Потерянные труды любви (Шекспир; Соколовский)/ДО

Потерянные труды любви
авторъ Вильям Шекспир, пер. Александр Лукич Соколовский

Оригинал: англійскій, опубл.: 1594. — Перевод опубл.: 1894. Источникъ: az.lib.ru

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОДѢ И ОБЪЯСНЕНІИ

А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей «Шекспиръ и его значеніе въ литературѣ», съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьесѣ и около 3.000 объяснительныхъ примѣчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ

ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ. ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ

пересмотрѣнное и дополненное по новѣйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ XII. С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

ПОТЕРЯННЫЕ ТРУДЫ ЛЮБВИ.

Комедія «Потерянные труды любви» дошла до насъ въ изданіи in quarto 1598 года подъ слѣдующимъ заглавіемъ: «A pleasant conceited comedie, called: Loues labors lost. As ltwas presented before her Higimes this last Christmas. Newlv corrected and augmented by W. Shakespere», т.-е. «Забавная комедія, названная „Потерянные труды любви“, въ томъ видѣ, какъ она была представлена предъ ея величествомъ на праздникахъ послѣдняго Рождества. — Вновь исправлена и дополнена В. Шекспиромъ». Замѣтка, что пьеса была исправлена и дополнена, явно указываетъ, что она существовала въ иной, болѣе ранней редакціи и, слѣдовательно, была написана прежде указаннаго 1598 года; но такъ какъ текстъ этой редакціи до насъ не дошелъ, и, сверхъ того, мы не имѣемъ о немъ никакихъ иныхъ свѣдѣній, то и опредѣленіе, когда пьеса была написана, не можетъ быть сдѣлано съ точностью. Анализъ пьесы привелъ однако почти всѣхъ комментаторовъ къ единогласному заключенію, что комедія эта должна считаться однимъ изъ первыхъ произведеній Шекспира и написана никакъ не позже 1591 года, а можетъ-быть — и ранѣе. Мнѣніе это основывается на анализѣ не только содержанія пьесы, но и внѣшней ея формы. Отсутствіе въ пьесѣ какой-нибудь серьезной мысли и глубоко-задуманныхъ характеровъ явно обличаетъ руку начинающаго писателя, обращающаго въ своемъ произведеніи гораздо болѣе вниманія на внѣшнюю его сторону и форму, чѣмъ на содержаніе. Сверхъ того, комедія почти вся написана риѳмованными стихами, въ постройкѣ которыхъ чаще, чѣмъ въ какихъ-либо другихъ пьесахъ, встрѣчается старинный, неуклюжій размѣръ _ (Doggerelrhyme), совершенно оставленный Шекспиромъ въ дальнѣйшихъ произведеніяхъ не только послѣдующаго періода его творчества, но даже и въ послѣднихъ пьесахъ 1598 и 1599 годовъ. Замѣтка, что пьеса напечатана въ 1598 году въ исправленномъ и дополненномъ видѣ, возбуждала между критиками вопросъ: не ограничился ли Шекспиръ передѣлкой даже совершенно чужой пьесы, написанной другимъ авторомъ? Но мнѣніе это едва ли можетъ быть принято, во-первыхъ, по отсутствію какихъ-либо данныхъ, его доказывающихъ, а во-вторыхъ, потому, что, въ случаѣ справедливости такого предположенія, мы естественно могли ожидать, что, передѣлывая совершенно чужое произведеніе, Шекспиръ придалъ бы ему тотъ характеръ и тотъ пошибъ, какими отличаются его произведенія того періода, когда передѣлка была сдѣлана, т.-е. 1598 или близлежащихъ лѣтъ. Между тѣмъ въ пьесѣ мы находимъ какъ разъ тѣ же пріемы и тотъ внѣшній видъ, какими характеризуются Шекспировы произведенія первыхъ годовъ его творчества. Потому гораздо вѣроятнѣе предположить, что не дошедшая до насъ, передѣланная Шекспиромъ въ 1598 году, пьеса принадлежала также ему, при немъ онъ, передѣлывая свое собственное, имѣвшее, повидимому, даже сценическій успѣхъ, произведеніе, не сталъ передѣлывать его фундаментально, но ограничился лишь нѣкоторыми незначительными измѣненіями и прибавками. Текстъ изданія in quarto 1598 года былъ затѣмъ перепечатанъ въ изданіи in folio 1628 г., гдѣ пьеса помѣщена въ отдѣлѣ комедій. Сличеніе обоихъ текстовъ не обнаружило въ нихъ никакой существенной разницы, кромѣ нѣкоторыхъ мелочныхъ поправокъ или замѣны однихъ словъ другими. Какихъ-либо другихъ данныхъ о времени, когда была написана комедія, мы не имѣемъ.

Источникъ, изъ какого могъ быть заимствованъ Шекспиромъ сюжетъ комедіи, до сихъ поръ не отысканъ, и потому его слѣдуетъ считать, по всему вѣроятію, придуманнымъ самимъ авторомъ. Это тѣмъ болѣе вѣроятно, что, собственно говоря, въ пьесѣ, можно сказать, нѣтъ даже никакого серьезнаго сюжета. Вся она не болѣе, какъ рядъ разговоровъ и положеній, искусственно соединенныхъ самой поверхностной, анекдотической связью.

Если разсматривать настоящую пьесу, какъ драматическое произведеніе, и, въ особенности, если сопоставить ее съ любымъ изъ прочихъ произведеній Шекспира, то едва ли кто-нибудь будетъ спорить противъ общеустановившагося приговора, что комедію эту должно причислить къ разряду самыхъ слабыхъ. Въ ней нѣтъ ни проникнутаго какой-нибудь серьезной идеей сюжета, ни психологическаго развитія характеровъ, этихъ двухъ краеугольныхъ камней Шекспирова творчества. Сюжетъ не только пустъ и ничтоженъ, но грѣшитъ даже несообразностями, бросающимися въ глаза. Если считать основной идеей комедіи изображеніе односторонняго увлеченія напускнымъ аскетизмомъ, въ какой впали Наваррскій король и его пріятели, за что и наказываетъ ихъ природа, никогда не оставляющая безъ мести нарушенія своихъ законовъ, — то такую мысль, конечно, нельзя назвать ложной. Она, напротивъ, могла бы стать предметомъ даже серьезной разработки; но въ настоящемъ случаѣ именно эта-то разработка и грѣшитъ несообразностями. Пока мы видимъ въ пьесѣ изображеніе ложнаго увлеченія молодыхъ аскетовъ и затѣмъ ихъ покаяніе въ содѣянномъ грѣхѣ, ходъ дѣйствія можно еще признать правильнымъ и цѣлесообразнымъ; но затѣмъ является вопросъ; за что же принцесса и прочія дамы приговариваютъ покаявшихся грѣшниковъ къ такому тяжелому испытанію? Если бъ въ пьесѣ было изображено, что они, сдѣлавъ серьезное признаніе въ любви, вдругъ вѣтрено увлеклись другими красавицами и затѣмъ явились къ прежнимъ съ повинной головой, то наложенное на нихъ испытаніе могло бы быть оправдано. Но въ настоящемъ случаѣ принцесса и прочія дамы, напротивъ, могли быть только польщены тѣмъ, что люди, отказавшіеся отъ любви, вдругъ измѣнили свое твердое намѣреніе подъ вліяніемъ ихъ прекрасныхъ глазъ. Любовь такихъ обращенныхъ должна была тѣмъ болѣе казаться прочной и искренней. Подобныхъ противорѣчій въ ходѣ дѣйствія пьесы съ тѣмъ, что слѣдовало ожидать, можно привести много; но и приведеннаго достаточно для доказательства, что въ сюжетѣ нѣтъ правильной, логической постройки. Если мы перейдемъ къ анализу характеровъ дѣйствующихъ лицъ, то не найдемъ ничего серьезнаго и въ этомъ случаѣ. Можно даже сказать, что характеровъ въ пьесѣ нѣтъ совсѣмъ, и что правильное ихъ развитіе совершенно принесено въ жертву острословію и наружному комизму, иной разъ даже очень натянутому. Конечно, нельзя сказать, чтобъ въ изображенныхъ лицахъ не было положительно ничего живого (комедію эту все-таки написалъ будущій Шекспиръ), но это живое разсѣяно, какъ оазисы въ пустынѣ, и значеніе его заглушено общимъ поверхностнымъ характеромъ всего прочаго содержанія. Такъ, напримѣръ, нѣкоторыя очень милыя черты сквозятъ въ лицахъ Бирона и Розалины. Многія ихъ забавныя выходки напоминаютъ тѣ отношенія, какія впослѣдствіи Шекспиръ такъ неподражаемо изобразилъ въ Бенедиктѣ и Беатрисѣ (въ «Много шуму изъ пустяковъ»). Еще болѣе можно подмѣтить истинно сценическаго и живого въ личностяхъ Армадо, Олоферна, Мотылька, а также забавныхъ клоуновъ Пузыря и Остолопа. Но всѣ эти лица слишкомъ карикатурны и потому также не могутъ быть признаны настоящими, цѣльными характерами.

Несмотря на такое безусловно слабое достоинство комедіи въ ряду прочихъ произведеній Шекспира, есть точка зрѣнія, съ которой можетъ показаться очень интересной и она. Для этого надо взглянуть на нее не какъ на серьезное сценическое произведеніе, а какъ на простую жанровую картинку, рисующую нравы того времени и той среды, въ которыхъ жилъ самъ Шекспиръ. Разсматриваемая такимъ образомъ, юна получитъ въ нашихъ глазахъ такой же смыслъ и произведетъ такое же впечатлѣніе, какое производитъ другая, также Шекспирова, пьеса, а именно «Виндзорскія проказницы». Въ вступительномъ этюдѣ къ этой пьесѣ, между прочимъ, сказано, что, не отличаясь какими-либо особенными литературными достоинствами, она интересна тѣмъ, что представляетъ намъ домашній бытъ и нравы провинціальнаго уголка Англіи въ эпоху королевы Елисаветы. Точно то же находимъ мы и въ «Потерянныхъ трудахъ любви», съ тою только разницею, что въ этой послѣдней пьесѣ изображены нравы и обычаи не провинціальнаго общества, но, напротивъ, высшаго круга. Изображеніе это, правда, касается только комическихъ сторонъ этого общества, при чемъ комизмъ выведенныхъ лицъ преувеличенъ даже до карикатурности, но и карикатура можетъ имѣть интересное значеніе, если только вѣрны тѣ основные факты, какіе она изображаетъ. Вѣкъ Елисаветы, какъ извѣстно, отличался необыкновеннымъ подъемомъ національнаго духа Англіи, выразившимся въ замѣчательномъ прогрессѣ во всѣхъ сферахъ дѣятельности, какъ умственной, такъ и матеріальной. Умственный прогрессъ ознаменовался развитіемъ наукъ и преимущественно литературы. Идеи эпохи Возрожденія обратили вниманіе на античный міръ, сдѣлавъ памятники его искусства и литературы идеалами, сравняться съ которыми поставили себѣ задачей почти всѣ писатели. Общество съ жадностью слѣдило за развитіемъ родной литературы, и надо отдать справедливость, что никогда ни въ одной странѣ уровень развитія и пониманія этого предмета не стоялъ такъ высоко, какъ среди образованнаго сословія Англіи этой эпохи. Матеріальный прогрессъ выразился въ необыкновенныхъ успѣхахъ промышленности и торговли, которые, въ свою очередь, были вызваны завоеваніями, сдѣланными Англіей во всѣхъ частяхъ свѣта, все равно-прямо ли оружіемъ, или мирными пріобрѣтеніями, помощью путешествій въ дальнія страны и ихъ колонизаціи. Но какъ ни славны, какъ ни велики были результаты этихъ двухъ родовъ дѣятельности, они, какъ это всегда бываетъ, имѣли также темную, а порой и смѣшнзоо сторону. Если люди, одаренные умомъ и талантомъ, усваивали съ пользой для себя изученіе древняго міра и современной итальянской цивилизаціи, если талантливые писатели успѣвали творить, не впадая въ смѣшную подражательность, замѣчательныя произведенія, то рядомъ съ этимъ являлись жалкіе кропотуны и смѣшные педанты, воображавшіе о себѣ гораздо больше, чѣмъ они стоили, и не умѣвшіе сдѣлать ровно ничего. Среди простыхъ любителей искусства въ обществѣ насчитывалось на ряду съ истинно образованными людьми также не мало пустыхъ верхоглядовъ, усвоившихъ одни верхушки цивилизаціи, придававшихъ, напримѣръ, гораздо болѣе значенія итальянскимъ модамъ, чѣмъ произведеніямъ искусства этой страны. Утрированное восхищеніе утонченными оборотами языка въ твореніяхъ великихъ авторовъ ввело въ пустыхъ великосвѣтскихъ кружкахъ манерность въ обыкновенныхъ разговорахъ, дошедшую до такихъ смѣшныхъ предѣловъ, что противъ этой моды стали возставать всѣ современные здравомыслящіе люди. Щеголи и щеголихи стали объясняться на какомъ-то условномъ языкѣ, испещренномъ множествомъ метафоръ, остротъ и двусмысленностей, часто даже непонятныхъ для непосвященныхъ въ эту моду людей. Вычурность такихъ выраженій стала считаться доказательствомъ хорошаго воспитанія и умѣнья себя держать. Можно себѣ представить, какъ умѣли пользоваться такимъ настроеніемъ разные ловкіе пройдохи, искавшіе отличиться, заставить поговорить о себѣ и устроить карьеру помощью дешевой рекламы своихъ небывалыхъ талантовъ. Въ великосвѣтскихъ гостиныхъ то и дѣло появлялись то путешественники, будто бы посѣтившіе чудныя невѣдомыя страны, то самозванные воины, громко кричавшіе о подвигахъ, совершенныхъ ими въ небывалыхъ войнахъ, то художники и поэты, выдававшіе себя за учениковъ и послѣдователей великихъ учителей. И подобныхъ людей принимали, заслушивались ихъ разсказами, возводили на почетный пьедесталъ. Само собой разумѣется, что подобные случаи были исключеніемъ, и по нимъ нельзя произносить сужденія о всемъ тогдашнемъ англійскомъ обществѣ; но во всякомъ случаѣ зло было распространено настолько сильно, что бросалось въ глаза.

Вотъ это-то фальшивое направленіе общества и составляетъ предметъ, изображенный Шекспиромъ въ его комедіи. Взглянувъ на пьесу съ этой точки зрѣнія, мы увидимъ, что если она стоитъ ниже прочихъ произведеній Шекспира, какъ серьезная драма, то ей нельзя отказать въ значеніи смѣлой и вѣрной сатиры. Присматриваясь къ пьесѣ, мы найдемъ въ ней изображеніе почти всѣхъ тѣхъ ложныхъ, смѣшныхъ увлеченій, о которыхъ сказано выше. Такъ, фальшивое, преувеличенное увлеченіе наукой комически изображено въ Наваррскомъ королѣ и его сподвижникахъ, рѣшившихся ради фантастическаго поиска истины отказаться отъ самыхъ естественныхъ желаній и стремленій молодости. Настоящихъ живыхъ Шекспировыхъ характеровъ мы, конечно, въ этихъ лицахъ не найдемъ. Они не столько люди, сколько олицетворенныя идеи; но задача изобразить въ нихъ комическія черты, существовавшія въ тогдашнемъ обществѣ, достигнута вполнѣ. Принцесса съ своей свитой изображаетъ тотъ подводный камень, о который разбились затѣи ослѣпленныхъ своей мечтой мудрецовъ. Хотя личности этихъ соблазнительницъ изображены чрезвычайно мило и граціозно (что и требовалось для того, чтобъ онѣ могли исполнить свой замыселъ), но и въ нихъ искусно влита очень замѣтная комическая струя. Образованныя и прелестныя женщины, онѣ оказываются тоже зараженными той смѣшной модой, какая господствовала въ тогдашнемъ высшемъ обществѣ — модой вычурности какъ въ рѣчахъ, такъ и въ манерахъ себя держать. Ихъ разговоры — градъ шутокъ и остротъ, правда, иногда умныхъ и граціозныхъ, но въ большей части случаевъ натянутыхъ и преувеличенныхъ до смѣшного. Далѣе являются комическія фигуры Армадо, Олоферна, Натаніэдя и наконецъ глупцовъ Пузыря и Остолопа. Армадо — представитель того разряда искателей приключеній, о которыхъ сказано выше. Глупый и пустой безусловно, возбуждающій насмѣшки даже въ томъ кругу, въ которомъ принятъ, онъ успѣваетъ однако очень недурно устроить свои дѣла благодаря тому внѣшнему лоску дурно понятой образованности, который успѣлъ на себя напустить. Учитель Олофернъ — представитель того же направленія, но только поставленный по общественному положенію на болѣе низкую ступень. Армадо вращается при дворѣ, а педантъ Олофернъ задаетъ тонъ фальшивою ученостью въ средѣ своихъ деревенскихъ учениковъ или неотесанныхъ дураковъ, каковы Пузырь, Остолопъ и Жакнета. Изъ всѣхъ лицъ комедіи Армадо и Олофернъ болѣе всѣхъ похожи на живыхъ людей, и есть данныя предполагать даже, что оба они — портреты, списанные съ дѣйствительно существовавшихъ, современныхъ Шекспиру, лицъ; но тѣмъ не менѣе карикатурность является преобладающимъ качествомъ и въ нихъ. Смотря на настоящую комедію, какъ на сатиру, нѣкоторые комментаторы хотѣли даже приписать въ этомъ случаѣ Шекспиру такія намѣренія, какія едва ли онъ могъ имѣть. Такъ, увѣряли, будто въ отказавшемся отъ любви и предавшемся наукамъ королѣ слѣдуетъ видѣть тонкую сатиру на королеву Елисавету. Государыня эта, при всей своей образованности, была большая педантка и дѣйствительно очень неблагосклонно смотрѣла на сердечныя увлеченія (особенно въ кругу своихъ приближенныхъ). Извѣстно, напримѣръ, что ея фавориты Эссексъ и Ралейгъ, вздумавшіе жениться вопреки желанію королевы, пострадали за это очень жестоко; но именно это-то и отрицаетъ возможность предположить, чтобъ Шекспиръ рѣшился сознательно направить сатиру противъ королевы, шутить съ которой было небезопасно, и, сверхъ того, сдѣлалъ бы это въ комедіи, которая была представлена въ ея присутствіи, какъ о томъ заявлено въ первомъ изданіи пьесы.

Въ заключеніе о настоящей комедіи нельзя не прибавить, что едва ли какая-нибудь пьеса Шекспира представляла столько затрудненій при переводѣ. Написанная въ большей части риѳмованными стихами и притомъ часто тѣмъ стариннымъ размѣромъ (doggerelrhyme), къ которому очень трудно подыскать подходящій русскій строй, она, сверхъ того, испещрена массой остротъ, шутокъ и двумысленностей, основанныхъ на игрѣ словъ и потому рѣшительно непереводимыхъ буквально. Этимъ объясняется большое количество приложенныхъ къ тексту перевода объяснительныхъ примѣчаній. Для примѣра тѣхъ вычурностей языка, какія мы находимъ въ этой пьесѣ, можно указать хотя бы на стихотвореніе Олоферна (Д. IV, сц. 2) объ убитомъ принцессой оленѣ, при чемъ игра словъ основана на значеніи буквы L. Подобнаго рода двусмысленности встрѣчаются чуть ли не на всякой страницѣ.

Замѣчательно, что въ комедіи этой встрѣчаются очень часто мысли, которыя мы находимъ въ Шекспировыхъ сонетахъ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Фердинандъ, король Наварры.

Биронъ, Лонгвиль, Бойе, Дюмэнъ, приближенные короля.

Бойе, Меркадъ, дворяне изъ свиты принцессы Франціи.

Донъ Адріанъ Армадо, испанскій дворянинъ.

Натаніэль, сельскій священникъ.

Олофернъ, сельскій учитель.

Остолопъ, полицейскій приставъ.

Пузырь, клоунъ.

Мотылекъ, пажъ ¹).

Лѣсничій.

Принцесса Франціи.

Розалина, Марія, Катерина, дамы изъ свиты прицессы.

Жаннета, деревенская дѣвушка.

Офицеры и свита короля и принцессы.
Дѣйствіе въ Наваррѣ.

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Наварра. Паркъ при дворцѣ короля.

(Входятъ король, Биронъ, Лонгвиль и Дюмэнъ).

Король. Стремятся всѣ на этомъ свѣтѣ къ славѣ;

Украсимте жъ, друзья мои, и мы

Ея вѣнцомъ чугунъ гробницъ, въ которыя

Намъ должно лечь! Помѣхой намъ не будетъ

Въ томъ даже смерть. Настойчиво лишь надо

Преслѣдовать намѣченную цѣль,

Наперекоръ препятствіямъ, какія

Намъ ставитъ время, этотъ врагъ всего,

Что дышитъ на землѣ. Такъ поступая,

Навѣрно завоюемъ мы себѣ

Безсмертіе!.. Взываю къ вамъ, мои

Сподвижники! (Такъ звать имѣю право

Я васъ съ тѣхъ поръ, какъ согласились вы

Возстать со мною вмѣстѣ противъ всякихъ

Мірскихъ забавъ). Послѣдній нашъ эдиктъ

Исполнимъ мы. Признаютъ всѣ Наварру

За чудо изъ чудесъ! Мы превратимъ

Нашъ дворъ въ пріютъ наукъ, искусствъ и знанья.

Вы трое всѣ, Лонгвиль, Дюмэнъ и Биронъ.

Мнѣ поклялись три года провести

Со мной въ тиши трудовъ, храня строжайшій

Уставъ, какой клялись вы соблюдать.

Вотъ онъ! Должны теперь, давъ обѣщанье

Его хранить, скрѣпить слова своей

Вы подписью и помнить, что, нарушивъ

Хоть въ малости написанное здѣсь,

Лишите тѣмъ себя своей вы чести!

Пускай же тотъ, кто чувствуетъ въ себѣ

Довольно силъ, чтобъ выполнить обѣтъ,

Его теперь подпишетъ.

Лонгвиль. Я рѣшился!

Три года — срокъ пустой. Для плоти будетъ,

Конечно, въ томъ лишенье; но зато

Воспрянетъ духъ! Толстъ тѣломъ — тощъ умомъ!

Съ роскошныхъ блюдъ, нѣтъ слова, плоть толстѣетъ,

Но умъ зато мутится и худѣетъ.

Дюмэнъ. Что до меня — я, государь, желанья

Свои успѣлъ въ себѣ ужъ умертвить.

Пускай рабы ничтожной этой жизни

Ея страстей блестящій чтутъ соблазнъ!

Не нужно мнѣ ни блеска, ни богатства,

Ни чаръ любви! Хочу предать себя,

Подобно вамъ, какъ истинный философъ,

Рѣшенью я лишь выспреннихъ вопросовъ.

