|
[615]
РУССКИЕ ПОЧТЫ В XVII И НАЧАЛЕ XVIII СТОЛЕТИЙ.
К ПОЯВЛЯЮЩИМСЯ время от времени в нашей литературе историческим монографиям прибавилась еще одна, заслуживающая внимание монография, под заглавием «К истории русских почт. Очерк ямских и почтовых учреждений от давних времен до царствования Екатерины II. И. П. Хрущова. С портретами, снимками и картами. С.-Петербург. 1884 г.». Составление ее началось еще в 1880 году, по почину тогдашнего директора почтового департамента, барона Велио. В этой монографии предполагалось изобразить начало и развитие почтового дела в России, от времени натуральной почтовой повинности, состоявшей в даче княжескому гонцу коня и корма, до 1878 года, т. е. до парижского почтового конгресса, или до применения к нашим почтам начал, принятых единогласно всеми европейскими правительствами. Теперь вышла первая часть этого труда под самостоятельным названием «Очерка», который обнимает древнее время и петербургский период русской истории до воцарения Екатерины II, когда сделано было коренное переустройство у нас почтовой части. До времен же Екатерины II, ямские и почтовые учреждения, по своей первобытности и простоте, были чрезвычайно своеобразны и представляли как бы отражение нашего несложного государственного и общественного быта, которому несвойственна была быстрота передвижений и сношений. Ввиду этой своеобразности нашего почтового дела и обособленности его прежнего устройства от последующего, г. Хрущов весьма основательно признал возможность издать историю этого дела до временъ
[616]Екатерины II, как самостоятельное сочинение, снабдив его всеми теми приложениями, которые были предназначены для казенного издания, т. е. двумя портретами: Ордына-Нащокина и Виниуса, двумя снимками и четырьмя картами. Между разными печатными источниками, послужившими для составления упомянутого «Очерка», автор пользовался делами архива почтового департамента, делами бывшего посольского приказа и бывшими ямской канцелярии и иностранной коллегии, а также и некоторыми рукописями императорской публичной библиотеки.
Руководствуясь трудом г. Хрущова, мы укажем на факты наиболее выдающиеся в истории нашего почтового дела.
Еще в 1666 году, при царе Алексее Михайловиче, по почину известного, в то время, боярина Ордына-Нащокина была устроена в государстве Московском почта для пересылки государственных бумаг и частной переписки торговых людей. Впрочем, попытки к учреждению правильной почты на Руси делались еще и прежде, и они были вызываемы беспрестанными дипломатическими сношениями между Россиею и Польшею перед заключением Деулинского мира. При этом, без учреждения какого-либо особого почтового управления, правительство воспользовалось существовавшим уже на Руси «ямом» или ямщичьими стойками, чрезвычайно размножившимися еще в XVI столетии. Первоначально казенные почтовые сообщения производились через посылаемых каждый раз нарочных гонцов, которые имели право пользоваться, от имени правительства, всеми представлявшимися, в то время, общественными и частными способами для передвижения с одного места на другое. После того правительство приступило к устройству, на известных путях, подстав и домов для ночлега и корма, т. е. к устройству станций. Затем почтовое дело улучшилось тем, что для пересылки казенных бумаг, а также и частной переписки было установлено срочное движение, и дано было более способов для передвижения гонцов. Все это не было, однако, водворением почты на европейских началах, но истекало только из существовавшей искони на Руси повинности обывателей — давать князю и его людям «корм и повоз». Но правительство стало за известную плату передавать право пользования такою повинностью и частным людям, представлявшим данную от правительства на проезд грамоту. На развитие почтовых сношений в прежней Руси имело отчасти влияние и господство татар, которые, еще в местах прежнего их пребывания в Азии, устраивали на проездных дорогах для своих чиновников, послов и гонцов особые станы, и на эти станы окрестные жители, по повелению хана, должны были доставлять лошадей и всякого рода продовольствие. Сами слова, сделавшиеся столь употребительными в русском языке: «ям» и «ямщик» —
[617]слова татарские. Из них первое происходит от «дзям» — дорога, а второе от «ям-чи» — проводник. Устройство ямов так размножилось, что в XVII веке Архангельск, Смоленск, Нижний Новгород и северские города, а позднее и украинские, преимущественно Новгород и Псков, через которые проезжали в столицу иноземные послы, были соединены ямами с Москвою.
