Надсон, Семен Яковлевич, — поэт. Родился 14 декабря 1862 г. и со стороны отца был еврейского происхождения; отец его, как говорят, не был лишен дарований и, между прочим, обладал музыкальными способностями; он умер в молодых годах от психического расстройства, оставив двух детей — сына и дочь. Первоначально будущий поэт был помещен в С.-Петербургскую 1-ю классическую гимназию, а затем во 2-ю военную гимназию (ныне 2-й кадетский корпус). Учился в гимназии Надсон недурно, но, кажется, более, чем науками, занимался чтением, музыкой (он порядочно играл на скрипке и на друг. инструментах); еще более ревностно отдавался он в стенах гимназии литературным упражнениям. Писать стихи Надсон начал с девятилетнего возраста; первое стихотворение его, появившееся в печати: «На заре» (в журн. «Свет») относится к 1878 г., когда автору минуло всего 15 лет, а через год молодой поэт прочел публично на гимназическом концерте одно из больших своих произведений — поэму «Иуда».
По окончании курса в гимназии Надсон, мечтавший поступить в университет, поступил, по желанию опекуна, в Павловское училище. Вскоре простудившись на ученье, он заболел и, пролежав довольно долго в лазарете, был отправлен для излечения катара легких в Тифлис, где прожил около года у своих родственников. Кое-как оправившись, он вернулся осенью 1880 г. в Петербург и вновь поступил, лишь в силу необходимости, в Павловское училище, где провел два года. За это время он успел написать и напечатать немало стихотворений, сделавших имя его более или менее известным.
Осенью 1881 г. Надсон познакомился через одного из своих товарищей — сына поэта Плещеева — с А. Н. Плещеевым, принявшим близкое и теплое участие в судьбе молодого поэта; по крайней мере, Надсон в своей автобиографии говорит, что он «бесконечно обязан теплоте, вкусу и образованию А. Н. Плещеева, воспитавшего его музу». При содействии Плещеева стихи Надсона, печатавшиеся до того времени в «Мысли», «Слове», «Устоях», «Русской Речи», стали появляться и в «Отеч. Зап.».
В сентябре 1882 г. Надсон был произведен в офицеры 148-го Каспийского полка, стоявшего в Кронштадте. К военной службе он, по-видимому, не питал расположения, хотя в Кронштадте на первых порах ему жилось недурно. «Кронштадт производит на меня, — писал Надсон, — благоприятное впечатление. В полном смысле слова сбываются мои мечты»… Тогда же написано им и стихотворение «Сбылося все, о чем за школьными стенами мечтал я юношей, в грядущее смотря». В Кронштадте же он собрал около себя кружок начинающих поэтов, «любителей драматического и всяких других искусств», принимал деятельное участие в устройстве спектаклей и концертов, нередко выступая в них в качестве исполнителя. Но чувство одиночества, угнетавшее Надсона в годы сиротливого детства, не оставляло его и теперь, в обстановке более или менее благоприятной. «Я продолжаю тешиться — писал он, — ухаживаю за барышнями, устраиваю спектакли и литературно-музыкальные вечера; но скелет жизни уже начинает сквозить сквозь цветы, которыми я его убираю. Ночи не сплю, тоска иногда нападает страшная».
Летом 1883 г. у Надсона открылась на ноге туберкулезная фистула, и он все лето пролежал больным в Петербурге. Зиму он провел в Кронштадте, в хлопотах об освобождении от военной службы. Решив сделаться народным учителем, он подготовился к экзамену и сдал его, но вскоре по предложению П. А. Гайдебурова занял место секретаря редакции «Недели». Отдохнув половину лета 1884 г. на даче, в семье Плещеевых, Надсон в июле начал занятия в редакции, но уже в октябре того же года по настоянию врачей был вынужден уехать для лечения за границу на средства, предоставленные ему литературным фондом и частными благотворителями. Поэт побывал в Висбадене, Ментоне, Ницце, Берне; но ни теплый климат, ни ряд операций не принесли облегчений. Отсутствие средств и тоска по родине заставили его вернуться в Петербург, куда он прибыл осенью 1885 г. Доктора решительно запретили ему оставаться надолго в столице, и он, пробыв здесь несколько недель, принял предложение одного знакомого семейства провести зиму в Подольской губ. Впрочем, деревня, по собственному признанию поэта, ему «скоро надоела»: он мечтал поселиться в Киеве, Москве, или даже в Петербурге, лишь бы иметь «постоянную литературную работу». В апреле 1886 г. он ненадолго съездил в Киев, где убедился в том, что болезнь его прогрессирует: «одним словом», — писал он, — «я иду в гору и погибаю от чахотки». С этих пор мысль о близкой смерти уже не покидала Надсона. Чтобы сколько-нибудь обойтись без материальной помощи благотворителей, он взялся вести литературные фельетоны в киевской газете «Заря». Между тем, врачи настаивали на отъезде Надсона за границу, а за отказом последовать их совету рекомендовали ему поселиться в Ялте, куда он и переехал осенью 1886 г. совершенно изнеможенным. Через три месяца —19 января 1887 г. — он скончался. Тело его было перевезено из Ялты в Петербург и 4 февраля торжественно погребено на Волковском кладбище.