Биронъ. Я соглашаюсь въ принципѣ со всѣмъ,

Давъ клятву вамъ провесть три полныхъ года

Въ занятіяхъ наукой и трудомъ.

Но, кажется, въ уставѣ появились

Еще иныя, строгія статьи.

Такъ, напримѣръ: обѣтъ не видѣть женщинъ!

Надѣюсь я, давать подписку въ этомъ

Мы не должны. Равно статья, что можно

Ѣсть разъ лишь въ день; а день одинъ въ недѣлю

Не класть ни маковой росинки въ рогъ!

Ужель должны мы подписать и это?

Затѣмъ: обѣтъ спать въ сутки три часа,

А днемъ не смѣть вздремнуть ни на минуту!

И это мнѣ, привыкшему спокойно

Не только спать безъ просыпу всю ночь,

Но обращать нерѣдко въ ночь и полдень!

Надѣюсь я, что этотъ пунктъ не будетъ

Включенъ въ уставъ; а то вѣдь въ самомъ дѣлѣ

Покажется чрезчуръ ужъ тяжело

Безъ женщинъ жить, весь день денской учиться,

Ѣсть впроголодь да и не спать въ придачу!

Кто жъ выполнитъ подобную задачу?

Король. Ты клятву далъ исполнить это все.

Биронъ. Ну, не совсѣмъ!.. Я слово далъ мое

Лишь въ томъ, что здѣсь согласенъ поселиться

На срокъ трехъ лѣтъ, съ намѣреньемъ учиться.

Лонгвиль. Ты съ этимъ далъ на прочее обѣтъ.

Биронъ. Ну, если такъ — прошу я мой отвѣтъ

За шутку счесть. Скажите мнѣ: ученья

Какая цѣль?

Король. Чтобъ разрѣшать сомнѣнья

И познавать, что скрыто отъ очей

И чувствъ простыхъ.

Биронъ. Такъ, значитъ, мы для нихъ

И учимся? Должны простыя чувства

Мы изощрять? Наука и искусство

Пусть служатъ имъ?

Король. О, да! — цѣль наша вся

Лишь въ томъ.

Биронъ. Ну, если такъ, то я

Готовъ, пожалуй, самъ безъ прекословій

Скрѣпить уставъ поставленныхъ условій.

Понятенъ смыслъ: — обѣда кто лишенъ

По простотѣ — достать его старайся,

Кому же взглядъ на женщинъ запрещенъ —

За ними тотъ старательно гоняйся.

Кто въ простотѣ не можетъ словъ держать —

Учись, какъ ихъ хитрѣе нарушать!

Когда таковъ смыслъ вашего ученья,

Тогда готовъ вступить безъ замедленья

Я въ вашъ союзъ. Охотно клятву дамъ

Навѣки я быть другомъ вѣрнымъ вамъ.

Король. Твой приговоръ — желанью знать помѣха;

Такъ можно жить лишь для забавъ и смѣха.

Биронъ. Жить для забавъ?.. Но вѣдь изъ всѣхъ забавъ

Глупѣе та, которая, не давъ

Ни капли намъ того, что мы желали,

Съ собой несетъ лишь скуку да печали.

Кто вѣкъ рѣшилъ надъ книгами зѣвать,

Свѣтъ истины поставивши предметомъ

Своихъ трудовъ, не хочетъ тотъ понять,

Что истина слѣпитъ своимъ насъ свѣтомъ.

Свѣтъ можетъ быть опасенъ очень намъ,

Когда онъ вдругъ средь мрака засверкаетъ.

Подобный свѣтъ невыносимъ глазамъ

И зрѣнье намъ безъ пользы притупляетъ.

А потому не лучше ль услаждать

Свои глаза, глядясь въ чужіе глазки,

Чей можетъ свѣтъ насъ тоже ослѣплять,

Но чьи зато цѣлительны и ласки?

Ученья свѣтъ со свѣтомъ солнца схожъ:

Къ нему нельзя приблизиться безвредно;

Какъ ни трудись — все жъ больше не возьмешь,

Чѣмъ можетъ дать премудрость книги бѣдной.

Пусть мудрецы созвѣздьямъ раздаютъ

Всѣмъ имена. Исполнивъ важно это,

Они сіянья имъ не придадутъ

И больше насъ въ нихъ не увидятъ свѣта.

Крича, что все умѣли мы назвать,

Себя мы глупо тѣмъ морочимъ сами:

Вѣдь имена предметамъ раздавать —

Быть, значитъ, имъ лишь крестными отцами.

Король. Позорить умъ уменъ ты и остеръ!

Дюмэнъ. Съ какимъ ты рвеньемъ убиваешь рвенье!

Лонгвиль. Пшеницу прочь, а плевеламъ просторъ!

Биронъ. Весной гусей всего слышнѣй галдѣнье.

Дюмэнъ. А дальше что?

Биронъ. Что для всего есть часъ.

Дюмэнъ. Но гдѣ жъ тутъ смыслъ?

Биронъ. Такъ, — риѳма сорвалась²).

Король. Нашъ Биронъ схожъ съ убійственнымъ морозомъ,

Чей духъ — гроза весною для цвѣтовъ.

Биронъ. Ну, пусть хоть такъ; но развѣ можно розамъ

Велѣть цвѣсти до первыхъ соловьевъ?

На все я срокъ установить желаю:

Не нужно розъ намъ въ праздникъ Рождества;

Равно и снѣгъ излишнимъ я считаю,

Когда весна войдетъ въ свои права.

А потому рѣшительное мнѣнье

Скажу я вамъ: учиться намъ теперь

Пора прошла! Нелѣпо вѣдь рѣшенье

Чрезъ стѣну лѣзть, когда открыта дверь.

Король. Ну, если такъ, то можешь удалиться.

Биронъ. О, нѣтъ, зачѣмъ?.. Я слово далъ учиться

И остаюсь. Хоть дерзко насказалъ

Наукѣ я прискорбныхъ истинъ много

Въ отвѣтъ на градъ всѣхъ вашихъ ей похвалъ,

Но свой обѣтъ я все жъ исполню строго.

Три года вамъ на жертву приношу.

Прочту я разъ еще постановленье

И весь уставъ покорно подпишу.

Король. Снимаетъ стыдъ съ тебя твое рѣшенье.

Биронъ (читаетъ). Item: ни одна женщина не должна приближаться къ нашему двору на разстояніе мили.

Это было провозглашено?

Лонгвиль. Четыре дня тому назадъ.

Биронъ. Посмотримъ, какое положено зато наказанье.

(Читаетъ). Подъ страхомъ лишиться языка!..

Кто придумалъ эту кару?

Лонгвиль. Придумалъ я.

Биронъ. Но чѣмъ руководился

При этомъ ты?

Лонгвиль. Желаньемъ устрашить.

Биронъ. Нельзя сказать, чтобъ былъ законъ любезенъ. (Читаетъ), Item: если кто-нибудь изъ мужчинъ будетъ въ теченіе трехъ лѣтъ уличенъ въ разговорѣ съ женщиной, то таковой подвергается публичному посрамленію въ той формѣ, какую постановитъ дворъ.

Ну, вотъ статья, какую должно будетъ

Намъ обойти на первыхъ же порахъ.

Извѣстно вамъ, что въ гости къ намъ прибудетъ

Дочь короля французскаго на-дняхъ.

Вольнымъ отцомъ дано ей порученье

Объ Аквитаньи разрѣшить нашъ споръ*

Когда статьѣ серьезно дать значенье,

То какъ принять принцессу можетъ дворъ?

Король. Друзья мои, — мы это вѣдь забыли!

Биронъ. Вотъ такъ всегда излишнихъ плодъ усилій

Ведетъ къ бѣдѣ. Мечтой увлечены,

Теряемъ мы, въ чемъ видѣть суть должны;

А взять мечту — такое же вѣдь дѣло,

Какъ городъ взять, въ которомъ все сгорѣло.

Король. Статью придется точно преступить, —

Принцессѣ здѣсь, конечно, должно жить.

Биронъ. Вотъ видите! — подобное «придется»

Допустимъ мы въ три года сотни разъ.

Игрой страстей во всякомъ сердце бьется,

Но страсть смирить нѣтъ твердой воли въ насъ.

Въ такой бѣдѣ поможетъ только счастье.

Павъ предъ грѣхомъ, всего вѣрнѣй сказать

Что принужденъ невольно былъ упасть я,

И тѣмъ себя предъ свѣтомъ оправдать.

А потому подъ вашимъ приговоромъ

Готовъ поставить имя я свое,

И пусть навѣкъ покроется позоромъ,

Кто преступить задумаетъ его.

Соблазнъ грозитъ со мною въ равной долѣ

И вамъ вѣдь всѣмъ; но шепчетъ честь моя.

Что хоть считаю я уставъ неволей,

Все жъ преступлю его послѣднимъ я.

Но неужели со всякимъ развлеченьемъ

Должны проститься точно мы навѣкъ?

Король. О, вовсе нѣтъ: почтилъ насъ посѣщеньемъ,

Извѣстно вамъ, забавный человѣкъ, —

Знакомый вамъ, испанецъ, донъ Армадо.

Пустымъ манерамъ онъ служить привыкъ;

Надутъ, спесивъ, и удивляться надо,

Какъ онъ успѣлъ свой изощрить языкъ!

Заговоривъ, своимъ всегдашнимъ вздоромъ

Доволенъ онъ бываетъ, какъ пѣтухъ.

А что до модъ, то безконечнымъ споромъ

О нихъ на всякій угодитъ онъ слухъ.

Пусть этотъ шутъ враньемъ насъ потѣшаетъ ¹

Въ свободный насъ отъ дѣла и трудовъ

И съ хвастовствомъ примѣрнымъ прославляетъ

Дѣла былыхъ испанскихъ храбрецовъ ³).

Не знаю я, насколько позабавитъ

Онъ этимъ васъ, но я люблю порой

Послушать, какъ себя онъ громко славитъ

И лжетъ въ глаза, — такъ будь же шутъ онъ мой ⁴).

Биронъ. Онъ точно — враль, всему извѣстный свѣту,

И ложь куетъ искуснѣй, чѣмъ монету ⁵).

Лонгвиль. А съ нимъ Пузырь потѣшитъ также насъ.

Ученья срокъ пройдетъ скорѣй, чѣмъ часъ.

(Входятъ Остолопъ съ письмомъ и Пузырь).

Остолопъ. Дозвольте узнать, здѣсь ли собственная особа короля?

Биронъ. Здѣсь; — что тебѣ надо?

Остолопъ. Я, изволите видѣть, могу назваться частью его особы самъ, потому что состою приставомъ на королевской службѣ. Но мнѣ надо повидать особу короля во плоти.

Биронъ. Если такъ, то вотъ онъ.

Остолопъ. Вамъ посылаетъ поклонъ Арма… Арма… Ну, да все равно. Дѣло въ томъ, что тамъ приключилась какая-то пакость, о которой соблаговолите прочитать сами въ письмѣ.

(Подаетъ письмо).

Пузырь. Дѣло это, ваша милость, стряслось надо мной ⁶).

Король. Письмо отъ великаго Армадо.

Биронъ. Дѣло, вѣроятно, не стоитъ выѣденнаго яйца; но мы, конечно, услышимъ самую велелѣпную рѣчь.

Лонгвиль. Велелѣпная надежда услышать вздоръ. Пошли намъ Господь силъ.

Биронъ. Для того, чтобъ выслушать или чтобъ не расхохотаться?

Лонгвиль. Для того и для другого въ умѣренной степени. Иначе не нужно ни того ни другого.

Биронъ. Пусть будетъ такъ. Но вѣдь это зависитъ отъ того, насколько одолѣетъ смѣхъ.

Пузырь. Дѣло, сударь, идетъ обо мнѣ и о Жакнетѣ. Насъ накрыли на дѣлѣ.

Биронъ. На какомъ дѣлѣ?

Пузырь. На самомъ обыкновенномъ. Собственно говоря, тутъ три дѣла. Во-первыхъ, насъ застали на скамьѣ; затѣмъ поймали, какъ я выслѣдилъ ее въ паркѣ; ну, а тамъ и заварилось настоящее дѣло. Извѣстно всѣмъ, какіе разговоры ведутъ парни съ дѣвками. Ну, а что до самой сути….

Биронъ. Что жъ дальше?

Пузырь. Чѣмъ оштрафуютъ, такъ тому и быть. Помилуй Господь правыхъ.

Пузырь. Хотите вы внимательно выслушать это письмо?

Биронъ. Выслушаемъ, какъ оракула.

Пузырь. Извѣстное дѣло — человѣкъ слабъ!

Король (читаетъ). «Великому намѣстнику небесъ! единому повелителю Наварры! земному богу моей души и питателю моего бреннаго тѣла!»

Пузырь. Обо мнѣ пока рѣчи нѣтъ.

Король (продолжаетъ). «Да будетъ тебѣ извѣстно…

Пузырь. Что извѣстно? — По-правдѣ говоря, ничего не извѣстно.

Король. Смирно!

Пузырь. Это вы мнѣ-то велите быть смирнымъ! Я всегда смирнымъ былъ, какъ и всякій, кому нѣтъ охоты лѣзть на драку.

Король. Сказано — молчи!

Пузырь. О чужихъ дѣлахъ точно слѣдовало бы молчать всѣмъ.

Король (продолжаетъ). „Да будетъ тебѣ извѣстно, что преслѣдуемый черной меланхоліей, я пожелалъ подвергнуть мой мрачный духъ благотворному вліянію живительнаго воздуха и потому предположилъ учинить прогулку. Ты спросишь, въ какое время? Отвѣтъ: въ шесть часовъ, — время, когда мирно пасутся стада, мирно клюютъ птицы, а смертные садятся воспринимать пищу, именуемую ужиномъ. Таково было описываемое время. Что же касается до почвы, на которой я гулялъ, то она носитъ имя твоего парка. Опредѣляя затѣмъ точнѣе мѣсто, гдѣ сталъ я свидѣтелемъ гнуснаго событія, заставившаго сорваться съ моего бѣлаго, какъ снѣгъ, пера, черныя, какъ агатъ, чернила, узрѣваемыя тобой на этомъ письмѣ, — то скажу, что мѣсто это расположено на сѣвѣро-западѣ, ближе къ востоку отъ западнаго угла твоего чудно извилистаго сада. Тамъ узрѣлъ я этого подлаго болвана, этого ничтожнаго пескаря, служащаго для твоихъ потѣхъ ⁷)“…

Пузырь. Сирѣчь, меня.

Король (продолжаетъ). „Этого непросвѣщеннаго невѣжду“….

Пузырь. Тоже меня.

Король (продолжаетъ). „Этого невѣжественнаго холопа“….

Пузырь. Все меня.

Король (продолжаетъ). „Именуемаго, сколько я помню, Пузыремъ…..“

Пузырь. Ну, вотъ видите: — я, какъ есть.

Король. „Соединеннаго и сопряженнаго, вопреки громко провозглашенному тобой уставу, — соединеннаго, — уста мои нѣмѣютъ выговорить, съ кѣмъ“!

Пузырь, Чего тутъ нѣмѣть? Извѣстно, съ дѣвкой.

Король (продолжая). „Съ дщерью праматери Евы! съ самкой или, говоря для тебя понятнѣй, съ женщиной! Посылаю его, по моему высоко чтимому обѣту, къ тебѣ, подъ присмотромъ твоего служителя, Антона Остолопа, мужа испытанной честности и правилъ, дабы наложилъ ты на преступника достойное по его дѣламъ взысканіе“.

Остолопъ. Остолопъ — я, ваша милость.

Король, (продолжая). „Что касается до Жакнеты (такъ зовется скудельный сосудѣ сего происшествія), то я задержалъ ее, дабы могъ ты тоже влить въ нее ярость твоего правдиваго гнѣва, и представлю предъ твои очи по первому твоему требованію ⁸). Твой со всѣмъ горячимъ рвеніемъ тебѣ служить Донъ Адріанъ Армадо“.

Биронъ. Я ожидалъ лучше, но недурно и такъ.

Король. Хуже, чѣмъ худо. (Пузырю) Что скажешь ты на это, негодяй?

Пузырь. Да что сказать? — дѣвка была точно.

Король. Ты слышалъ провозглашенье?

Пузырь. Слышать-то слышалъ, да только запамятовалъ.

Король. Кто будетъ пойманъ съ женщиной — на годъ въ тюрьму.

Пузырь. Какая жъ она женщина? она — дѣвка.

Король. Уставъ примѣняется и къ дѣвкамъ.

Пузырь. Ну, такъ я вамъ скажу, что она не дѣвка, а дѣвица.

Король. Уставомъ предусмотрѣно и это. Тамъ прямо сказано о дѣвицахъ.

Пузырь. Да вѣдь дѣвица дѣвицѣ рознь; а это просто дѣвушка, работница ⁹).

Король. Не виляй, — не поможетъ тебѣ и работница.

Пузырь. Ну, нѣтъ! работница — подмога хорошая.

Король. Ты приговариваешься къ недѣльному аресту на хлѣбъ и на воду.

Пузырь. Приговорили бы лучше къ мѣсячному на похлебку съ бараниной.

Король. Армадо поручаю я строжайше

Его стеречь; а Бирону дается

Приказъ исполнить приговоръ. Идемте

Теперь, друзья, начать труды, которымъ

Мы посвятили ревностно себя,

(Уходятъ Король, Лонгвиль и Дюмэнъ).

Биронъ. Прозакладую голову, что вздоромъ

Окончатся всѣ эти пустяки.

(Пузырю) Идемъ со мной, любезный.

Пузырь. Пришлось потерпѣть за правду. Что меня застали съ Жакнетой — это сущая правда; да вѣдь и она дѣвка честная, а потому правду любитъ. Ну, да не бѣда! Пришло горе — придетъ и радость; а до того можно и потерпѣть ¹⁰).

(Уходятъ). СЦЕНА 2-я.

Садъ при домѣ Армадо.

(Входятъ Армадо и Мотылекъ).

Армадо. Скажи, милый отрокъ, что значитъ, когда человѣкъ высокаго ума погружается въ черную меланхолію?

Мотылекъ. Это значитъ, что его одолѣла хандра.

Армадо. Но вѣдь меланхолія и хандра, милый отрокъ, одно и то же.

Мотылекъ. Э, нѣтъ, — это не такъ.

Армадо. Какую же разницу находить ты между понятіемъ о меланхоліи и о хандрѣ? Объясни, милый отрокъ!

Мотылекъ. По ихъ дѣйствію, унылый старецъ ¹¹).

Армадо. Почему зовешь ты меня унылымъ старцемъ?

Мотылекъ. А почему зовете вы меня милымъ отрокомъ?

Армадо. Потому что это самый приличный эпитетъ для твоихъ юныхъ, иначе говоря, гибкихъ лѣтъ.

Мотылекъ. Если такъ, то эпитетъ унылый точно также приличенъ для вашихъ старыхъ, иначе говоря, твердыхъ лѣтъ.

Армадо. Мило и ловко!

Мотылекъ. Что мило и ловко? — я или мой отвѣтъ?

Армадо. Ты милъ, потому что малъ.

Мотылекъ. Если очень малъ, то не могу быть очень милъ. Но въ чемъ видите вы мою ловкость?

Армадо. Въ томъ, что ты подвиженъ и увертливъ.

Мотылекъ. Вы говорите это мнѣ въ похвалу?

Армадо. Вполнѣ заслуженную.

Мотылекъ. Да вѣдь, такъ можно похвалить и угря.

Армадо. Неужели ты думаешь, что угорь можетъ быть остроуменъ?

Мотылекъ. Я говорю увертливъ, а не остроуменъ.

Армадо. А я сказалъ увертливъ въ смыслѣ остроуменъ. — Довольно! не раздражай меня споромъ*

Мотылекъ. Молчу.

Армадо. Ты болтаешь пустяки; а все пустое мнѣ противно.

Мотылекъ (въ сторону). Вѣрю: твои карманы всегда пусты; а это тебѣ хуже всего ¹²).

Армадо. Я обязался посвятить три года ученью вмѣстѣ съ королемъ.

Мотылекъ. На это довольно одного часа.

Армадо. Невозможно!

Мотылекъ. Сколько будетъ по-вашему трижды одинъ?

Армадо. Я счетами не занимаюсь. Это дѣло мальчишекъ въ тавернѣ.

Мотылекъ. Ну, такъ я спрошу иначе. Вы вѣдь дворянинъ и потому, значитъ, игрокъ?

Армадо. Признаю и то и другое. Оба эти качества — атрибуты всякаго порядочно образованнаго человѣка.

Мотылекъ. Ну, такъ вы навѣрно должны знать, сколько будетъ, если къ двумъ очкамъ прикинуть одно.

Армадо. Это будетъ однимъ больше двухъ.

Мотылекъ. Значитъ, говоря по-простонародному, три?

Армадо. Вѣрно.

Мотылекъ. Ну, вотъ видите сами, какъ легко научиться всему. Вы досчитались до трехъ, не успѣвъ моргнуть глазомъ. Точно такъ же можно ограничить однимъ счетомъ и ваше трехгодовое ученье. Вопросъ до того ясенъ, что его разрѣшитъ вамъ даже танцующая лошадь ¹³)!

Армадо. Геніальная формула!

Мотылекъ (въ сторону). Выводъ которой — нуль ¹⁴).

Армадо. Я долженъ, сверхъ того, сознаться, что я влюбленъ! А такъ какъ для храбраго солдата любовь — предметъ низкій, то я выбралъ для своей любви такой же низкій предметъ. Я влюбленъ въ поселянку. Не скрою, что если бъ я могъ побороть мою страсть, то овладѣлъ бы ею непремѣнно и затѣмъ уступилъ какому-нибудь французскому придворному въ обмѣнъ за урокъ новой любезности или объясненіе новой моды. Я нахожу мои страстные вздохи вполнѣ неприличными; но что же дѣлать, если я не могу справиться съ Купидономъ? Утѣшь меня, милый отрокъ, хоть ты! Назови мнѣ нѣсколькихъ великихъ людей, также попавшихся въ любовныя сѣти.

Мотылекъ. Да вотъ хоть бы Геркулесъ.

Армадо. О сладчайшій Геркулесъ! — Называй, называй еще! Главное, чтобъ это были люди хорошей репутаціи и выдержки.

Мотылекъ. Тогда чего жъ вамъ лучше Сампсона? Онъ владѣлъ такой выдержкой, что взвалилъ на плечи и выдержалъ цѣлыя городскія ворота ¹⁵). А влюбленъ былъ, какъ всѣ.

Армадо. Да, да! славный Самсонъ! сильный Самсонъ! Впрочемъ, если онъ превосходилъ меня въ искусствѣ таскать на плечахъ ворота, то я навѣрно заткну его за поясъ въ умѣньи владѣть шпагой. А влюбленъ я совершенно такъ же — Кто, милый отрокъ, былъ его любовницей?

Мотылекъ. Конечно, женщина.

Армадо. Какого цвѣта лицомъ?

Мотылекъ. Да кто же это знаетъ? Можетъ-быть, цвѣтовъ было въ ея лицѣ одинъ, два, три, а то и всѣ четыре.

