Перов, Василий Григорьевич, живописец; родился 21-го декабря 1833 г. в Тобольске, умер 29-го мая 1882 г. в деревне Кузьминках, около Москвы. Отец его, барон Григорий Карлович Криденер, бывший губернским прокурором в Тобольске, не мог передать П. даже своего имени, так как тот рожден был до брака, а законы об усыновлении отличались в то время большой строгостью; поэтому П. пришлось впоследствии приписаться к Арзамасскому мещанскому обществу.
Все свое детство нашему будущему художнику пришлось перекочевывать с одного места на другое. Отец его был очень добрым и образованным человеком, прекрасно играл на скрипке и фортепьяно, владел несколькими иностранными языками и даже был не чужд литературе; но иногда он бывал не совсем воздержан на язык, что и отразилось на его карьере. Год спустя после рождения своего первенца барон Криденер согласно прошению был переведен в более умеренный климат — в Архангельск. Но не прослужил он здесь и двух лет, как принужден был выйти в отставку из-за французских стихов, написанных им на всю губернскую администрацию. Тогда ему пришлось переехать с семьей сперва в Петербург, а чрез несколько месяцев в свое родовое именье «Суслан» (в окрестностях г. Юрьева), принадлежавшее его старшему брату Морицу. Здесь маленький Перов под руководством своей матери выучился читать и писать. Прожив здесь всего лишь один год, семья Криденеров переехала в Самарскую губернию, сперва в деревню Кротовку, к Д. В. Панову, женатому на дочери барона Г. К. Криденера от первого брака, а чрез полгода — в деревню Кольцовку, к другому зятю барона П. И. Степанову. Здесь Перов сперва продолжал заниматься с матерью, но вскоре его отдали в ученье сперва к местному священнику, а затем — к заштатному дьячку. Этот последний, неглупый, начитанный человек и большой юморист и анекдотист, учил мальчика Закону Божию, арифметике, славянскому языку и чистописанию, причем в последнем искусстве тот оказывал всего более успехов, отчего учитель и прозвал его Перовым; это прозвище и перешло потом в его фамилию, так как своего родового имени, как мы сказали, он не мог носить.
Когда Перову исполнилось девять лет, в 1842 г., отец его получил место управляющего у г. Языкова, и вся семья переехала в Арзамасский уезд Нижегородской губ., в имение «Саблуково». Вскоре по переезде сюда мальчик едва было не ослеп от жестокой оспы, следы которой остались у него на всю жизнь. Только самоотверженный уход матери и удачное лечение спасли его от смерти. Едва успел он оправиться от болезни, как к ним приехал из Арзамаса живописец, которого вызвал барон Г. К. Криденер, чтобы поручить ему переписать на своем портрете собаку. Это дало толчок мальчику испробовать свои силы в рисовании, и при этом сказалась замечательная черта в его характере: в противоположность всем детям, он сразу стал стараться рисовать с натуры и перешел к копированию картин только тогда, когда мать его, видя неудачу его попыток, посоветовала ему лучше рисовать сперва с оригиналов. Когда П. вполне оправился от болезни, его отдали в уездное Арзамасское училище, и он поселился у преподавателя этого училища, г. Фаворского. Здесь П. окончил курс в три года, особенно отличившись в рисовании, которое и тогда уже было введено в училищах, как средство к эстетическому развитию. В это же время с семейством Криденер познакомился один из арзамасских купцов, М. Г. Безобразов, выделявшийся из местного купечества своим умом и образованием и обладавший порядочной библиотекой, книгами из которой охотно снабжал Перова, очень его полюбившего. Этот же Безобразов, постоянно поощряя занятия мальчика рисованием, по окончании им курса училища стал уговаривать родителей П. отдать его в известную местную художественную школу Ступина. Мать долго не соглашалась на это, предпочитая, чтобы сын ее поступил в Нижегородскую гимназию, так как А. В. Ступин, очень строго относясь к художественным занятиям своих учеников, не обращал никакого внимания на их нравственность, и об них в Арзамасе шла молва, как о пьяницах. Но упорные настояния самого мальчика и М. Г. Безобразова победили ее, и в 1846 г. Перов поступил в школу Ступина, но на особых условиях: он должен был только два раза в