Потоцкий, граф Северин Осипович, младший брат этнографа и археолога графа Ивана Осиповича П. (см.); действительный тайный советник, сенатор, попечитель Харьковского Учебного Округа. Родился в 1762 году и еще в детском возрасте был отправлен, вместе с братом, в Швейцарию, где получил образование в Женеве и Лозанне. По возвращении в 1779 году на родину, П., был принят к королевскому двору; в 1784 году он был пожалован орденом св. Станислава, а в следующем породнился с знатным и богатым родом, женившись на княгине Анне Сангушко, урожденной княжне Сапега. В 1787 году Потоцкий упоминается в числе лиц, представлявшихся императрице Екатерине II во время пребывания ее в Киеве. Очевидно, уже тогда явилась у него мысль перейти на службу в Россию, которой симпатизировал его отец (бывший кавалером ордена св. Андрея Первозванного) и более отдаленные предки. Несмотря на это, мы видим его в числе участников четырехлетнего (1788—1792) сейма депутатом от Брацлавского воеводства (в котором у него было поместье "Батог"). На сейме Потоцкий, по-видимому, принадлежал к прогрессивной партии, добивавшейся союза с Пруссией; он произносил речи по разным вопросам, делал замечания и упреки разным лицам, почему скоро навлек на себя нерасположение весьма многих. Приблизительно в то же время Потоцкий состоял членом тайного Галицийского комитета, имевшего целью возвращение Галиции Польше. 26-го апреля 1791 года он был назначен ротмистром национальной кавалерии коронных войск и получил орден Белого Орла, но неизвестно, принимал ли активное участие в военных действиях. После падения Польши Потоцкий, у которого было несколько поместий в Радинском уезде Седлецкой губернии, вошел в тесные сношения со своими соседями — Чацким и Чарторыским, проживавшими в Новой Александрии (Пулавах), и, вероятно, под их влиянием, примкнул к партии тех поляков, которые возлагали свои надежды на Россию. В конце царствования Императрицы Екатерины II (в 1793 году) он приехал в Петербург, чтобы, подобно многим своим соотечественникам, искать карьеры. Обласканный Императрицей, он близко сошелся с великим князем Александром Павловичем, и в следующее царствование мы видим его уже камергером, состоящим при Особе Наследника Престола и пользующимся его особенным доверием и любовью. Однако, П., открыто высказывавший свои взгляды, противоречившие общему направлению политики в царствование императора Павла I, не мог долго ужиться при Дворе, — и 21-го января 1799 года состоялся Высочайший указ об отрешении его от занимаемого поста. За то блестящее поприще открылось Потоцкому со вступлением на престол императора Александра I: он был привлечен в интимный кружок молодого Государя, причем, подобно другим членам этого кружка, не считал нужным скрывать своих конституционных стремлений. 4-го июня 1801 года он был произведен в тайные советники с повелением присутствовать в 3-ем Департаменте Правительствующего Сената, а 8-го сентября 1802 года был назначен членом состоявшей в ведомстве Министерства Народного Просвещения комиссии об училищах, в которой в то время заседали самые приближенные к Государю лица. В Сенате Потоцкий столкнулся с обер-прокурором Г. Р. Державиным по следующему поводу. В "Указе о вольности дворянства" и в "Жалованной Грамоте" был пункт, по которому дворяне, поступившие на военную службу нижними чинами и не достигшие офицерского звания, не могли выходить в отставку ранее истечения 12-ти лет действительной службы. Закон этот был забыт, почему военный министр Вязьмитинов, заметив, что многие из дворян, особенно поляки, едва успев поступить на службу, просятся в отставку, счел нужным его восстановить и в конце 1802 года вошел к Государю с докладом по этому вопросу. Доклад был утвержден 5-го декабря 1802 года и состоявшийся затем указ прочтен в Общем Собрании Сената, не вызвав никаких замечаний, и отослан в Военную Коллегию для. исполнения. Между тем, в одно из следующих заседаний Потоцкий подал в Сенат пространную записку, в которой, опираясь на указ 8-го сентября 1802 года, предоставлявший Сенату право заявлять о неудобоприменимости того или иного указа, протестовал против нового закона, как нарушавшего права главного сословия в Государстве, и приглашал своих товарищей заявить о неудобоисполнимости его. (Записка эта была редактирована известным В. H. Каразиным, так как сам автор ее не владел хорошо русским языком). Державин, получив это мнение Потоцкого, не захотел вносить его на обсуждение в Сенат, о чем и доложил Государю, но император Александр сказал: "Что же? Мне не запретить мыслить, как кто хочет!.. Пусть его подает!.. Пусть Сенат рассуждает!.." Доложенное по Высочайшему повелению, мнение Потоцкого вызвало в Сенате целую бурю: все сенаторы примкнули к протесту против нового закона, несмотря на все старания Державина, который решился даже применить по этому поводу солнечные часы Петра Великого, по которым он руководил прениями в Сенате, и деревянный молоток, врученный Петром первому Обер-прокурору Сената