Армадо. Скажи мнѣ это опредѣлительнѣй.

Мотылекъ. Ну, если хотите, то зеленаго.

Армадо. Развѣ такія лица бываютъ?

Мотылекъ. Я читалъ, будто бываютъ. Говорятъ даже, что этотъ цвѣтъ одинъ изъ лучшихъ.

Армадо. Зеленый цвѣтъ, конечно, называется цвѣтомъ любви; но чтобъ кто-нибудь пожелалъ имѣть любовницу съ зеленымъ лицомъ — сомнѣваюсь. Едва ли желалъ этого самъ Сампсонъ! Можетъ-быть, впрочемъ, онъ любилъ ее за умъ.

Мотылекъ. Именно! — умъ ея, вѣроятно, былъ свѣжъ, какъ зеленые листья ¹⁶).

Армадо. Моя любовь жаждетъ болѣе нѣжной бѣлизны и румянца.

Мотылекъ. Напрасно, — бѣлилами и румянами часто замазываютъ вовсе не нѣжныя чувства!

Армадо. О, продолжай, продолжай! Какъ прелестно умѣешь ты острить, милое дитя!

Мотылекъ. Острить помогаютъ мнѣ умъ отца и языкъ матери.

Армадо. Что за трогательное воспоминанье ребенка о своихъ родителяхъ! Прелестно! Возвышенно!

Мотылекъ (напѣваетъ)

Сквозитъ въ румянцѣ съ бѣлизной

Нерѣдко ложь одна.

Стыда румянецъ знакъ живой,

А страха — бѣлизна.

Стыдомъ и страхомъ кто сраженъ,

Въ томъ искренности нѣтъ.

Въ немъ ложной маской замѣненъ

Природныхъ красокъ цвѣтъ ¹⁷).

Опасное риѳмоплетство, когда рѣчь идетъ о румянахъ и бѣлилахъ.

Армадо. Кажется, существуетъ, милый отрокъ, баллада о королѣ Кофетуа и о нищей ¹⁸).

Мотылекъ. Свѣтъ согрѣшилъ дѣйствительно лѣтъ триста тому назадъ, сочинивъ эту балладу; но, кажется, она забыта теперь до того, что если бъ даже и отыскалась, то не послужила бы сюжетомъ, ни для чего-нибудь новаго.

Армадо. Я хочу воспроизвести въ стихахъ именно этотъ сюжетъ для того, чтобъ оправдать мое увлеченіе какимъ-нибудь достойнымъ примѣромъ прежнихъ лѣтъ. Знай, милый отрокъ, что вѣдь я, какъ и король Еофетуа, влюбленъ въ такую же точно дѣву изъ низшаго сословія. Она — та самая поселянка, которую я засталъ въ паркѣ съ Пузыремъ! Она заслуживаетъ лучшей судьбы.

Мотылекъ (въ сторону). Именно: — быть выпоротой; да и въ любви можно ей пожелать чего-нибудь получше, чѣмъ ты.

Армадо. Спой что-нибудь, милый отрокъ! Мое сердце отягчено грустью!

Мотылекъ. Вотъ чудеса: отягчено любовью къ женщинѣ легкаго поведенія!

Армадо. Я сказалъ, пой.

Мотылекъ. Погодите, — сюда идетъ цѣлая компанія.

(Входятъ Остолопъ, Пузырь и Жаннета).

Остолопъ. (Армадо). Король приказалъ, ваша милость, чтобъ вы взяли Пузыря подъ свой надзоръ и чтобъ не давали ему ни гулять ни безобразничать, а досадили на строгій постъ по три дня въ недѣлю. (Показывая на Жакнету) Эту же баловницу велѣно мнѣ опредѣлить въ паркѣ въ коровницы. Мое вамъ почтенье.

Армадо. Я выдаю себя, краснѣя… Дѣва!

Жаннета. Мужчина!

Армадо. Я навѣщу тебя въ твоемъ жилищѣ.

Жакнета. Милости просимъ: — безъ васъ веселѣй ¹⁹,).

Армадо. Пріютъ твой мнѣ извѣстенъ.

Жакнета. Неужто? Какой вы умный.

Армадо. Ты узнаешь много чудеснаго!

Жакнета. Отъ васъ-то?

Армадо. Я люблю тебя!..

Жакнета. Про это знать вамъ.

Армадо. Прощай. Я ухожу.

Жакнета. Скатертью дорога.

Остолопъ (Жакнетѣ). Ну, иди, иди; что стоить?

(Остолопъ и Жакнета уходятъ).

Армадо (Пузырю). А. ты, негодяй, подвергнешься строжайшему посту до полнаго искупленія твоего проступка.

Пузырь. Что жъ! — если на полный желудокъ, то почему не попоститься.

Армадо. Дорого заплатится тебѣ за твои грѣхи.

Пузырь. Значитъ, жить мнѣ будетъ лучше, чѣмъ вашимъ людямъ, потому что имъ вы плохо платите.

Армадо (Мотыльку). Возьми этого негодяя и запри сейчасъ же въ тюрьму.

Мотылекъ. Иди, идутъ, за мной.

Пузырь. Зачѣмъ же запирать? — вѣдь поститься можно и на волѣ.

Мотылекъ. Ну, нѣтъ: — взаперти будетъ больше воли для поста.

Пузырь. Ну, если такъ, то пусть будетъ, что будетъ. Вернутся же когда-нибудь хорошіе дни. Тогда и другіе кое-что увидятъ.

Мотылекъ. Кто же это другіе, и что они увидятъ?

Пузырь. Да ничего! — просто языкъ сболтнулъ; а вѣдь кому сидѣть въ тюрьмѣ, тотъ много болтать не долженъ ²⁰), потому помолчу и я. Терпѣнья мнѣ не занимать стать, такъ нечего и горячиться. (Уходятъ Мотылекъ и Пузырь).

Армадо. Мнѣ мила даже та низкая почва, которую попираетъ ея подошва! Любя, я преступаю клятву, и потому такую любовь, конечно, нельзя назвать честной. О, любовь, любовь! ты духъ! ты дьяволъ! ты падшій ангелъ! Но вѣдь былъ же пораженъ ею и Сампсонъ, несмотря на всю крѣпость своихъ мышцъ! Соломонъ тоже не избѣгъ ея сѣтей, при всей своей мудрости. Стрѣлы Купидона тверже Геркулесовой палицы, и потому противъ нихъ не можетъ устоять никакой мечъ, — даже испанскій! Какъ ни знай строжайшія правила дуэлей — успѣха все равно не будетъ ²¹). Этотъ ничтожный на видъ мальчишка побѣждаетъ самыхъ храбрыхъ мужей! Прощай доблесть! прощай мечъ! молчи громъ барабана! Вашъ прежній поклонникъ влюбленъ! Да, да, — влюбленъ! Призываю бога поэзіи мнѣ на помощь, потому что скоро я навѣрно начну писать сонеты. Работай умъ! пиши перо! Я увѣренъ, что стихи мои разрастутся въ цѣлые томы.

(Уходитъ).

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Другая часть королевскаго парка. Вдали видны нѣсколько палатокъ.

(Входятъ французская принцесса, Розалина, Марія, Катарина, Бойе и свита).

Бойе. Должны на помощь вы призвать, принцесса,

Теперь весь умъ. Подумайте, что васъ,

Почтенную высокимъ уваженьемъ

Во мнѣньи всѣхъ, родитель вашъ рѣшилъ

Избрать своимъ посломъ, — и при какомъ же

Властителѣ? — при королѣ Наварры, —

Прославленномъ за качества, какія

Возможны только въ людяхъ! Разсудите жъ,

Какъ важенъ тотъ вопросъ, который должно

Вамъ разрѣшить. Идеи» вѣдь дѣло въ немъ

Объ Аквитаніи, — странѣ, достойной

Приданымъ быть принцессѣ. Вы должны

Поэтому стараться расточить

Предъ королемъ всѣ средства обольщенья,

Какими одарила мать-природа

Такъ щедро васъ, что можно думать, будто

Вамъ въ даръ обобранъ ею былъ весь міръ.

Принцесса. Добрѣйшій мой Бойе! не расточайте

Прошу, такихъ блестящихъ мнѣ похвалъ.

Во-первыхъ, я не стою ихъ, а дальше

Скажу, что если прелестей оцѣнка

И можетъ намъ польстить, то лишь когда

Ее мы видимъ выраженной взглядомъ,

А не наборомъ заученныхъ фразъ,

Какимъ на рынкѣ превозносятъ громко

Купцы товаръ. Хваля меня, вѣдь вы

Любуетесь гораздо больше вашимъ

Умѣньемъ говорить, чѣмъ наслаждаюсь

Я вашей похвалой. Не тратьте же даромъ

Вашъ острый умъ, и перейдемте къ нашимъ

Скорѣй дѣламъ. — Вы знаете, конечно

(О чемъ молва прославила вездѣ),

Что строгій далъ обѣтъ король Наваррскій

Провесть три полныхъ года, посвятивъ

Себя трудамъ науки, и что тихій

Его дворецъ все это время будетъ

Закрытъ для входа женщинамъ. Намъ должно

Поэтому сначала разузнать,

Что думаетъ о нашемъ онъ прибытьѣ.

Развѣдчикомъ въ такомъ серьезномъ дѣлѣ,

Я думаю, всего полезнѣй будетъ

Назначить васъ. Вашъ умъ и знанья могутъ

Ручательствомъ служить намъ за успѣхъ.

Вы скажете, что мой отецъ, король,

Прислалъ меня съ серьезнымъ порученьемъ,

И потому прошу я, чтобъ позволилъ

Наваррскій государь мнѣ непремѣнно

Съ нимъ видѣться. Идите же, — а мы

Васъ подождемъ покамѣстъ здѣсь съ терпѣньемъ,.

Приличнымъ тѣмъ, кто ждетъ рѣшенья просьбъ.

Бойе. Я гордъ и радъ исполнить вашу волю.

(Уходитъ Бойе).

Принцесса. Гордиться всякій радъ, когда польстить

Тѣмъ можетъ самолюбію. Счастливъ этимъ

Теперь и онъ. (Свитѣ) Скажите мнѣ, мои

Любезные друзья, кого изъ близкихъ

Ученый, добродѣтельный король

Въ товарищи избралъ своей затѣѣ?

1-й придворный. Одинъ изъ нихъ Лонгвиль.

Принцесса. Кто онъ такой,

Извѣстно вамъ?

Марія. Его я знаю: былъ онъ

Представленъ мнѣ на свадьбѣ Перигора

Съ наслѣдницей имѣнья Фолькенбриджа

Въ Нормандіи. Его считали всѣ

Достойнымъ уважейья, знатокомъ

Наукъ, искусствъ и заявившимъ храбрость

Свою въ войнѣ. Все, что бъ ни захотѣлъ

Исполнить онъ, онъ исполнялъ тактично

И съ ловкостью. Одинъ лишь недостатокъ

Сіялъ пятномъ, какъ говорятъ, на фонѣ

Его высокой славы (если только

Боятся пятенъ славныя дѣла) —

Былъ онъ чрезчуръ остеръ и злоязыченъ.

Со свойствомъ этимъ бить привыкъ съ плеча

Онъ все и всѣхъ, съ кѣмъ лишь встрѣчался въ жизни.

Принцесса. Онъ, значитъ, слылъ насмѣшникомъ пустымъ?

Марія. Таковъ былъ отзывъ тѣхъ, съ кѣмъ былъ онъ близокъ.

Принцесса. Умъ остряковъ горитъ обыкновенно

На свой же счетъ и гаснетъ очень быстро

За вспышкой вслѣдъ… Кто дальше?

Катарина. Молодой

Дюмэнъ, прекрасный юноша. Любимъ онъ

За качества людьми, которыхъ тоже

Нельзя не похвалить. Не сдѣлалъ зла

Онъ никому, хотя и могъ бы дѣлать.

Уменъ онъ такъ, что скрасилъ бы умомъ

И дурноту, но вмѣстѣ съ тѣмъ красавецъ,

Какого можно бъ было полюбить

И безъ ума. Я видѣла его,

Когда гостилъ здѣсь герцогъ Алансонскій.

То, что о немъ я разсказала вамъ,

Далеко ниже всѣхъ его достоинствъ.

Розалина. Я къ этимъ двумъ любителямъ ученья

Прибавлю личность третьяго. Зовутъ

Его, какъ помню, Бирономъ. Ни разу

Мнѣ не случалось видѣть никого,

Кто былъ бы такъ уменъ, остеръ и ловокъ;

И это все, не преходя границъ

Строжайшаго приличья. Онъ умѣетъ

Найти предлогъ, чтобъ пошутить во всемъ.

Чуть скажетъ слово кто-нибудь — онъ тотчасъ

Ему придастъ забавное значенье.

Его языкъ привѣшенъ такъ легко

И сыплетъ такъ безъ удержу словами,

Что надъ его разсказами смѣются

И старики, а молодежь ужъ вся

Восхищена бываетъ поголовно.

Принцесса. Храни Господь васъ, милыя!.. Боюсь,

Ужъ не влюбились ли вы поголовно

Въ господъ почтенныхъ этихъ! Вашъ языкъ

Ужъ что-то очень расточаетъ громко

Имъ похвалы.

1-й придворный. Идетъ Бойе. (Возвращается Бойе).

Принцесса. Ну, что?

Какой пріемъ?

Бойе. Король ужъ зналъ о вашемъ

Прибытьѣ ко двору. И онъ и всѣ

Товарищи его по данной клятвѣ

Готовы были вамъ итти навстрѣчу

Въ тотъ мигъ, когда явился я. Къ несчастью,

Успѣлъ узнать я только, что велѣлъ

Онъ помѣстить въ палаткахъ васъ, на полѣ,

Какъ осадившихъ дворъ его враговъ.

Нарушить же зарокъ и вамъ позволить

Войти въ его уединенный домъ

Онъ не согласенъ ни за что на свѣтѣ.

Но вотъ и онъ.

(Принцесса, ея женщины и свита надѣваютъ маски. Входятъ король, Лонгвиль, Дюмэнъ, Биронъ и свита).

Король. Прошу, прекрасная принцесса, принять привѣтъ при Наваррскомъ дворѣ.

Принцесса. Эпцтетъ прекрасной я возвращаю вамъ назадъ. Что же до привѣта прибытію къ вашему двору, то я нахожу, что небесный сводъ, подъ которымъ мы находимся, слишкомъ высокъ, чтобъ назваться вашимъ дворомъ, а гостепріимство въ открытомъ полѣ слишкомъ для меня унизительно.

Король. Вы при дворѣ желанной были бъ гостьей.

Принцесса. Тогда принять меня должны вы въ немъ.

Король. Прошу склонить вашъ слугъ: я связанъ клятвой.

Принцесса. Ее нарушить разрѣшитъ вамъ Богъ ²²).

Король. Я не пойду на это добровольно.

Принцесса. Чтобъ сдѣлать это, воля лишь нужна.

Король. Вы знать причинъ не можете обѣта,

Мной, даннаго.

Принцесса. Да, государь; но если бъ,

Подобно мнѣ, не знали вы, давая

Обѣтъ, что вы творили, то возможно бъ

Поступокъ этотъ было вамъ простить.

Межъ тѣмъ теперь хотите вы, какъ это

Я слышала, замкнуться отъ людей

И клятву дали въ этомъ. Нарушенье

Обѣтовъ — грѣхъ, конечно; но и ваше

Рѣшенье тоже грѣхъ ²³). Однако я,

Мнѣ кажется, забылась. Извините!

Я вздумала учителя учить. (Подаетъ бумагу).

Прошу прочесть внимательно, о чемъ

Я васъ прошу и для чего явилась;

А тамъ, надѣюсь я, дадите мнѣ

Вы тотчасъ свой отвѣтъ.

Король. Исполню все,

Что сдѣлать я могу, безъ замедленья.

Принцесса. Спѣшите же: — вы, задержавъ меня.

Рискуете свою нарушить клятву.

Биронъ (Розалинѣ). Не танцовалъ ли съ вами я въ Брабантѣ?

Розалина. Не танцовала ль съ вами я въ Брабантѣ?

Биронъ. Конечно, да.

Розалина. Къ чему жъ тогда вопросъ?

Биронъ. Не будьте такъ придирчивы.

Розалина. Отвѣтъ

Мой продиктованъ вашимъ былъ вопросомъ.

Биронъ. Мысль хоть остра, но очень горяча;

А потому скажу вамъ: берегитесь,

Чтобъ, какъ скакунъ, она не сорвалась.

Розалина. Лишь былъ бы всадникъ сброшенъ съ нею въ грязь.

Биронъ. Который часъ?

Розалина. Пустыхъ часъ разговоровъ.

Биронъ. Когда нельзя подъ маской милыхъ взоровъ

Увидѣть мнѣ, — то мой привѣтъ хоть ей!

Розалина. Могу принять привѣтъ я и подъ ней.

Биронъ. Дай Богъ, чтобъ всѣ предъ вами преклонялись.

Розалина. Лишь только бъ вы въ числѣ томъ не считались.

Биронъ. Уйду, чтобъ вашъ исполненъ былъ приказъ ²⁴).

Король (прочтя письмо). Родитель вашъ, принцесса, возбудилъ

Вопросъ о возмѣщеньи задолженныхъ

Ста тысячъ кронъ. Но деньги эти только

Вѣдь половина суммы той, какую

Ему ссудилъ покойный мой отецъ

Для войнъ его. Коль скоро допустить,

Что уплатилъ онъ точно намъ сто тысячъ,

Какъ пишетъ намъ въ письмѣ (хотя объ этомъ

Я не слыхалъ), все жъ остается намъ

Дополучить другую половину,

Въ залогъ которой отдана была

Намъ Аквитанія, хотя, по правдѣ,

Она не стоитъ этого. Пускай же

Родитель вашъ уплатитъ намъ теперь

Хоть эту половину, и тогда

Мы обѣщаемъ возвратить немедля

Свои права на названный залогъ

Вновь Франціи и сохранимъ съ ней добрый

Союзъ навѣкъ. Но, кажется, король

На дѣло смотритъ иначе. Не только

Не думаетъ онъ возвратить свой долгъ,.

Но требуетъ, чтобъ мы же уплатили

Ему еще сто тысячъ; а о правѣ

На Аквитанскій нашъ залогъ онъ даже

Не говоритъ. Съ своей я стороны

Вамъ объявлю, что намъ пріятнѣй было бъ,

Взявъ эти деньги, возвратить сейчасъ

Вамъ Аквитанію. Страна вѣдь эта

Разорена, и намъ нѣтъ пользы въ ней.

Къ словамъ моимъ прибавлю я, что если бъ

То, что желаетъ вашъ отецъ, не шло

Уже совсѣмъ въ разрѣзъ съ тѣмъ, что намъ шепчетъ.

Нашъ здравый смыслъ, то, вѣрьте мнѣ — одно

Мое глубокое почтенье къ вашимъ

Достоинствамъ заставило бъ меня

Исполнить все, и вы могли бъ вернуться:

Во Францію довольной мной во всемъ.

Принцесса. Вы оскорбляете, король, жестоко

Отца такою рѣчью, а съ тѣмъ вмѣстѣ

Позорите себя. Ужель хотите

Вы отрицать, что уплатили честно

Мы вамъ то, что должны?

Король. Клянусь, объ этомъ

Я не слыхалъ, и если точно мнѣ

Докажется уплата, то готовъ я

Не только вамъ сейчасъ же возвратить

Всю Аквитанію, но даже то,

Что получилъ.

Принцесса. Я васъ ловлю на словѣ.

Прошу, Бойе, представьте имъ росписки

Въ уплатѣ этой суммы!. Дать ихъ могутъ

Вамъ казначеи моего отца.

Король. Прошу исполнить это.

Бойе. Къ сожалѣнью,

Я не могу ихъ передать сейчасъ.

Пакетъ бумагъ, какой мы ждемъ, покамѣстъ

Не полученъ. Но завтра, я надѣюсь,

Онъ будетъ здѣсь.

Король. Такъ подождемъ до завтра.

Я убѣжденъ, что этимъ разрѣшится

И весь вопросъ. По крайней мѣрѣ я

Готовъ пойти на всякія уступки;

А до того, позвольте предложить

Мое гостепріимство вамъ, насколько

Позволитъ это сдѣлать мой обѣтъ.

Любезно распахнуть предъ вами двери

Въ мой домъ я не могу, но постараюсь

Принять васъ здѣсь настолько хорошо,

Что унесете память вы, какъ-будто

Вы были гостьей сердца моего.

Затѣмъ, прося еще у васъ прощенья,

Я ухожу… Увидимся мы завтра.

Принцесса. Здоровья вамъ и многихъ благъ желаю.

Король. Отъ сердца вамъ я тѣмъ же отвѣчаю.

(Король и свита уходятъ).

Биронъ (Розалинѣ). Привѣтъ примите сердца моего.

Розалина. Нельзя принять, не видѣвши его.

Биронъ. Могли вы слышать, какъ оно вздыхаетъ.

Розалина. Ахъ, бѣдное!.. Ужель оно хвораетъ?

Биронъ. О, да!

Розалина. Такъ вы должны его лѣпить.

Не нужно ль кровь несчастному пустить?

Биронъ. Едва ль есть прокъ въ такомъ кровопусканьи.

Розалина. Такъ говоритъ мое въ лѣченьи знанье.

Биронъ. Пронзитъ его пусть вашихъ глазокъ свѣтъ.

Розалина. На то простой пригоднѣе ланцетъ.

Биронъ. Пошли вамъ счастья Богъ на свѣтѣ этомъ.

Розалина. А вамъ на томъ ²³).

Биронъ. Не очень я привѣтомъ

Почтенъ отъ васъ. (Биронъ уходитъ).

Дюмэнъ. (Boue, указывая на Розалину).

Позвольте васъ спросить,

Какъ имя дамы этой?

Бойе. Розалина;

Ея отецъ былъ герцогъ Алансонъ.

Дюмэнъ. Какъ хороша!.. Примите мой привѣтъ!

(Дюмэнъ уходитъ).

Лонгвиль. (Бойе). На слово, сэръ. Кто дама въ бѣломъ платьѣ?

Бойе. Могу ее лишь женщиной назвать я.

Лонгвиль. Нарядъ такъ чистъ!.. Чиста ль душой она ²⁶)?

Какъ звать ее?

Бойе. Даютъ вѣдь имена

Намъ въ собственность; такъ собственность чужая

На что же вамъ?

Лонгвиль. Спросилъ я, знать желая,

Чья дочь она?

Бойе. Да матери своей.

Узналъ о томъ отъ вѣрныхъ я людей.

Лонгвиль. Умомъ вы, вижу, въ правѣ похвалиться,

Какъ бородой ²⁷).

Бойе. Ну, полноте сердиться.

Я вамъ скажу: она — дочь Фолькенбриджа.

Лонгвиль. Я не сержусь. Должно-быть, хороша.