неделю ездить в школу, жил же в деревне у отца. Так продолжалось дело только три месяца, потому что опасения матери начали оправдываться: товарищи завели однажды Перова на именины к одной портнихе, он вернулся оттуда навеселе, и мать поспешила взять его из школы. Но не надолго: вскоре Криденер лишился места управляющего и со всей семьей переселился в Арзамас, наняв там квартиру как раз напротив школы Ступина. Тогда мальчика опять отдали в школу, и теперь уже занятия его стали ежедневными. Ступин часто бывал в гостях у Криденер и нередко говаривал матери: «Ты, матушка, не беспокойся, Васенька не пропадет, — у него талант, из него выйдет художник; это я тебе говорю». «Хотя юному Василию, — рассказывает биограф его, — страстно хотелось писать масляными красками, но на все его просьбы Ступин отвечал одно: „Нет, батюшка, рисуй-ка карандашом, будь потверже в карандаше, а там начнешь и красками“. Между тем, рисунками его Ступин был очень доволен. Поэтому один из учеников, некто Ивановский, стал уговаривать В. Г. писать красками потихоньку от Ступина и советовал ему написать копию с картины Брюллова „Старик“, бывшей в их школе. Сказано — сделано. Натянули холст на подрамок, и началась работа тайком». Однако как-то Ступин увидел работу Перова и вместо выговора похвалил мальчика, сказав ему: «Хорошо, брат, хорошо! Ты теперь пиши красками, пора уже». «В. Г. прибежал домой, не помня себя от радости, что похвалили его первую работу масляными красками. Ему шел тогда пятнадцатый год. Таким образом, — заключает автор, — как прежде в рисованье, так теперь в живописи он доходил до всего сам, почти без посторонней помощи, если не считать помощью указаний других лиц, матери и товарищей, на предметы занятий».
Через год (в 1849 г.) барон Г. К. Криденер опять получил место управляющего имением у директора Moсковского Опекунского Совета Михайлова, куда и переехал с семейством, а Перов поселился у Ступина. При отъезде мать взяла с него слово, что он не будет увлекаться дурным примером своих товарищей, что он и сдержал крепко. Но это не могло не отразиться на его отношениях с ними и окончилось полной ссорой, в которой Перов, выведенный из терпения одним из старших учеников, за обедом пустил в него тарелкой с горячей кашей. Тот пожаловался Ступину, а старик, требовавший, чтобы младшие относились к старшим с уважением, обвинил во всем Перова. Тогда Перов собрал немедленно свои пожитки, оставил школу и к вечеру пришел к своим, сделав пешком 35 верст. Семья вполне одобрила его поступок, и он остался в деревне, продолжая там работать с тех оригиналов, которые ему тайком доставляли некоторые из его бывших товарищей, оставшиеся с ним в хороших отношениях.
Но вскоре копии перестали удовлетворять его, и он перешел к самостоятельной работе. Он выбрал себе из деревенских парней одного очень красивого сверстника и сделал его своим натурщиком, помощником и даже другом; при его помощи, под впечатлением наступившего великого поста он задумал написать «Распятие». Они сколотили большой деревянный крест, ввернули кольца для рук и ног, уставили его в темном углу гостиной, и Иван, раздетый, продевал руки и ноги в кольца и, кроме того, привязывался к кресту широкими ремнями. Он нес такие добровольные мучения целых шесть недель, пока Перов написал таким образом все тело Распятого с натуры, изменив только лицо. Как раз к Страстной неделе картина была готова, и молодой художник решил пожертвовать ее в соседнюю сельскую церковь. Прежде всего он повез ее в ближайшее к ним село Каваксу; но так как там прихожане были преимущественно староверы, то хотя картина понравилась священнику, тем не менее, находя, что как форма креста, так и расположение рук не «истовы», они просили художника переделать ее, согласно их указаниям. Но он, несмотря на свои шестнадцать лет, оказался настолько самостоятельным, что увез обратно картину и отдал ее в другое ближайшее село — Никольское, где ее приняли с радостью, без всяких перемен, и где она остается и до сих пор. После этого, тут же, в деревне, Перов написал свой собственный портрет и портреты отца и других членов семьи. Кроме того, он много занимался чтением, охотой и беседами с крестьянами.
