Энгельгардт, Александр Николаевич, родился в Смоленской губернии 21 июля 1832 г. и детство провел в имении Климове, Духовщинского уезда. В 1848 г. Э. поступил юнкером в Михайловское артиллерийское училище и в 1853 г. окончил офицерские курсы в Михайловской академии. В том же году он был назначен в гвардейскую конную артиллерию и прикомандирован к арсеналу литейщиков. В 1855 г. Э. был определен в новый арсенал начальником литейной мастерской, где руководил отливкой медных полевых орудий. Способность применять к практической жизни научные познания обнаружилась у Э. также и в военном деле. Пушки с его вензелем были образцовыми, и начальство было им довольно. Приблизительно в этих годах Э. ездил с проф. Шишковым на Урал с геологическими и металлургическими целями, а по возвращении они устроили себе частную лабораторию на Шпалерной улице и усердно занялись химией, тогда еще совершенно у нас новой наукой. Вскоре Шишков был командирован за границу, и все время, пока он занимался у Либиха, Э. преподавал за него химию в Александровском лицее. В это время он вместе с профессором Н. Соколовым стал издавать химический журнал и устроил в 1865 г. публичную лабораторию на Галерной улице, на манер Гиссенской лаборатории Либиха, в которой выработался тот тип ученой лаборатории, где экспериментальное изучение химии было обставлено опытами и велось самими учащимися. Журнал и лаборатория способствовали ознакомлению заинтересованных лиц с движением химического дела и руководили распространением в России тогда новых воззрений — Лорана и Герара. Э. делал свой предмет крайне популярным и увлекательным. Его публичные лекции в сельскохозяйственном музее были долго памятны петербуржцам. Расставшись, по не зависящим от него обстоятельствам, в 1866 г. с военной службой, он в том же году получил кафедру по химии в С.-Петербургском земледельческом институте и сделался его деканом. Здесь он имел полную возможность расширить программу преподавания, с демонстративным методом и с практическими занятиями. Находясь в институте, Э. торопился оборудованием лаборатории и образованием около себя школы. Из его учеников впоследствии вышел ряд профессоров и ученых на общественном поприще: А. С. Ермолов, В. И. Ковалевский, П. А. Костычев, П. А. Лачинов, Маркграф, В. Г. Котельников, Заломанов, Червинский, Краузе и др. Какое множество вопросов было поднято в лаборатории Земледельческого института — в этом можно убедиться, просматривая за соответствующие годы «Журнал Сельского Хозяйства и Лесоводства», «Земледельческую Газету», отчасти «Bulletins» Петербургской Академии Наук и некоторые из общих повременных изданий. Целый ряд ученых исследований («О действии анилина на изатин», «О действии хлор- и броманилина на изатин», «Об изомерных крезолах», «О производных тимола» и «О нитросоединениях») доставили Э. известность за границей, и многие европейские ученые общества признали его почетным членом, прислав ему внешние знаки отличия, а у нас от Харьковского университета в 1870 г. прислано было ему звание почетного доктора химии, которых тогда было очень немного; за исследование же «О креозолах и нитросоединениях» Академия Наук присудила Э. Ломоносовскую премию.