Бойе. Быть-можетъ, да ²⁸). (Лонгвиль уходитъ).

Биронъ. (Бойе), Прошу васъ мнѣ сказать,

Кто эта дама въ шляпѣ?

Бойе. Катарина.

Биронъ. Она, скажите, замужемъ?

Бойе. Не знаю,

Какъ вамъ сказать: — она всего вѣрнѣй

Живетъ въ союзѣ съ прихотью своей ²⁹).

Биронъ. Вотъ какъ!.. Прощайте, сэръ.

Бойе. Прощаюсь также

И съ вами я. Пошли Господь вамъ счастья ³⁰).

(Биронъ уходитъ. Дамы снимаютъ маски).

Марія. Послѣдній былъ Биронъ: — ни слова безъ шутокъ.

Бойе. И всѣ его шутки — лишь рядъ прибаутокъ.

Принцесса. Я рада, что смѣло сцѣпились вы съ нимъ.

Бойе. Настроены духомъ мы были однимъ.

Марія. Столкнулись, какъ пара упрямыхъ барановъ.

Бойе. Скажите учтивѣй: какъ пара тарановъ ³¹).

Но дамъ я себя и бараномъ назвать,

Лишь съ губокъ бы.вашихъ травы пощипать.

Марія. Я пастбище вамъ?.. вотъ забавное слово.

Бойе (хочетъ ее поцѣловать)

Отъ слова до дѣла дорога готова.

Марія (отклоняясь). Тсс… тише! Держу хоть открытымъ я ротъ,

Но въ это владѣнье не всякому входъ ³²).

Бойе. А кто въ немъ хозяинъ?

Марія. Капризъ моей воли.

Принцесса. Ну, полно вамъ, тише!.. Колоться до боли —

Привычка извѣстная всѣхъ остряковъ.

Не лучше ль сберечь вамъ наборъ колкихъ словъ

Для книжниковъ скучныхъ ученой Наварры?

Бойе. Мнѣ кажется, въ сторону эту удары

Ужъ цѣли достигли. Когда допустить,

Что можно по взгляду о мысляхъ судить

(А въ этомъ умѣньи я мастеръ примѣрный),

Скажу по секрету я вамъ, что навѣрно

Владыки Наварры затронута кровь.

Принцесса. Чѣмъ это?

Бойе. А тѣмъ, что зовется любовь!

Принцесса. Въ чемъ это нашли вы?

Бойе. Въ его поведеньи.

Онъ выдалъ глазами свое увлеченье;

Оттиснутъ былъ взоръ вашъ на немъ, какъ печать,

И радъ былъ онъ съ гордостью это признать.

Болталъ языкомъ онъ несвязныя рѣчи,

Глаза же лишь съ вашими жаждали встрѣчи.

Повѣрьте, что въ жертву онъ все принесетъ,

Чтобъ въ васъ любоваться красой изъ красотъ.

Всѣ чувства его, какъ брильянты сквозили

Въ хрустальной шкатулкѣ; и сколько усилій

Онъ дѣлалъ нарочно, какъ хитрый купецъ,

Чтобъ бросили взглядъ вы на этотъ ларецъ.

Вѣдь мысль выражаютъ подобныя лица

Яснѣе, нѣмъ въ книгѣ замѣтокъ страница ³³).

За вашъ поцѣлуй онъ, повѣрьте, безъ словъ

Отдать Аквитанію будетъ готовъ.

Принцесса. Идемте въ палатки, — Бойе нашъ заврался.

Бойе. Чему жъ тутъ дивиться? Языкъ разболтался

Чтобъ выразить ясно, что ясно для глазъ;

Я ложью не думалъ обманывать васъ.

Розалина. Далась вамъ любовная, вижу, наука.

Марія. Онъ дѣдъ вѣдь Амура, — все знаетъ чрезъ внука.

Розалина. Такъ, значитъ, Венера похожа на мать, —

Грѣхъ былъ бы отца намъ красавцемъ назвать ³⁴).

Бойе. Насмѣшницы! слушать меня вы хотите?

Марія. Не слышимъ, не слышимъ!

Бойе. Тогда посмотрите.

Розалина. Дорогу мы видимъ, которой уйти.

Бойе. Нѣтъ, съ вами сцѣпиться не будетъ пути.

(Уходятъ).

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Другая часть парка.

(Входятъ Армадо и Мотылекъ).

Армадо. Спой что-нибудь, милый отрокъ, — услади мой

слухъ.

Мотылекъ. Кукареку-у-у ³⁵)!

Армадо. Прелестная мелодія! Поручаю тебѣ, милый отрокъ, дѣло, достойное твоего нѣжнаго возраста. Освободи Пузыря изъ тюрьмы и приведи сейчасъ сюда. Онъ нуженъ мнѣ для моихъ любовныхъ дѣлъ.

Мотылекъ. Если хотите имѣть успѣхъ въ любовныхъ дѣлахъ, такъ ведите ихъ на французскій ладъ.

Армадо. Какой же это ладъ ³⁶)?

Мотылекъ. Я васъ научу. Надо начать съ пѣнья, притоптывая каблуками и сладко закатывая глаза подъ лобъ. Одну ноту тяните вздохомъ, а другую охомъ, и при этомъ старатесь первую пустить черезъ горло, чтобъ показалось, будто вы вашей любовью давитесь; а другую черезъ носъ — точно вы хотите ее хорошенько понюхать. Шляпу при этомъ надвиньте на глаза, какъ навѣсъ надъ лавкой. Руки сложите умильно на груди крестомъ, какъ складываютъ лапы кролику, когда сажаютъ его на вертелъ. А то, пожалуй, засуньте ихъ въ карманы, какъ пишутъ на старыхъ портретахъ. Главное, не останавливайтесь при пѣніи долго на одной аріи, но переходите какъ можно чаще изъ одной въ другую. Вотъ настоящія средства и настоящій ладъ, чтобъ губить дѣвчонокъ, которыя, впрочемъ, свихнулись бы и безъ того. Что жъ до васъ самихъ, то только этимъ способомъ вы и можете обратить на себя вниманіе и сдѣлаться человѣкомъ. Поняли?

Армадо. Какъ ты успѣлъ набраться такой необыкновенной опытности?

Мотылекъ. Прилежнымъ наблюденьемъ ³⁷).

Армадо. Но, ахъ! Но, ахъ!..

Мотылекъ (напѣвая). Конекъ деревянный покинуть ³⁸)!

Армадо. Ты называешь конькомъ мою возлюбленную?

Мотылекъ. Не думалъ. Конекъ — жеребенокъ, а ваша возлюбленная — простая кляча. Неужели вы забыли, какова она съ виду?

Армадо. Представь, — почти ³⁹)!

Мотылекъ. Плохая же у васъ память. Вамъ надо изучить вашу возлюбленную хорошенько, вдолбить ее себѣ въ память и скрыть въ ней покрѣпче

Армадо. Она и то скрыта въ моемъ сердцѣ! — скрыта въ памяти! она вся во мнѣ. Я это чувствую, мой мальчикъ.

Мотылекъ. А внѣ себя вы ее чувствуете тоже? Я берусь вамъ доказать все, что вы сказали.

Армадо. Что ты хочешь доказать?

Мотылекъ. Во-первыхъ, то, что вы назвали меня мальчикомъ. Это докажется само собой, когда я вырасту. Что она скрыта въ вашей памяти — доказывается тѣмъ, что вы, какъ сами сказали, не помните, какая она съ виду. Скрыта она въ вашемъ сердцѣ, потому что вы въ нее влюблены. Ну, а внѣ себя вы ее чувствуете, потому что выходите изъ себя при мысли, какъ, глядя на нее, у васъ видитъ око, да зубъ нейметъ ⁴⁰)

Армадо. Все это я испытываю дѣйствительно!

Мотылекъ. А въ результатѣ выходитъ шишъ.

Армадо. Позови Пузыря. Я поручу ему доставить письмо.

Мотылекъ. Самое подходящее дѣло, чтобъ лошадь была посломъ осла.

Армадо. А! — что ты сказалъ?

Мотылекъ. Что вамъ слѣдовало бы осла посадить на лошадь. А то самъ онъ плетется вѣдь шагъ за шагомъ. Видно — чемъ, я иду.

Армадо. Путь не далекъ, — спѣши.

Мотылекъ. Лечу быстрѣй свинца.

Армадо. Ахъ, что ты, юнецъ остроумный, сказалъ?

Свинецъ, всѣ вѣдь знаютъ, тяжелый металлъ!

Мотылекъ. Нисколько, нисколько.

Армадо. Летитъ онъ не скоро.

Мотылекъ. Вы сами, спѣта, не болтайте лишь вздора.

Что пули скорѣе летятъ изъ ружья?

Армадо. Клянусь я, метафора прелесть твоя!

Пузырь будетъ цѣлью, ружьемъ быть хочу я,

А ты будешь пулей.

Мотылекъ. Стрѣляйте, — лечу я!

(Уходитъ Мотылекъ).

Армадо. Прелестный юнецъ! граціозенъ, уменъ! —

Но, ахъ, какъ мнѣ грустно!.. Прости, небосклонъ,

Что мужество я такъ свое забывая,

Уныло склоняюсь, предъ горемъ рыдая!..

Но вотъ и герольдъ возвращается мой.

(Возвращаются Мотылекъ съ Пузыремъ).

Мотылекъ. Чудеса приключились, сэръ: — Пузырь ушибъ себѣ кость.

Армадо. Что это значитъ? шарада? метафора? Въ чемъ ея мораль ⁴¹)?

Пузырь. Чего вы толкуете о какихъ-то парадахъ да мараляхъ, когда нуженъ простой пластырь. Слышите? — пластырь, и больше ничего.

Армадо. Твое невѣжество способно возбудить улыбку. Даже я, забывая мой сплинъ, наполняю легкія воздухомъ, готовымъ разразиться саркастическимъ смѣхомъ. Да простятъ мнѣ созвѣздія! Болванъ сравниваетъ мораль съ пластыремъ!

Мотылекъ. Что жъ тутъ мудренаго? Такъ можетъ разсудить любой ученый: — вѣдь пластырь мараетъ ⁴³).

Армадо. Нѣтъ, мальчикъ, моралью зовутъ эпилогъ,

Которымъ осмыслить ты басню бы могъ.

Я скажу тебѣ примѣръ:

Мартышка, лисица да скромная пчелка

Грустили, что трое собралось ихъ только.

Это — басня, а затѣмъ слѣдуетъ мораль.

Мотылекъ. Повторите басню, а я скажу мораль.

Армадо. Мартышка, лисица да скромная пчелка

Грустили, что трое собралось ихъ только.

Мотылекъ. Явился на выручку лапчатый гусь,

И сдѣлался четнымъ нечетный союзъ ⁴³).

Теперь я повторю басню, а вы скажите мораль.

Мартышка, лисица да скромная пчелка

Грустили, что трое собралось ихъ только.

Армадо. Явился на выручку лапчатый гусь,

И сдѣлался четнымъ нечетный союзъ.

Мотылекъ. Самая гусиная мораль. Какой вамъ желать еще? лучше?

Пузырь. Юнецъ ему поднесъ украденнаго гуся.

Навѣрно дѣло въ томъ. Что жъ — былъ бы жиренъ гусь!

Смошенничать хитро вѣдь можемъ мы, не труся.

Мораль такую вамъ и я сказать берусь.

Армадо. Постойте, — надо разсмотрѣть дѣло съ начала. Съ него мы начали?

Мотылекъ. Да съ того, что Пузырь ушибъ себѣ кость, а вы тутъ сунулись съ вашей моралью.

Пузырь. Ну, да!.. просилъ я васъ, чтобъ пластыря мнѣ дали,

А вы мораль въ отвѣтъ намъ понесли свою,

А тамъ явился гусь. Его для васъ украли;

Что жъ въ зубы вамъ смотрѣть дареному коню ⁴⁴)?

Армадо. Все-таки мы должны добиться толку, какимъ образомъ Пузырь ушибъ кость?

Мотылекъ. Очень чувствительнымъ.

Пузырь. Ты навѣрно почувствовалъ это не такъ, какъ я.

Объясню дѣло моралью по-своему.

Сидѣлъ я спокойно, — желанный былъ гость,

А вздумалъ уйти — да и вывихнулъ кость!

Армадо. Оставимте эту матерію.

Пузырь. Она и то течетъ изъ моей кости ⁴⁵).

Армадо. Вѣдай, Пузырь, что я хочу сочетать тебя со свободой!

Пузырь. Сочетать? то-есть женить ⁴⁶)? Извольте, — я не прочь. Только не выйдетъ ли изъ этого опять какой-нибудь гусиной морали?

Армадо. Нѣтъ, нѣтъ, — клянусь моей душой. Ты былъ связанъ, заключенъ и замурованъ, а теперь будешь освобожденъ. Запоры твои рухнутъ.

Пузырь. Очень радъ, что вы хотите стать слабительнымъ для моихъ запоровъ.

Армадо. Я возвращаю тебѣ свободу и въ награду требую одного: — снеси это письмо поселянкѣ Жакнетѣ. Вотъ тебѣ воздаяніе за твою услугу. (Даетъ ему денегъ). Я считаю первымъ долгомъ порядочнаго человѣка вознаграждать своихъ подчиненныхъ. Идемъ, Мотылекъ

Мотылекъ. Иду, иду, — другой свиты вѣдь у васъ нѣтъ ⁴⁷).

(Армадо и Мотылекъ уходятъ).

Пузырь. Прощай, золотникъ человѣчьяго мяса!.: Прощай, прекрасная куколка! Посмотримъ теперь на воздаяніе. Что это? три фартинга? Такъ онъ для этого-то выдумалъ такое мудреное слово: «воздаяніе» ⁴⁸)! Хорошая плата. «Что стоитъ этотъ шнурокъ»?.. Одинъ пенни"… «Получайте воздаяніе», — слово это звучитъ лучше французской кроны… Буду впередъ расплачиваться имъ при всѣхъ покупкахъ

(Входитъ Биронъ).

Биронъ. А! — плутъ Пузырь! Я встрѣтилъ тебя очень кстати.

Пузырь. Прошу, скажите, сударь, сколько красныхъ лентъ можно купить за воздаяніе?

Биронъ. Это что за дичь?

Пузырь. А вотъ видите: полупенсовый фартингъ.

Биронъ. Значитъ, на полпенса и купишь.

Пузырь. Благодарю за науку. Храни васъ Господь.

Биронъ. Постой, постой, — ты мнѣ сегодня нуженъ.

Когда ты мнѣ желаешь угодить,

Исполни для меня одну бездѣлку.

Пузырь. А когда нужно исполнить?

Биронъ. Сегодня.

Пузырь. Извольте, можно… Счастливо оставаться.

Биронъ. Что жъ ты уходишь?.. Вѣдь ты не узналъ еще, чт!

нужно сдѣлать.

Пузырь. А вотъ какъ сдѣлаю, такъ и узнаю.

Биронъ. О дуралей!.. Да вѣдь узнать о дѣлѣ надо раньше, чѣмъ его начать.

Пузырь. Такъ я зайду къ вашей милости завтра утромъ.

Биронъ. Исполнить надо дѣло нынче въ полдень;

Такъ выслушай. Принцесса собралась

Охотиться сегодня утромъ въ паркѣ.

Увидишь въ свитѣ ты ея одну

Прелестную дѣвицу. Тотъ, кто хочетъ

Придать оттѣнокъ нѣжности и страсти

Своимъ рѣчамъ, тотъ долженъ произнесть

Ея лишь имя — имя Розалины!

Сыщи ее и прямо передай

Ея прелестнымъ, бѣлоснѣжнымъ ручкамъ.

Пакетъ закрытый этотъ… Вотъ тебѣ

Награда за труды (даетъ ему денегъ). Ступай же тотчасъ.

Пузырь. Награда!.. Кажется, словечко это будетъ лучше, чѣмъ воздаяніе. (Считаетъ деньги) И впрямь!.. Лучше на цѣлые одиннадцать съ половиной пенсовъ… Все сдѣлаю, сэръ. Воздаяніе!.. Вотъ и суди! (Пузырь уходитъ).

Биронъ. Влюбленъ! и кто же? — я! гонитель бывшій

Всѣхъ нѣжныхъ чувствъ! Палачъ любви! Бранилъ

Вѣдь прежде, какъ ночной, ворчливый сторожъ,

Продѣлки я слѣпого шалуна,

Безпутнаго мальчишки, Купидона!

Гиганта-карлика, ребенка-старца ⁴⁹),

Кропателя риѳмованныхъ балладъ!

Вѣнчаннаго властителя объятій,

Даря влюбленныхъ вздоховъ! самодержца

Любовниковъ! властительнаго князя

Штановъ и женскихъ юбокъ! прокурора

Любовныхъ дѣлъ ⁵⁰)… И мнѣ-то привелось

Ему служить! обвѣшаться его

Значками, какъ фигляръ!.. Ну, кто повѣритъ,

Что я влюбленъ? Что я хочу жениться?

Навѣкъ связаться съ женщиной? Да это

Такая жъ вѣдь обуза, какъ купить

Нѣмецкіе часы: — что день, то ломка ⁵¹).

Возись надъ ихъ починкой цѣлый вѣкъ!

Вотъ для чего я преступаю клятву!

И вѣдь всего обиднѣе при этомъ,

Что выбралъ-то я худшую изъ трехъ!

Бѣла лицомъ, кокетка, брови бархатъ,

Глаза блестятъ, какъ черныхъ два ядра.

Надуть сумѣетъ всякаго, будь даже

Къ ней Аргусъ самъ приставленъ въ сторожи!

А я вздыхай по ней! не спи ночами!

Изъ кожи лѣзь, чтобъ на нее взглянуть!

Тьфу!.. Разозлилъ, должно-быть, Купидона

Ужъ очень я насмѣшками надъ нимъ,

И вотъ онъ мститъ за это мнѣ!.. Такъ пусть же!

Влюблюсь на зло ему! Начну вздыхать,

Писать, съ мольбами плакать!.. Всѣмъ на свѣтѣ,

Какъ вижу я, приходится страдать.

Любовь слѣпа: одинъ достойныхъ любитъ,

Другой себя для всякой дряни губитъ (Уходитъ).

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Королевскій паркъ.

(Входятъ принцесса, Розалина, Марія, Катарина, Бойе, лѣсничій и свита).

Принцесса. Не короля ли видѣли мы тамъ?

Взлетѣлъ вонъ кто-то вихремъ на пригорокъ.

Бойе. Не знаю, право, но вѣрнѣй, что это

Былъ не король.

Принцесса. Кто бъ ни былъ этотъ всадникъ,

Но виденъ въ немъ высокій, смѣлый духъ.

Надѣюсь я, друзья мои, иго нынче

Мы кончимъ всѣ дѣла; а тамъ, въ субботу,

Обратный свой направить можемъ путь

Во Францію. (Лѣсничему) Скажи теперь, куда

Мнѣ лучше встать, чтобъ изъ кустовъ вѣрнѣе

Прицѣлиться ⁵²)?

Лѣсничій. Сюда, принцесса, рядомъ

Съ опушкой этой рощи… Выстрѣлъ будетъ

Навѣрное прекрасенъ.

Принцесса. Льстишь ты мнѣ

Иль выстрѣлу? Зовешь его прекраснымъ

Или меня ⁵³)?

Лѣсничій. Помилуйте, принцесса! —

Я такъ совсѣмъ не думалъ говорить.

Принцесса. О, о!.. берешь назадъ свои слова ты!

Польстилъ, назвавъ прекрасной, а теперь

И пятишься…. Что дѣлать!.. Перенесть

Пришлось щелчокъ обидный самолюбью.

Лѣсничій. Прекрасны вы, конечно…

Принцесса. Поздно, поздно!

Вѣдь красоты насильно не достать.

Твои слова я зеркаломъ назвать

Должна своимъ, — такъ вотъ тебѣ награда.

(Даетъ ему денегъ).

Платить щедрѣй за слово правды надо.

Лѣсничій. Отъ васъ я все считаю дорогимъ.

Принцесса. Не красоту ль подаркомъ я своимъ

Въ твоихъ глазахъ мою возстановила?

О лживый свѣтъ!.. Вотъ нашихъ дней въ чемъ сила.

Какъ ни была бъ уродлива рука —

Бѣды въ томъ нѣтъ: была бъ она легка,

Чтобъ взятку дать, и будутъ преклоняться

Предъ нею всѣ… Пора однако браться

За дѣло намъ. Подайте мнѣ мой лукъ.

(Ей подаютъ лукъ и стрѣлу).

Готово зло слетѣть изъ добрыхъ рукъ.

Вѣдь зло творимъ, звѣрей мы убивая;

А потому, прослыть злой не желая,

Я, промахъ давъ, начну всѣхъ увѣрять,

Что больно мнѣ несчастныхъ убивать.

А въ цѣль попавъ, прекрасно оправдаюсь,

Сказавъ, что я вѣдь ловлей занимаюсь

Чтобъ похвалу за ловкость заслужить, —

Такъ что жъ меня въ жестокости винить?

На свѣтѣ тьма подобныхъ положеній.

Для славы рядъ свершаютъ преступленій,

И чтобъ ея трофеи заслужить

Иной готовъ и доброту забыть.

Такъ я теперь, звѣрей въ лѣсу стрѣляя,

Жду лить похвалъ, зла вовсе не желая.

Бойе. Сварливыхъ женъ нельзя ли оправдать

Намъ также тѣмъ, что славой увѣнчать

Онѣ себя въ виду вѣдь лишь имѣли,

Когда мужьямъ на шею ловко сѣли?

Принцесса. Конечно, такъ: — хвала и честь женѣ,

Умѣвшей власть надъ мужемъ взять вполнѣ.

(Входитъ Пузырь).

Вотъ членъ идетъ республики ученой ^б4).

Пузырь. Добраго всѣмъ здоровья. Дозвольте спросить, которая здѣсь набольшая.

Принцесса. Можешь ее узнать, посмотрѣвъ на тѣхъ, которыя меньше ⁵⁵)..

Пузырь. Ну, то-есть я разумѣлъ, которая всѣхъ выше.

Принцесса. Значитъ, длиннѣй? Можетъ-быть, ты желаешь также знать, которая всѣхъ толще?

Пузырь. Длиннѣе ль, толще ль — этого не скрыть!

Когда бъ вы были тонки перехватцемъ,

Какъ я умомъ, то пояски всѣхъ этихъ

Прекрасныхъ дамъ по мѣркѣ бъ вамъ пришлись.

Вы съ виду всѣхъ потолще, такъ скажите,

Васъ, что ли, звать мнѣ набольшей изъ всѣхъ?

Принцесса. Въ чемъ твое дѣло?

Пузырь. У меня есть письмецо отъ господина Бирона къ

нѣкоей госпожѣ Розалинѣ.

Принцесса. Давай, давай, — онъ — близкій мой пріятель.

Встань къ сторонѣ теперь… Войе, разрѣжьте

Намъ этого, прошу васъ, каплуна ⁵⁶).