Ягужинскому, — вещи, со времени Великого Преобразователя лежавшие без употребления. Оскорбленный Сенат отправил депутацию к Государю, который сказал, что скоро последует разъяснение относительно прав Сената и, действительно, 21-го марта 1803 года состоялся указ, разъяснявший, что дарованное Сенату право входить с представлениями против того или иного указа не касается вновь издаваемых или подтверждаемых Верховной властью законов и что поэтому сенат не имел основания к своему представлению. Таким образом, победа формально осталась за Державиным, но общее сочувствие было на стороне Потоцкого, как защитника интересов дворянства: в честь его в провинции, устраивались бурные овации; в Москве ходила по рукам ода, в которой он сравнивался с князем Яковом Долгоруким, а портреты Вязьмитинова и Державина подвергались оскорблениям. Державину пришлось столкнуться с Потоцким и по другому вопросу. 9-го ноября 1802 г. П. был назначен членом комитета для рассмотрения составленной Державиным записки о выселении части белорусских евреев и других мерах относительно них и, вместе с другими членами комитета, отверг это предложение. Из поданных графом С. О. Потоцким в Сенат записок особенного интереса заслуживает его "мнение об ответственности судей", в котором он настаивает на принципе свободы судебных мест.
Результатом активной деятельности графа Потоцкого в Комиссии об училищах осталось два мнения, поданные им в эту Комиссию: 1) "О необходимости основания в университетах теологического (богословского) факультета", которое не было принято вследствие протеста Святейшего Синода, заявившего, что религиозно-нравственное воспитание народа подведомственно ему, и 2) "О неудобстве учреждения университета в С.-Петербурге". В последнем Потоцкий горячо доказывал все неудобства помещения в столице такого учебного заведения, проводя ту мысль, что большие города не способны быть образовательными центрами. Он указывал на массу соблазнов, которые неминуемо должны отвлечь внимание юноши от наук, на ограниченность подходящего для него общества, на разницу интересов большинства столичной молодежи и студентов. Кроме того, Потоцкий находил, что в Петербурге и без университета достаточно учебных заведений, между тем как остальная Россия сильно в них нуждается. (Здесь также нельзя не узнать влияния B. H. Кaразина, протестовавшего в своих известных записках императору Александру I против поглощения Петербургом всех средств государства). Из этих записок и других сохранившихся документов видно, что граф С. О. Потоцкий принимал деятельное участие в делах Училищной Комиссии. Между прочим, 4-го октября 1802 года ему было предложено министром народного просвещения заняться, совместно с князем Чарторыским, соображением всего, касающегося Виленского университета, причем граф, руководствуясь данными действовавшей в Польше Эдукационной Комиссии, внес в устав несколько существенных изменений. Но главную деятельность проявил Потоцкий, несомненно, в должности попечителя Харьковского Учебного Округа, которую он занимал с основания учебных округов в России (он был назначен указом 24-го января 1803 года) до общего изменения в направлении Министерства Народного Просвещения в 1817 году, при князе А. Н. Голицыне. Однако, главное дело этого округа, относящееся к началу его управления, — устройство Харьковского Университета — состоялось в его отсутствие, так как тотчас по назначении он был уволен по семейным обстоятельствам в отпуск за границу до марта 1804 года. Впрочем, находясь за границей, Потоцкий занимался вызовом для нового университета профессоров — иностранцев и сносился для этой цели с разными учеными, между прочим, с Гете, так что всем первоначальным составом своих преподавателей университет был всецело обязан ему. Университет был открыт в 1804 году, причем граф Потоцкий произнес на латинском языке речь о благодетельной цели устройства народного просвещения в России и учреждения университетов. Посылая речь свою министру, Потоцкий писал, что говорил ее "по просьбе профессоров и соображаясь с настроением местных жителей". Во все время своего попечительства Потоцкий всячески старался пробудить в местном населении любовь к просвещению и не оставлял незамеченными ничьих заслуг в этом отношении, в том числе и православного духовенства, что особенно замечательно в католике. Так как было замечено, что в университет поступают люди, недостаточно подготовленные, то он устроил подготовительный класс при Главном Харьковском Народном училище, в котором профессора Университета читали различные предметы. Много стараний было приложено Потоцким к привлечению питомцев в новый университет; однако, видя незначительность успехов в этом отношении, он обратился к министру народного просвещения с предложением об истребовании из ближайших семинарий лучших учеников по числу назначенных в примерном штате университетов казенных студентов. К сожалению, плодотворной деятельности Потоцкого мешали его частые и продолжительные отлучки из управляемого им