Надсон сошел в могилу, только что увенчанный Академией Наук, присудившей ему Пушкинскую премию (1886 г.); собрание его сочинений, завещанных покойным Литературному Фонду, переиздавалось чуть не ежегодно и в настоящее время вышло уже 22-м изданием (СПб., 1906). Однако, вопрос о значении Надсона в русской литературе остается открытым, и в оценке творчества поэта критики не приходили и не пришли ни до, ни после смерти его, к решению, не возбуждающему споров. Соразмерно ли с чисто внешним успехом было дарование Надсона, и в чем заключается причина этого успеха, вот главные вопросы, на которых в особенности останавливались критики Надсона. Любопытно, что в то самое время, когда даже наиболее ярые противники поэта не отрицали в нем несомненного дарования, — самые горячие почитатели Надсона не без оговорок решались называть его крупным талантом, имевшим вполне заслуженный успех. Очевидно было нечто, что одних останавливало от положительного осуждения, других — от рискованных похвал: первых останавливала несомненная гармония стиха, искренность поэта, других удерживало сознание, что как бы ни было крупно дарование Надсона, ему, однако, не суждено было стать настолько значительной литературной величиной, вокруг которой сгруппировались бы последователи, — Надсон не создал школы, несмотря на размеры внешнего успеха. Не сошлись критики и в объяснении причин необычайного успеха произведений Надсона: одни, не отрицая художественных красот его поэзии, значительную долю успеха его произведений приписывают участию общества к трагической судьбе рано умершего поэта, а равно и его обаятельной личности, художественно отразившейся в его стихах, этих — по выражению одного критика — «нежных слезах его женственного лиризма». Другие видят причину успеха поэзии Надсона в его искреннем идеализме, гуманности, глубине мысли, наконец, в высоких гражданских чувствах, присущих поэту, а главное в том, что он был «блестящим выразителем чувств и мыслей своего поколения», того, так наз., «переходного настроения», которым характеризуется и деятельность некоторых лучших представителей нашей литературы конца 1870 и начала 1880-х гг. Не замечается единодушия и в оценке произведений Надсона как с внешней, так и с внутренней стороны. Одни находили, что в Надсоне гармонично соединялись «глубоко развитой вкус изящного, тонкое понимание такта и меры, нежная и кипучая душа, страстная любовь к природе, уменье мыслить яркими и красивыми образами, распоряжаться всеми звуками и красками богатого русского языка, наконец, широко образованный ум» и т. д.; а напр., проф. Царевский, отведя Надсону место «в ряду новейших наших поэтов, как доблестному члену славной пушкинской семьи», приблизил его по «чистоте стиля», «красоте стиха», «мощности» и пр., к Лермонтову и поставил выше Некрасова… Однако, были критики, которые отметили в произведениях Надсона и немало весьма существенных недостатков, в большинстве случаев объясняемых молодостью, недостаточным образованием, а также и неполнотой дарования поэта. Так, напр., рецензент Академии Наук путем детального рассмотрения произведений Надсона, пришел к следующему заключению: «Надсон владеет, как говорится, стихом, но еще весьма далек от того совершенства, от той законченности внешней поэтической формы, образцы которых нам даны нашими поэтами 30-х, 40-х и 50-х годов, с Пушкиным во главе». Переходя затем к содержанию поэзии Надсона, рецензент затрудняется сделать «определение внутренних свойств его дарования», находя, что «творчество Надсона положительно находится еще в периоде первоначального развития»; в общем, он считает Надсона еще не вышедшим из «туманной области юношеского разочарования и гражданской скорби». Другой исследователь поэзии Надсона (г-н Меньшиков) замечает: «страдать во времена Надсона было некоторою модой», причем критик приводит примеры увлечения этой «модой» и со стороны Надсона, в произведениях которого он вообще видит много юношеского незнания жизни и не находит буквально ни одной мысли, «которой нельзя было бы опровергнуть его же словами»; вся поэзия Надсона, по его мнению, «не более как хоть и чарующий, но смутный сон»… По мнению А. Н. Веселовского, «правильнее всего характеризовать Надсона, как поэта беспрестанно чередовавшихся восторженных надежд и мечтаний и холодного раздумья, разъедающего разочарования».