Бойе. Готовъ служить; но только быть должна

Ошибка тутъ: — какъ кажется, письмо

Написано къ Жакнетѣ.

Принцесса. Прочитаемъ

Его мы все жъ. Сорвите восковые

Затворы прочь ⁵⁷). Я слушать васъ готова.

Тсс… тише всѣ, не пророните слова.

Бойе (читаетъ), "Клянусь небомъ, ты прекрасна! Это несомнѣнно! Ты прелестна! Это несомнѣнно также! Ты любезна!.. Это тоже святая истина! Будь же, прекраснѣйшая изъ всѣхъ, благосклонна къ твоему прославленному вассалу! Знаменитый король Кофетуа остановилъ свой взоръ на презрѣнной нищей Зенелофонъ ⁵⁸) и при этомъ могъ по справедливости сказать: veni, vidi, уісі; что, будучи переложено на простонародный, невѣжественный языкъ, значить: пришелъ, увидѣлъ, побѣдилъ! Пришелъ — разъ! Увидѣлъ — два! Побѣдилъ — три!.. Кто пришелъ? Король. Зачѣмъ пришелъ? Чтобъ увидѣть. Зачѣмъ увидѣть?.. Чтобъ побѣдить. Къ кому онъ пришелъ?.. Къ нищей. Кого увидѣлъ?.. Нищую. Кого побѣдилъ?.. Нищую! Результатъ — побѣда! На чьей сторонѣ? На сторонѣ короля! Что досталось на долю побѣжденной? Богатство. На чью долю?.. На долю нищей! Какой результатъ побѣды?.. Бракъ! На чьей сторонѣ?.. На сторонѣ обоихъ, соединившихся воедино! Я, говоря сравненьемъ, — король, а ты — нищая! Это явствуетъ изъ твоего низкаго званія… Долженъ ли я требовать твоей любви?.. Я это могу. Долженъ ли тебя о ней молить?.. Я хочу этого! Подумай, на что промѣняешь ты свои лохмотья?.. На богатыя одежды! Твое ничтожество?.. На почести! Себя?.. На меня! Ожидая отвѣта, унижаю мои уста, цѣлуя твои подошвы, унижаю глаза, глядя въ твои, и унижаю сердце, созерцая тебя всю!

Сгорающій желаньемъ тебѣ служить
Донъ Адріано Армадо".

Съ такой грозой рычитъ немейскій левъ,

Задумавъ съѣсть невинную овечку.

Что жъ вышло бы, когда, грозу презрѣвъ,

Она стремглавъ пустилась на утечку?

О бѣдная! спасенья нѣтъ тебѣ!

Съ зубастымъ львомъ погибнешь ты въ борьбѣ ^б9)1

Принцесса. Какой пѣтухъ, надутый глупымъ чванствомъ,

Могъ это написать съ такимъ педантствомъ?

Слыхалъ ли кто такой нелѣпый вздоръ?

Бойе. Хоть не хвалюсь, что былъ бы очень скоръ

На память я, но все жъ припоминаю,

Что автора и видѣлъ я и знаю.

Забавный слогъ письма запомнилъ я.

Принцесса. Еще бъ не помнить, чуть его прочтя.

Бойе. Я автора вспомнилъ: испанецъ Армадо;

Потѣшникъ онъ принца ученаго сада,

Рехнувшійся олухъ ⁶⁰).

Принцесса (Пузырю). Скажи мнѣ, кто далъ

Письмо для доставки?

Пузырь. Я толкомъ сказалъ,

Что далъ его баринъ съ приказомъ скорѣе

Отдать его барышнѣ.

Принцесса. Долженъ яснѣе

Сказать ты, кто были и онъ и она

Пузырь. Она Розалиной была названа.

Онъ Биронъ.

Принцесса, Ошибся, отдавъ ты посланье.

(Свитѣ) Намъ время однако.

(Отдаетъ письмо Розалинѣ).

А ты, въ ожиданьи

Найти свою радость въ посланьи другомъ,

Утѣшься покамѣстъ хоть этимъ письмомъ.

(Принцесса уходитъ со свитой)

Бойе. Кто жъ здѣсь остается охотникомъ смѣлымъ?

Розалина. Сказать вамъ?

Бойе. О, да, моя прелесть!

Розалина. По стрѣламъ

И луку вы можете это узнать.

Бойе. Рогатыхъ звѣрей вы собрались стрѣлять.

Какъ ихъ ни довольно въ лѣсу здѣсь, однако

Однимъ будетъ больше въ день вашего брака.

Удаченъ мой выстрѣлъ?

Розалина. Стрѣлкомъ я теперь

Хочу быть.

Бойе. А кто вашъ намѣченный звѣрь?

Розалина. Звѣрь лучше, когда онъ съ большими рогами,

Такъ я увлекусь безъ сомнѣнія вами.

Отвѣченъ вашъ выстрѣлъ?

Марія. Дождемъ острыхъ словъ

Сцѣпиться Бойе съ Розалиной готовъ,

Но въ лобъ ему мѣтче она попадаетъ.

Бойе. А я ей пониже, — всегда такъ бываетъ.

Розалина. Насчетъ этого «бываетъ» скажу, что такихъ, какъ Бойе, было много, начиная съ того времени, когда французскій король Пипинъ былъ еще мальчишкой.

Бойе. А я, по поводу того же «бываетъ» отвѣчу, что такихъ, какъ Розалина, было много, начиная съ того времени, какъ Джиневра британская была еще дѣвочкой ⁶¹).

Розалина (напѣваетъ).

Не попасть, не попасть тебѣ. милый дружокъ,

Какъ ни цѣлься ты мѣтко и вѣрно!

Бойе. Если я сдѣлать это, какъ должно, не могъ,

Такъ другой попадетъ ужъ навѣрно!

(Розалина и Катарина уходятъ).

Пузырь. Забавную оба несли канитель.

Марія. И каждый попалъ своимъ выстрѣломъ въ цѣль.

Бойе. Въ цѣль?.. Сказано вѣрно. А гдѣ же, скажите,

Въ той цѣли средина? — вопросъ разрѣшите.

Марія. Вамъ поздно стараться въ нее попадать.

Пузырь. Въ упоръ надо стрѣлы свои вамъ пускать.

Бойе. На это я плохъ.

(Показывая на Марію)

Вотъ кто мастеръ умѣлый.

Пузырь. Попортить она можетъ ваши вамъ стрѣлы.

Марія. Фуй, полноте! ваши остроты дурны.

Пузырь (Бойе). Нѣтъ стрѣлъ, такъ вы ядрами цѣлить должны,

Бойе. Нѣтъ, страшно: боюсь, поплатиться придется.

Прощай, милый олухъ ⁶²).

(Уходить Бойе и Марія).

Пузырь. Я олухъ?.. Сдается

Мнѣ очень, не ты ли скорѣе таковъ!

Побили тебя вѣдь наборомъ мы словъ

И я здѣсь и дамы. Нужна тутъ сноровка, —

Не всякій всегда неприлично да ловко

Остротами въ глазъ, а не въ бровь попадетъ.

Армадо всѣхъ за поясъ въ этомъ заткнетъ.

Вотъ въ знаньи манеръ кто, по правдѣ, испытанъ!

Какъ ловко, гуляя, предъ дамой юлитъ онъ!

То во-время вѣеръ предъ ней понесетъ,

То ловко рукой поцѣлуйчикъ пошлетъ.

А клясться начнетъ, такъ развѣшивай уши!

Любовной глупѣе не выдумать чуши.

А тутъ его мальчикъ — забава для всѣхъ:

Острить тоже мастеръ, хоть самъ весь съ орѣхъ.

(Уходятъ. За сценой выстрѣлы). СЦЕНА 2-я.

Тамъ же.

(Входятъ Олофернъ ⁶³), Натаніэль и Остолопъ).

Натаніэль. Достойная была охота и ведена съ крайней добросовѣстностью.

Олофернъ. И какой зрѣлый былъ звѣрь!.. Настоящій in sanguis ⁶⁴). Такимъ зрѣлымъ бываетъ только яблоко, привѣшенное, какъ серьга въ ухѣ, къ небосклону, къ тверди, къ фирмаменту, словомъ — къ coelo! И палъ онъ, сраженный, какъ такое же яблоко, на лоно земли, на лицо дола, на почву, иначе говоря — terrae!

Натаніэль. Истинно прекрасные эпитеты! И какое у васъ въ нихъ разнообразіе! Настоящій ученый виденъ въ каждомъ вашемъ словѣ., Но я все-таки буду утверждать, что олень былъ двухлѣтокъ.

Олофернъ. Haud credo ⁶⁵), сэръ Натаніэль.

Остолопъ. Какой тутъ ауткредо?.. Двухлѣтокъ, какъ есть.

Олофернъ. О варварское невѣжество! Въ словахъ этого человѣка, конечно, сквозитъ нѣкоторое стремленіе, in via, нѣчто объяснить, facere, или, говоря репликой — ostentare, то-есть представить. Но что за выводъ!.. Пустой, дикій, невѣжественный, скороспѣлый! Принять мое haud credo за кличку оленя!

Остолопъ. Что жъ!.. Вѣдь я сказалъ только, что олень былъ не ауткредо, а двухлѣтокъ.

Олофернъ. Простота двойная! дважды испеченная! Bis coctus! О, какъ позорно такое чудовищное невѣжество!

Натаніэль. Примите въ соображеніе, почтенный сэръ, что вѣдь онъ въ жизни ничего не успѣлъ почерпнуть изъ кладезя премудрости, именуемаго книгами. Онъ, говоря фигурально, не пилъ чернилъ и не закусывалъ бумагой. Умъ его не просвѣщенъ знаніемъ, и онъ похожъ на животное, одаренное чувствительностью только въ самыхъ чувствительныхъ мѣстахъ ⁶⁶).

Природа вѣдь съ намѣреньемъ подобные дички

Въ глазахъ у насъ поставила, чтобъ эти дураки

Собой напоминали намъ, насколько мы умнѣй.

Всему на свѣтѣ мѣсто есть. Никто такихъ людей

Навѣрно также умными не станетъ называть,

Какъ васъ со мной не вздумаетъ ослами величать.

Но, omne bene, слышалъ я, какъ говорилъ старикъ:

Одинъ боится холода, другой къ нему привыкъ.

Остолопъ. Вы люди вотъ ученые, такъ можете иль нѣтъ

Отвѣтить мнѣ, какой такой на свѣтѣ есть предметъ,

Которому былъ отъ роду лишь мѣсяцъ въ день, когда

Судьба создала Каина, а тамъ его года

Впередъ на шагъ не двинулись, и сколько онъ ни росъ,

Пяти недѣль не могъ достичь? Рѣшите-ка вопросъ!

Олофернъ. Это была Диктина, почтенный Остолопъ. Диктина.

Остолопъ. А что такое Диктина?

Натаніэль. Одно изъ именъ Фебеи, сестры Феба, то-есть луны.

Олофернъ. Луну вѣдь звали мѣсяцемъ, какъ родился Адамъ ⁸⁷),

И звали такъ, какъ къ старымъ онъ приблизился годамъ.

Такъ нѣтъ труда поэтому намъ разумомъ постичь,

Что мѣсяцу никакъ нельзя пяти недѣль достичь.

Аллюзія будетъ та же, несмотря на перемѣну именъ.

Остолопъ. А вѣдь и впрямь!.. Каллюзія та же.

Олофернъ. Пошли тебѣ Богъ разума! Я сказалъ: аллюзія.

Остолопъ. Ну, да — поллюзія. Понятно, что пятинедѣльнаго мѣсяца не бываетъ. А я все-таки скажу, что принцесса подстрѣлила двухлѣтка.

Олофернъ. Желаете, сэръ Натаніэль, прослушать небольшой экспромтъ, вылившійся у меня по поводу убитаго принцессой оленя? Я, въ угоду этому неучу, назвалъ тоже убитаго звѣря двухлѣткомъ.

Натаніэль. Perge, сэръ Олофернъ, perge ⁶⁸). Мы пресѣчемъ такимъ способомъ разговоръ съ этимъ невѣждой.

Олофернъ. Я позволилъ себѣ въ этомъ стихотвореніи нѣкоторую игру словъ, потому что это, какъ вы знаете, дока зываетъ ловкость въ версификаціи.

Двухлѣтка избрала себѣ принцесса цѣлью

И ранъ ему нанесть успѣла цѣлый рядъ.

Чтобъ ихъ какъ должно счесть, напишемъ «цѣль» мы съ L-ю,

И буква L число означитъ пятьдесятъ.

А если бъ ранъ число удвоить мы хотѣли,

То было бъ безъ труда достигнуто и то:

Два LL-я взяли бъ мы, и злые эти LL-и

Надѣлали бы ранъ не пятьдесятъ, а сто.⁶⁹)

Натаніэль. Дивный талантъ!

Остолопъ. Это такъ: — всякому свой таланъ-доля дана ⁷⁰).

Олофернъ. Пустяки!.. Повѣрьте, что мнѣ это не стоило ни малѣйшаго труда. Мое воображеніе развито замѣчательнымъ образомъ. Мой умъ постоянно полонъ образовъ, идей, фигуръ, видѣній, фантазій, — и все это, зачатое въ чревѣ памяти и выношенное въ утробѣ мозговой оболочки, разрѣшается при всякомъ удобномъ случаѣ. Но подобная способность хороша только при остроуміи, и я отъ души благодарю за него судьбу.

Натаніэль. О, — и я и всѣ мои прихожане не знаютъ, какъ имъ благодарить за васъ Бога. Сыновья ихъ дѣлаютъ подъ вашимъ руководствомъ изумительные успѣхи, а не менѣе того и дѣвочки. Вы — неоцѣненный членъ нашей общины.

Олофернъ. Mehercle ⁷¹)! Были бы мальчики способны — тогда имъ не нужно и ученья. А что до дѣвочекъ, то ихъ способности берусь развить я! Но, — vir sapit qui pauca loqnitur. Смотрите, — насъ привѣтствуетъ существо женскаго пола. (Входятъ Жаннета и Пузырь).

Жаннета (Натаніэлю). Здравствуйте, господинъ настоятель ⁷²).

Олофернъ. Слышите? Настоятель! Какая двусмысленность, въ этомъ словѣ! Что же онъ долженъ настаивать?

Пузырь. Понятно, настойки.

Олофернъ. Очень недурная острота для такого дурня. Искра сверкнула изъ кремня. Свинья расчухала толкъ въ апельсинахъ. Хорошо, хорошо!

Жакнета. Будьте такъ добры прочесть мнѣ это письмо. Его принесъ мнѣ Пузырь отъ господина Армадо.

Олофернъ. Fauste, precor gelida quando pecns omne sub nmbra ruminât⁷³), и такъ далѣе. О добрый старый мантуанецъ! О тебѣ можно сказать, что говоритъ путешественникъ по Венеціи:

Venegia, Venegia!

Chi non te vede, non te pregia ⁷⁴).

Тебя, старый мантуанецъ, также не любитъ только тотъ, кто тебя не понимаетъ. Ut, re, sol, la, mi, fa! Извините меня, сэръ, за это увлеченіе. Скажите въ чемъ дѣло, какъ говоритъ Горацій (Взглянувъ въ письмо). Что вижу?.. Да это стихи!

Натаніэль. Да, сэръ, и очень серьезные.

Олофернъ. Читайте, читайте хоть одну строфу, хоть одинъ куплетъ.

Натаніэль (читаетъ).

Любить я не могу, не преступивъ обѣта;

Но клятвы красотѣ лишь шепчетъ нашъ языкъ.

Желаньемъ вѣрнымъ быть тебѣ душа согрѣта!

Дубъ твердый для другихъ — я для тебя тростникъ.

Покинувъ книги, я въ твоихъ глазахъ читаю.

Въ нихъ вижу, что изъ книгъ я вычитать не могъ.

Взглянувши на тебя, достаточно я знаю:

Довольно тотъ ученъ, кого твой взоръ увлекъ!

Невѣжда тотъ, кого твой образъ не прельщаетъ;

Я знать хочу одни достоинства твои.

Юпитера перунъ въ глазахъ твоихъ сверкаетъ,

Но въ немъ не гибель намъ, а сладкій даръ любви.

Прости, что смѣлъ воспѣть убогими стихами

Я ту, кому судьба богиней быть надъ нами ⁷⁵).

Олофернъ. Вы не соблюдали удареній, а потому у васъ плохо выходитъ размѣръ. Позвольте мнѣ взглянуть на эту канцонету. Стопы соблюдены довольно вѣрно, но что касается до граціи и каданса, то въ этомъ отношеніи полный капутъ ⁷⁶). Овидій Назонъ, вотъ это былъ поэтъ! -Вѣдь даже имя Назонъ дано ему потому, что онъ обладалъ способностью тончайшимъ образомъ обонять благоуханные цвѣты фантазіи и чувствовать искры творчества. Даръ подражанія ничего не отбитъ. Подражать умѣютъ собака своему хозяину, обезьяна вожаку, а дрессированная лошадь всаднику. (Жакнетѣ). А ты, дѣвственная дѣва, отвѣть намъ толкомъ: это письмо, говоришь ты, было тебѣ передано?

Жакнета. Да, сэръ, — отъ нѣкоего господина Бирона, одного изъ кавалеровъ пріѣзжей королевы ⁷⁷).

Олофернъ. Бросимъ взглядъ на адресъ: «Въ бѣлоснѣжныя ручки прелестной Розалины». Теперь вникнемъ въ смыслъ, чтобъ съ точностью опредѣлить имя писавшаго, и той, кому письмо адресовано. Подпись: «Готовый на все, что вы прикажете. Биронъ». — Этотъ Биронъ, сэръ Натаніэль, одинъ изъ товарищей короля, давшихъ извѣстный обѣтъ. Онъ, по всему видно, написалъ письмо къ одной изъ спутницъ пріѣзжей королевы, а оно случайнымъ образомъ попало не туда, куда слѣдуетъ. (Жакнетѣ), Ступай, дражайшая, и передай это письмо въ собственныя руки короля. Это будетъ самымъ лучшимъ исходомъ дѣла. Увольняю тебя отъ благодарностей за совѣтъ. Онѣ мнѣ не нужны.

Жакнета. Идемъ, пузырь. Добраго, господа, здоровья.

Пузырь. Идемъ, дѣвка, идемъ. (Пузырь и Жаннета уходятъ),

Натаніэль. Страхъ Божій руководилъ вами, достопочтенный сэръ, внушивъ вамъ вашъ поступокъ. Помнится, еще одинъ изъ отцовъ церкви сказалъ…

Олофернъ. Ахъ, оставимте въ покоѣ отцовъ церкви! Я не выношу такихъ сравненій изъ скромности ⁷⁸). Возвратимтесь къ стихамъ. Скажите, они вамъ нравятся?

Натаніэль. Стиль недуренъ.

Олофернъ. Я обѣдаю сегодня у отца одного изъ моихъ учениковъ. Если вы не откажетесь отправиться со мной туда же, чтобъ благословить трапезу, то я ручаюсь вамъ тѣмъ авторитетомъ, который имѣю въ глазахъ родственниковъ этого ребенка, что вы будете ben venuto. Тамъ мы разберемъ по пунктамъ эти стихи, и я берусь вамъ доказать, что въ нихъ нѣтъ ни искры поэзіи, смысла и вдохновенія. Не откажите же въ моей просьбѣ.

Натаніэль. Принимаю ваше предложенье очень охотно. Вѣдь и въ Писаніи сказано: блаженны сходящіеся для общества.

Олофернъ. И это — великая истина. (Остолопу). Идемъ и ты. Не возражай: pauca verba ⁷⁹). Идемте. Пока знатные люди займутся охотой, мы ублажимъ себя чревоугодіемъ. (Уходятъ),

СЦЕНА 3-я.

Другая часть парка.

(Входятъ Биронъ съ бумагой),

Биронъ. Король гоняется за дичью, а я травлю самого себя. Они разставили тенета; а я запутался въ нихъ самъ. Завязъ, какъ въ смолѣ ⁸⁰). Но вѣдь смола пачкаетъ. Скверное слово! Ну, что жъ, пришло горе, такъ горюй, — сказалъ какой-то шутъ; а за нимъ повторю и я, потому что самъ точно такой же шутъ. Это истина. Любовь похожа на сумасшедшаго Аякса, когда онъ, не разбирая, что дѣлаетъ, билъ барановъ направо и налѣво. Такимъ бараномъ оказался я. Опять хорошее сравненіе, и хорошее тѣмъ больше, что имъ можно себя оправдать. Вѣдь, собственно говоря, я лично вовсе не желаю любить! Если не такъ, то пусть меня повѣсятъ. Не желаю, не желаю положительно! Но эти глаза! Впрочемъ, я думаю, что если бъ у нея былъ только одинъ глазъ — я не соблазнился бъ; а такъ какъ ихъ цѣлыхъ два, то что тутъ дѣлать? Вѣчно лгать самому себѣ не станешь, а потому волей-неволей надо сознаться, что я; люблю. Не сталъ бы вѣдь я иначе кропать стихи и пускать махровые вздохи! Одинъ изъ моихъ сонетовъ уже въ ея рукахъ. Шутъ снесъ посланье дурака къ дамѣ сердца. Прелестный шутъ, прелестный дуракъ, прелестная дама! Ужасно хотѣлось бы мнѣ, чтобъ трое моихъ коллегъ влюбились тоже. Вонъ плетется одинъ, и съ бумагой въ рукахъ! Пошли Господь ему такую жъ причину вздоховъ, какъ мнѣ.

(Влѣзаетъ на дерево. Входитъ король съ бумагами въ рукахъ).

Король. О горе мое горькое!

Биронъ (въ сторону). Подстрѣленъ! Ей-Богу, подстрѣленъ! Смѣлѣй, Амуръ, смѣлѣй! Попалъ воробью прямо подъ лѣвое крылышко. Послушаемъ.

Король (читаетъ).

И солнца лучъ въ часы румянаго разсвѣта

Не такъ живитъ листки росой покрытыхъ розъ,

Какъ твой прелестный взоръ, когда, съ огнемъ привѣта,

Онъ взглянетъ на ручьи моихъ горючихъ слезъ.

Луна не такъ блеститъ сребристыми лучами,

Дробясь милліономъ искръ въ зерцалѣ чистыхъ водъ,.

Какъ взглядъ твоихъ очей, когда, горя огнями,

На слезы онъ мои лучи, играя, льетъ.

И каждая слеза тоща, какъ колесница,

Съ покорностью несетъ лучи твоихъ очей;

Сама же смотришь ты, какъ гордая царица.

И въ славѣ горести не видишь ты моей.

Въ слезахъ моихъ твой ликъ увидя отраженный,

Въ себя лишь не влюбись, — молю тебя о томъ!

Царица изъ царицъ!.. Красой твоей сраженный,

Нѣмѣю передъ тобой я слабымъ языкомъ ⁸¹).

Какъ сдѣлать мнѣ теперь, чтобъ стала ясной

Ей скорбь моя? Подброшу здѣсь листокъ.