Подорожные грамоты стали появляться уже в XV веке. Древнейшая из них относится к 1493 году.
Из иностранцев впервые сообщил сведения об ямской езде в России известный барон Герберштейн, бывший в Московском государстве в начале XVI века. Он пишет: «великий князь московский имеет по разным местам своего княжества ямщиков с достаточным количеством лошадей, так что куда бы князь ни послал своего гонца, везде для него найдутся лошади. Гонец имеет право выбирать коня, который покажется ему лучшим. На каждом яму лошадей нам меняли. В свежих лошадях недостатка не было. Кто требовал их 10 или 12, тому приводили их 40 и 50. Усталых оставляли на дороге и заменяли другими, которых брали в первом селении или у проезжающих».
Ямская езда была, по свидетельству Герберштейна, и дешева и быстра. За 10 и даже за 20 верст платили не более 6 денег, а ездили так быстро, что один из служителей барона приехал из Новгорода в Москву в течение 52 часов. В ямщики поступали охочие люди, селившиеся по большим дорогам особыми слободами, а для ямских лошадей каждой слободы установилось тавро или «пятно» по особому рисунку. Ямщиков, как несших тягло на службе правительству, стали зачислять в разряд «людей служилых», т. е. таких, которых нельзя было закрепостить за частным лицом, помещиком; а ямщичьи слободы быстро размножались и расширялись вследствие увеличения их населения охочими людьми. Можно даже сказать, что вследствие этого, ямщики составили из себя особое сословие в государстве, несшее определенные обязанности и за то пользовавшееся некоторыми правами.
Царь Михаил Федорович завел «Ямской приказ», начальником которого был сделан знаменитый князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Ямскому приказу, кроме ямских сборов, был также подведомствен сбор и на выкуп пленных. Приказ этот разбирал взаимные тяжбы и иски ямщиков, проверял гонебные книги и выдавал подорожные, а также заведовал и почтовою частью, которая первоначально была в неразрывной связи с ямскою.
В 1650 году последовал целый ряд распоряжений относительно ямщичье-почтового дела. Ямщикам, как нужным для
[618]государева дела людям, даны были некоторые льготы относительно обязательной государевой службы и, сверх того, они были освобождены от податей, платимых посадскими людьми. Вдобавок к ямщикам, царь Алексей Михайлович завел так называемых «трубников», которые должны были «от Москвы до Путивля с государевыми грамотами и из Путивля к государю к Москве с отписками ездить от стана до стана на́скоро».
В 1665 году в Москву явился частный предприниматель по устройству почт, — голландец Иван ван-Сведен, предложивший доставлять через каждые две недели в приказ тайных дел, на своих лошадях и своими людьми, ведомости из-за границы через Ригу, а затем вообще устроить почту в Вильно, через Великий Новгород и Курляндию, и эта почта была передана в ведение ван-Сведена. В 1668 году, почта от ван-Сведена перешла в ведение иноземца Леонтия Марселиса, которому царь велел заведовать почтою в Москве и в Курляндии, пока там посольство будет, а как оно совершится, тогда той почте быть через Смоленск на Вильно. Главный же надзор над почтами государь поручил боярину Ордын-Нащокину. К такому устройству почты побудил государя заключенный с польскими послами договор, в силу которого, для облегчения сношений между королем и царем, «наипаче для приумножения обоим государствам торговых прибытков» постановлено было: учредить вместо гонцов, правильную почту с одной стороны от места пребывания короля только до польского Кодина, лежавшего на польской границе, а с другой — от Москвы через Смоленск до местечка Михновичи, лежавшего близ Кодина на новой русской границе. В упомянутом договоре, между прочим, было сказано, что как государские, так и торговые листы и ответы должны быть отправляемы как можно скорее по этой почте и взаимно друг другу передаваться русскими и польскими почтмейстерами, поставленными в двух означенных местечках; за возку же частной корреспонденции предполагалось назначить соразмерную плату. Почтовые сумки Марселис должен был возить день и ночь с поспешением и со всяким