В 1866 г. Э. (вместе с А. С. Ермоловым) был командирован департаментом земледелия и сельской промышленности для изучения залежей фосфоритов в средней России (Орловской, Курской и Воронежской губерниях) и применения их для удобрения истощенных пахотных земель, взамен навоза, или, правильнее, сдабривания его, особенно если он не зерновой (не хлебный), а соломистый и потому бедный фосфором. Из этой ученой экскурсии Э. вынес убеждение, что все юрские фосфориты, залегающие на огромных пространствах России и пропадающие даром, отличаются высоким (до 30 %) содержанием фосфорной кислоты и могут оживить хозяйства северной и восточной полос России, если заняться добычей и обработкой их. Обстоятельства помешали Э. тотчас же заняться разработкой теории о минеральном удобрении. Наступила зима 1870 г., и в Земледельческом институте стало неспокойно… Э. смотрел сквозь пальцы на студенческие сходки, чтения и горячие споры. Кончилось тем, что, как говорит проф. Кучеров: «настали иные дни. Обычный свет в лаборатории погас. Она потеряла своего хозяина». Правда, на место Э. в институт поступил заслуженный химик, но уже с надорванным здоровьем, H. H. Соколов. Тот же Кучеров говорит: «Уже тогда ясно стало, как должна сложиться в этих стенах жизнь в ближайшем будущем; ясно стало, что того молодого, жизнерадостного, ликующего характера, какой был раньше, у нее больше не будет. Действительно, здоровье не позволило Соколову так обильно развивать свою деятельность, так всем заправлять, во все входить, как это делал его предшественник, и он отклонил от себя фактически все, кроме чтения лекций». Таким образом, имя Э. тесно связано с лучшим периодом процветания Земледельческого института, преобразованного в конце 70-х годов в Лесной институт, уже с более ограниченной программой, а после смерти проф. П. А. Лачинова — с сокращением даже кредитов на лабораторию.
После учено-военной карьеры и профессуры в Петербурге Э. должен был в 1871 г. уехать в свое имение, сельцо Батищево, находившееся в глухой местности Дорогобужского уезда Смоленской губ. и окруженное поместьями разоряющихся господ. Но и в глуши Смоленской губ. Э. нашел дело, которое поглотило его всецело. В том же 1871 г. Э. получил в Батищеве от Щедрина-Салтыкова письмо следующего содержания: «Так как у вас, вероятно, найдется свободное время, то вы могли бы употребить его с пользой, изобразив современное положение помещичьих и крестьянских хозяйств». Ссыльный профессор воспользовался предложением редактора «Отечественных Записок», где стали появляться каждогодно его замечательные «Письма из деревни», в которых он рисовал яркую и рельефную картину русской деревни так, как она проходила у него перед глазами. У себя в имении Э. тотчас по приезде умел представить себе полную картину своей будущей жизни на подзоле. Он тогда еще предвидел широкое приложение минерального удобрения на подзолистых почвах, в то время как об этом в России еще никто не думал. Но прежде всего он усмотрел противоположность интересов в хозяйстве помещика и крестьянина, вызывающую борьбу капиталистического и кабального землевладения с крестьянским, причем в этой борьбе, вопреки мнению А. Головачева («Капитализм и крестьянское хозяйство»), Э. предсказывал полную победу последнему, особенно если крестьяне додумаются сообща обрабатывать землю, сообща вести хозяйство целыми деревнями, сообща арендовать барские усадьбы и т. д. Не придавая сокращению податей, выкупных платежей и увеличению крестьянских наделов такого решающего значения, как профессор Янсон («О крестьянских наделах и платежах»), Э. справедливо полагал, что многоземелие и большие заработки Америки не спасли ее от пролетариата. «Конечно, — говорит он, — будь крестьяне наделены землей в достаточном количестве, производительность громадно увеличится, государство станет очень богато. Но скажу все-таки, что если крестьяне не перейдут к артельному хозяйству и будут хозяйствовать каждый двор в одиночку, то и при обилии земли между земледельцами-крестьянами будут и безземельные, и батраки. Скажу более, полагаю, что разница в состояниях крестьян будет еще значительнее, чем теперь. Несмотря на общинное владение землей, рядом с „богачами“ будет много обезземеленных фактически батраков. Что же мне или моим детям в том, что я имею право на землю, когда у меня нет ни капитала, ни орудий для обработки?».
Общественный идеал будущего крестьянского землевладения в устах Э. увлекал собою молодежь семидесятых годов. Он призывал ее к артельному земледельческому труду, высказывая, что для процветания деревни необходимы доктора, ветеринары, учителя, священники, агрономы, механики, инженеры и архитекторы — мужики, т. е. такие интеллигентные деятели, которые могли бы, сверх того, работать, как мужики, с косой и плугом.
