«Что съ тобою, красота унылая?» —
Но какъ-будто не слышитъ она.
«Въ небесахъ бѣлый день, моя милая;
Вкругъ тебя ни души, тишина…
Такъ кого же ты ищешь и кликаешь?
Или горе тяжелое мыкаешь?» —
Но какъ-будто не слышитъ она.
То стоитъ словно окаменѣлая,
То, движенія быстрыя дѣлая,
Вкругъ себя она быстро глядитъ;
То слезами она заливается,
За кого-то какъ-будто хватается,
То смѣется, то плачетъ навзрыдъ.
«Ты ли, Ваня? Ужь ночь приближается…
Ахъ, и мертвый онъ любитъ меня!
Только тише! не то догадается
Ночью мачиха злая моя.
Впрочемъ, пусть! Вѣдь тебя схоронила я,
И скучна стала жизнь мнѣ постылая.
Ты мертвецъ, — страшно мнѣ… Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
Я ль тебя испугаюсь, несчастная?
Вотъ лице, вотъ глаза твои ясные…
Въ бѣлый саванъ ты, Ваня, одѣтъ.
Самъ ты бѣлъ, и все тѣло холодное,
Холодны твои руки, какъ ледъ…
Ляжемъ здѣсь — вотъ мѣстечко свободное —
Пусть меня Ваня къ сердцу прижметъ.
Я одна! ты пойми мои жалобы…
Ужь два года ты умеръ… Да, да!
Ахъ, съ тобой умереть я желала бы:
Бѣлый свѣтъ мнѣ постылъ навсегда.
Лучше жизнь отъ меня пусть отвяжется…
Плачу — слышу насмѣшки одни,
Говорю — людямъ странно все кажется,
А что вижу — не видятъ они.
Приходи ко мнѣ днемъ… Ты — видѣніе?
Нѣтъ, тебя я руками держу…
Не спѣши, подожди хоть мгновеніе:
Я словечко одно лишь скажу…
Но — поютъ пѣтухи… Съ грустью слушаю…
Загорѣлась на небѣ заря…
Онъ исчезъ… Я разсталась съ Ванюшею!
Всѣхъ на свѣтѣ несчастнѣе я».
Такъ ласкалась, въ слезахъ причитала
Эта дѣвушка, — вопли неслись…
Вотъ бѣдняжка на землю упала,
И на крикъ ея люди сошлись.
«Сотворите молитву! — кричали
Добряки, — духъ Ванюши здѣсь былъ:
Онъ при жизни — мы всѣ это знали —
Эту дѣвушку сильно любилъ».
Съ добряками я самъ согласился,
Полный вѣры, и тоже молился.
— «Эхъ, ты, дѣвочка! — старецъ сказалъ,
И заставилъ умолкнуть всѣхъ сразу.
— Вы очкамъ моимъ вѣрьте и глазу:
Никакихъ я здѣсь душъ не видалъ.
Всякихъ сказокъ наслушавшись древнихъ,
О духахъ лишь болтаютъ въ харчевняхъ.
Эта дѣвочка бредила вслухъ,
А народъ къ бабьимъ бреднямъ неглухъ».
— «Въ этой дѣвочкѣ чувство глубоко, —
Отвѣчалъ я, — ей вѣритъ народъ
И не видитъ того твое око,
Что изъ насъ каждый сердцемъ пойметъ.
Правду мертвую зная, но худо
Съ правдой внутренней жизни знакомъ,
Никогда не увидишь ты чуда:
Чудеса скрыты въ сердцѣ людскомъ».
