Герасимъ Князевъ, архимандритъ, бывшій настоятель Московскаго Симонова монастыря, происходилъ изъ купцовъ и «словеснымъ наукамъ не обучался». Съ 1791 г. онъ былъ игуменомъ Николаевскаго Моденскаго монастыря Новгородской епархіи, а 19 мая 1795 г. былъ переведенъ въ Тихвинъ Богородицкій монастырь съ возведеніемъ въ санъ архимандрита. Въ 1805 г. Герасиму и будущимъ по немъ архимандритамъ были присвоены всѣ отличія при священнослуженіи, какія присвоены Кирилло-Бѣлоозерскому архимандриту. Въ 1806 г. ему было дано право носить на скрижаляхъ мантіи икону Благовѣщенія и Тихвинскую икону Богоматери и совершать богослуженіе во всемъ подобно архимандриту Полтавскаго Крестовоздвиженскаго монастыря. 15 февраля 1810 г. Герасимъ былъ переведенъ въ Московскій Симоновъ монастырь съ сохраненіемъ всѣхъ прежде полученныхъ имъ преимуществъ. Во время нашествія на Москву французовъ Герасимъ проявилъ особую распорядительность въ дѣлѣ спасенія не только церковнаго имущества Симонова монастыря, но и сокровищъ другихъ монастырей и Успенскаго собора, отправленныхъ имъ въ Вологду. Въ 1813 г. онъ былъ награжденъ орденомъ Владиміра 3‑й ст., въ 1816 г. тѣмъ же орденомъ 2‑й степени. Въ 1821 г. онъ былъ уволенъ на покой и умеръ 6 іюня 1829 г., на 78 году. Онъ былъ погребенъ въ Симоновѣ монастырѣ, за алтаремъ Успенскаго собора. Герасимъ пользовался въ Москвѣ популярностью среди купечества. Онъ держался строго-охранительнаго направленія и сплачивалъ около себя всѣхъ противниковъ сомнительныхъ съ православной точки зрѣнія новшествъ. «Добренькіе сыны Греко-Россійской Церкви», по словамъ Герасима, въ смущеніи духа приносили къ нему «новопечатныя книжки», и плакали и горевали», говоря: «смотрите, батюшка, что нынѣ печатаютъ». Въ число этихъ книгъ попали не только мистическія книги въ родѣ «Таинства Креста», но и «Мученики» Шатобріана. Печалясь о томъ, что враги Церкви «изъ сихъ овечекъ стада Христова утаскиваютъ къ себѣ», Герасимъ обличалъ еретиковъ и вольнодумцевъ въ донесеніяхъ, которыя онъ подавалъ высшимъ властямъ, митрополитамъ Амвросію и Серафиму, а черезъ Юрьевскаго архимандрита Фотія и самому «великому слугѣ Божію» графу Аракчееву. Герасимъ пользовался особымъ расположеніемъ Фотія. «Возлюбленный о Господѣ брате, рабе вѣрный Христовъ и сподвижникъ, отче преподобный Герасимъ, писалъ Фотій Герасиму, послѣ паденія министра духовныхъ дѣлъ кн. А. Н. Голицына, знаю, что ты, яко Савва Освященный, ревновалъ, ревнуешь за Св. Церковь и за Св. Вѣру; сладко мнѣ слышать твои слова и подвиги; порадуйся, старче преподобныйі министръ нашъ одинъ Господь Іисусъ Христосъ во славу Бога Отца». Люди противоположныхъ взглядовъ не стѣснялись въ своихъ отзывахъ о Герасимѣ и его «овечкахъ». Извѣстный Невзоровъ «добренькихъ овечекъ» Герасима называлъ «богатыми торгашами, во время войны нажившими отъ крови и слезъ милліоны», а его самого причислялъ къ духовнымъ лицамъ, которыя «любятъ быть на свадьбѣ въ Канѣ и попировать въ Виѳаніи, а отъ Голгоѳы прочь».
Строевъ, «Списки Іерарховъ», 64, 102; «Тихвинскіе монастыри», С.‑Пб., 1854 г., 20—21; «Краткое описаніе Моск. Ставропиг. общежит. Симонова монастыря» (Тромонина), 29; Евстаѳій, Архим., «Моск. Муж. Ставропиг. Симоновъ монастырь», 21; Котовичъ, «Духовная Цензура въ Россіи», 97—100, 758—768; «Русск. Арх.» 1868 г., 946—947.