Призыв Э. русской молодежи к земледельческому труду не остался гласом в пустыне. Он нашел себе горячих последователей среди интеллигенции, пытавшейся в целом ряде земледельческих колоний «опроститься».
История этих колоний чрезвычайно интересна. Энгельгардтовские колонии предшествовали Толстовским. Те и другие стремились оторвать интеллигентную молодежь от участия в господствующем строе жизни и сблизить с крестьянством на земле; но Э. делал это во имя хозяйственного прогресса, а Толстой нес в колонию, кроме того, христианское учение. Практика показала, что русская молодежь, воспитанная в барстве, не может долго вынести как тот, так и другой режим. Колонисты Э., а потом Л. Н. Толстого уживались между собой очень недолго. Сосна красна, где выросла, и интеллигент в деревне начинал очень быстро либо скучать и уставать на работе, либо менторствовать над менее энергичными членами колонии, раздражать всех своей неуживчивостью, подозрительностью и грубостью. Были, конечно, в колониях и просто искренние люди, которые сознавали свои слабые силы для слияния с народной жизнью и возвращались, никого не обвиняя, на прежние барские пути в города и столицы.
Наиболее важная заслуга Э. заключается в агрономических основах для хозяйства нечерноземной полосы России. До Э. в Смоленской губернии помещики и крестьяне сеяли по старопахотным полям все те же рожь и овес, удобряя старые пашни навозом, сокращая запашки и допуская последним одичать под кустарником или выгоном. Кроме того, вследствие постоянной культуры хлебов, которые к тому же вывозились из имений, земли чрезвычайно были истощены извлечением из них фосфорной кислоты и азота. Э. сначала также возился на ограниченном клочке пахотной земли, удобряя ее дорогостоящим навозом, сдабривая навоз костной мукой и не обращая внимания на одичание прочих земель; но потом скоро признал нелепость подобной хозяйственной системы и стал распахивать «облоги» (запущенные после «Положения» пахотные земли и отрезанные от крестьян полевые земли). Поднявши все облоги, он посеял лен и рожь, а после ржи засеял на несколько лет пашню клевером и тимофеевкой, чередуя хлеб с травой.
Таким образом, Э. расширялся по земле, заведя у себя знаменитый 15-польный севооборот [1) пар, 2) рожь, 3) яровое, 4) пар, 5) рожь, 6) яровое, 7) пар, 8) рожь, 9) трава клевер с тимофеевкой, 10) трава, 11) трава, 12) трава, 13) трава, 14) трава (первые годы на укос, потом на выгон), 15) лен]. Эта форма экстенсивной системы у Э. является совершенно новой для нечерноземной полосы России, и заслуга его в том, что он показал, как на плохих землях возможно вести хозяйство и как культивировать одичалую землю, не прибегая к дорогим виллевским тукам и не проклиная земледельческого труда.
Но было бы недостаточно сказать об его улучшенной системе хозяйства, не упомянув об обстоятельствах, когда и как, по его мнению, надо удобрять землю. Вследствие исключительной культуры хлебов и отсутствия травосеяния наши земли испытывают недостаток азота и фосфорной кислоты. Отсюда является необходимость удобрять землю: там, где недостает азота (где не было навоза и залужения выпаханных земель), надо употреблять «универсальное удобрение» (навоз) как наиболее азотированное вещество; там, где, пo сравнительным урожаям, ощущается недостаток фосфорной кислоты — удобрять почву фосфоритами, суперфосфатами, костями и т. д. Костяное и азотное (навоз) удобрения весьма ограничены в природе. Между тем у нас имеются огромные природные запасы хлебных сил, на которые до Э. в России никто не обращал внимания: это накопленное богатство азота (перегной пустошей и облогов) и залежи фосфорита.
Работая на облогах и пустошах (без навоза и скота) при помощи одной фосфоритной муки, распахав и истощив дернину, сняв несколько богатых урожаев льна и хлеба и замечая, наконец, уменьшение их вследствие изъятия из земли азота, следует прибегнуть к сидерации (зеленое удобрение), т. е. обратить выпаханные земли под луга, выгоны, леса и навозные пашни. Таким образом, Э. создал систему хозяйствования без навоза, при помощи фосфорита и сидерации.