В это время к ним в деревню приехал племянник отца П. П. Мюнцендорф, только что окончивший тогда курс в Дерптском университете. По его настояниям и ввиду быстрых успехов сына в искусстве, мать Перова решилась в мае 1852 г. ехать в Москву, чтобы доставить ему возможность получить настоящее художественное образование. Здесь, после некоторых колебаний, они попали к преподавателю Училища Живописи и Ваяния H. A. Рамазанову, который обласкал юношу, а уже в конце 1853 г. Перов поступил в Училище. Поселился он у смотрительницы одного женского приюта Марьи Любимовны Штрейтер, родственницы доктора Оберлинга, который, как друг барона Криденера, тоже принимал большое участие в устройстве художественной карьеры талантливого юноши. Эта почтенная старушка очень тепло относилась к Перову, постоянно оказывая ему и нравственную, и даже материальную поддержку, когда отец его, обремененный большим семейством и сам крайне нуждавшийся, принужден был прекратить всякую помощь сыну и перестал присылать ей деньги на его содержание. Ho осенью 1855 года она умерла, и Перов очутился в таком отчаянном положении, что уже подумывал бросить свое дальнейшее художественное образование и устроиться где-нибудь в провинции учителем рисования. Но судьба спасла его. В это время один из преподавателей Училища, Eг. Як. Васильев, узнав случайно о таком положении П., предложил ему поселиться у него бесплатно, а одновременно с этим один из членов Московского Художественного Общества Н. И. Иохемсин записал его на свое имя, чем избавил его от платы за ученье.
Теперь, избавленный от грозившей ему суровой нужды, Перов горячо принялся за работу. «Иногда», рассказывает В. В. Безсонов, «далеко за полночь он просиживал с карандашом в руке, воспроизводя в рисунке всякую мысль, даже случайно запавшую в голову, и таким упражнением выработал в руке своей верную союзницу для головы. Композиция сделалась любимым его занятием, и множество прекрасных эскизов были результатом непрерывного энергического труда… Все это не могло не обратить серьезного внимания профессоров на даровитого ученика».
В декабре 1856 г. за представленный Училищем этюд «Голова мальчика», написанный с двенадцатилетнего брата художника, Николая, Перов получил от Академии Художеств вторую серебряную медаль. Ободренный этим успехом, он принялся писать картину «Приезд станового на следствие», которую и исполнил в конце 1857 г., а в следующем году получил за нее от Академии первую серебряную медаль. Картина была выставлена сперва в Училище, а затем в Академии и имела и там, и тут громадный успех.
После этого художник взял тему из русской народной песни «Мать плачет, как река льется; сестра плачет, как ручей течет; жена плачет, как роса падает, — взойдет солнышко, росу высушит», и назвал ее «Сценой на могиле». Когда он окончил ее в 1859 г., то на всех, кому он ее показывал, картина производила сильное впечатление по экспрессии действующих лиц; но сам художник остался недоволен не только ею, но и вообще своим рисунком; чтобы достичь более основательного знания в рисунке, он, будучи уже конкурентом на золотую медаль, снова, в течение трех-четырех месяцев, начинает аккуратно посещать вечерние классы и усердно рисует там, наравне с младшими учениками. После этого П. берется за новую картину: «Сын дьячка, получивший первый чин», где главного героя пишет с приятеля своего Каллистова, дьячка — с Филиппыча, служившего в приходской церкви Училища, а портного — с училищного портного, и, приготовив эскиз, посылает его в Академию, чтобы ему отвели там мастерскую и назначили содержание, как делалось в то время конкурентам на золотую медаль. В феврале 1860 г. Академический Совет утвердил эскиз, а в сентябре того же года наградил Перова второй золотой медалью. На выставке же картина эта имела еще больший успех, чем первая.
От 7-го января 1861 г. сохранилось одно поданное в Совет Московского Художественного Общества прошение П., которое обрисовывает не только его материальное положение, но и художественные вкусы. «Занимаясь в Училище в течение шести лет, — пишет он, — я никогда не обращался к гг. членам с просьбой об материальном вспомоществовании, не пользовался ни пособиями, ни наградами и даже казенными натурщиками, несмотря на то, что во все вышеозначенное время принужден был усиленной работой приобретать средства для произведения картин, за которые и получал академические награды. Один только раз для отправления картины моей в Академию, от которой теперь получил поощрение и приглашение пользоваться предлагаемыми мне средствами для дальнейших занятий моих, я был вынужден обратиться за помощью к кассе Училища, где и занял 40 p. cep. Выплатить мой долг в настоящее время я не могу, потому что устройством моих дел и средствами к переезду в Петербург я обязан только вниманию и помощи Кузьмы Терентьевича Солдатенкова († 1901 г.); без взноса же оных денег, бумаг моих получить не могу. Вследствие этого я и решился обратиться к Совету Училища с покорнейшей просьбой о позволении мне заработать взятые мною деньги, тем более, что мне было бы весьма приятно оставить о себе память в Училище, которому я обязан своим первоначальным развитием, и потому предлагаю Совету Училища копии с тех картин Эрмитажа, которые мне больше нравятся, и которые надеюсь скопировать добросовестно: первая — „Явление Христа Магдалине“, картина Иванова, которую предлагаю Совету Училища за 500 рублей сер.; вторая — „Этюд из жизни Давида“, картина Ван дер Верфа, — за 300 руб. cep. Ежели же Совет не пожелает иметь копии моей работы, то прошу, по крайней мере, отсрочить срок платежа до окончания программы, которую я буду исполнять на первую золотую медаль». В ответ на это Совет постановил: «Числящийся за Перовым долг, 40 руб. cep., сложить с него».