сбережением, не распечатывая и не смотря ничего, и передавать во дворы почтмейстерам. Сделано было такое распоряжение, чтобы ямщики были люди благонадежные из выборных и целовавших крест. Марселис желал, чтобы они все носили однообразную одежду, а именно: зеленые суконные кафтаны, с орлом из красного сукна на правой стороне кафтана, а на левой — рожок для того, чтобы они в дороге были «знатны», т. е. заметны. Марселису разрешено было возить по почте: дорогие каменья, жемчуг и золото. Почта, учрежденная по договору с Марселисом, имела собственно значение почты международной, но вслед за тем признано было нужным учредить
[619]на тех же основаниях и внутреннюю почту. Устроены были четыре почтовых тракта со срочным по ним движением в указанные дни, даже и тогда, когда возить было нечего. Из четырех упомянутых трактов особое значение имел рижский, так как по нему доставлялись в Москву иностранные газеты или «куранты». Из них в Москве получались: четыре газеты на немецком языке; две на голландском и, сверх того, письменные известия на немецком языке. Ордын-Нащокин чрезвычайно сочувствовал деятельности Марселиса и предприятие его называл «великим государственным соединительным делом», которое «вперед к умножению всякого добра царству московскому будет».
В 1670 году, после смерти Леонтия Марселиса, почта перешла в заведование к его сыну Петру, а в 1675 году, вследствие неисправности Петра Марселиса, почта была передана в ведение переводчика посольского приказа Андрея Виниуса.
При Виниусе было приказано возить почту не только не мешкотно, но и с такою исправностью, чтобы ямщики в положенный час ждали у назначенного для того стана и чтобы они вместо себя никого другого не посылали. За неисполнение этих распоряжений приказано было: «бить батоги без пощады». Почтовые сношения с заграницей возбуждали подозрительность в русском правительстве, и в 1690 году был послан указ в Смоленск о вскрытии всех писем, отправляемых за границу.
В 1696 году английские и голландские купцы просили царей Ивана и Петра об учреждении почты от Москвы до Архангельска, и просьба их была удовлетворена, причем было обращено внимание на неизбежность улучшить почтовую дорогу и введены были точные отметки на станциях о проходе почты по означенному тракту.
При Петре I почтово-ямщичье дело, как и все государственные потребности, стали развиваться сильнее прежнего. Ямщики стали расходиться, жалуясь не только на претерпеваемые ими обиды и притеснения, но и на неплатеж им прогонных денег служилыми людьми. Против этого Петр принял разные меры: он закрепил ямщиков в их звании, но вместе с тем приказал удовлетворить их на этот раз деньгами из сумм посольского приказа; в то же время запретил давать лошадей по воеводским и по каким другим грамотам, почему и доныне подорожная выдается только «по указу его императорского величества». Петр вместе с тем повелел означать в подорожных кто от какого приказа был послан и сколько прибывающий должен платить на каждом яму прогонов, дабы ямщики могли основательно жаловаться в случае неплатежа следующих им от служилых людей казенных прогонов. Исправность
[620]всего пересылаемого по почте была доведена до того, что Виниус, заведовавший почтою, за непрописку, в данной ямщикам подорожной, наставлений относительно сбережения почты, должен был быть потребованным в Ямской приказ и там, «по розыску быть пытанным». Вообще, устройство архангелогородской почты отличается установлением многих формальностей, но, несмотря на это, как замечает г. Хрущов, она в сущности сделала шаг назад, и вот почему именно: Марселис при передаче ему смоленской почты был обязан гонять ее в урочные дни непременно, хотя бы и не было посольских и других грамот. Виниус же мог распоряжаться почтою совершенно патриархальным порядком. Так, он, обязанный отправить почту один раз в неделю, мог однако и не отправить ее, если к назначенному дню не было от великого государя грамот, воеводских отписок и никаких грамот в Москве или в Архангельске, так что на потребности частных лиц и городов, промежуточных между Москвою и Архангельском, не было обращено никакого внимания.