округа: от 1810 до 1815 года он жил почти все время в Польских областях. Вредила также делу просвещения в Харьковском округе недостаточная настойчивость Потоцкого в деле защиты своих помощников и подчиненных. Так, В. Н. Каразин перед самым вступлением графа в отправление своей должности навлек на себя своими хозяйственными распоряжениями неудовольствие министра народного просвещения гр. Завадовского, уже раньше относившегося к нему враждебно, и хотя Потоцкий сам сознавал пользу его распоряжений, однако не выступил в защиту своего заместителя, и он был совершенно устранен от дорогого для него дела. Подобную же уклончивость выказал Потоцкий впоследствии по делу известного профессора Шада, подвергнувшегося преследованию со стороны Министерства за преданность новой немецкой философии и за нападки на Наполеона, хотя обвинения, взводимые этим иностранцем на Потоцкого в том, что он был главным виновником его изгнания, не заслуживают доверия. Несправедливы также обвинения Потоцкого в том, что он отдавал явное предпочтение профессорам-иностранцам пред русскими, несмотря на то, что Министерство требовало постоянно большего количества русских адъюнктов для того, чтобы они могли с течением времени заместить иностранцев. Наоборот, по словам академика М. И. Сухомлинова, приглашая в Россию иностранных ученых, Потоцкий всего более старался о замещении кафедр природными русскими; и его труды не оставались напрасными. Благодаря его энергии, некоторые кафедры Харьковского университета были заняты лицами, принадлежащими к числу замечательных профессоров русских университетов вообще. Все, что известно о действиях его по Харьковскому округу, убедительно свидетельствует о важности заслуг его в отношении края, в котором он призван был водворить просвещение. Один из историков русского просвещения говорит, что распространение наук и образованности было истинным призванием графа Потоцкого, делом его души и убеждений. Все отрасли знаний были доступны этому просвещенному вельможе, стоявшему по образованию своему на высоте, которая живительно действовала на юный университет, вверенный его попечению. С неподдельным внутренним участием к делу, он сообщал мысли свои о преподавании латинской словесности и исторических наук и заботился об учреждении минералогического и других кабинетов и собраний, которым делал щедрые пожертвования. Искренняя забота об университете не покидала Потоцкого во все время его попечительства: "где бы он не был, на собрании ли иностранных академиков, на придворном ли бале одной из блестящих европейских столиц или в скромном уголке Украйны, он не пропускал случая приобрести нового деятеля для университета и его округа". Не имея постоянного местопребывания в университетском городе, чего не требовал и устав, граф П. являлся во главе университета в важнейшие минуты университетской жизни, произносил речи, исполненные достоинства и проникнутые сочувствием к науке и ее рассаднику, входил в сношения с местными жителями и много содействовал водворению добрых отношений между университетом и обществом. Свободный от всякого рода предрассудков, чуждаясь сословной исключительности, он чужд был и религиозного фанатизма: вельможа и католик, он посещал дома сельских учителей и был усердным ходатаем о лицах православного духовенства, сколько-нибудь послуживших делу народного образования. "Если бы идеалы были возможны в действительной жизни" — так заканчивает М. И. Сухомлинов свою характеристику П. — "его следовало бы назвать идеалом попечительства, как понималось это звание первым уставом русских университетов. Попечительство П. об университете выразилось именно в тех формах, которые одни, не стесняя и не подавляя университета, содействуют его движению и процветанию. Не вмешиваясь во все нити администрации, не нарушая автономии, без которой университетская жизнь то же, что тело без души, П. был достойным вождем университета, открывая ему способы к развитию ученой деятельности, и был действительным представителем его в Главном Правлении Училищ". Однако, когда в 1817 году кн. А. Н. Голицын, стал вводить новые порядки, П. должен был покинуть округ и университет, в жизни которых он оставил неизгладимые следы... Кроме главной деятельности своей П. за время управления Харьковским Округом был назначаем: 31-го августа 1809 года членом Комитета для рассмотрения существующего положения о течении почтовой корреспонденции, а 7-го марта того же года членом Совета комиссии Составления законов. П. окончил свое служебное поприще в звании члена Государственного Совета, куда был назначен 17-го января 1810 года, и в чине действительного тайного советника, в который был произведен 2-го октября 1827 года. В последние годы своей жизни П. приобрел на Украйне большие поместья и принимал участие в разных торговых и промышленных предприятиях: он основал вблизи Одессы Севериновку, купил также Ливадию, впоследствии летнюю резиденцию Царского Семейства. Умер П. 3-го сентября 1829 года, в Москве, 67-ми лет от роду.
