РСКД/Παιδεραστία

Παιδεραστία / Педерастия
Реальный словарь классических древностей (Фридрих Любкер, 1854 / Филологическое общество, 1885)

Словник: Pacatus — Pyxus. Источник: Реальный словарь классических древностей (1885), с. 969—970 ( РГБ ) • Список сокращений названий трудов античных авторов

Παιδεραστία, любовь к мальчикам, явление в своем чистом виде столь же безупречное и нравственное, сколько в своем извращении безнравственное и порочное; в греческой жизни, соответственно особенностям разных племен, оно принимало различный характер. В самом первоначальном своем виде оно является в дорийских государствах, сохранивших древний племенной характер доризма и лучше всего может быть узнана из законодательств критского и Ликургова. Здесь это были чисто нравственные отношения, одобряемые и даже предписываемые правилами воспитания. В Спарте любящий назывался εἰσπνήλας, и любовь с его стороны обозначалась словом εἰσπνεῖν (вдыхать), а предмет любви назывался ἀΐτας (слушатель), так что уже в самих обозначениях выражалась духовная сущность этих отношений. Каждый мальчик безупречного поведения имел своего поклонника, и каждый благовоспитанный муж должен был искать себе предмет любви. Обыкновенно начало такой связи шло от поклонника, а иногда они начинались и по добровольной просьбе самого мальчика. Взаимные отношения были задушевные и близкие и находили себе полное признание в общественной жизни. Мужчина был примером и образцом для мальчика, в битве имея его возле себя и в народном собрании являясь заступником; величайшая верность и преданность сохранялась часто до самой смерти. На острове Крите, в стране, которая иногда называется матерью любви к мальчикам, для благовоспитанного мальчика считалось позором не иметь поклонника; поэтому предмет любви назывался κλεινός (прославленный), а любящий — φιλήτωρ. Как в Спарте похищали невест, так здесь похищали мальчиков; за три дня об этом намерении заявлялось родным, но серьезное сопротивление оказывалось ими в том лишь случае, если похититель казался недостойным. После двух месяцев, которые мальчик и его друг проводили вместе, занимаясь большею частью охотой, первый с богатыми подарками был отпускаем домой. Если после того он чувствовал влечение к этому другу, он вступал с ним в боевое побратимство и тогда во всех битвах сражался рядом с ним. Отсюда развивались благороднейшие и прекраснейшие отношения, не раз трогательным образом проявлявшие свою силу. Но эта одушевленная привязанность мужчин к мальчикам, во всяком случае, основывалась не на одних только нравственных преимуществах последних, а также и на чувственном восхищении отроческой свежестью, красотой и пластичностью форм. За злоупотребление такими отношениями предмет любви мог преследовать виновного по суду; наказанием полагалась атимия, изгнание и даже смерть. В самую выдающуюся эпоху фиванской истории любовь к мальчикам стояла там, вероятно, в близкой связи с учреждением политических обществ или гетерий, как это видно из личных отношений, объединявших священный отряд трехсот фиванцев, павших смертью героев при Херонее. Напротив, в жизни древних ахеян, как можно заключить из гомеровских поэм, встречались, как кажется, не более как одни только зародыши такой задушевности дружбы и боевого побратимства. Но, вероятно, уже с раннего времени эти отношения считались привлекательным сюжетом для поэтического произведения, который и был обрабатываем лириками в ὔμνοι παιδικοί. Но эта любовь к мальчикам, по несомненно справедливому предположению К. О. Мюллера, была совершенно различна от мужеложства, перешедшего к грекам, вероятно, из Лидии; в Греции уже в ранние времена являются законы, карающие его тяжкими наказаниями, даже смертью. Тот, кто обращал себя в орудие этого, лишался доступа к государственным и почетным должностям, в храмы и на религиозные празднества и в более древнее время этот вид разврата встречался, вероятно, лишь очень редко, пока во времена, последовавшие за Пелопоннесской войной, и особенно в македонский период оплот строгости нравов не был окончательно прерван. У римлян чистая и благородная любовь к мальчикам, по всей вероятности, никогда не имела для себя твердой почвы; напротив, этот отвратительный, порок особенно во времена Империи, пользовался постыднейшей распространенностью. Ср. особенно Fr. Cramer, Geschichte der Erziehung und des Unterrichts 1, 255 слл.