Призраки любви (Аверченко)/ДО
| ← Как меня оштрафовали | Призраки любви | Первая дуэль → |
| Изъ сборника «Чернымъ по бѣлому». Опубл.: 1913. Источникъ: Аркадій Аверченко. Чернымъ по бѣлому. Разсказы. — С.-Пертербургъ, 1913. — az.lib.ru |
Когда горничная принесла почту — супруги дружески раздѣлились: мужъ забралъ себѣ всѣ газеты и каталогъ сѣмянъ, a жена — всѣ журналы и письма.
Мужъ перелисталъ каталогъ, сказалъ два раза: «ого!», два раза: «гм!», и, отложивъ его, углубился въ газету.
Жена схватила сначала письмо, потомъ отложила его, взяла журналъ, — перевернула двѣ странички, бросила журналъ, снова схватила письмо, на колѣни положила другой журналъ и, перелистывая его, попыталась вскрыть конвертъ; такъ какъ одна рука была занята перелистываньемъ журнала, то для письма была пущена въ ходъ свободная другая рука и зубы: зубами былъ оторванъ край конверта, и зубами же было вынуто письмо. Послѣ этого, журналъ соскользнулъ съ колѣнъ и упалъ на полъ, a жена ухватилась обѣими руками за письмо и приступила къ чтенію.
Прочтя нѣсколько строкъ, она подняла голову и, улыбаясь тихой улыбкой, которая озарила ея лицо, подобно тихому умиротворяющему, розовому, вечернему лучу, — сказала:
— Ахъ, мужчины, мужчины… Вотъ, говорятъ, что женщина, влюбившись, теряетъ голову… A я думаю, что нѣтъ ничего смѣшнѣе, трогательнѣе и безтолковѣе влюбленнаго мужчины.
— A что? — безпокойно спросилъ мужъ. — Ты это не обо мнѣ вѣдь говоришь?
— Успокойся — не о тебѣ. Просто я сейчасъ получила письмо отъ совершенно незнакомаго мнѣ господина. И, представь себѣ — онъ изливается мнѣ въ своихъ чувствахъ
— Просто дуракъ какой-нибудь, — сказалъ мужъ, выглядывая изъ-за газеты.
— Почему же дуракъ? Ужъ сейчасъ и дуракъ. Значитъ, и ты былъ дуракъ, когда въ свое время изъяснялся въ любви ко мнѣ? !
Въ голосѣ мужа зазвенѣла нотка искренности, когда онъ сказалъ:
— И я.
— Очень мило! Благодарю васъ!
— Не стоитъ. Курите на здоровье.
Жена немного обидѣлась; чтобы уязвить мужа, a также — поднять себѣ цѣну, она поднесла письмо къ глазамъ и задушевнымъ голосомъ прочла первую строчку:
— «Мое безцѣнное сокровище!» Обрати вниманіе: человѣкъ, который еще даже незнакомъ со мной — считаетъ меня безцѣннымъ сокровищемъ.
— Не обвиняй его! Для человѣка, незнакомаго съ тобой — это простительно.
Жена, очевидно, не поняла этой сложной по построенію фразы, потому что сказала благосклонно:
— Ага! Теперь уже и ты начинаешь отпускать мнѣ комплименты, хитрецъ ты этакій! Да-а… «Другіе, можетъ быть, и назовутъ пошлой дерзостью то, что я пишу вамъ такое письмо, даже не будучи знакомъ, но, если вы такъ же умны, какъ и красивы, вы не сочтете это дерзостью»…
Жена вдумалась въ послѣднюю фразу и торопливо заявила:
— Я и не считаю!
— Еще-бы!
— "Благословляю тотъ счастливый случай, который привелъ меня третьяго дня въ «Акваріумъ»…
Жена подняла голову и сказала, задумчиво улыбаясь:
— Начиная съ этихъ строкъ, бѣдняга совершенно теряетъ голову. Ха-ха-ха! Обрати вниманіе: онъ пишетъ — «Акваріумъ» въ то время, какъ мы были въ — «Аркадіи»… Помнишь, тогда? До чего y человѣка все въ головѣ перепуталось…
— Можетъ быть, онъ тебя спуталъ съ кѣмъ-нибудь?