Н. И. Тургенев, знавший П. до и во время пребывания его за границей, отзывается с большими похвалами об его всестороннем образовании: по его словам, граф читал все, вновь выходившее на всех европейских языках. По словам того же свидетеля, он находил в П. горячего ходатая за всех, невинно пострадавших, дела которых поступали в Департаменте Духовных и Гражданских дел, в котором тогда служил Тургенев, Особенное участие принимал всегда П. в своих земляках — поляках. Интересны его взгляды на отношения последних к русским: он говорил, что так как по историческим судьбам поляки вошли в состав русского государства, то они отнюдь не должны избегать сближения с русскими. Поэтому он убеждал своих соотечественников отдавать детей в русские учебные заведения, говоря, что только заводясь в России родственными связями и занимая государственные должности поляки могут сохранить какое-нибудь значение. П. жил на холостую ногу. Обстоятельство это можно объяснить тем, что жена его, не разделявшая его убеждений, осталась с четырьмя дочерьми в Польше, а ему пришлось жить с одним сыном Львом (впоследствии также членом Государственного Совета).
М. И. Сухомлинов, исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Том I. СПб., 1889; Проф. Д. И. Багалей, Опыт истории Харьковского университета по неизданным материалам. Том I (1802—1815). Харьков. 1893—1898; Сборник материалов для истории просвещения в России, извлеченных из Архива Министерства Народного Просвещения. Том I, II, III, IV; Н. К. Шильдер. Император Александр I, его жизнь и царствование, T. II, СПб., 1897; N. Tourguéneff. La Russie et les Russes. Paris, 1859—1861; H. Лавровский, Из первоначальной истории Харьковского Университета ("Журн. Мин. Нар. Пр.", 1869 г., сентябрь); его же, В. Н. Каразин ("Журн. Мин. Нар. Пр." 1872 г., январь и февраль); В. В. Григорьев, Императорский С.-Петербургский университет в течение первых 50 лет его существования. СПб., 1870; Б. С". Иконников. Опыт русской историографии. Тт. I, II. Киев, 1892; С. S. Pototsky, De nova per imperium Rossicum constitutione scholarum indeque oriundo fructu. ("Речи при открытии Харьковского университета", Харьков. 1806); Шмидт. История средних учебных заведений в России; А. С. Воронов. Историко-статистическое описание С.-Петербургского Учебн. Округа; Сочинения Г. Р. Державина (Академическое издание). Примечания на проект доклада гг. сенаторов "Об ответственности судей". ("Поврем. изд. в Общ. Истор. и Древностей Российских" 1858 г., кн. III, (№№ 1055; 1056). Смесь (128—132), (133—136); Мнение об учреждении университета в С.-Петербурге ("Чт. Общ. Ист. и Др. Рос.". 1860 г., кн. 4; Смесь, 308—313); Мнение сенатора графа С. О. Потоцкого о докладе военной коллегии ("Чт. Общ. Ист. и Др. Рос."; 1864 г., кн. III, Смесь, 128—131); Письмо гр. Потоцкого к В. Н. Каразину от 7 (19) октября 1803 года в "Северной Пчеле" за 1860 г., стр. 368; Письмо о Потоцком Шада в альманахе "Русская Правда" 1860 г.; "Les lettres d'un gentilhomme polonais sur la Russie" par comte ***, Paris, t. I, 1857; Mémoires du prince Adam Czartoryski, т. I; "Предложение министра юстиции Державина Прав. Сенату в февр. 1803 г. ("Чт. Общ. Ист. и Древ. Рос.", 1864 г. кн. III; Смесь, 132—137); "Московские Ведомости" 1827 г., № 84. стр. 3348; "Journal de St.-Pétersbourg" 1827, № 120; Jana hr. Potockiego podróz do Turcyi i Egiptu. Краков. 1849; "Библиографические листы" Кеппена, I, 1825, 215; Воспоминания Ф. Булгарина, т. I, CПб. 1846, стр. 227—229, 239; Письмо А. и. Posse (Dr. Antoni I.) к проф. Вержбовскому; Рукописные материалы для биографии Потоцкого, собранные ректором Варшавского университета И. П. Щелкиным. Ряд статей в "Русской Старине" и "Русском Архиве".