Пусть бродъ безумья моего онъ скроетъ

Собой, какъ тѣнь. Но, чу!.. сюда идутъ.

(Скрывается за дерево. Входимъ Лонгвиль съ бумагой).

Лонгвиль! съ бумагой! Тсс… Подслушать надо.

Биронъ. Еще дуракъ! Какъ есть въ своемъ нарядѣ!

Лонгвиль. Увы!.. Преступникъ я!

Биронъ (въ сторону). Да, да, — и надпись,

Что это такъ, пришпилена, какъ должно,

Къ твоей груди ⁸²).

Король (въ сторону). Влюбленъ! Влюбленъ навѣрно.

Привѣтъ тебѣ, товарищу стыда!

Биронъ (въ сторону). Кто пьянъ, тотъ другъ вѣдь пьяницамъ всегда.

Лонгвиль. Ужель обѣтъ я первымъ преступаю?

Биронъ (въ сторону). Разубѣдись!.. Еще двоихъ я знаю.

Дополнилъ ты собой тріумвиратъ.

Три дурака влюбленные висятъ

Здѣсь на любовной висѣлицѣ рядомъ ⁸³).

Лонгвиль. Ужель она не взглянетъ нѣжнымъ взглядомъ

На мой сонетъ? Марія! Идолъ мой!

Мои стихи мнѣ разорвать порой

Приходитъ мысль: сказавъ мои желанья

Ей прозою, быть-можетъ, я признанье

Скажу нѣжнѣй.

Биронъ (въ сторону). Нѣтъ, чепухи письма

Не измѣняй: вѣдь риѳмы бахрома,

Чтобъ обшивать штанишки Купидона;

Не порти жъ ихъ.

Лонгвиль. Ну, пусть сойдетъ и такъ. (Читаетъ)

Учитель ты риторики небесной!

Земной мудрецъ передъ тобой молчитъ.

Забывъ обѣтъ, не поступилъ безчестно

Вѣдь этимъ я: — онъ для тебя забытъ!

Забыть клялся вѣдь женщинъ я; но могъ ли

Богини власть покорно не признать?

Обѣты клятвъ передъ тобой поблекли;

Любовь къ тебѣ все можетъ оправдать.

Вѣдь клятва — звукъ, ничтожный паръ дыханья!

Но паръ бѣжитъ предъ солнечнымъ лучомъ;

Такъ мой обѣтъ исчезъ въ лучахъ сіянья

Твоихъ очей, — я не виновенъ въ томъ.

Вѣдь и глупецъ уменъ настолько будетъ,

Что клятвы всѣ для рая позабудетъ ⁸⁴).

Биронъ (въ сторону). Жаръ въ печени ⁸⁵)! Дѣвчонку величать

Такъ божествомъ! Гусенка называть

Богинею! Сталъ идоламъ молиться!

Пошли, Господь, намъ силъ перебѣситься!

Такъ поступать ей-ей позоръ и срамъ!

Лонгвиль. Отдать письмо мнѣ надо.

(Входитъ Дюмэнъ съ бумагой).

  Ай!.. Кто тамъ?

(Прячется за дерево).

(Въ сторону). Мы въ прятки всѣ, какъ кажется, играемъ;

Но я одинъ, невѣдомъ и незнаемъ

Для дураковъ, бродящихъ въ темнотѣ,

Какъ полубогъ, сижу на высотѣ!

Сбылось, о чемъ такъ жарко я молился.

(Показывая на Дюмэна).

Еще мѣшокъ на мельницу явился.

Дюмэнъ сыгралъ такого жъ дурака.

На блюдѣ всѣ четыре кулика.

Дюмэнъ. Небесный духъ, — о ангелъ Катарина!

Биронъ (въ сторону). О дуралей!.. Земная ты дубина.

Дюмэнъ. Ты чудо, къ намъ сошедшее съ небесъ!

Биронъ (въ сторону). Немало есть такихъ земныхъ чудесъ ⁸⁶),

Дюмэнъ. Блескъ янтаря въ косѣ твоей сверкаетъ!

Биронъ (въ сторону). Воронъ янтарныхъ въ свѣтѣ не бываетъ.

Дюмэнъ. Стройна, какъ кедръ!

Биронъ (въ сторону). Лишь плечико съ горбомъ ⁸⁷).

Дюмэнъ. Ясна, какъ день.

Биронъ (въ сторону). Ненастный и съ дождемъ.

Дюмэнъ. Когда бъ сбылись души моей мечтанья!

Лонгвиль (въ сторону). Ахъ, и мои!

Король (въ сторону). Прибавлю я желанья

Равно мои.

Биронъ (въ сторону). Такъ пусть же пріобщусь

Ужъ къ нимъ и я!.. Вотъ искренній союзъ.

Дюмэнъ. Она мнѣ кровь сожгла, какъ лихорадка;

О ней мечтать и больно мнѣ и сладко.

Биронъ (въ сторону). Пылаетъ кровь — такъ надо кровь пустить —

И все пройдетъ; — о чемъ же тутъ тужить?

Дюмэнъ. Прочту я къ ней написанную оду.

Биронъ (въ сторону). Взгляну, какъ дурь толочь умѣетъ воду.

Дюмэнъ (читаетъ).

Разъ какъ-то въ маѣ (день несчастный), —

Вѣдь это мѣсяцъ дней любви,

Цвѣтокъ въ тѣни расцвѣлъ прекрасный,

Качая лепестки свои.

И видѣлъ я, какъ лепестками

Зефиръ невидимо игралъ;

Межъ тѣмъ влюбленный со слезами

На это зрѣлище взиралъ.

Онъ говорилъ: «какъ ты по волѣ

Цвѣткомъ играешь, вѣтерокъ!

За что же мнѣ, въ несчастной долѣ, *

Судилъ иное злобный рокъ?

Рукой не смѣю прикасаться

Къ прекрасной розѣ я моей!

Навѣкъ поклялся отказаться

Отъ счастья я быть близко къ ней!

Кто знаетъ юность — согласится,

Что хуже этой клятвы нѣтъ;

Кто жъ укорить меня рѣшится

Что я нарушилъ мой обѣтъ?

Тебя увидя, Зевсъ Юнону

Вѣдь эѳіопкой бы назвалъ;

Свою властителя корону

Онъ на тебя бы промѣнялъ ⁸⁸)!»

Двѣ-три строки не лишнее прибавить,

Чтобъ страсть вѣрнѣй понять мою заставить.

Ахъ, если бъ Лонгвиль, Биронъ и король

Влюбились такъ!.. Ясна имъ стала бъ боль

Моей души. Вина вину прощаетъ

И общій грѣхъ охотно забываетъ.

Примѣромъ ихъ я оправдался бъ самъ.

Гдѣ грѣшны всѣ — никто не грѣшенъ тамъ.

Лонгвиль (выходя). Не хорошо, Дюмэнъ, ты поступаешь

Тѣмъ, что другимъ, что терпишь самъ, желаешь.

Ты блѣденъ сталъ; а я бъ сгорѣлъ стыдомъ,

Бывъ уличенъ въ предательствѣ такомъ.

Король (выходя). Ну, такъ краснѣй!.. Ты грѣшенъ въ томъ же самомъ.

Двойнымъ себя, Лонгвиль, покрылъ ты срамомъ,

Коря другихъ. Иль отречешься ты,

Что обратилъ грѣховныя мечты

Къ Маріи самъ? Что пишешь ей посланья?

Вѣдь выдаешь нескромныя желанья

Невольно ты, когда, стремясь замкнуть

Въ себѣ свой стыдъ, свою ты давишь грудь,

Скрестивъ на ней отчаянныя руки,

Чтобъ затаить больного сердца муки.

Обоихъ васъ подслушать я успѣлъ;

За васъ стыдясь, невольно я краснѣлъ.

Открылись мнѣ всѣ ваши преступленья.

Васъ стыдъ, позоръ, грѣхи стихотворенья —

Все знаю я! — Одинъ «увы» кричалъ;

Другой на помощь Зевса призывалъ;

Одинъ хвалилъ янтарныхъ косъ извивы,

Другой въ глазахъ кристальныхъ видѣлъ диво.

(Лонгвину). За рай готовъ ты клятву былъ забыть.

(Дюмэну). А ты хотѣлъ и Зевса въ томъ винить ⁸⁹).

Что если бъ былъ ты Бирономъ подслушанъ!

Что, если бъ онъ узналъ, какъ былъ нарушенъ

Святой обѣтъ? Какой бы злой предлогъ

Васъ осмѣять найти онъ въ этомъ могъ!

Нѣтъ, нѣтъ, клянусь, что ни за всѣ богатства

Не сдѣлалъ я бъ такого святотатства!

Не допустилъ вовѣкъ, повѣрьте, я,

Чтобъ онъ поймалъ постыдно такъ меня.

Биронъ (спускаясь съ дерева). Я лицемѣрье уличить являюсь.

Предъ вами, сэръ достойный, преклоняюсь

Смиренно я; но долженъ все жъ сказать,

Что вѣдь и мнѣ пришлось здѣсь услыхать,

Какъ бѣдняковъ вы этихъ уличали

Въ томъ, что себѣ свободно позволяли.

Не сами ль вы, въ пылу любовныхъ грезъ,

Потокъ своихъ печальныхъ, горькихъ слезъ

Преобразить хотѣли въ колесницу ⁹⁰)?

Въ принцессѣ думъ своихъ нашли царицу!

Громили вы нарушившихъ обѣтъ! —

Вы правы въ томъ; — преступнѣй дѣла нѣтъ;

Но вѣдь и вы не хуже ихъ умѣли

Кропать стихи, какъ наши менестрели.

Какой позоръ! Какъ грубо такъ могли

Попасться вы! Соломинку нашли

Въ чужомъ глазу, а я бревно подмѣтилъ

Въ глазу у всѣхъ* Обманъ позорный встрѣтилъ

Въ кругу друзей! Съ какимъ смотрѣлъ стыдомъ

Я, какъ король, опутанный грѣхомъ,

Въ моихъ глазахъ въ ничто преобразился ⁹¹)!

Какъ Геркулесъ, въ забавный плясъ пустился!

Какъ Соломонъ, сталъ пѣсни распѣвать,

Какъ Несторъ, сталъ съ мальчишками играть,

Какъ Тимонъ злой, людскихъ грѣховъ гонитель,

Сталъ хохотать, какъ первый ихъ любитель!

Лонгвиль, Дюмэнъ! — вы съ королемъ должны

Сознаться мнѣ, что всѣ удручены

Болѣзнью злой; — гдѣ, гдѣ она? скажите!

У васъ въ груди? Эй, доктора зовите ⁹²)!

Король. Языкъ тебѣ совѣтую сдержать,

Радъ слишкомъ ты, что насъ успѣлъ поймать.

Биронъ. Не васъ, не васъ, — а вы меня поймали.

Не всѣ ли мы обѣтъ священный дали,

Но я изъ всѣхъ одинъ его сдержалъ!

Великимъ я всегда грѣхомъ считалъ

Пренебрегать такъ клятвами святыми;

И вотъ обманутъ я людьми пустыми,

Чей легкій нравъ измѣнчивѣй луны.⁹³)!

Видалъ ли кто — отвѣтить вы должны —

Чтобъ я любви искалъ пустой дѣвчонки,

Предъ нею млѣлъ, писалъ бы ей стишонки?

Кто уличилъ когда-нибудь меня,

Чтобъ сталъ хвалить, какъ глупый мальчикъ, я

Красотокъ взглядъ, ихъ брови, ручку, ножку,

Станъ, талью, грудь.

Король. Тсс… отдохни немножко,

А то, войдя въ словахъ въ такой задоръ,

Вѣдь мчишься ты, какъ отъ погони воръ.

Биронъ. Я, такъ спѣша, отъ стрѣлъ любви спасаюсь,

А потому съ счастливцами прощаюсь!

(Входятъ Пузырь и Жакнета съ письмомъ).

Жакнета. Богъ помочь вамъ.

Король. Съ чѣмъ ты?

Пузырь. Съ измѣной, сэръ.

Король. Измѣна? въ чемъ?

Пузырь., Ну, я сказалъ въ примѣръ.

Король. Такихъ измѣнъ намъ нечего бояться,

И вы домой съ ней можете убраться.

Жакнета. Я васъ прошу письмо все жъ прочитать,

Пасторъ велѣлъ доподлинно сказать,

Что пакость въ немъ.

Король (отдавая письмо Бирону). Прочти его покуда.

(Жакнетѣ) А ты скажи толковѣй мнѣ, откуда

Оно взялось?

Жакнета. Пузырь его мнѣ далъ,

Чтобъ вамъ отдать.

Король (Пузырю). А ты откуда взялъ?

Пузырь. Отъ донъ Армадо. (Биронъ разрываетъ письмо).

Король. Э! — что это значитъ?

Зачѣмъ ты рвешь письмо?

Биронъ. Сэръ, — не заплачетъ

О томъ никто: письмо — пустѣйшій вздоръ.

Лонгвиль. Смущенъ однако очень былъ твой взоръ,

Когда его читалъ ты, — такъ нельзя ли

Прочесть и намъ?

Дюмэнъ (подобравъ клочки). Эге, дружокъ! — едва ли

Ты спорить станешь, кто его писалъ:

Твой почеркъ я легко въ письмѣ узналъ.

И подпись тутъ.

Биронъ (Пузырю). О негодяй! — родился

Ты для того, чтобъ я стыдомъ покрылся.

Винюсь, винюсь я, государь, во всемъ.

Король. Въ чемъ?

Биронъ. Вотъ вопросъ! — вѣдь ясно дѣло, въ чемъ.

Три дурака въ четвертомъ здѣсь нуждались

И наконецъ желаннаго дождались.

Влюбясь, вѣдь такъ мы запятнали честь,

Что впору намъ со сраму въ петлю лѣзть.

(Показывая на Пузыря и Жакнету).

Велите имъ отсюда прочь убраться,

А мы смекнемъ, какъ въ дѣлѣ разобраться.

Дюмэнъ. Попали въ четъ.

Биронъ. Да: — четверо сошлись.

(Пузырю и Жакнетѣ).

  Вѣдь сказано, чтобъ прочь вы убрались.

Король. Ступайте вонъ.

Пузырь. Идемъ: — вѣдь честнымъ людямъ

Здѣсь мѣста нѣтъ, — чего же ждать мы будемъ?

(Пузырь и Жаннета уходятъ).

Биронъ. Ну, вотъ теперь обнимемтесь, друзья!

Что горевать? — земныя мы созданья!

Приливъ съ отливомъ движутъ и моря,

Такъ юныхъ силъ смирите ль вы желанья?

Силъ для борьбы съ природой въ людяхъ нѣтъ, —

Такъ мудрено ль, что свистнулъ нашъ обѣтъ?

Король. Пришелъ и ты, какъ вижу я, съ повинной.

Биронъ. Кто жъ устоитъ предъ дивной Розалиной?

Кто, видя взоръ плѣнительныхъ очей,

Чей блескъ слѣпитъ насъ лучезарнымъ свѣтомъ,

Не упадетъ во прахѣ передъ ней,

Какъ дикари въ молитвѣ предъ разсвѣтомъ?

Кто обладаетъ зоркостью орла,

Чтобъ на нее взглянуть безъ содраганья?

И чья зѣница вынести бъ могла

Ея величья дивное сіянье?..

Король. Какую дичь несешь ты, милый мой!

Моя краса — вотъ точно кто свѣтило.

Она луна, — твою жъ назвать звѣздой

Въ сравненьи съ ней ужъ много бъ чести было.

Биронъ. Иль я ослѣпъ? иль память потерялъ?

День ночью бъ сталъ безъ дивной Розалины!

Слилось въ ней все въ единый идеалъ,

Чѣмъ манятъ насъ на выставкѣ картины ⁹⁴);

Порока въ ней не могъ бы отыскать

И самъ порокъ. Пусть дали бъ краснорѣчья

Мнѣ всѣхъ витій, и тутъ бы я сказать

Не могъ всего: въ свою напрасно рѣчь я

Пытался влить риторики бы жаръ.

Смѣшно ее увѣнчивать хвалою.

Хвалить должны продажный мы товаръ,

А ей хвала была бъ обидой злою.

Когда бъ старикъ въ глаза ея взглянулъ, —

Старикъ ста лѣтъ, и тотъ бы половину

Преклонныхъ лѣтъ невольно бы стряхнулъ

Съ согбенныхъ плечъ, глядя на Розалину!

Ей власть дана и старость оживить,

Ее встряхнуть, какъ въ молодыя лѣта,

Костыль хромыхъ въ игрушку превратить;

Свѣтъ глазъ ея отраднѣй солнца свѣта!

Король. Какой тутъ свѣтъ? — она, мой другъ, черна,

Какъ дерево ⁹⁵).

Биронъ. Что жъ! черныя деревья

Въ большой цѣнѣ. Подобная жена

Была бы кладъ. Изъ всѣхъ прекрасныхъ дѣвъ я

Ее одну рѣшился бы избрать.

Готовъ сейчасъ, будь книга здѣсь святая,

Я клятву вамъ торжественную дать,

Что въ смуглотѣ краса и прелесть рая.

Король. Ну, это вздоръ: цвѣтъ черный — ада цвѣтъ,

Въ немъ знакъ тюрьмы; онъ духъ нашъ угнетаетъ

Краса должна сіять, какъ солнца свѣтъ.

Биронъ. Нерѣдко бѣсъ сіяньемъ насъ прельщаетъ.

Когда моя красавица черна,

То я скажу, что въ этомъ фактѣ видно

Лишь то, что въ трауръ облеклась она,

Стыдясь, какъ лгутъ всѣ женщины безстыдно,

Являясь въ свѣта подъ маскою румянъ

Иль париковъ, окрашенныхъ фальшиво.

Но ей судьбой даръ свыше чудный данъ

И безъ прикрасъ плѣнять людей, какъ диво.

Царицей модъ должны ее признать;

Предъ ней фальшивъ покажется румянецъ,

Его красотки будутъ избѣгать

И предпочтутъ красивый смуглый глянецъ.

Дюмэнъ. Ей трубочистъ подъ пару подойдетъ.

Лонгвиль. Иль кочегаръ.

Король. Арабы возгордятся

Предъ ней лицомъ.

Дюмэнъ. А если ночь придетъ,

То для чего и свѣчкамъ зажигаться?

Вѣдь мракъ — твой свѣтъ.

Биронъ. Красоткамъ вашимъ я

Даю совѣтъ бояться дней ненастныхъ,

А то дождя обидная струя

Вѣдь смоетъ прочь цвѣтъ щечекъ ихъ прекрасныхъ.

Король. А я твоей напротивъ бы желалъ

Попасть подъ дождь: — купанье ей такое

Пошло бы въ прокъ. Нерѣдко я видалъ

Немывшихся, но лучшихъ съ виду вдвое.

Биронъ. Я буду спорить хоть до дня суда.

Король. Самъ чортъ въ тотъ день покажется бѣлѣе.

Дюмэнъ. Въ ней красоты не сыщешь и слѣда.

Лонгвиль. Вотъ мой сапогъ, — ея онъ не чернѣе.

Биронъ. Я для ея прелестныхъ сапожковъ

Твоими бъ землю вымостилъ глазами.

Дюмэнъ. Тогда, глядя на слѣдъ ея шаговъ,

Увидѣлъ я ее бы вверхъ ногами.

Король. Ну, полно вамъ: — вѣдь всѣ мы влюблены.

Биронъ. О, да, о, да: — всѣ клятву преступили.

Король. Къ чему жъ тутъ споръ? Мы съ Бирономъ должны

Придумать, какъ половче, безъ усилій

Тяжелый грѣхъ намъ съ плечъ долой стряхнуть.

Дюмэнъ. Найти ему, какъ должно, извиненье.

Лонгвиль. Уверткой хитрой дьявола надуть.

Дюмэнъ. и обѣлить свое грѣхопаденье.

Биронъ. О! это сдѣлать будетъ намъ легко.

Бодрѣй впередъ, друзья по увлеченью!

Подумайте, какой вѣдь глупый дали

Мы всѣ обѣтъ! — поститься, день сидѣть

За книгами и не смотрѣть на женщинъ!

Да вѣдь подобный приговоръ, — измѣна, —

Измѣна противъ самыхъ дорогихъ

Правъ юности! Рѣшите: въ состояньи ль

Поститься мы на молодой желудокъ?

Воздержностью навѣрно вгонимъ мы

Его въ болѣзнь. Что жъ до наукъ, то, давши

Обѣдъ корпѣть за книгой, отказались

Отъ чтенія мы полезнѣйшей изъ книгъ.

Возможно ль намъ пріобрѣсти познанья,

Не освѣжая, утомленный умъ,

Взглянувъ порой на женщину? Въ ея

Глазахъ сквозитъ вся суть и прелесть знанья.

Въ нихъ тотъ огонь, который Прометей

Принесъ съ небесъ. Сидя весь вѣкъ за книгой,

Мы душимъ тѣхъ вѣдь жизненныхъ духовъ,

Чьей силой кровь кипитъ и бьется въ жилахъ.

Себя мы утомляемъ безъ нужды,

Какъ путникъ долгимъ странствіемъ. Поклявшись

Ни знать ни видѣть женщинъ — отреклись

Мы и отъ глазъ и даже отъ науки,

Которой сами жъ поклялись служить,

Затѣмъ, что нѣтъ писателя на свѣтѣ,

Въ чьей книгѣ мы могли бы отыскать

Ту красоту, какой насъ осѣняетъ

Взоръ женщины. Наука лишь придатокъ

Къ натурѣ насъ самихъ. Гдѣ мы — тамъ съ нами

И вся премудрость наша. Если жъ мы,

Какъ въ зеркалѣ, себя всецѣло видимъ

Въ глазахъ любимой женщины, то, значитъ,

Въ ея глазахъ курсъ нашихъ всѣхъ наукъ.

Да, да, друзья! я повторю: поклявшись

Учиться, мы тѣмъ самымъ отреклись

Отъ всякихъ книгъ. Я васъ спрошу: ужели

Случалось вамъ въ тяжеломъ вашемъ чтеньи

Найти тотъ жиръ, какой въ насъ закипаетъ

При видѣ чудныхъ глазъ? Наука сушитъ

Везъ пользы мозгъ; ей предаются люди

Съ пустымъ, холоднымъ сердцемъ; отъ нея

Вся польза грошъ. Межъ тѣмъ любовь, когда

Мы почерпнемъ ее въ прекрасныхъ глазкахъ,

Живитъ огнемъ не только мозгъ и умъ,

Но, какъ огонь, пронизываетъ бурно

Всѣ органы, двойную придавая

Имъ крѣпость силъ. Глаза глядятъ живѣе;

Влюбленныхъ взглядъ орлиныхъ ярче глазъ,

Любовники малѣйшій слышатъ шорохъ

Тамъ, гдѣ его не услыхалъ бы воръ.