Сюжетом для картины на большую золотую медаль Перов выбрал: "Проповедь в селе на текст: «Несть бо власть, аще не от Бога» и еще в ноябре 1860 г. окончил эскиз и представил его на утверждение Академического Совета. Совет утвердил эскиз, потребовав только, чтобы риза священника была заменена рясой. Несмотря на болезнь, которая значительно задержала работу, в августе того же года картина была окончена, и в сентябре Перов получил от Академии первую золотую медаль, дававшую ему право на поездку на три года за границу на казенный счет. Но при всех своих выдающихся достоинствах картина эта обратила на себя гораздо меньше внимания публики, чем предыдущие.
Около этого же времени написаны художником портрет одного генерала, «Сельский крестный ход на Пасхе» (1861 г.), «Чаепитие в Мытищах» и «Дилетант» (1862 г.). Наконец, осенью 1862 г. Перов выехал за границу, успев перед этим жениться на Елене Эдмундовне Шейнс, племяниице Ф. Ф. Резанова.
Приехав в Париж, наш художник пробует свои силы в нескольких картинах: «Внутренность балагана на парижском гулянье, во время представления» (2 эскиза), «Итальянец, продающий статуи», «Савояр», «Шарманщик», «Шарманщица», «Слепой музыкант», «Девушка в профиль», «Старик с кружкой», «Продавец песенников» (неоконченная картина), «Праздник в окрестностях Парижа» (эскиз и неоконченная картина), «Нищие на одном из парижских бульваров», «Парижские тряпичники» и «Уличная сцена в Париже». Но все эти работы написаны как будто совсем иной кистью: всем им далеко даже до первых опытов художника, исполненных на разные темы. Это ясно сознал и сам автор их и 4-го июня 1864 г. он прислал в Академию следующее замечательное прошение: «Осмеливаюсь покорнейше просить Совет, — писал он, — о позволении возвратиться мне в октябре месяце 1864 г. в Россию. Причины, побуждающие меня просить об этом, я постараюсь здесь представить: живя за границей почти два года и несмотря на все мое желание, я не мог исполнить ни одной картины, которая бы была удовлетворительна, — незнание характера и нравственной жизни народа делают невозможным довести до конца ни одной из моих работ; я уведомлял Совет Академии о начатых мною работах, которыми я занимаюсь и в настоящее время, и буду иметь честь их представить в Академию в октябре месяце этого года, но не как конченные картины, а как труды для разработки технической стороны искусства; посвятить же себя на изучение страны чужой несколько лет — я нахожу менее полезным, чем, по возможности, изучить и разработать бесчисленное богатство сюжетов как городской, так и сельской жизни нашего отечества. Имею в виду несколько сюжетов из русской жизни, которые я бы исполнил с любовью и сочувствием и, надеюсь, более успешно, чем из жизни народа, мне малознакомого; при этом желание сделать что-нибудь положительное и тем оправдать милостивое внимание ко мне Совета дает мне смелость надеяться на снисхождение к моей покорнейшей просьбе. Получивши разрешение и деньги, поеду на два месяца по Италии, откуда возвращусь прямо в Россию, где надеюсь написать зимою картину, а лето 1865 г. посвятить на этюды и путешествия».
Эти слова характерны не только для Перова, но и для всей плеяды художников, к которой он принадлежал; это их profession de foi. Какая тут противоположность с предшествующим поколением, которое жизнь за границей считало за особенное счастье, и если обращалось в Академию с какими-нибудь просьбами, то, напротив, только о продлении заграничной командировки!
