Кто тотъ мо́лодецъ статный, красивый,
Что за дѣвица съ нимъ, краснымъ,
Вдоль по прибрежью Свите́зи бурливой
Идутъ при мѣсяцѣ ясномъ?
Оба малины набрали въ кошницы,
Вьютъ по вѣнку себѣ оба:
Знать онъ — мило́й другъ красотки-дѣвицы,
Знать она — парня зазноба.
Каждою ночью въ тѣни осокори
Онъ ее здѣсь поджидаетъ:
Мо́лодецъ — ловчій въ сосѣдственномъ борѣ,
Дѣвица… кто ее знаетъ!
Богъ вѣсть, когда и откуда приходитъ,
Богъ вѣсть, куда исчезаетъ…
Мокрой былинкой надъ озеромъ всходитъ,
Искрой ночной пропадаетъ.
«Полно таиться со мной, дорогая!
Вымолви слово, для Бога:
Гдѣ твоя хата и се́мья родная,
Какъ къ тебѣ путь и дорога?
Минуло лѣто, листочки валя́тся;
Холодно въ полѣ просторномъ…
Али всегда мнѣ тебя дожидаться
Здѣсь, на прибрежьѣ озерномъ?
Али всегда ты, какъ стѣнь гробовая,
Бродишь полночной порою?
Лучше ко мнѣ приходи, дорогая,
Лучше останься со мною!
Вотъ и избёнка моя не далечко,
Видишь — гдѣ въ чашѣ лощина…
Будетъ у насъ съ тобой лавка и печка;
Будетъ и хлѣбъ, и дичина».
«Парнямъ не вѣрю́ я, чтобы ни пѣли;
Знаю я всѣ ихъ уловки:
Въ голосѣ ихъ соловьиныя трели,
Въ сердцѣ ихъ — лисьи сноровки.
Ты насмѣешься потомъ надо мною,
Кинешь меня и загубишь!
Я тебѣ тайну, пожалуй, открою,
Только… ты вправду ли любишь?»
Мо́лодецъ клялся у ногъ своей милой,
Бралъ горсть сырой земли въ руку,
Бралъ, заклинаяся темною силой,
На душу бралъ вѣчную муку.
«Будь же ты вѣренъ въ священномъ обѣтѣ:
Если кто клятву забудетъ,
Горе ему и на нынѣшнемъ свѣтѣ,
Горе тамъ ему будетъ!»
Молвила строгое слово дѣвица,
Молвивъ, вѣнокъ надѣваетъ,
Парню махнула рукой и, какъ птица,
Въ темныхъ кустахъ исчезаетъ.
Слѣдомъ за ней, по кустамъ и по кочкамъ
Гонится ловчій — задаромъ!
Сгибла, умчалась изъ глазъ вѣтерочкомъ,
Тонкимъ разсѣялась паромъ.
Вотъ онъ остался одинъ надъ водою…
Нѣтъ ни слѣда, ни тропинки;
Тихо кругомъ него, лишь подъ ногою
Кой-гдѣ хрустятъ хворостинки.
Онъ надъ стремниной идетъ торопливо,
Робко поводитъ очами…
Вдругъ вихорь взвылъ по дубровѣ сонливой,
Озеро вздулось волнами.
Вздулось, вскипѣло до дна котловины…
Въявь али греза ночная?
Тамъ, надъ Свите́зью, изъ темной пучины,
Всплыла краса молодая…
Личико чище лилеи прибрежной,
Вспрыснутой свѣжей росою;
Легкою тканію станъ бѣлоснѣжный
Обвитъ, какъ легкою мглою.
«Парень пригожій мой, парень красивый, —
Молвила дѣвица страстно.
— Кто ты? Зачѣмъ надъ Свите́зью бурливой
Бродишь порою ненастной?
Полно жалѣть тебѣ пташки отлётной,
Глупой и вѣтреной дѣвки:
Ты по ней сохнешь, а ей, переметной,
Только смѣшки да издѣвки.
Полно вздыхать тебѣ, полно томиться,
Няньчиться съ думой печальной:
Бросься къ намъ въ волны и будемъ кружиться
Вмѣстѣ по зыби хрустальной.
Хочешь, мой милый, и ласточкой шибкой
Будешь надъ озеромъ мчаться,
Али здоровой, веселою рыбкой
Цѣлый день въ струйкахъ плескаться.
На ночь, на ложе волны серебристой
Ландышей мы набросаемъ,
Сладко задремлемъ подъ сѣнью струистой,
Дивныя грезы узнаемъ».
Смолкнула. Вѣтеръ покровъ ей колышитъ,
Млечную грудь открывая…
Парень, хоть смотритъ не смотритъ, а слышитъ —
Близко краса молодая:
То надъ водою въ кругахъ прихотливыхъ
Мчится, воды не касаясь,
То заиграетъ въ волнахъ говорливыхъ,
Жемчугомъ брызгъ осыпаясь.
Ловчій смутился душой, подбѣгаетъ
Къ самому краю стремнины,
Хочетъ спрыгнуть — и назадъ отступаетъ:
Милы, но страшны пучины.
Вдругъ къ нему въ ноги волна покатилась,
Плещетъ, ласкается, манитъ…
Сердце въ немъ замерло, кровь расходилась…
Память и мысли туманитъ.
И позабылъ онъ про прежнюю любу,
Клятвою презрѣлъ святою;
Кинулся въ волны на вѣрную сгубу
Слѣдомъ за новой красою.
Вотъ надъ волнами несется онъ смѣло,
Смѣло очами поводитъ;
Берегъ изъ глазъ у него то и дѣло
Дальше и дальше уходитъ.
Ловчій къ дѣвицѣ плыветъ что есть мочи,
До́плылъ и обвилъ руками:
Смотрится ей въ ненаглядныя очи
Льнетъ къ ея губкамъ устами.
Въ этотъ мигъ мѣсяцъ надъ тучею черной
Вспыхнулъ сквозь те́мнеть ночную;
Ловчій взглянулъ и въ красоткѣ озёрной
При́зналъ подругу милу́ю.
«Такъ-то ты вѣренъ въ священномъ обѣтѣ?
Если кто клятву забудетъ,
Горе ему и на нынѣшнемъ свѣтѣ,
Горе и тамъ ему будетъ!
Нѣтъ, не тебѣ надъ холодной струею
Рыбкой веселой плескаться:
Тѣло твое распадется землею,
Очи пескомъ засорятся.
А за измѣну душа проклята́я
Вѣчно при той осокори
Будетъ томиться, въ тоскѣ изнывая…
Горе измѣннику, горе!»
Слушаетъ ловчій, плыветъ торопливо,
Робко поводитъ очами…
А вихорь воетъ въ дубровѣ сонливой;
Озеро вздулось волнами.
Вздулось, вскипѣло до дна котловины;
Пѣнится, плещетъ и стонетъ…
Разомъ раскрылись сѣдыя пучины:
Дѣвица съ мо́лодцемъ тонетъ.
Волны доселѣ вздымаются въ пѣнѣ;
Ночью, при мѣсяцѣ ясномъ,
Бродятъ доселѣ двѣ блѣдныя тѣни —
Дѣвица съ молодцемъ краснымъ.
Мо́лодецъ стонетъ въ тѣни осокори,
Дѣвица въ плёсѣ играетъ…
Моло́децъ ловчимъ когда-то былъ въ борѣ,
Дѣвица… кто ее знаетъ!