Всѣ чувства ихъ изощрены сильнѣе,

Чѣмъ глазъ улитки на ея рожкахъ ⁹⁶).

Ихъ вкусъ чувствительнѣй, чѣмъ утонченный

Вкусъ Бахуса ⁹⁷). Отважностью они

Помѣриться готовы съ Геркулесомъ,

Когда герой лѣзъ храбро на деревья,

Чтобъ гесперидскіе достать плоды ⁹⁸).

Любовь хитрѣй загадочнаго сфинкса;

Ея языкъ нѣжнѣй плѣняетъ слухъ,

Чѣмъ лиры звукъ, хотя бъ для этой лиры

Свилъ струны Фебъ изъ собственныхъ волосъ,

А что до словъ, то рѣчь ея ласкаетъ

И небеса, какъ рѣчь самихъ боговъ.

Поэта нѣтъ, который взялъ бы въ руки

Свое перо, не разведя сначала

Чернилъ холодныхъ вздохами любви, —

Тогда лишь онъ стихомъ проникнетъ въ уши,

Смиривъ тирановъ даже ярыхъ злость.

Я повторю: мы почерпаемъ знанья

Изъ женскихъ глазъ. Въ нихъ тотъ огонь, который

Далъ Прометей ⁹⁹). Они — науки, книги,

Училища, питающія знаньемъ

Весь рой людской. Безъ нихъ мы были бъ всѣ

Невѣждами. Глупцами оказались

И я и вы въ злосчастный часъ, когда

Задумали отречься мы отъ женщинъ,

И глупыми останемся вдвойнѣ,

Исполнивъ нашъ обѣтъ! Взвываю къ вамъ я

Во имя щедрости, любезной всѣмъ;

Во имя страсти, правящей всѣмъ міромъ;

Во имя женщинъ, даровавшихъ жизнь

И мнѣ, и вамъ; во имя насъ самихъ —

Оставимте обѣтъ нашъ безразсудный

И станемте, чѣмъ быть должны; — иначе

Мы сами отречемся отъ себя.

Подобный грѣхъ грѣхомъ не назовется.

Быть милосерднымъ намъ велитъ законъ,

А вѣдь любовь — синонимъ милосердья.

Король. Въ походъ, друзья! ура, святой Амуръ!

Биронъ. Впередъ значки! а мы за ними слѣдомъ, —

Лишь солнце бъ намъ не ослѣпило глазъ ¹⁰⁰).

Лонгвиль. Что тутъ болтать? — приступимъ прямо къ дѣлу.

Рѣшимъ вопросъ: серьезно ль повести

Атаку намъ?

Король. Не только повести,

Но взять свое; а для того должны

Придумать мы для этихъ дамъ забаву

Въ ихъ лагерѣ.

Биронъ. Проводимъ ихъ сперва

Изъ парка къ нимъ; и пусть при этомъ каждый

Ведетъ свою красавицу; а тамъ

Устроимъ имъ мы праздникъ, какъ ни кратокъ

На это срокъ. Полезно ходъ любви

Предупреждать веселыми часами,

Чтобъ путь ея усѣялся цвѣтами.

Король. Впередъ, впередъ! намъ дорогъ каждый часъ!

Привесть скорѣй онъ къ цѣли долженъ насъ.

Биронъ. Allons, allons! Хоть не даетъ дурная

Трава плодовъ, — но, какъ мы ни грѣши,

Дурную клятву строго соблюдая,

Бѣду мы купимъ за свои гроши:

Отъ женъ достойныхъ можемъ мы отречься,

А дрянью вдругъ, того гляди, увлечься ^ш).

(Уходятъ).

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Другая часть парка.

(Входятъ Олофернъ, Натаніэль и Остолопъ).

Олофернъ. Satis quod sufficit ¹⁰²).

Натаніэль. Хвала Творцу за то, что Онъ далъ намъ такого человѣка, какъ вы, любезный сэръ! Ваши изреченія за обѣдомъ были мѣтки и правдивы; забавны безъ плоскости, остроумны безъ натяжки, смѣлы безъ дерзости, глубоки безъ претензіи и оригинальны безъ ереси. Скажу вамъ, что на-дняхъ мнѣ случилось бесѣдовать съ однимъ изъ сотоварищей короля, именуемымъ Дономъ Адріано Армадо.

Олофернъ. Novi hominem tanquam te ¹⁰³). Это человѣкъ надменный и дерзкій на языкъ. Онъ смотритъ на все свысока; ходитъ, точно презирая землю, и обличаетъ этимъ только свои нелѣпыя, смѣшныя претензіи. Во всей его особѣ сквозятъ чванство, надутость и аффектація, словомъ — это не нашего поля ягода ¹⁰⁴).

Натаніэль. Замѣчательно вѣрное опредѣленіе!

(Записываетъ слова Олоферна).

Олофернъ. Все, что онъ говоритъ — многорѣчиво, бездоказательно ¹⁰⁵). Я не терплю такихъ фантастическихъ болтуновъ. А потомъ, Богъ мой, что за произношеніе! Хочетъ быть оригинальнымъ и грѣшитъ противъ основныхъ правилъ орѳографіи. Судите сами: вмѣсто сомнѣнье скажетъ сумленье; вмѣсто сосѣдъ — сусѣдъ ¹⁰⁶). Вѣдь это чудовищно! ne intelligis domine ¹⁰⁷). Однимъ словомъ, идіотъ! лунатикъ!

Натаніэль. Laus deo, bone intelligo ¹⁰⁸).

Олофернъ. Фуй! что вы говорите? bone, вмѣсто bene. Вѣдь это щелчокъ грамматикѣ Присціана. (Входятъ Армадо, Мотылекъ и Пузырь).

Натаніэль. Videsne quis venit?

Олофернъ. Video et gaudeo ¹⁰⁹).

Армадо (Мотыльку). Эй, малышъ!

Олофернъ. Почему малышъ, а не мальчикъ ¹¹⁰)?

Армадо. Привѣтъ вамъ, люди мира!

Олофернъ. Привѣтъ синьору войны!

Мотылекъ (Пузырю). Они въ выборѣ словъ кормятся объѣдками съ господскаго стола.

Пузырь. Да, да, что свалено въ ушатъ ¹¹¹), они то и подберутъ. Дивлюсь, какъ твой баринъ не проглотилъ до сихъ поръ тебя, принявъ за какое-нибудь диковинное слово. Вѣдь ты не такъ длиненъ, какъ, напримѣръ: honorificabilitudinitatibus. Проглотить тебя легче, чѣмъ зажженный хлопокъ въ винѣ ¹¹²).

Мотылекъ. Тише, — они собираются начать свое препирательство.

Армадо (Олоферну). Вы, monsieur, сколько мнѣ извѣстно, человѣкъ ученый?

Мотылекъ. Какъ же, какъ же! онъ учитъ мальчишекъ грамотѣ: буки-азъ — ба. А разскажите-ка мнѣ, что выйдетъ, если буки пустить на э?

Олофернъ. Выйдетъ бэ-э-э! — существо, увѣнчанное рогами.

Мотылекъ (въ сторону). Сказалъ бы прямо, что выйдетъ рогатый баранъ, то-есть онъ самъ. (Громко). Слышали его ученость?

Олофернъ. Quis, quis? — что ты бормочешь?

Мотылекъ. Что бормочу? Да просто сказалъ одну изъ гласныхъ: э. А вотъ можете ли вы сказать, какая изъ нихъ въ азбукѣ послѣдняя?

Олофернъ. Я.

Мотылекъ. Кончайте: баранъ ¹¹³).

Армадо. Вотъ, клянусь соленой водой Средиземнаго моря, остроумнѣйшая игра словъ изъ всѣхъ, какія я только слышалъ. Разъ, два — и дѣло въ шляпѣ! Остроумно! чрезвычайно остроумно!

Мотылекъ. И подноситъ это острое слово мудрый ребенокъ выжившему изъ ума рогатому старцу ¹¹⁴).

Олофернъ. Въ чемъ дѣло, въ чемъ дѣло?

Мотылекъ. Развѣ не поняли? — въ бараньихъ рогахъ.

Олофернъ. Ты судишь, какъ дитя. Занимайся своими игрушками.

Мотылекъ. Отдайте мнѣ на игрушки одинъ изъ вашихъ, роговъ. Я сдѣлаю изъ него кубарь ¹¹⁵). Будетъ чѣмъ позабавиться.

Пузырь. Будь у меня грошъ — я подарилъ бы его тебѣ на имбирный пряникъ. Вонъ онъ, вотъ онъ, — бери. Это какъ разъ тотъ грошъ, который я получилъ въ воздаяніе отъ твоего барина ¹¹⁶). Бери, грошовый острякъ! голубиное яйцо мудрости. Жаль, что ты не приходиться мнѣ незаконнымъ сыномъ. То-то бы у тебя былъ веселый отецъ. Ну, иди, иди, — ума у тебя палата: хватить до конца ногтей, ad dunghill.

Олофернъ. О! что за непозволительная латынь! dunghill, вмѣсто unguem ¹¹⁷).

Армадо (отводя Олоферна). Не будемте унижаться, забавляясь съ непросвѣщенной чернью. Вѣдь вы, какъ я слышалъ, занимаетесь преподаваньемъ юношеству въ томъ домѣ, что стоитъ на горѣ?

Олофернъ. То-есть на холмѣ, хотите вы сказать?

Армадо. Ну, если хотите, пусть будетъ на холмѣ.

Олофернъ. Въ такомъ случаѣ вы правы.

Армадо. Сообщу вамъ, что нашъ король возжелалъ почтить пріѣзжую принцессу спеціальнымъ привѣтствіемъ и избралъ временемъ свершеній этого событія заднюю часть настоящаго дня, — говоря вульгарнымъ языкомъ, сегодняшній вечеръ.

Олофернъ. Задняя часть дня? — прекрасное выраженіе, чтобъ назвать вечеръ. Очень удачно, прилично и благозвучно вполнѣ; могу васъ увѣрить.

Армадо. Король — истинный джентльменъ и мой задушевный другъ. О нашихъ интимныхъ съ нимъ отношеніяхъ я не буду даже распространяться ¹¹⁸). Но что жъ вы стоите безъ шляпы? Прошу васъ, накройтесь. Сколько разъ, бывало, самъ король разрѣшалъ мнѣ безъ церемоніи накрываться въ его присутствіи, и это среди самыхъ серьезныхъ занятій. Но что объ этомъ говорить? Случалось даже, что онъ всемилостивѣйше опирался на мое плечо собственноручно и игралъ моими усами. Но что говорить и объ этомъ! Во всякомъ случаѣ я вамъ разсказываю не басни. Все это дѣйствительно относилось ко мнѣ, къ Армадо — храброму воину, путешественнику, видѣвшему свѣтъ. Но дальше, дальше… Результатъ всего (прошу васъ принять въ соображеніе, что это тайна) состоитъ въ томъ, что король поручилъ мнѣ сочинить для принцессы, для этой прелестной голубки, какое-нибудь увеселительное зрѣлище, пантомиму, маскарадъ, фейрверкъ, словомъ — что-нибудь въ этомъ родѣ. Потому, принимая во вниманіе, что вы и почтенный господинъ пасторъ, какъ я слышалъ, мастера въ подобнаго рода дѣлахъ и увеселеніяхъ, я сообщаю объ этомъ вамъ, въ надеждѣ на ваше благосклонное содѣйствіе.

Олофернъ. Превосходно. Я совѣтую вамъ устроить процессію «девяти достойныхъ» ¹¹⁹). Слышите, сэръ Натаніэль?

Король желаетъ, чтобъ мы, совокупно съ этимъ почтеннымъ джентльменомъ, устроили сегодня вечеромъ праздникъ для принцессы. Я полагаю, что остановиться на процессіи «девяти» будетъ самымъ подходящимъ дѣломъ.

Натаніэль. Но гдѣ же достанемъ мы девять достойныхъ лицъ для этого представленія?

Олофернъ. Іосифомъ будете вы, Іудой Маккавеемъ — я или -этотъ почтенный джентльменъ. Этотъ мужикъ, во вниманіе къ его гигантскимъ размѣрамъ, изобразить Помпея Великаго, а маленькій пажъ — Геркулеса.

Армадо. Что вы говорите? Да вѣдь онъ весь не больше мизинца этого героя. Изъ него не выйдетъ даже рукоятки для его палицы.

Олофернъ. Вы только выслушайте меня до конца: онъ будетъ изображать Геркулеса въ младенчествѣ, когда, какъ извѣстно, герой задушилъ змѣя. Въ этомъ будетъ состоять вся его роль, и я напишу для ея конца похвальное слово.

Мотылекъ. Прекрасная мысль. Если публика вздумаете тикать, то вы только закричите: «Геркулесъ! души змѣи!» Такимъ образомъ мы обратимъ въ свою пользу и самое оскорбленіе, что умѣютъ дѣлать немногіе.

Армадо. Кто же изобразитъ остальныхъ героевъ?

Олофернъ. Я берусь исполнить роли трехъ.

Мотылекъ. Трижды достойный джентльменъ.

Армадо. Сказать вамъ мою мысль?

Олофернъ. Мы слушаемъ.

Армадо. Если дѣло не пойдетъ, то мы ограничимся пантомимой. Идемте.

Олофернъ. Via! Что жъ ты, Остолопъ, не промолвилъ ни слова?

Остолопъ. Да я ни слова не понялъ.

Олофернъ. Идемъ съ нами; мы тебѣ втолкуемъ, что надо дѣлать.

Остолопъ. Вы барабанъ мнѣ лучше бъ въ руки дали,

Чтобъ ваши гости джигъ протандовали.

Олофернъ. Глупъ ты, любезный Остолопъ. Идемте.

(Уходятъ). СЦЕНА 2-я.

Часть парка передъ палаткой принцессы.

(Входятъ принцесса, Катарина, Розалина и Марія).

Принцесса. Ну, милыя, когда подарки будутъ

На насъ и впредь такъ сыпаться дождемъ,

То мы домой уѣдемъ побогаче,

Чѣмъ прибыли. Взгляните, что поднесъ

Влюбленный мнѣ король. Такихъ брильянтовъ

Едва ль видали женщины.

Розалина. А съ ними

Прислалъ еще онъ что-нибудь?

Принцесса. О, да, —

Онъ приложилъ къ подарку своему

Еще листокъ бумаги, испещренный

Весь риѳмами и вдоль и поперекъ.

Онъ нанизалъ ихъ даже на ноляхъ

И все скрѣпилъ печатью, на которой

Красуется мальчишка Купидонъ.

Розалина. Пять тысячъ лѣтъ живетъ мальчишка этотъ.

Дивлюсь, какъ онъ не выросъ съ той поры ¹²⁰).

Катарина. И весь свой вѣкъ остался негодяемъ.

Розалина. Ты съ нимъ, мы знаемъ, не въ ладу: вѣдь онъ

Сгубилъ твою сестру.

Катарина. Исчахла точно

Бѣдняжка отъ него и умерла

Подъ гнетомъ злого горя. Будь характеръ

Ея легокъ и пустъ, вотъ хоть какъ твой,

Успѣла бъ въ жизни сдѣлаться она

Почтенной бабушкой, какой, конечно,

Съ лѣтами будешь ты. Кто беззаботенъ,

Тотъ долго проживетъ.

Розалина. Легокъ и пустъ

Характеръ мой? Милѣйшій мой мышенокъ!

Нельзя ль сказать намъ мысль твою яснѣй?

Катарина. Смыслъ ясенъ — ты темна.

Розалина. Прошу, прибавь

Хотя немножко свѣту къ объясненью ¹²¹).

Катарина. Ты погасить сумѣешь всякій свѣтъ,

Такъ я впотьмахъ останусь лучше прямо.

Розалина. Творишь продѣлки ты свои, конечно,

Всегда впотьмахъ.

Катарина. А ты грѣшить готова

Предъ всѣми днемъ.

Розалина. Конечно, такъ: свѣтлѣй я

Душой, чѣмъ ты, а потому потемокъ

Во мнѣ и нѣтъ.

Катарина. А если я темна,

То ты меня вѣдь разглядѣть не можешь

И не исправишь, значить, никогда.

Розалина. Лѣчить нельзя то, что неизлѣчимо.

Принцесса. Погрызлись? Знаю я, вы обѣ ловки

На остроты. Пусть скажетъ Розалина

Теперь намъ всѣмъ, какой подарокъ нынче

Достался ей? Кѣмъ присланъ онъ?

Розалина. Будь я

Красавицей, какъ вы, принцесса, было бъ

И то, что получила я, не хуже,

Чѣмъ вашъ уборъ. Въ стихахъ, по крайней мѣрѣ.

Прославлена не меньше я, чѣмъ вы.

Прошу взглянуть: стихи прислалъ мнѣ Биронъ.

Размѣръ хорошъ, но позабылъ онъ мѣру

Лишь въ ихъ числѣ: воспѣлъ меня такъ длинно,

Что я могу себя вообразить

Красавицей изъ тысячъ. Написалъ

Онъ мой портретъ.

Принцесса. Похожъ ли онъ?

Розалина. Похожъ

По подписи: чернила такъ же черны,

Какъ я смугла ¹²²), по описанью жъ — врядъ ли.

Принцесса. Что за красавица! чернѣй чернилъ.

Катарина. Расписана чернѣй заглавной буквы ¹²³).

Розалина. Я не останусь предъ тобой въ долгу;

Сама-то ты расписана вѣдь вся,

Какъ золотая книжная виньетка.

Поменьше пятенъ въ личикѣ тебѣ

Желала бъ я.

Катарина. Дождешься и себѣ

Того же ты ¹²⁴), такъ злость придетъ къ порядку.

Принцесса (Катарумѣ). Что подарилъ Дюмэнъ тебѣ?

Катарина. Перчатку.

Принцесса. Безъ пары къ ней?

Катарина. О, да; а сверхъ того —

Тетрадь стиховъ. Смѣшнѣе въ нихъ всего

Тотъ страстный жаръ, какимъ онъ въ лицемѣрьѣ

Купить мое старается довѣрье.

Марія. Лонгвиль поднесъ мнѣ нитку жемчуговъ

И съ ней письмо длиною въ сто шаговъ.

Принцесса. А ты, конечно, нитку бы желала

Длиннѣй письма.

Марія. О, да: она вѣдь сжала

И руки мнѣ въ мольбѣ моей о томъ ¹²⁵).

Принцесса. Умно, что мы, смѣясь, взять не даемъ

Надъ нами верхъ любовникамъ несчастнымъ.

Розалина. Вольно же имъ въ пылу, безумно страстномъ,

Такъ поднимать самихъ себя на смѣхъ.

Хоть Биронъ мой: его бы больше всѣхъ

Хотѣлось мнѣ безжалостно помучить!

Недѣлями мнѣ не могло бъ наскучить

Смотрѣть, какъ сталъ бы плакать онъ, молить,

Искать меня, вездѣ за мной ходить;

Стихами мозгъ сушить въ бреду пустѣйшемъ

И быть во всемъ моимъ слугой глупѣйшимъ.

Пусть хвасталъ самъ онъ рабствомъ бы такимъ, —

А я межъ тѣмъ стояла бы надъ нимъ

Владычицей, которая по волѣ

Во всемъ его бъ распоряжалась долей.

Принцесса. Смѣшнѣе всѣхъ всегда бываетъ тотъ,

Кто, сдѣлавъ вздоръ, наивно выдаетъ

Его за плодъ ума и разсужденья.

Успѣвши разъ подвесть такое мнѣнье

Подъ мнимый щитъ премудрости самой,

Ласкаемъ мы пустой себя мечтой,

Что мы умны.

Розалина. Страсть и въ ребячьи лѣта

Не такъ пылаетъ юностью согрѣта,

Какъ въ тѣ года, когда должна бъ любовь

Ужъ перестать тревожить нашу кровь.

Марія. Не такъ видна намъ глупость въ идіотахъ.

Какъ въ умникахъ, когда имъ, въ ихъ расчетахъ,

Приходитъ блажь серьезно увѣрять,

Что умъ ихъ такъ заставилъ поступать. (Входитъ Бойе).

Принцесса. Идетъ Бойе и, кажется, смѣется.

Бойе. О, да, о, да, — не часто удается

Смѣяться такъ. Принцесса гдѣ?

Принцесса. Надъ чѣмъ

Смѣешься ты?

Бойе. Бѣда, бѣда! Вамъ всѣмъ

Грозитъ война. Любовь въ оружьѣ смѣю

Идетъ на васъ; за доводами дѣло

Не постоитъ; готовьтесь дать отпоръ,

Иначе ждетъ, какъ трусовъ, васъ позоръ.

Принцесса. Святой Денисъ отъ Купидона будетъ

Защитой намъ. Вѣдь сдаться не принудитъ

Никто ему насъ болтовней своей.

Но гдѣ они?

Бойе. Въ тѣни густыхъ вѣтвей,

Гдѣ сномъ хотѣлъ я съ полчаса забыться,

Но, къ сожалѣнью, долженъ былъ проститься

Съ своей мечтой. Едва улегся я,

Какъ вдругъ король и всѣ его друзья

Пришли туда жъ. Я поспѣшилъ укрыться,

Подслушалъ ихъ и съ вами подѣлиться

Спѣшу теперь всѣмъ, что успѣлъ узнать.

Они хотятъ подъ масками предстать

Гостями къ вамъ. Герольдъ ихъ, пажъ-мальчишка,

Съ ихъ словъ прекрасно зазубрилъ, плутишка,

Тотъ вздоръ, какой онъ долженъ говорить.

Манеры, тонъ, ужимки — заучить

Успѣлъ онъ все: — «такъ говори», — твердили

Они ему; — «такъ стой», — и приходили

Въ сомнѣнье лишь, чтобъ не смутился онъ,

Увидѣвъ васъ. — «Боюсь, чтобъ пораженъ

Ты не былъ вдругъ, увидя ликъ прелестный», —

Сказалъ король. — «Взглядъ ангела небесный

Увидишь ты; но не страшись его!»

А плутъ въ отвѣтъ на это: — «Ничего!

Бѣды въ томъ нѣтъ! Кто жъ ангеловъ боялся?

Будь бѣсъ она — тогда бы испугался,

Быть-можетъ, я»! — Тугъ стали хохотать

Огуломъ всѣ; всѣ начали трепать

Юнца рукой, шептали одобренья.

Одинъ твердилъ, что лучше заключенья

Нельзя сказать; тотъ пальцами щелкалъ,

«Пойдетъ, пойдетъ», — съ восторгомъ повторялъ,

А то одинъ такъ даже въ плясъ пустился,

Задѣлъ ногой за пень и повалился,

При чемъ, конечно, неудериный смѣхъ

Ужъ одолѣлъ до колотья ихъ всѣхъ.

Принцесса. Они, сказалъ ты, къ намъ прійти рѣшились?

Бойе. Ну, да, ну, да, — они распорядились

Достать роскошный русскій имъ нарядъ ¹²⁶)

И, къ намъ придя, привѣтствовать хотятъ

Любезно васъ подъ видомъ иностранцевъ,

Чтобъ пригласить для болтовни и танцевъ.