Высочайшее соизволение на возврат его на родину последовало 29-го июля того же года, а осенью Перов уже вернулся в Москву и поселился в доме дяди своей жены, Ф. Ф. Резанова. Здесь он сразу проявил свой талант, к этому времени успевший еще более окрепнуть. Еще в Париже он задумал большую сюжетную картину — «Монастырскую трапезу». Теперь, написав сперва «Дворника, отдающего квартиру барыне» (которого впоследствии он повторил), он окончил эту «Трапезу», в первоначальном виде, только переделав ее потом, в 1875 г.; но на выставку этой картине при жизни художника попасть не удалось. С следующими картинами Перов перешел от прежнего сатирического направления к более драматическим сюжетам, полным грусти и сочувствия к «униженным и оскорбленным». Таковыми уже являются: «Проводы покойника», получившие первую премию от С.-Петербургского Общества Поощрения Художеств и впоследствии повторенные, и «Очередная у бассейна», получившая первую премию от Московского Общества Любителей Художеств. В том же 1865 г. написан им еще «Гитарист-бобыль». В следующем году за картины: «Тройка, ученики-мастеровые» и «Приезд гувернантки в купеческий дом», он получил звание академика. Тогда же им написаны: «Мальчик мастеровой», «Сцена на почтовой станции» и «Чистый понедельник». В 1867 г. картины его: «Проводы покойника», «Гитарист», «Тройка», «Сын дьячка» и «Дилетант», вместе с работами других русских художников, были посланы на Парижскую всемирную выставку и обратили там на себя особенное внимание публики и критики, вследствие чего в январе 1868 г. вице-президент Академии представил министру Двора следующий рапорт: «Академик живописи народных сцен Перов, обнаруживший отличный талант свой еще до отправления его в 1862 г. за границу пенсионером от правительства, возвращен оттуда по особому Высочайшему разрешению, объявленному мне вашим сиятельством 29-го июля 1864 г. для изучения русского народного быта, к которому он, по врожденным своим наклонностям, проживая в центре России — Москве, имеет призвание. Трудясь постоянно и неутомимо, он произведениями своими доказывает постепенное развитие своего таланта при строгом изучении природы. Из произведений его одно, бывшее на Парижской всемирной выставке: „Дети, находящиеся в ученье у мастерового, тащат в гору чан с водою в зимний бурный день“, заслужило всеобщее внимание иностранцев, всегда более строгих, что весьма естественно, к художникам чужеземным. Кроме того, и на прошлогодней выставке в Академии было также несколько картин этого художника, по всей справедливости заслуживающего право на особенное поощрение, чтобы дать ему возможность трудиться еще некоторое время без заботы о насущном содержании, особенно в настоящее тяжелое для художников время, когда нет никакого сбыта их произведениям. Во внимание к такой полезной деятельности отечественного таланта Совет Академии признавал справедливым, по случаю истекающего в сем году срока пенсиона, ходатайствовать о продолжении Перову, в виде особой Монаршей милости, пенсионерского содержания еще на два года. О таком определении Совета Академии, утвержденном и Общим Собранием Академии 10-го сентября прошлого года, считаю долгом представить вашему сиятельству и покорнейше просить, не изволите ли признать возможным ходатайствовать пред Всемилостивейшем Государем Императором о пожаловании академику Перову, во внимание к его отличным трудам и таланту, содержания еще на два года». 2-го мая 1868 г. последовало Высочайшее соизволение на продление пенсиона на два года, по 300 червонцев в год.
В 1867 г. Перовым были написаны: «Учитель рисования», картина, вызванная воспоминаниями о неудачно сложившейся жизни талантливого художника П. М. Шмелькова, эскиз и картина «Утопленница», содержание которой послужило также поводом к составленному художником рассказу под заглавием: «На натуре. Фанни под № 30», напечатанному в «Художественном журнале» 1881 г. и «Христос и Матерь Божия у житейского моря», воспроизводящая собой сон художника.