— Чепуха! Съ кѣмъ онъ меня можетъ спутать?! «Сердце мое сжималось сладко и мучительно, когда ваша милая головка показывалась y окна кабинета»…
— Постой, — перебилъ мужъ. — Какъ это такъ «у окна кабинета», когда мы сидѣли въ общемъ залѣ? Тутъ что то непонятное!
— Для кого непонятное, a для кого и понятное! Очень просто: значитъ, онъ сидѣлъ въ кабинетѣ, a мы снаружи, и моя, какъ онъ говоритъ, «милая головка» показывалась y окна кабинета.
— Однако, я не думаю, чтобы твоя милая головка достигала окна второго этажа.
— Онъ объ этомъ и не говоритъ.
— Но вѣдь кабинеты во второмъ этажѣ? !
— Я не виновата, милый мой, что кабинеты такъ глупо устроены. Ну-съ, дальше. «Я не знаю, кто тѣ двое мужчинъ, которые сидѣли съ вами»… Постой-ка! Кто былъ тогда съ ними?
— Насъ было трое: ты, твоя тетка и я.
— Значитъ, онъ мою тетку за мужчину принялъ? О, Боже, Боже… Не даромъ говорятъ: любовь — слѣпа!
— Хорошъ гусь! — критически замѣтилъ мужъ. — Теперь ты согласна, что тутъ какая-то путаница?
— О, да, — язвительно вскричала жена. — Я вижу — ты бы очень хотѣлъ этого! Еще-бы!
— Да какъ же можно — женщину за мужчину принять?
— Мало-ли что. У тети, дѣйствительно, очень мужественный видъ. Человѣкъ смотрѣлъ только на меня! Всѣ остальные для него только ненужная декорація!
— И я декорація?..
— И ты декорація.
— A ты знаешь: декорація иногда можетъ на голову свалиться.
— Я знаю — ты другого ничего не можешь сдѣлать. Да… «…Тѣ двое мужчинъ, которые сидѣли съ вами; но если сѣдой, толстый господинъ въ смокингѣ — вашъ мужъ — не думаю, чтобы вы любили его»… Замѣть: онъ маскируетъ эти слова хладнокровнымъ тономъ, но видно, что бѣдняга страдаетъ.
— Интересно: кого онъ принялъ за сѣдого господина въ смокингѣ — тетушку, меня или тебя…
— Не будь пошлякомъ.
— Милая: какой я толстый? Какой я сѣдой? Какой я въ смокингѣ, когда я въ сюртукѣ былъ?
— Очень ему нужно разбирать — въ смокингѣ ты или въ сюртукѣ! Только ему и дѣла.
— A сѣдой-то? Какой я сѣдой?
— Ты почти блондинъ. A блондины вечеромъ кажутся сѣдыми. Преломленіе лучей.
— Именно. Оно самое. A толстымъ я кажусь тоже отъ преломленія лучей?
— A что-жъ ты худенькій, что-ли? Слава Богу, четыре съ половиной пуда!
— Та-акъ; a скажи, сколько ты вѣсишь?
— Три пуда семьдесятъ. Ахъ, да дѣло не въ этомъ!.. Ты все перебиваешь меня! «Но то, что вы изрѣдка кокетничали съ другимъ господиномъ — пронизывало мое сердце отравленными стрѣлами»…
Мужъ захихикалъ:
— Съ другимъ — это, значитъ, съ теткой. Дѣйствительно, обидно! Если женщина со своей собственной теткой кокетничаетъ — дѣло швахъ.
— Конечно, конечно — тебѣ непонятно, что человѣкъ могъ совсѣмъ потерять голову.
— Ну, кто найдетъ ее, тоже не обрадуется.
— Я такъ и знала: ты ревнуешь! А, ну, что дальше? «Я не могу себѣ представить, чтобы кто-нибудь другой обвивалъ руками вашу тонкую талію и цѣловалъ ваши черные, какъ ночь, волосы».