В 1700 году Петр, начиная войну со Швециею, был озабочен благоустройством заграничной почты и вследствие этого, по предложению Андрея Виниуса, был учрежден новый почтовый тракт от Смоленска к Пскову, так как предстоявшая война препятствовала сообщениям через Ригу, и поэтому нужно было направить заграничную почту через Литву. В 1701 году заграничная почта из ведения стольника Виниуса перешла в ведение переводчика посольского приказа Петра Шафирова, причем, однако, почта осталась на прежнем коммерческом основании, и как Виниусу было предоставлено право «взимать со всех писем золотниками в оба пути должный сбор против прежнего», так точно должен был поступать и Шафиров, уплачивая прогонные деньги из взимаемого им почтового сбора. При этом он обязан был вести счет и иметь записные книги. Кроме того, он должен был пересылать бесплатно государевы приказы и «всякие государственные дела».
Шведская война вызвала устройство еще и новоторжского тракта «для свейской службы». Война эта тяжело отозвалась на ямщиках в северной полосе России, так как они должны были безостановочно возить полковую казну, пушечные припасы и ратных людей. Они дошли до того, что им не стало чем кормить лошадей. Жалобы эти были уважены Петром, и он приказал увеличить число ямщиков и выдавать по 20 рублей жалованья на выть. Но ни помещики, ни монастыри не хотели отдавать своих крестьян в ямские выти. Петр, однако, не уважил домогательства монастырей.
С основанием Петербурга был проложен к нему новый
[621]тракт от Новгорода, а вместе с тем была устроена почта из Москвы в южном направлении через Севск, Батурин и Нежин до Белой Церкви. При устройстве этой почты, как и при устройстве других почт, ямщикам был сказан государев указ с подкреплением, чтобы они исполняли его под опасением себе жестокого наказания и пытки, и почту возили бы бережно «под пазухою», чтобы от дождя нигде не измочить и печатей и оберток не попортить и друг другу отдавать по станам ее с расписками. Почта эта была первою почтою, устроенною вне ведения Ямского приказа и подчинена была приказу Малой России. Почтари к ней были определены как бы рекрутским набором, они ездили верхом, и передвижение на подводах не входило в обязанность этой почты.
Из книги г. Хрущова видно, что в промежуток времени от 1704 по 1707 год было учреждено несколько новых трактов и состоялся указ о водворении во всех ямах тех ямщиков, которые, уйдя оттуда, поселились в посадах и стали заниматься промыслами и торговлею. Таких отлучившихся ямщиков велено было сыскать и затем, кроме ямской гоньбы, ни в какие службы и в тягло не писать.
В 1711 году установлена была поверстная плата за «почтовых» лошадей — по деньге на версту. При этом указано было никому почтовых лошадей не давать за исключением: князя Меньшикова, фельдмаршала Шереметева, адмирала Апраксина и канцлера Головкина. Учреждение почт вызвало некоторые особые санитарные меры. Так, в 1710 году, при появлении заразы, сделано было распоряжение о приеме на заставах писем издали, о держании их на ветру и об окуривании можжевельником. Ямской приказ должен был рассылать в Москве письма проветренные и окуренные и не иначе как со своими посланными, а не с прибывшими в Москву почтарями.
В 1711 году Ямской приказ был упразднен, а вместо него учреждено было Ямское повытье под ведением «в Московской губернии управителя», но вскоре ход дел потребовал восстановления прежнего приказа. При учреждении сената главное заведование ямскою гоньбою и почтами перешло к нему, и только иностранная почта осталась в ведении Посольского приказа под главным надзором Шафирова, бывшего уже в то время государственным подканцлером.