В это же время один случай заставил художника обратиться к портретной живописи, которою раньше он занимался очень мало. Одному из учеников Училища живописи и ваяния, Брызгалову, необходимо было получить звание художника. Не надеясь на собственные силы, он обратился к помощи Перова. Тот взял кисти и прошел с начала до конца плохо написанный этюд «Старика-читальщика». Явилась такая прекрасная вещь, что Брызгалов не только получил желанное звание художника, но еще и золотую медаль за экспрессию, которой не имел и сам Перов. Удивленный таким неожиданным успехом, Перов и сам принялся за портретную живопись и, благодаря этому, мы имеем немало таких портретов, которые по справедливости считаются одними из лучших во всей русской школе. В следующем же году он написал превосходный эпизод «Фомушка-сын» и портреты Ф. Ф., Н. Ф., Ф. И. и Н. Ф. Резановых, Л. С. Медведева, Г. И. Хлудова, своей жены Е. Э. Перовой и С. И. Миллера; в последнем участвовал И. М. Прянишников. Кроме того, картины: «Дворник-самоучка», «Сцена у шлагбаума железной дороги», получившая первую премию от Московского Общества Любителей Художеств, «Последний кабак у заставы», эскиз «Путешествие квартального с семейством на богомолье» и исполнил рисунок «Толкучий рынок», где предполагалось представить более шестидесяти типов. В 1869 году Перовым исполнены два лучших его портрета: В. В. Безсонова и А. А. Борисовского. За первый он получил 1-ю премию Московского Общества любителей художеств, а для второго нарочно ездил в Петербург и копировал в Эрмитаже портреты Веласкеза, Кристи и Ван-Дейка, хотя работа его не имеет в себе никаких следов влияния этих мастеров, а отличается полной самостоятельностью. В это же время им написаны: «Осень. Дорога в распутицу», «Шарманщик, ночная сцена», «Подслушивающая у двери», «Девочка с кувшином», «Булочник», этюд старика и портреты А. Ф. Писемского и князя Щербатова. Первые три картины остались неоконченными.
В ноябре 1870 г. Перов получил от Академии звание профессора за две картины: «Странник» и «Птицелов». Последняя картина, кроме того, доставила художнику первую премию от Общества поощрения художеств и вообще имела большой успех. И для нас она имеет особенное значение, потому что, начиная с нее, творчество Перова еще раз переменило свое направление на элегическое, сходное по характеру с Тургеневскими охотничьими рассказами. В этом же году он написал собственный портрет, портреты А. В. и Н. П. Ланиных, А. А. Кузнецовой, князя Гагарина, Н. Г. и А. Г. Рубинштейнов и художника Степанова, эскиз и картину «Спящие дети», картины: «К Троице», «Накануне девичника» и неоконченную картину «Приезд институтки к слепому отцу».
В это время в жизни Перова вообще произошло много перемен. В 1869 г. умерла его первая жена, оставив его с троими маленькими детьми, из которых двое старших, Николай и Надежда, тоже вскоре умерли, и он остался только с одним сыном, Владимиром, сделавшимся впоследствии тоже художником. Сам Перов, до тех пор отличавшийся крепким здоровьем, тоже простудился на охоте, и у него стала развиваться чахотка, сведшая его потом в могилу. К тому же времени у него возникли нелады с Академией, и одновременно с этим он сделался одним из главных учредителей Товарищества передвижных выставок и деятельнейшим членом Правления этого товарищества. С этих пор работы его более уже не появляются на академических выставках, за то все передвижные выставки изобилуют ими. Наконец, 13-го марта 1871 г. Перов назначен преподавателем живописи в Училище живописи, ваяния и зодчества, с окладом жалованья по 800 p. в год. Таким образом, не только направление живописи Перова, но и вся жизнь его резко изменилась.
В том же 1871 г. П. написал картины: «Рыболов» и «Охотники на привале», портреты: A. H. Островского, Е. П. и А. И. Тимашевых, г. Осокина, князя Лобанова-Ростовского и И. С. Тургенева и эскизы: «Беседа студентов с монахом у часовни» и «Петр Петрович Петух со своим поваром» из поэмы Гоголя «Мертвые души».
Как преподаватель, Перов оставил по себе самые лучшие воспоминания во всех своих учениках. Его взгляды, которые он проводил в своей педагогической деятельности, ясно выражены в одном месте его рассказа «Наши учителя», где он, между прочим, говорит: «Чтобы быть вполне художником, нужно быть творцом; а чтобы быть творцом, нужно изучать жизнь, нужно воспитать ум и сердце, воспитать не изучением казенных натурщиков, а неусыпной наблюдательностью и упражнением в воспроизведении типов и им присущих наклонностей… Этим изучением нужно так настроить чувствительность воспринимать впечатления, чтобы ни один предмет не пронесся мимо вас, не отразившись в вас, как в чистом, правильном зеркале… Художник должен быть поэт, мечтатель, а главное — неусыпный труженик… Желающий быть художником должен сделаться полным фанатиком, живущим и питающимся одним искусством и только искусством».
