Пуговица (Аверченко)

Пуговица
автор Аркадий Тимофеевич Аверченко
Из сборника «Свинцовые сухари». Опубл.: 1914. Источник: Аверченко А. Т. Собрание сочинений: В 13 т. Т. 6. О маленьких — для больших. — М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2014. — az.lib.ru • Дешевая юмористическая библиотека "Нового Сатирикона"

Газеты сообщают о громадном патриотическом подъеме немцев и ликовании их; причины этого, по словам газет, следующие.

Берлин. Военное ведомство оповестило население, что на главных площадях города будут показываться публике трофеи немецких войск — взятые в плен казацкие лошади.

Вход по билетам.

Вена. Сюда прибыла казацкая одежда, как трофей победы. Франц-Иосиф с приближенными осмотрел одежду, после чего она была передана в музей для общего осмотра.

Дрезден. По улицам города носили казацкую пику, что дало толпе повод устроить восторженную манифестацию в честь немецких войск.

Мюнхен. Большое возбуждение и восторг толпы вызвали выставленные у входа в городскую ратушу военные трофеи — казацкая винтовка. Немцы кричали: «Долой казаков!! А что, будете знать, как воевать с немцами?!»

Нюрнберг. Все население находится в неописуемом восторге, любуясь военными трофеями, которые носились по улицам… Трофеи состояли из казацкого кисета с табаком и трубки. Победа немецкого оружия вызвала взрыв энтузиазма.


Если вдуматься в приведенные сообщения, то приковывают внимание две странности:

1) Всех предметов имеется по одному экземпляру: одна лошадь, одна одежда, одна пика, одна винтовка, один кисет и, наконец, одна трубка…

2) Где же казак? О казаке ни в одном сообщении не говорится. Если бы он был жив — показывали бы пленного казака; если бы он был мертв — показывали бы мертвого казака.

В чем дело?

А в том:


Немецкий эскадрон поймал казака, который увлекшись разведкой, заполз слишком далеко от своей части. Защищаясь, казак заколол трех драгунов, но схваченный сзади и поваленный на землю, сдался.

Трагическая весть: казака поймали! — разнеслась по всему полку.

Собралось начальство. Долго осматривали казака.

— Надо его сохранить для императора, — сказал командир. — Накормить его! Постой… Вы его, тово… Разденьте! Я пошлю его оружие и одежду в генеральный штаб.

Казака раздели и одежду унесли.

— А что они едят? — спросил драгун, косо поглядывая на голого, связанного веревками, казака:

— Неужели, ты не читал? Людей едят.

— Ври больше.

— А вот попробуй: дай-ка ему свою руку. Увидишь, как тяпнет.

— Неужто, будет есть?

— Казак-то? А ему что! Тем только и живут.

— А мы попробуем. Нет ли у кого, господа, руки оторванной?

Рук у всех было достаточно, но оторванной — ни одной.

— Сбегай, Фриц, в госпиталь, спроси: не осталось ли там чего-нибудь после ампутации?

Фриц, сам заинтересованный опытом, сбегал. Принес руку.

— Свежая?

— Только сейчас с плеча.

— Ну, положи ему на колени, да развяжи руки, чертова голова! Как же он есть будет…

Казаку освободили руки, положили на колени принесенную пищу и, обступив пленника, стали с любопытством следить — что будет дальше?

— Смотри-ка — не ест.

— Может, зажарить нужно?

— Нет; писали, что сырое мясо жрут. Так и написано: «Казаки убивают женщин и детей и пожирают их сырыми».

— А почему ж этот не есть?

— Действительно, странно. Может, сыт?

— Нет; глядите-ка, господа: он что-то руками показывает… На ноги себе указывает!.. Чего это он?

— Братцы! Да ведь это он показывает, чтобы ему ноги развязали!!

— Зачем?

— Показывает, что иначе есть не может…

— Неужто они ногами едят?

— Дикари! С них все станется.