Более единодушия замечается в критических отзывах о Надсоне, как о лирике по преимуществу; а также о некоторых характерных особенностях его музы, напр. пессимизме, источниках последнего, уменье чувствовать и передавать красоты природы и т. п.
Кроме стихотворений, Надсон писал и критические отзывы, сначала в «Отеч. Зап.», а в 1886 году в киевской газете «Заря», где он состоял (с мая по сентябрь) журнальным обозревателем; по смерти автора его критические опыты вышли особой книжкой, в и здании общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (СПб., 1888 г.). Чего-либо выдающегося эти опыты Надсона не составляют и ничем не отличаются от заурядных рецензий и критических заметок его времени; но они могут служить хорошим материалом для более близкого знакомства с литературными вкусами и взглядами поэта.
Произведения Надсона, не вошедшие в собрание «Стихотворений» его, в том числе и начало трагедии «Царевна Софья», были изданы, по смерти поэта, Обществом для пособия нуждающимся литераторам и ученым особой книжкой, озаглавленной: «Недопетые песни» (Из посмертных бумаг). СПб., 1902.
Многие стихотворения Надсона положены на музыку.
Наиболее подробные биографические сведения о Надсоне находятся и очерке, приложенном к собранию стихотворений поэта в издании Общества пособия нуждающимся литераторам и ученым (в 1905 г. вышло 21-е изд.); кроме того, см. «Сборник журнальных и газетных статей, посвященных памяти Надсона», СПб., 1887 (здесь собраны некрологич. очерки, воспоминания, характеристики и стихотворения, посвященные поэту); Д. Д. Языков, «Обзор жизни и трудов покойных русских писателей», вв. 7 и 9; Н. Жерве, «Кадетские, юнкерские и офицерские годы С. Я. Надсона.», СІІб., 1907; Отчет о 3-м присуждении Пушкинских премий, СПб., 1880 (отзывы акад. Я. K. Грота и гр. А. А. Голенищева-Кутузова); Проф. А. А. Царевский, «С. Я. Надссон и его поэзия, мысли и печали», Казань, 1895; В. В. Теплов, «Надсон — критический опыт», Киев, 1887; В. Малинин, «Надсон как поэт» (в «Киевск. Сборнике в помощь пострадавшим от неурожая»); П. Иртеньев, «Несовременные рассказы, заметки и впечатления», Либава, 1903; «Из неизд. стихотв. Надсона», Орел, 1893; М. М., «Поэзия Надсона», СПб., 1897; А. М. Скабичевский, «История новейшей русской литературы», СПб., 1897; Н. Энгельгардт, «История русской литературы XIX ст.», т. II, СПб., 1902; «Кн. Недели», 1887, № 17; 1891, № 11; 1897, февр.; Гриневич, «Певец больного поколенья» (в «Русском Богатстве», 1897, № 5); Арс. Введенский, «Поэт переходного времени» (в «Деле», 1886, № 5, см. также его Критич. этюды, т. II); Ор. Миллер, «Надсон» (в «Рус. Стар.», 1887, № 11). М. О. Меньшиков, «Крит. очерки», СПб., 1899; А. Алтаев, «Юноша-поэт», СПб., 1899: «Рус. Богатство», 1900, кн. 10; «Север», 1903, № 1—3.