Географическое положение Петербурга потребовало усиленного развития почтовых сношений, и тогда учреждена была из Петербурга до Москвы обыкновенная почта, ездившая в неделю два раза, а также были устроены ямы, в которые были выбраны лучшие «семьянистные лошадные люди». В 1723 году, были уже в России 4 почтовые конторы, которыми исключительно заведывали
[622]немцы, а также и центральное управления всеми почтами под названием «General-Post-Amt». В 1716 году, была учреждена «полевая почта, при которой состояли и почтальоны». В 1717 году, подводы были разделены на почтовые и ямские, и те и другие разрешено было брать «партикулярным» лицам, но только с двойною платою против той, какая взималась с проезжих по казенной надобности. В 1719 году, состоялся указ о проведении из Петербурга ординарной почты до всех «знатных» городов, и меры эти значительно облегчили ямщиков, так как сократилась посылка курьеров и гонцов, бывших главными притеснителями ямщиков. Почта, смотря по важности городов, должна была ходить в неделю один или два раза, исключительно для посылки указов и казенных бумаг. Указ об этом велено читать в городах и селах, на торжках и ярмарках, чтобы все знали об ограничении права брать для кого бы то ни было ямские и почтовые подводы.
В 1722 году, во время похода в Персию, указом Петра была учреждена новая должность генерал-почт-директора. В инструкции, данной государем этому новому сановнику, сведены были в одно все потребности почтового дела, все то, на что было обращено внимание в указах последнего десятилетия, как то: о защите ямщиков от испытываемых ими притеснений со стороны проезжающих, о постановлении относительно определенного количества подвод, подтверждение о плате, о взимании прогонов со всех лиц, без всякого исключения, хотя бы и с едущих по казенной надобности, об обязательной пересылке казенных бумаг по почте, о плате за это из присутственных мест. Иностранная почта до времени осталась на прежнем положении, и только было высказано предположение об устройстве ее впоследствии по иностранным образцам. На должность генерал-почт-директора был назначен надворный советник Алексей Дашков.
В последний год царствования Петра и в Сибири была учреждена почта, которая должна была быть отправляема один раз в месяц.
В дальнейшем развитии у нас почтового дела заметны усилия правительства устранить те злоупотребления, которые начали устанавливаться по почтовому ведомству. Так, в 1725 году приказано было наблюдать, чтобы никаких партикулярных писем не было влагаемо в казенные пакеты. В 1727 году во главе почтового ведомства стал тогдашний вице-канцлер барон — впоследствии граф — Остерман. При нем была уменьшена почти втрое такса за письма, отправляемые от Петербурга до Мемеля; устроен был прямой почтовый тракт от Петербурга до Архангельска, помимо Москвы, Ярославля и Вологды. Этим трактом
[623]был сокращен путь с 2 000 верст до 1 178, и сделано это было с целью «способствовать коммерциям и публичному интересу». Остерман обратил также внимание и на те злоупотребления, какие в отношении ямщиков позволяли себе воеводы и вице-губернаторы, принуждавшие ямщиков возить безденежно даже дрова, а когда ямщики отказывались исполнять это, то их, как ослушников, заковывали в железа или били батожьем. За такие притеснения сенат установил взыскивать с виновных значительные, по тому времени, денежные штрафы.
При Анне Иоанновне состоялись указы о неотягощении лошадей тяжестью свыше 10 пудов, об учреждении «тележной почты», о прибавке лошадей на станциях. Запрещено было под страхом телесной и даже «смертной казни» непристойно ругать почтовых управителей или служителей, или «оказывать им невежество и нахальство». Все это, впрочем, относилось собственно к Лифляндии, но некоторые улучшения по почтовой части были произведены и в других местах империи. Так, в 1731 году запрещено было пересылать из Астрахани почту сухим путем, по опасности от тамошних «ветреных» народов. В Малороссии еще учреждена «ординарная» почта. Обращено было внимание на Сибирь, дабы не обременять тамошних жителей выставкою на станах одновременно значительного числа лошадей. Беринг, отправленный в Камчатку для научных исследований, должен был сам заботиться об устройстве почтовых сношений с Петербургом. Об устройстве почт в Сибири старался в особенности известный историк Татищев, желая применить к Сибири те порядки по почтовой части, какие были установлены для Лифляндии. Он задумывал даже издание «Дорожника», которым могли бы руководствоваться проезжающие при платеже прогонов. Вообще, Татищев имел такие обширные взгляды на цель и способы устройства почт, что впоследствии даже Безбородко не мог осуществить многих из высказанных Татищевым предположений.