— А ну, развяжите ему ноги… Любопытно, как это он ногами есть будет…

Развязали…

Казак встал, потянулся, размял затекшие члены, помахал в воздухе данной ему рукой и вдруг сделал целый ряд неожиданных поступков: ударил близстоящего солдата отрезанной рукой по физиономии, другого сбил с ног ударом ноги в живот, вскочил на чью-то, стоящую вблизи, лошадь и, гикнув, ускакал так, что только засверкали лошадиные копыта…

Вдогонку ему дали несколько выстрелов, потом организовали целую планомерную погоню…

Увы — казак исчез.

*  *  *

— Ничего, — утешил себя командир. — Зато лошадь его, одежда и вооружение остались. Все-таки, это — что-нибудь.

— Куда же мы пошлем эти трофеи? — спросил адъютант. — В Берлин?

— Почему именно все в Берлин? Зачем обижать другие города?

— А как же сделать?

— Позвольте, мы сейчас рассчитаем… Что у нас есть?

— Лошадь, одежда, пика, ружье и кисет с табаком.

— Великолепно. Какие большие города у нас есть?

— Берлин, Мюнхен, Дрезден, Нюренберг, Лейпциг, Бремен, Гамбург, Штеттин, Кенигсберг…

— Ой-ой-ой!.. Не хватит! Городов больше, чем трофеев.

— Не разрезать ли лошадь?..

— Что вы! Пока доставим куски, — мясо испортится… Время теперь жаркое.

— Ну, если живую, то, конечно, нужно посылать в Берлин! Все-таки — столица.

— Да!.. Позвольте! А, ведь, мы Вену забыли. Неужели союзникам ничего не пошлем?

— Действительно! Одежду им послать бы… Пусть видят, что немцы казаков не боятся…

— Послушайте… А Будапешт?

— Что Будапешт? Чепуха Будапешт! Можно им из венской одежды один сапог послать. Городишко ведь не так, чтобы уж очень большой.

— Да, но как же мы в Вену с одеждой только один сапог пошлем?

— А мы совсем сапогов посылать в Вену не будем. Пусть там думают, что казаки босиком ходят.

— Чудесно! Тогда у нас и Кенигсберг устроен. Мы ему другой сапог пошлем.

— А Мюнхен?

— Гм… Мюнхен? Все-таки оно, знаете, столица Баварии — винтовку им послать бы…

— Значит, записывайте: Берлин — лошадь, Вена — одежда, Будапешт — сапог, Кенигсберг — сапог, Дрезден — пика, Нюренберг… Что там для Нюренберга остается?

— Кисет с табаком и трубка.

— Кисет Нюренбергу!

— А как же Штеттин? Как же Лейпциг? Бремен?

— Подождут. Поймаем другого казака, тогда пошлем.

— А не перепилить ли пику пополам?

— Выдумаете тоже! Что это мощи святого, что ли, что их по кусочкам рассылать?..


Вошел фельдфебель.

— Чего тебе?

— Господин полковник! Так что это мои люди казака захватили…

— Ну, так что же?

— А я сам из Шверина…

— Ну?

— Шверинские мы.

— Говори толком — чего хочешь?

— Хотели бы, г. полковник, и в Шверин чего-нибудь из казацкого послать. Все ж таки, мои люди захватили.

— Ага!.. Сапоги заняты, адъютант?

— Оба. Один — Будапештом, — другой — Кенигсбергом.

— Досадно… Ну, вот, что, братец…

Полковник долго шагал в задумчивости, бросая быстрые взгляды на расположенное на столе вооружение и казацкую одежду.

— Вот что, братец… Гм!.. Ну, на тебе! Отошли туда, на родину.

Он оторвал от казацкого мундира пуговицу и протянул ее фельдфебелю.


Телеграмма:

ШВЕРИН. Отсюда сообщают, что вчера восторженная толпа с энтузиазмом приветствовала полученные городом и взятые на поле битвы военные трофеи. Это — казацкая пуговица, фотография которой будет помещена в еженедельных изданиях. Город разукрашен флагами. Восторгу нет границ.

(Аг. Вольфа).