В 1872 г. Перов женился вторично на Елизавете Егоровне Другановой. В том же году у него началась размолвка с товариществом передвижных выставок; размолвка эта постепенно росла и кончилась в 1877 г. выходом П. из товарищества.
За это время П. написаны: в 1872 г. — «Берег Днепра, под Киевом», «Выгрузка извести на Днепр» и портреты: И. С. Камынина, М. П. Погодина, Ф. М. Достоевского, В. И. Даля, второй портрет И. С. Тургенева, А. Н. Майкова, С. Т. Аксакова и Н. C. Кампиони. В 1873 г. — картина «Отпетый», за которую он получил вторую премию от Общества поощрения художеств, три эскиза и шесть этюдов к «Пугачевскому бунту» и портреты г. Кузнецова и А. И. Казначеева. К этому же году, по-видимому, относятся эскиз и картина «Вечер в Великую субботу», которая потом была уничтожена и на ней написан «Христос в Гефсиманском саду». В 1874 г. — картины: «Пластуны», «Старики родители на могиле сына», (под впечатлением смерти Базарова в романе Тургенева «Отцы и дети») — две композиции, из которых вторая разрезана художником на два этюда: «Старичок» и «Старушка»; «Приезд странника-семинариста», «Крестьянка», «Возвращение девушки с купанья», «Возвращение крестьянки с девочкой с поля», этюды улья и яблони в цвету, «Крестьянка Рязанской губернии», «Возвращение жниц с поля», «Голубятник», «Ботаник», «Божьи дети» и портреты: г. Бородаевского, Т. Д. Зотовой, генерала Дурново, В. И Ахшарумова и князя В. А. Долгорукова. В 1875 г. — эскиз «Быть или не быть?», «Божий человек», неоконченную картину «Пугачевский бунт» и портреты: князя В. А. Долгорукова (с фотографии), гг. Сергеевых, П. И. Николаева и г. Колюбакина. В 1876 г. — «У ссудной кассы», и портреты императора Александра II, в рост, и Н. Г. Дьяговченко. В 1877 г. — повторение «Пластунов», «На тяге», и портрет Л. К. Пфеля. В 1878 г. — повторение «Дворника», эскиз «Ярмарки», «Голову Иоанна Крестителя», «Голову слепого», «Голову Христа», эскиз и картину «Христос в Гефсиманском саду», неоконченную картину «Снятие со креста», «Распятие» (оно потом уничтожено, и на нем написана картина «Пугачевский бунт»), «Поволжские хищники» и портреты: В. С. Бровского, А. К. Саврасова и гг. Кирилловых; к этому же году, по-видимому, относится эскиз картины «Опахиванье». В 1879 г. — эскиз «Рыбная ловля острогой», «Рыбаки», «Охота на медведя зимой», для редакции журнала «Природа и Охота»; «Охота на овсах» для нее же; «Странница в поле», эскиз, и картину «Девушка, бросающаяся в воду», (картина эта потом была переделана в «Плач Ярославны»); эскиз «Приближение весны», три эскиза «Снегурочки», эскиз «Иван-Царевич и серый волк», эскиз «Григорий Отрепьев и Пимен», оконченную картину «Пугачевский бунт» и портреты Н. И. Гребенского, своей второй жены и сестры ее, М. Е. Горбуновой. В 1880 г. — этюды головок девушек, «Возвращение крестьян с похорон зимой», «Плач Ярославны», «Весна», эскиз и картину «Первые русские христиане» и портреты М. Г. и П. А. Горбуновых, второй портрет А. И. Тимашева и второй портрет А. А. Борисовского. Наконец, в 1881 г. — эскиз и картину «Никита Пустосвят», портрет H. B. Медынцева и четыре портрета императора Александра III.
