Мечты мои всегда у моря —
Того, откуда я бежал,
Себя безвольем опозоря,
Боясь любви, как змейных жал…
Я помню: сумерки лиловы…
Да, север, сумерки и май…
Идем втроём. Их две. Как новы!
Как неисчерпаны! — познай!
Олесенное побережье
И повороты, и холмы…
Какая нега! фразы реже…
И нет ли нас? И есть ли мы?..
Ах, я не знаю, не узнаю,
Как я не знал тогда, тогда!..
Но к северу, но к морю, к маю! —
Всегда не здесь, всегда туда!
Не от того, что здесь мне плохо:
Мне лучше, мне милее здесь,
Но не сдержать о прошлом вздоха,
И я — так что ж? — я в прошлом весь…
Стояли в полночь у обрыва
Я, мой Перунчик и жена…
Как Эда Финского залива,
Светила блондная луна…
О той я думал. У рыбачьих
Хибарок, лодок и сетей
Сверкнули глаза два горячих,
Меня зовущих из ветвей…
Я вздрогнул, — я шагнул для спуска!
Смелей с уступа на уступ!
Звала батистовая блузка
И очерк тех — вервэнных — губ…
Но тихо мне жена сказала
С неизменившимся лицом:
«Пусть подождёт дочь адмирала,
Не торопись — мы все сойдём…»
Как можно было в силуэте
Среди деревьев, сверху вниз,
Узнать соперницу — в ответе
Нуждается такой сюрприз…
Дни, лепестковые как розы!..
Вдыханье счастья впопыхах!..
…Елены Яковлевны слёзы,
И мой перед слезами страх…
Забуду ли и вас, профессор,
Ана́том, сводник и хитрец,
Ползун по скалам и повеса,
Рогатых жён родной отец?..
Забуду ли террасу с пивом,
Ваш разговор с моей женой,
И тут же фразу: «Под обрывом»,
Закушенную ветчиной?..
Забуду ли и нашу шлюпку
И бурноволновый волан?
Скидаемую быстро юбку,
На пляже позы «под Дункан»?..
А после звука Берлиоза —
Её призыв в ночных полях!..
…Елены Яковлевны слёзы,
И мой перед слезами страх?..
Мыза «Ивановка».
1914. Август.