Мечты мои всегда у моря—
Того, откуда я бѣжалъ,
Себя безвольемъ опозоря,
Боясь любви, какъ змѣйныхъ жалъ…
Я помню: сумерки лиловы…
Да, сѣверъ, сумерки и май…
Идемъ втроемъ. Ихъ двѣ. Какъ новы!
Какъ неисчерпаны!—познай!
Олѣсенное побережье
И повороты, и холмы…
Какая нѣга! фразы рѣже…
И нѣтъ ли насъ? И есть ли мы?..
Ахъ, я не знаю, не узнаю,
Какъ я не зналъ тогда, тогда!..
Но къ сѣверу, но къ морю, къ маю!—
Всегда не здѣсь, всегда туда!
Не отъ того, что здѣсь мнѣ плохо:
Мнѣ лучше, мнѣ милѣе здѣсь,
Но не сдержать о прошломъ вздоха,
И я—такъ что жъ?—я въ прошломъ весь…
Стояли въ полночь у обрыва
Я, мой Перунчикъ и жена…
Какъ Эда Финскаго залива,
Свѣтила блондная луна…
О той я думалъ. У рыбачьихъ
Хибарокъ, лодокъ и сѣтей
Сверкнули глаза два горячихъ,
Меня зовущихъ изъ вѣтвей…
Я вздрогнулъ,—я шагнулъ для спуска!
Смѣлѣй съ уступа на уступъ!
Звала батистовая блузка
И очеркъ тѣхъ,—вервэнныхъ,—губъ…
Но тихо мнѣ жена сказала
Съ неизмѣнившимся лицомъ:
„Пусть подождетъ дочь адмирала,
Не торопись,—мы всѣ сойдемъ“…
Какъ можно было въ силуэтѣ
Среди деревьевъ, сверху внизъ,
Узнать соперницу—въ отвѣтѣ
Нуждается такой сюрпризъ…
Дни, лепестковые какъ розы!..
Вдыханье счастья впопыхахъ!..
…Елены Яковлевны слезы,
И мой передъ слезами страхъ…
Забуду ли и васъ, профессоръ,
Анатомъ, сводникъ и хитрецъ,
Ползунъ по скаламъ и повѣса,
Рогатыхъ женъ родной отецъ?..
Забуду ли террасу съ пивомъ,
Вашъ разговоръ съ моей женой,
И тутъ же фразу: „подъ обрывомъ“,
Закушенную ветчиной?..
Забуду ли и нашу шлюпку
И бурноволновый воланъ?
Скидаемую быстро юбку,
На пляжѣ позы „подъ Дунканъ“?..
А послѣ звука Берліоза—
Ея призывъ въ ночныхъ поляхъ!..
…Елены Яковлевны слезы,
И мой передъ слезами страхъ?..
Мыза „Ивановка“.
1914. Августъ.