— Ну, послушай, — сказалъ мужъ, откладывая газету. — Положа руку на сердце, можно назвать твою талію тонкой?
— Если тебѣ не нравится — ищи себѣ другую!
— Благодарю васъ. Одно долженъ признать — онъ довольно мило перекрасилъ твои волосы въ черный цвѣтъ.
— Онъ этого не говорить!
— Ну, какъ же! Тамъ онъ сравниваетъ твои волосы съ ночью, что-ли.
— Ночи бываютъ и черныя, и бѣлыя. Если захотѣть критиковать человѣка, всегда можно придраться. Онъ писалъ такъ, какъ чувствовалъ! «…Счастливый случай далъ мнѣ возможность узнать вашъ адресъ отъ Жоржа Кирюкова»… Это что еще за Жоржъ?
Мужъ пожалъ плечами.
— Тебѣ лучше знать.
— Откуда же мнѣ знать какого-то Кирюкова?! Это, навѣрное, одинъ изъ твоихъ ресторанныхъ забулдыгъ знакомыхъ. Знакомитесь, съ кѣмъ попало! Гм!.. «…Отъ Жоржа Кирюкова, жениха вашей свояченицы Клавдіи»… Съ ума сошелъ человѣкъ! Какая свояченица?
— Онъ же говорить — твоя?
— Почему моя? Можетъ быть, твоя?
— Да, да. Я ее до сихъ поръ въ карманѣ на всякій случай пряталъ, a теперь выну… Получайте, дескать. Новая родственница!
— Нечего хихикать! Обрадовался…
— Милая моя! Ни свояченицы, ни твояченицы, ни мояченицы — y насъ нѣтъ!
— Поразительно умно! Просто человѣку не до того было, и онъ все перепуталъ…
— Какъ это можно, — все перепутать? Съ какой радости?
— Значитъ, по твоему, я не способна внушить человѣку сильное чувство, да?
Губы жены обиженно задрожали.
— Удивительно, — сказалъ мужъ, поднимая съ пола конвертъ, — какъ этотъ идіотъ еще адреса не перепуталъ! Постой-ка!.. Гм!.. Тебя зовутъ Александрой?
— Александрой.
— Есть. Степановной?
— Что за глупости! Какой Степановной?
— Тутъ, дорогая моя Александра Ивановна, стоитъ «Степановна».
— Что за нелѣпый человѣкъ! Ты фамилію посмотри! — сердито сказала жена.
— Да фамилія хорошая: Чебоксарова.
— О, Господи! Неужели, онъ и фамилію… ошибся?!
— Ну, какіе пустяки, — подмигнулъ мужъ. — Что такое фамилія? Номеръ дома правиленъ — 7, a квартира гм!.. На три номера больше — это, впрочемъ, тоже деталь…
— Въ такомъ случаѣ, — нервно крикнула жена. — Я ничего не понимаю. Ты умнымъ себя считаешь — ты и объясни… Въ чемъ тутъ дѣло?
— Въ чемъ? Просто это письмо не къ тебѣ адресовано.
— Вздоръ! Какъ бы оно иначе ко мнѣ попало! Это онъ мнѣ писалъ! Только что волосы спуталъ…
Вошла горничная и, остановившись y дверей, спросила:
— Вамъ не попали-ли по ошибкѣ журналы госпожи Чебоксаровой изъ одиннадцатаго номера?
— Что такое? Какая Чебоксарова? — крикнула жена.
— Александры Степановны Чебоксаровой. Брюнетка такая тоненькая. Кажись, почтальонъ всю ея почту вамъ сунулъ. Умается, работамши, вотъ и суетъ зря…
— Скажи своему почтальону, что онъ дуракъ! A ты тоже хорошъ! Вмѣсто того, чтобы разобрать, какъ слѣдуетъ, почту, — сейчасъ-же хватаешься за свои глупые газеты! Убѣгутъ онѣ отъ тебя, правда? Новости тебѣ нужно знать! Да? Безъ тебя политики не сдѣлаютъ! Выше! головы, милый мой, не прыгнешь, — могу тебя успокоить.