Скуратов, Дмитрий Петрович, экономист и цензор; род. 18 июня 1802 г., ум. 14 мая 1885 г. Оставшись круглым сиротой в раннем детстве, С. до 16-летнего возраста безвыездно прожил в своей родной деревне. В 1818 г. он поехал в Петербург, а в следующем 1819 г. сдал экзамен и поступил юнкером в лейб-гвардии Преображенский полк. Гвардейские офицеры сошлись с С., полюбили его, но прозвали "диким ребенком" за то, что он не примкнул ни к одному из "тайных" политических кружков, образовавшихся в то время среди офицеров некоторых полков гвардии, и доказывал офицерам, что они затевают пустое и не найдут сочувствия своим замыслам в народе. Так как С. был очень близорук, а в то время военным не дозволялось носить очки, то через два года он вышел в отставку и поступил частным секретарем к попечителю Петербургского учебного округа С. С. Уварову; но и тут не суждено ему было долго оставаться, а пришлось ехать за границу с больной сестрой. Во время своего заграничного пребывания С. основательно изучил французский и немецкий языки и политическую экономию, и эти знания оказали ему впоследствии громадную услугу. По возвращении в Россию, С. продал свое родовое тульское имение Скуратово, а вместо него купил в Верейском уезде Московской губ. село Нару-Фоминское, где в половине 30-х годов завел бумагопрядильную фабрику, которая пошла прекрасно и приносила большой доход. В 1861 г., когда возникла в Северо-Американских Соединенных Штатах война между северными и южными Штатами и произошел хлопчатобумажный кризис, С. лишился всего своего состояния, но мужественно перенес постигшее его разорение и поступил на службу сначала чиновником особых поручений к министру Внутренних Дел, а потом цензором. С. принадлежал к тому небольшому кружку русских экономистов-протекционистов, которые с конца 50-х годов пытались уберечь Россию от последователей учения свободной торговли. В этом направлении С., по просьбе московских купцов, написал записку, но она не нашла сочувствия ни у министра финансов А. X. Рейтерна, ни у петербургских чиновников вообще. Когда Рейтерн задумал восстановить курс русского рубля посредством заграничного займа в 70 миллионов, С. подал ему также записку, в которой доказывал, что стремление поднять курс рубля чисто искусственным путем, без заботы о развитии промышленности, послужит лишь к бесполезной трате государственных средств и к обременению русских финансов. Рейтерн оставил и эту записку С. без внимания: заем был заключен, курс восстановлен на несколько месяцев, а затем пал еще ниже. С. был одним из основателей "Общества содействия русской промышленности и торговле" и деятельным его членом в течение нескольких лет. Кроме экономических вопросов он интересовался и другими современными общественными вопросами, а в особенности вопросом о народном образовании. Статьи его печатались иногда отдельными брошюрами, большею же частью помещались в разных журналах, а именно: в "Вестнике Промышленности", "Русском Вестнике", "Северной Почте", "Неделе", "Биржевых Ведомостях", "Коммерческой Газете", "Торговом Сборнике", "Пчеле" и "Петербургских Ведомостях".
Должность цензора была особенно ответственна в 1860-х годах, в разгар либерально-прогрессивного движения, но С. умело и с достоинством выходил из затруднительного положения, благодаря всестороннему знакомству с вопросами дня и с иностранной литературой в подлинниках. Редактор-издатель газеты "Экономист" А. А. Красильников приводит следующие характерные случаи из цензорской деятельности С.: "Просматривая перевод „Истории Англии“ Маколея, он нашел в нем такие ультрарадикальные суждения, каких Маколей никогда не мог иметь. По справке с подлинным текстом оказалось, что таковой был искажен вставкою собственных измышлений переводчика. Вычеркнув все лишнее, С. на полях корректуры написал красными чернилами точный перевод текста Маколея. Возмущенный такою поправкою издатель, г-н Тиблен, явясь на другой день для объяснения, заявил с негодованием, что он никак не ожидал, чтоб г-н цензор, не довольствуясь вымарыванием не нравящихся ему мест в сочинении такого авторитетного писателя, как Маколей, мог дозволить себе еще заменять их своими собственными измышлениями, и что в Западной Европе ни один цензор не решится поступать таким образом. Спросив издателя, понимает ли он по-английски и получа утвердительный ответ, С. предложил ему сличить текст его переводчика с английским текстом Маколея. Провожая сильно сконфуженного издателя, С., в свою очередь, заметил ему, что он уверен, что в Западной Европе ни один издатель не дозволит себе издавать так умышленно искаженных переводов известных писателей". За пропуск статьи против залога государственных имуществ во вновь учрежденном банке барона Френкеля (1866 г.) С. едва не лишился места цензора, — его спасла предусмотрительность: так как он послал эту статью к цензору Министерства Финансов, который также ее одобрил, то он отделался лишь замечанием, что должен был иметь такт не посылать ему этой статьи. Дельных статей С. никогда не задерживал; но если он встречал в них резкие, не идущие к делу выражения и суждения, то настаивал, чтобы авторы смягчили их, повторяя свою любимую поговорку: "то же бы слово, да не так ты молвил".
Несмотря на постигшую его в последние годы болезнь, С. сохранил до самой смерти все свои умственные способности, и не более как месяца за два до кончины была составлена им записка о народном образовании.
Составлено на основании некролога Д. П. Скуратова, помещенного в петербургском журнале "Экономист", 1885 г., № 21, и рассказов дочери Скуратова, Хр. Дм. Рахманиновой.