При этом он обращает внимание хозяев на то, что не следует применять фосфоритную муку на исстари удобряемых навозом почвах, богатых поэтому перегноем, азотистыми и минеральными веществами. Такие почвы богаты и без того фосфорной кислотой, и фосфорит на них не действует. Вообще Э. установил то, что фосфорная мука вносит только фосфорнокислую известь и будет действовать только в том случае, если в почве есть достаточно азота, поэтому: а) применять фосфоритную муку лучше всего на почвах более богатых азотом на переломах после клевера или трав, на переломах после облога или даже просто на отдохнувших (наазотировавшихся) сколько-нибудь почвах; б) в равной степени фосфорит следует применять на подзолистых и истощенных почвах, где через прибавление фосфора восстановляется правильный состав всех элементов почвы, нужных для ее плодородия. Таким образом фосфорит оказывает временное вспомоществование почве; но когда другие ее элементы (азот, кали и т. п.) истощаются, тогда уже фосфорит не поможет плодородию земли. Э. не упускает этого важного обстоятельства из виду, говоря на этот случай об обогащении азотом выпаханных земель при помощи «зеленого удобрения» (трав) или универсального удобрения (навоза). Когда при помощи навоза или трав восстановится правильный состав почвы и после нескольких урожаев последние станут уменьшаться, тогда следует вновь прибегнуть к фосфориту до тех пор, пока временное его вспомоществование будет полезно почве, а потом опять употреблять навоз или травы. Словом, после плуга должна идти коса, после косы опять плуг. Кроме временного и важного значения фосфорита на подзолистых и азотированных почвах, фосфорит (по мнению химика Л. Шишкова) имеет значение и в черноземных губерниях для улучшения качества навоза там, где нет винокурения и где навоз не зерновой (не хлебный), а соломистый. Рассыпанный по такому навозу фосфорит сообщает ему те самые минеральные части, которые заключаются и в корме для скота. Открытие столь важного значения фосфорита для хозяйств принадлежит всецело Э. Как барон Клейфельдт со своим клевером был важен для Германии, так для нас дорог Э. со своим фосфоритом (под рожь). Не менее важны опыты Э. с каинитом (под клевер), гипсом и др. минеральными удобрениями. За Э. всегда останется важная заслуга открытия громадных залежей фосфоритов в России как неисчерпаемого источника фосфорнокислых удобрений, и несомненно в будущем они найдут себе широкое применение в сельском хозяйстве. Но для последнего необходим общий подъем культуры страны сравнительно с настоящим. Поэтому в настоящее время фосфориты имеют по преимуществу распространение вблизи их месторождения вследствие того, что транспортировка их на дальнее расстояние не окупается пользой хозяйствования. Сверх того, в настоящее время появились такие специально фосфорные удобрения, как Томасова мука; затем, понизились цены на суперфосфаты, и наконец, сознание пользы фосфорнокислых удобрений так еще мало распространено среди русских сельских хозяев, что даже запасы такого удобрения, как костяной муки, не вполне исчерпаны, и сверх того, цены этой муки довольно низки. Когда Э. так горячо ратовал за фосфориты, костяная мука стоила один рубль за пуд, а теперь 60—65 коп.; суперфосфаты 14%-ного содержания то же самое при Э. были дороже, чем теперь. Все это вместе значительно препятствовало широкому распространению фосфоритов; тем не менее будущность фосфоритов при общем подъеме нашей культуры несомненна. Фосфорит, как родоначальник всех фосфорнокислых удобрений, требует более значительной культурности крестьянина. Это все равно что применение плуга в народном хозяйстве: при настоящей узкополосности в крестьянском хозяйстве обработка земли плугом крайне затруднительна. Между тем при иных лучших условиях крестьянского землевладения плуг вытеснит соху, и каждый крестьянин поймет его преимущество (См. брошюру В. Г. Котельникова «О почве». Восьмое издание). То же надо сказать о фосфоритах Э. и их роли в будущем наших хозяйств.
