Жила-была старуха с двумя сыновьями и жили они все бедно-пребедно, так что часто и без хлеба сидели. Старуха-мать всё плакала да охала, да потом вдруг сделалась больна, да в посту и померла. Дети повыли, повыли, потом потише стали выть, потом ещё тише, а потом и совсем перестали и пошли мать хоронить. Пришли на погост, вырыли могилу да и хотели в неё мать класть. Как вдруг старший брат и увидал в могиле котёл с деньгами. Вот он сказал младшему, вынули они вместе котёл, похоронили мать да и пошли домой деньги считать. А как считать? не знают, по штучке — сбиваются, а мерочки нет. Вот старший брат и надумал:
— Поди-ка, — говорит брату, — к нашему соседу да попроси мерочки.
Вот и пошёл брат младший к соседу; приходит и говорит:
— Дядюшка, дай мерочки.
Сосед знал, что они бедные, что им мерять нечего и спрашивает:
— А зачем те мерка?
— Да мы с братом клад нашли, так мерить хотим, сколько денег, а так не сочтёшь.
Сосед дал мерочку, а был он куда завидлив. И когда ушёл младший брат с меркою, он и давай думать, как бы ему эти деньги у них отнять да себе присвоить. Вот думал, думал он да и придумал, что делать нужно. Взял своего козла, зарезал его, снял с него шкуру совсем — и с рогами, и с хвостом, а как пришла ночь, надел он на себя шкуру да и пошёл к двум братьям, которые клад нашли. Вот приходит он к их избушке, стучится: тук-тук-тук, — а в избе и спрашивают его братья:
— Кто тут, зачем?
— Чёрт пришёл за своим кладом! — говорит братьям сосед.
Братья поглядели в окно и видят, что стоит чёрт с рогами, схватили котелок с деньгами да и кинули его за двери. Вот тут-то сосед обрадовался, схватил котёл с деньгами да и домой. Пришёл он домой, от радости шкуру-то снять позабыл, высыпал все деньги на стол да и давай их считать. Позабыл про свой наряд и сидит как чёрт. Вдруг приходит к нему его жена ужинать звать, затем что он из дома ушёл без ужина. Только встала она на порог, испугалась, видя, что сидит чёрт, да такой страшный, упала и померла, не вымолвив слова. Муж тоже испугался, а догадаться не может, чего жена его испугалась, да уж тогда догадался, когда о перегородку рогом задел, вот он сейчас и давай с себя козлячью шкуру снимать, а она не тут-то было — не идёт прочь, приросла, рога тоже не идут прочь, приросли, схватил он топор, чтобы срубить рога, и этого нельзя сделать — больно. Бился, бился да так навсегда и остался с рогами.