По поводу последней из упомянутых здесь картин мы можем сообщить некоторые подробности, еще не появлявшиеся до сих пир в печати и любезно сообщенные нам вдовой художника. Самая идея картины, вероятно, явилась у художника под влиянием П. И. Мельникова (Печерского), с которым Перов познакомился около этого времени и с которым очень много беседовал о расколе. Мельников же доставил ему и нужные для левой стороны картины портреты. Приняться же за такую большую картину подбил Перова И. И. Шишкин, так как он долго не решался взяться за работу, которая должна была поглотить много и времени, и расходов, а на продажу которой так мало было шансов. Всего труднее художнику было найти подходящего натурщика для самого Никиты Пустосвята. Наконец, он нашел такого среди бродяг. Но все же тот никак не мог придать своему лицу того выражения, какое требовалось для картины. Это выражение однажды художник увидел во сне, конечно, под влиянием долгих дум об нем, и тут же, ночью, зажег огонь и наскоро зарисовал его, а потом внес в картину. Эта картина, так хорошо передающая, по словам знатоков, самый смысл раскола, была лебединой песнью художника. Он работал над ней даже тогда, когда уже едва был в состоянии держать кисти в руках.
Давно таившаяся болезнь, наконец, сломила Перова окончательно. Лечил его д-р Остроумов и находил необходимым отправить больного в Крым, но на это у Перова не было средств. Правда, за все время своей трудовой жизни ему удалось скопить пять тысяч рублей, на которые в 1875 г. он купил себе маленькое именьице, сельцо Стрелково около станции Клин Николаевской железной дороги (где он и проводил последние годы каждое лето), которое жена советовала ему заложить, чтобы у потребить эти деньги на поездку. Но он и слышать об этом не хотел, боясь лишиться последних крох, какие он мог оставить жене и сыну. Тогда в это дело вмешался граф Л. Н. Толстой. Он года за два перед тем поместил свою дочь, Татьяну Львовну, в Училище, и сам стал часто посещать классы училища, заводя горячие споры с В. Г. Перовым и М. И. Прянишниковым, начинавшиеся в классе, а кончавшиеся, обыкновенно, уже в квартире Перова, за чайным столом. Узнав о болезни художника, граф Толстой приехал к нему и стал уговаривать позвать доктора Захарьина. Граф Толстой сам поехал и привез профессора. Захарьин нашел, что поездка в Крым может принести больше вреда, чем пользы: поэтому он советовал переехать в Тарасовку, по Ярославской дороге, не столько из-за климатических достоинств этого местечки, сколько из-за того, что там находился в это время в должности земского врача бывший ассистент Захарьина, д-р Толстой, о котором Захарьин отзывался самым лучшим образом.
Между тем, в Тарасовке на это лето уже нанял себе прекрасную дачу П. М. Третьяков. Узнав о совете Захарьина, Третьяков предложил к услугам Перова всю свою дачу, вплоть до времени своего переезда. Так и было сделано, а 12-го мая больного уже перевезли оттуда к родным, в Кузьминки, за 40 верст. Эта дорога была страшно мучительна. Перов не раз просил окружающих сократить как-нибудь ему жизнь. В 3 часа дня 29-го мая 1882 г. Перов тихо скончался. Тело его перевезли в Москву и отпели в приходской церкви Училища, откуда гроб его вплоть до могилы в Даниловом монастыре несли на руках его бывшие ученики.
Дела Московского Художественного Общества № 138, 140, 154, 159, 199, 291 и 404; Личные воспоминания, сообщенные автору вдовой художника Е. Е. Перовой, учеником его H. A. Богатовым и некот. друг.; «Сборник материалов для истории Императорской С.-Петербургской Академии Художеств», т. III, стр. 276, 306, 351, 356, 367 и 383; Отчеты Императорской Академии Художеств за 1862/3, 1863/4, 1864/5, 1865/6, 1867/8, 1868/9. 1869/70, 1873/4 и 1879/80 гг. "Отчеты Общества Любителей Художеств за 1866—1877 гг. и за 1882 г.; "Указатели Академических выставок 1858, 1860—1862 и 1867—1870 гг.; Указатели Передвижных выставок 1871, 1872, 1874 и 1875 гг.; Каталог выставки Общества Любителей Художеств 1869 г.; «Exposition universelle. Catalogue de la Section russe. Beux—arts». Paris, 1878; «Художественный журнал» 1881 и 1882 гг.; Н. П. Собко, «Василий Григорьевич Перов, его жизнь и произведения». Издание Д. А. Ровинского. СПб., 1892 г.; А. П. Новицкий, Материалы для описаний галереи П. М. Третьякова («Русский Художественный Архив» 1892 г.); Н. П. Собко, «Словарь русских художников», т. III, вып. I. СПб., 1899 г. и множество журнальных и газетных статей, довольно полный перечень которых помещен в последнем из указанных изданий.