Последние годы своей жизни Э. посвятил тем же опытам с минеральными удобрениями уже по поручению бывшего департамента сельского хозяйства. Его работы нередко тормозились чиновнической придирчивостью ученого комитета министерства Государственных Имуществ, однако он был полон надежд, что его новые опыты с известью дадут такие неожиданные и блестящие результаты, как и фосфоритные и каинитные опыты, но смерть уже поджидала его, и дни его были сочтены… В январе 1891 года он захворал и 12-го числа скончался. Тело его было перевезено из села Батищева и похоронено в родовом имении Климове. Оканчивая земное поприще, он и в предсмертном бреду не расставался с задуманными планами об удешевлении ржи, об освобождении земледельца от кабального хозяйства частного предпринимателя и галлюцинировал отчетами министерству Государственных Имуществ о казенной копейке, выданной ему на сельскохозяйственные опыты.
Перу Э. принадлежит целый ряд литературных трудов. Кроме упомянутых выше, известны: «Химические основы земледелия» (Смол., 1878); «Об опытах применения фосфоритов для удобрения» (СПБ., 1891; 4 изд., 1895); «Применение костяного удобрения в России» (СПБ., 1865); «Фосфориты и сидерация» (СПБ., 1901); «Сборник общепонятных статей по естествознанию» (СПБ., 1867), составившийся из статей, помещавшихся ранее в журнале «Рассвет», и «О хозяйстве в северной России» (СПБ., 1888). Далее следует целый ряд статей, помещенных в «Земледельческой Газете»: «Смоленские фосфориты» (1884, № 39, 40); «Опыты удобрения рославльской фосфоритной мукой» (1886, № 40— 42); «О применении фосфоритов для удобрения» (1886, № 51—52); «Опыты удобрения фосфоритной мукой в 1887, 1888, 1889 гг.» (1887, № 49— 52; 1888, № 1, 2, 50, 51; 1889, № 2, 3, 46—49); «Из Батищева» (1888, № 25, 26, 36—38, 40—42; 1889, № 22; 1891, № 35); «Известкование или фосфоритование» (1889, № 16—18); «Разделка земель из-под лесов» (1890, № 1—3); «Сидерация в северных хозяйствах» (1890, № 13—16); «О продолжительности действия фосфоритной муки и о залужении выпаханных земель» (1890, № 34—37); «О действии каинита на красный клевер» (1891, № 38, 39); «Сравнительный опыт удобрения мелом и фосфоритом» (1890, № 45, 46); «Еще об удобрении фосфоритами» (1891, № 42); «Опыты удобрения клевера различными минеральными туками» (1892, № 33— 36) и «Отчет об опытах применения минеральных туков в селе Батищеве в 1891 г.» («Журнал Сельского Хозяйства и Лесоводства», 1892, № 3). Наконец, ему принадлежат переводы Р. Гофмана «Земледельческая химия» (СПБ., 1868); Ф. Крокера, «Руководство к сельскохозяйственному анализу, со специальным указанием исследования важнейших сельскохозяйственных продуктов» (СПБ., 1867) и Лекутэ «Основы улучшающего землю хозяйства» (СПБ., 1889).
А. И. Фаресов, «Воспоминания об А. Н. Э.» («Вестник Европы», 1893 г.). — Его же, «Семидесятники», СПБ., 1905 г. — H. A. Энгельгардт, Вступительная статья к третьему изданию «Писем из деревни». — А. П. Мертваго, «Не по торному пути». — Метелицина, «Год в батрачках» («Отечественные Записки»). — С. И. Васюков, «На сельских работах» («Наблюдатель»). — «Хозяин», 1894, № 3; 1903 г., № 5, 10. — «Журнал Русского Химического Общества», 1903 г., № 2. — «Труды Имп. Вольно-Экономического Общ.», 1903 г. — «Новое Время», 1893 г., № 6073. — «Новости», 1893 г., января 25.