CIX.
О, не говори никогда, что мое сердце измѣняло тебѣ, хотя мое отсутствіе какъ бы свидѣтельствовало объ охлажденіи моего пламени! Я столь же легко могъ бы разстаться съ своей душою, которая находится въ твоей груди; тамъ мой любовный кровъ; если я бродилъ, подобно страннику, я воротился вновь именно вовремя и не измѣненный временемъ, такъ что я самъ приношу съ собою воду для смытія моихъ прегрѣшеній. Хотя бы моя природа подчинялась всѣмъ слабостямъ, порабощающимъ всѣхъ дѣтей плоти, не вѣрь никогда, что она можетъ быть извращенной до такой степени, чтобы покинуть, ради ничего, весь итогъ твоихъ благъ. Я называю «ничѣмъ» весь обширный свѣтъ, кромѣ тебя, моя роза! въ немъ ты одинъ для меня все.