Походы Миниха в Крым вызвали, по его требованию, отчасти улучшения почтовых сообщений, а отчасти и учреждение новых; то же самое вызвала и отправка русских послов на съезд с турецкими уполномоченными. Смотрителей на почтовых станах начали определять из офицеров, состоявших при ямской канцелярии. В 1739 году повелено было учредить почтовые станы в «донских» казачьих городках, и на этих станах давать подводы только тем лицам, которые будут посланы для государевых дел. В 1740 году состоялся чрезвычайно важный указ об устройстве почт во всех губерниях и провинциях, с тем, чтобы «способы к пересылке писем всякому свободны были». В образец для устройства новых почт были взяты почты от Петербурга до Москвы и от Москвы до Киева.
[624]
Когда, по вступлении на престол императрицы Елизаветы, Остерман был отправлен в ссылку, то почты были отданы в непосредственное ведение великого канцлера князя Черкасского, но с назначением на место вице-канцлера Бестужева-Рюмина, они были подчинены этому последнему. При нем, как и в прежнее время, продолжались жалобы ямщиков на испытываемые ими притеснения, а правительство со своей стороны старалось ограничивать число бланков, выдаваемых на проезд без платежа прогонов. И в это время открытие новых почтовых трактов обусловливалось прежде всего военными потребностями. Кроме того, для привоза из Астрахани фруктов к высочайшему столу была устроена сухопутная почта от Москвы до Царицына и от Царицына до Астрахани судоходная, которая, соответственно вызвавшей ее потребности, называлась «фруктовой» почтой.
В 1744 году в новозавоеванных областях Финляндии было учреждено 7 почтовых станций. Была также учреждена почта для города Раненбурга, рязанской губернии, для сношения с теми лицами, которые были назначены для наблюдения за сосланной туда брауншвейгской фамилией. Учреждены были также почты и по тракту в Оренбург, причем «купецкие» письма должны были быть оплачиваемы по особой таксе. Вообще, в половине прошлого столетия, протяжение всех почтовых путей в России доходило до 16 434 версты, считая при этом Москву исходною их точкою, но не включая трактов из Петербурга до Москвы и до Смоленска. Для возки почты были заведены крепкие чемоданы, которые обвертывались парусиной. Указы стали развозить в кожаных сумах, запечатывать в пакеты из толстой картузной бумаги, а большие конверты — зашивать в холст. В царствование Елизаветы выходили иногда по почтовому ведомству странные, по современным нам понятиям, распоряжения. Мы говорили уже о «фруктовой» почте. Кроме того, был еще и такой случай. Однажды императрица приказала привезти в Петербург из Москвы лучших дьяконов на среду или, по крайней мере, на четверг страстной недели и тогда вышел указ — не выдавать никому подорожных, пока дьяконы не будут привезены в Петербург. Почтовые дороги при Елизавете были так дурны, что почты из Москвы приходили в Петербург на тринадцатый и даже на четырнадцатый день, и на этом тракте «ради многой гоньбы и изнеможения ямщиков» был установлен платеж двойных прогонов.
В последние годы царствования Елизаветы и в шестимесячное царствование Петра III почты отличались прежним расстройством: то пакеты не доходили по назначению, то ямщики доведены были до разорения, то возникали взаимные ссоры между проезжими и ямщиками. В это же время главноприсутствующий
[625]в ямской канцелярии генерал-поручик Овцын озаботился устроением на станциях почтовых дворов, как гостиниц с трактирами. Не лучше было состояние почт и в первые семнадцать лет царствования Екатерины II. Только со времени вступления в управление почтовым ведомством графа А. А. Безбородко начались существенные улучшения и преобразования по этой части, причем приняты были за образец французские почты.
Мы заимствовали из книги г. Хрущева только самые главные указания, но в ней есть немало любопытных сведений, и вообще книга эта может быть прочтена легко, несмотря на то, что предмет ее сам по себе представляет, по-видимому, мало занимательного.
Е. Карнович.
|