А чтобъ узнать влюбленные могли

Подъ маской васъ, то всѣ они пришли

Въ своемъ пылу къ такому заключенью,

Что захотите всѣ вы, безъ сомнѣнья,

Надѣть уборъ, который полученъ

Былъ при письмѣ.

Принцесса. Такъ будь же посрамленъ

Ихъ глупый пылъ! Надѣнемъ всѣ мы маски,

И пусть тогда глупцовъ влюбленныхъ сказки

Попробуютъ заставить насъ ихъ снять.

А чтобъ еще хитрѣе ихъ поймать,

Я обмѣню уборъ свой съ Розалиной,

Марія жъ свой обмѣнитъ съ Катариной,

Съ тѣмъ, чтобъ глупцы, начавши разговоръ,

Несли чужимъ возлюбленнымъ свой вздоръ.

Розалина. Скорѣй, скорѣй: — обмѣнимте подарки.

Катарина. Чего жъ достичь хотите этимъ вы?

Принцесса. Отвѣтить имъ коварствомъ на коварство.

Они вѣдь съ тѣмъ затѣяли свой планъ,

Чтобъ насъ поймать: — такъ пусть имъ будетъ данъ

За то урокъ. Съ любезными рѣчами

Приставши къ намъ, останутся съ носами

Они, принявъ насъ въ маскахъ не за тѣхъ,

Съ кѣмъ говорятъ; а мы поднять на смѣхъ

Сумѣемъ ихъ, когда назадъ вернемся

И съ ними здѣсь безъ масокъ вновь сойдемся.

Розалина. А танцовать мы будемъ или нѣтъ?

Принцесса. Ни, ни! — отказъ — единственный отвѣтъ

Имъ будетъ нашъ на все безъ исключенья.

На рѣчи ихъ, признанья и моленья

Не станемъ мы имъ даже возражать.

Бойе. Ну, если такъ оратора смущать

Хотите вы, такъ мудрено ли будетъ,

Что рѣчь свою, споткнувшись, онъ забудетъ.

Принцесса. Бѣды тутъ нѣтъ, — вѣдь въ этомъ цѣль моя.

Безъ вашихъ словъ все это знаю я.

Вѣдь въ жизни нѣтъ забавы веселѣе,

Какъ побѣдить насмѣшниковъ затѣи,

Отвѣтивъ имъ насмѣшкою двойной

И стыдъ надъ ихъ обрушить головой.

Бойе. Чу, звукъ трубы! — они! Надѣньте маски.

(Дамы надѣваютъ маски. Входятъ король, Биронъ, Лонгвиль и Дюмэнъ въ русскихъ костюмахъ и маскахъ. За ними Мотылекъ, музыканты и свита) ¹²⁷).

Мотылекъ (декламируетъ).

Привѣтъ прелестнѣйшимъ созданьямъ въ мірѣ!

Бойе. Интересно, какъ онъ разглядѣлъ ихъ прелесть черезъ тафту ¹²⁸). (Дамы оборачиваются спиной).

Мотылекъ (продолжая).

Намъ показавшимъ… спинъ своихъ красу.

Биронъ (поправляетъ). Глазъ, болванъ, глазъ!

Мотылекъ, (продолжаетъ).

Намъ показавшимъ глазъ своихъ красу.

Еще… еще.

Бойе. Ну, сбился.

Мотылекъ. Еще ихъ намъ, прошу васъ, не кажите.

Биронъ, (поправляетъ). «Покажите», — бездѣльникъ!

Мотылекъ. Себя, какъ солнце красное, явите.

Бойе. Это сравненье съ солнцемъ врядъ ли подходитъ къ ихъ маскамъ ¹²⁹).

Мотылекъ. Что жъ онѣ меня не слушаютъ? — этакъ я собьюсь совсѣмъ.

Биронъ. Ахъ, ты негодяй! А еще обѣщалъ быть исправнымъ. Пошелъ вонъ.

Розалина. Чего желаютъ эти иностранцы?

Прошу, спросите ихъ, Бойе, знакомъ ли

Имъ нашъ языкъ? Намъ очень бы хотѣлось,

Чтобъ кто-нибудь толково объяснилъ,

Что нужно имъ ¹³⁰).

Бойе, Что отъ принцессы вамъ

Угодно, господа?

Биронъ . Представить ей

Хотимъ мы свой привѣтъ; себѣ же просимъ

Мы счастья съ. ней увидѣться.

Розалина (Бойе). Какой

Былъ ихъ отвѣтъ?

Бойе. Хотятъ они представить

Почтенье вамъ; себѣ же просятъ счастья

Увидѣть васъ.

Розалина. Желанья оба ихъ

Исполнены, а потому обратный

Имъ путь открытъ.

Бойе (пришедшимъ). Желанья оба ваши

Исполнены; а потому обратный

Вамъ путь открытъ.

Король. Прошу сказать, что много

Прошли мы миль въ надеждѣ покружиться

Съ принцессой въ танцахъ на травѣ луговъ.

Бойе. Они прошли премного миль въ надеждѣ,

Что имъ удастся покружиться съ вами

Въ веселомъ танцѣ на травѣ луговъ.

Розалина. Пусть скажутъ прежде, много ли прошли

Они вершковъ? Пройдя такъ много миль,

Сказать не трудно имъ, какое въ милѣ

Число вершковъ.

Бойе. Принцесса проситъ васъ

Отвѣтить ей, что если точно много

Прошли вы миль, то сколько же вершковъ

Сочли вы въ каждой милѣ?

Биронъ. Путь нашъ былъ

Тяжелъ и дологъ! Скорбными шагами

Его мы шли.

Бойе. Она сама васъ слышитъ.

Розалина. Какъ много скорбныхъ вы шаговъ сочли

Въ одной пройденной милѣ изъ пройденныхъ

Въ пути тяжеломъ вашемъ?

Биронъ. Изнуряя

Себя для васъ, шаговъ мы не считали.

Насъ цѣль къ себѣ прекрасная влекла

Такъ горячо, что мы могли бъ пройти

И болѣе. Позвольте жъ намъ взглянуть

На личики, чья красота яснѣе,

Чѣмъ солнца свѣтъ. Падемъ мы передъ ней,

Какъ дикари предъ лучезарнымъ солнцемъ

Розалина. Въ моемъ лицѣ блеститъ скорѣй луна,

Закрыта тучею, видите, она ¹³¹).

Король, Удѣлъ достался тучѣ той завидный.

Нельзя ль просить, чтобы покровъ обидный,

Какимъ луна и съ ней звѣздъ прочихъ рядъ

Прикрылись здѣсь, былъ благосклонно снятъ,

Чтобъ вашихъ слугъ глаза облить сіяньемъ?

Розалина. И это все, что съ робкимъ ожиданьемъ

Вы просите? Но если вамъ луна

Сверкнетъ лишь разъ, то отразитъ она

Себя лишь вскользь, какъ на водѣ, отъ вашихъ

Влюбленныхъ глазъ.

Король. Ну, если такъ, то въ нашихъ

Моленьяхъ мы сильнѣй приступимъ къ вамъ

И подарить попросимъ танецъ намъ.

Учили насъ вы нищенствовать сами,

Такъ не смущайтесь этими словами.

Розалина. Пусть будетъ такъ. Эй, музыку! Но нѣтъ, —

Беру назадъ я данный вамъ отвѣтъ.

Отъ словъ моихъ вторично отрекаюсь

И, какъ луна, измѣнчивой являюсь.

Король. Опять отказъ! Но чѣмъ же вызванъ онъ?

Розалина. Сіялъ луною полной небосклонъ

За мигъ назадъ; но этотъ мигъ промчался, —

Насталъ ущербъ.

Король. Но мѣсяцъ вѣдь остался,

Чѣмъ прежде былъ; а я — тотъ человѣкъ,

Какой на немъ стоитъ свой цѣлый вѣкъ ¹³²). (Музыка).

Вотъ музыка. Ужель мы не пройдемся

Подъ звукъ ея?

Розалина. Съ избыткомъ обойдемся,

Послушавши.

Король. Не грѣхъ потанцовать.

Розалина. Нельзя, конечно, гостю отвѣчать

Невѣжливо. Подайте вашу руку.

Король. Чтобъ танцовать?

Розалина. Нѣтъ, — чтобы скрѣпить разлуку.

Желаю вамъ счастливаго пути.

Король. Нельзя ль щедрѣй подарокъ поднести?

Розалина. Достаточно.

Король. Вашъ разговоръ готовы

Мы хоть купить. Что стоитъ онъ?

Розалина. Его вы

Получите, отсюда прочь уйдя ¹³³).

Король. Ну, нѣтъ, — на это не согласенъ я.

Розалина. Такъ насъ купить надежду отложите

И съ тѣмъ привѣтъ прощальный мой примите:

Два раза маскѣ и полраза вамъ ¹³⁴).

Король. Когда судьба рѣшила ужъ, чтобъ намъ

Не танцовать — насъ подарить должны вы

Бесѣдой хоть.

Розалина. Настолько мы учтивы,

Но разговоръ секретнымъ долженъ быть.

Король. Нельзя ничѣмъ мнѣ лучше угодить.

(Отходятъ въ сторону. Биронъ подходитъ къ принцессѣ, принимая ее по обмѣненному убору за Розалину).

Биронъ. Словечка сладкаго у васъ прошу я.

Принцесса. Медъ, сливки, сахаръ! Видите, — даю я

Вамъ цѣлыхъ три.

Биронъ. Остаться не хочу

У васъ въ долгу. Въ отвѣтъ я угощу

Тремя и васъ: мальвазія, варенье

И сладкій эль. Въ словесномъ изверженьи

Сравнялись мы. Легко слова бросать,

Какъ кости, намъ. Полдюжины набрать

Мы сладкихъ словъ успѣли.

Принцесса. Прибавляю

Седьмое я: «прощайте!» — не желаю

Я весть игру съ фальшивымъ игрокомъ.

Биронъ. Словечко вамъ…

Принцесса. Лишь обойдитесь въ немъ

Безъ сладости.

Биронъ. Вы желчь изъ чувства злого

Мнѣ дразните.

Принцесса. Желчь? — горько!

Биронъ. Кстати слово.

(Отходятъ, разговаривая).

Дюмэнъ (Маріи). Могу ль я слово съ вами обмѣнить?

Марія. Какое, сэръ?

Дюмэнъ. Красавица…

Марія. Просить

Не стоило; — скажу ему навстрѣчу

И я свое: «красавецъ!..»

Дюмэнъ. Я отвѣчу

Вамъ за него и съ вами распрощусь.

(Отходятъ, разговаривая).

Катарина (Лонгвилю). Вы съ языкомъ, спросить васъ, сэръ, рѣшусь?

Лонгвиль. Я понялъ васъ.

Катарина. Что поняли? — скажите.

Лонгвиль. У васъ двойной навѣрно язычокъ,

И вы одинъ мнѣ подарить хотите.

Катарина. Двойной быть можетъ только пара рогъ,

А не языкъ ¹³⁵). Не ими ль вы мечтали

Украситься?

Лонгвиль. Вѣдь не теленокъ я.

Катарина. Пока не быкъ.

Лонгвиль. Пусть такъ, — лишь только бъ стали

Вы телкой мнѣ.

Катарина. Оставьте для себя

Теленка чинъ: — съ годами дорастете

И до быка.

Лонгвиль. Не вы ль мнѣ поднесете

Тогда рога?

Катарина. Умрете прежде, чѣмъ

Украшу я васъ украшеньемъ тѣмъ.

Лонгвиль. А поболтать до смерти съ вами можно?

Катарина. Здѣсь есть мясникъ, — мычите осторожно.

(Отходятъ, разговаривая).

Бойе. У нашихъ дамъ прекрасныхъ язычокъ

Острѣе бритвъ: — разрѣжетъ онъ и волосъ.

Нить ихъ рѣчей несется, какъ потокъ,

И умнымъ все представитъ нѣжный голосъ.

Летящихъ стрѣлъ ихъ доводы быстрѣй,

И средства нѣтъ намъ противъ ихъ затѣй.

Розалина (дамамъ). Ни слова больше — время кончить споры.

Уйдемте прочь.

Биронъ. Свои всѣ разговоры

Они вели, чтобъ ловче насъ прогнать.

Король. Поклонъ нашъ всѣмъ. Умомъ васъ попрекать

Не станемъ мы.

Принцесса. Замерзшимъ москвитамъ

Счастливый путь! (Король, Биронъ, Дюмэнъ, Лонгвиль и Мотылекъ уходятъ).

Ну имъ ли, въ прахъ разбитымъ,

Едва на насъ войной они пошли,

Насъ одолѣть? И ихъ-то мы сочли

За остряковъ!

Бойе. Ума ихъ факелъ темный

Задули вы.

Розалина. Сознаться надо въ томъ,

Что онъ горѣлъ предъ нами очень скромно,

И свѣту много не нашли мы въ немъ ¹³⁶).

Принцесса. Несчастные! — пришлось вѣдь осрамиться

И королю. Боюсь, чтобъ со стыда

Имъ не пришло желанье покуситься

На жизнь свою. А снова къ намъ сюда

Они навѣрно не придутъ безъ масокъ.

Смѣшнѣе всѣхъ забавный Биронъ былъ:

Сказать сбирался множество прибасокъ

И, растерявшись, все перезабылъ.

Розалина. Постигла всѣхъ ихъ злая неудача;

Король молилъ участья, чуть не плача.

Принцесса. Твой Биронъ умъ свой въ клятвахъ истощилъ.

Марія. Дюмэнъ свой мечъ склонилъ передо мною;

Но мой отвѣтъ таковъ, конечно, былъ,

Что молча онъ поникъ и головою.

Катарина. Лонгвиль сказалъ, что у него болитъ

Подъ ложечкой. Онъ громко въ томъ винитъ

Одну меня. Назвалъ съ улыбкой грустной

Меня онъ…

Принцесса. Чѣмъ? ужели дурнотой?

Катарина. Такъ именно.

Принцесса. Такъ прочь: съ болѣзнью гнусной

Намъ скучно быть.

Розалина. Подъ шапкой указной ¹³⁷)

Ума навѣрно больше бы нашли мы.

Вы знаете? — въ любви неудержимой

Признался мнѣ серьезно вѣдь король.

Принцесса. Предъ мной сыгралъ и Биронъ ту же роль.

Катарина. Меня Лонгвиль въ томъ убѣдить старался.

Марія. Дюмонъ въ пылу предъ мною клялся

Быть вѣрнымъ мнѣ, какъ дереву кора.

Бойе. Подумать намъ однакоже пора

О будущемъ. Они, въ томъ нѣтъ сомнѣнья,

Не захотятъ снести безъ возраженья

Насмѣшекъ тѣхъ, какимъ подверглись здѣсь;

А потому должны вы ждать, что весь

Ихъ рой безъ масокъ явится къ вамъ снова.

Принцесса. Они придутъ?

Бойе. Готовъ въ томъ дать я слово.

Пусть охромѣли даже бы они

Отъ тѣхъ щелчковъ, какіе въ эти дни

Достались имъ, то все жъ придутъ. Спѣшите

Свои подарки обмѣнять опять ¹³⁸)

И ярче розъ цвѣтущихъ распустите

Самихъ себя.

Принцесса. Прошу яснѣй сказать:

Какъ такъ должны мы распуститься сами?

Бойе. Подъ маской женщинъ можемъ мы назвать

Бутонами; когда же передъ нами

Онѣ внезапно вздумаютъ ихъ снять.

То предстаютъ подобно пышнымъ розамъ,

Расцвѣтшимъ вдругъ, иль ангеламъ, чей взоръ

Сверкнулъ изъ тучъ.

Принцесса. Какимъ пустѣйшимъ грёзамъ

Предались вы! Мы кончить разговоръ

Должны сперва. На что же намъ рѣшиться,

Когда они задумаютъ явиться

Безъ масокъ къ намъ?

Розалина. Совѣтъ мой: осмѣять

Ихъ и тогда. Наивно разсказать

Должны мы имъ, что цѣлый часъ промучилъ

Здѣсь таборъ насъ какихъ-то глупыхъ чучелъ;

Что, въ московитскій облачась костюмъ,

Они совсѣмъ намъ притупили умъ.

Пристали къ намъ, болтали безъ умолку.

Мы спросимъ ихъ, нельзя ль добиться толку

Намъ хоть отъ нихъ, что. за пустой парадъ

Могъ означать подобный маскарадъ?

И для чего такіе безпорядки

Они внесли къ намъ въ мирныя палатки?

Бойе. Ступайте прочь: влюбленные идутъ.

Принцесса. Домой, домой, — какъ козы въ свой пріютъ.

(Принцесса, Розалина, Катарина и Марія уходятъ. Входятъ Король, Биронъ, Лонгвиль и Дюмэнъ въ обыкновенномъ платьѣ).

Король (Бойе). Привѣтъ вамъ, сэръ! Скажите, гдѣ принцесса?

Бойе. Въ палаткѣ, сэръ. Быть-можетъ, угодить

Я вамъ могу какой-нибудь услугой?

Король. Нельзя ль мнѣ съ ней увидѣться сейчасъ?

Бойе. Она охотно, вѣрьте, приметъ васъ. (Бойе уходитъ).

Биронъ. Онъ остроты клюетъ, какъ голубь зерна,

И по значку готовъ сейчасъ покорно

Ихъ возвратить ¹³⁹). Въ разносъ, по мелочамъ,

Ихъ продаетъ по рынкамъ, по дворамъ

И ярмаркамъ. Ведетъ дѣла прекрасно,

Межь тѣмъ какъ мы въ своей судьбѣ несчастной,

Какъ дураки, торгуя лишь гуртомъ,

Повѣсивъ носъ, у моря счастья ждемъ.

Вѣдь льнуть къ его любовному напѣву

Дѣвчонки всѣ! Будь онъ Адамъ — онъ Еву

Съ пути бы сбилъ. Удача суждена

Ему вездѣ. Разрѣзать каплуна

За ужиномъ; послать рукой игриво

Воздушный поцѣлуй; мартышкой льстивой

Всѣмъ угодить; любезно поворчать,

Когда въ игрѣ случится потерять —

На все гораздъ! Пѣвцомъ прославленъ рѣдкимъ,

А въ обществѣ словцомъ умѣетъ мѣткимъ

Прихлопнуть всѣхъ. Рой дамъ его зоветъ

Любезникомъ ¹⁴⁰); когда жъ откроетъ ротъ

Съ улыбкой онъ, то складываетъ губы,

Чтобъ показать бѣлѣе кости зубы.

Сложилось все такъ, словомъ, вкругъ него,

Что поднесенъ отъ общества всего,

Какъ даръ, вполнѣ достойный и приличный,

Ему титулъ: «Бойе медоязычный».

Король. Пусть сѣлъ ему бы на языкъ типунъ!

Мальчишку въ рѣчи съ толку сбилъ болтунъ ¹⁴¹).

(Входятъ Принцесса подъ руку съ Бойе, Розалина, Марія, Катарина, и свита; всѣ безъ масокъ).

Биронъ. Смотрите, — вотъ они. О ловкость! гдѣ ты

Жила до сей поры на диво свѣту,

Пока тебя не ввелъ онъ важно въ дверь

Намъ на показъ? Гдѣ ты, гдѣ ты теперь?

Король (принцессѣ). Пусть радости осыплютъ васъ, какъ градомъ.

Принцесса. Попасть подъ градъ, — вѣдь это будетъ адомъ ¹⁴²).

Король. Зачѣмъ же рѣчь мою такъ извращать?

Принцесса. Умѣйте лучше что-нибудь сказать.

Король. Позвольте мнѣ надеждою ласкаться

Въ моемъ дому сказать вамъ свой привѣтъ.

Принцесса. Не лучше ль намъ въ палаткахъ здѣсь остаться,

Чтобъ вы могли вашъ сохранить обѣтъ?

Король. За этотъ грѣхъ нельзя корить упрекомъ:

Безгрѣшность ваша вызвала его.

Принцесса. Грѣхъ можно вызвать только вѣдь порокомъ;

Здѣсь, значитъ, нѣтъ участья моего.

Я честь свою считаю чище лилій

И вамъ клянусь дѣвичествомъ моимъ,

Что нѣтъ ни мукъ, ни горя, ни усилій,

Подъ гнетомъ чьимъ, насильственнымъ и злымъ,

Принуждена была бъ я согласиться

Войти къ вамъ въ домъ. Кто далъ обѣтъ святой,

Ему навѣки долженъ подчиниться, —

Такъ мнѣ ль на грѣхъ васъ вызывать такой?

Король. Но васъ вѣдь здѣсь не видятъ и не знаютъ.

Меня терзаетъ эта мысль стыдомъ.

Принцесса. О, нѣтъ! — насъ здѣсь, напротивъ, посѣщаютъ

Съ охотою, — могу увѣрить въ томъ.

Вотъ, напримѣръ, еще сегодня были

Здѣсь русскіе; болтали и острили

Безъ умолку.

Король. Какъ? русскіе?

Принцесса. Ну да.

Они милы, любезны и учтивы.

Розалина. Ай, ай, принцесса! надобно всегда

Въ своихъ словахъ прямой быть и правдивой.

(Королю). Принцесса, сэръ, по модѣ нашихъ дней,

Хвалить привыкла слишкомъ всѣхъ людей.

Мы четверо здѣсь точно принимали

Гостей въ нарядѣ русскихъ. Забавляли

Дѣйствительно они насъ цѣлый часъ;

Но я могу завѣрить честью васъ,

Что не сказалъ разумнаго здѣсь слова

Намъ ни одинъ. Во мнѣ, конечно, злого

Нѣтъ умысла обидно величать

Глупцами ихъ; но я должна сказать,

Что лишь глупецъ такъ долго согласится

Несть чепуху, не попросивъ напиться ¹⁴³).

Биронъ. Насмѣшка бьетъ не въ бровь, а прямо въ глазъ;

Но упрекнуть найдется въ чемъ и васъ.

Играя рѣзко слишкомъ остротами.

Легко и умныхъ выставить глупцами.

Такъ, устремляя глазъ на солнце свой,

Рискуемъ мы, что будемъ слѣпотой

Поражены и не увидимъ свѣта.

Въ васъ именно черта развита эта:

Вамъ умный ложно кажется глупцомъ,

А одаренный — жалкимъ бѣднякомъ.

Розалина. Когда я вижу вещи такъ превратно,

То это вамъ должно быть лишь пріятно:

Себя вы умнымъ можете назвать

Затѣмъ, что я…

Биронъ. Желаете считать

Меня глупцомъ?

Розалина. Хотя и неучтиво

Срывать слова съ чужого языка,

Но я молчу: въ своемъ добрѣ вольны вы.

Биронъ. О! я весь вашъ.

Розалина. Вы, значитъ, дурака

Дарите мнѣ?

Биронъ. Всего, какъ есть.

Розалина. Скажите,

Въ какой вы маскѣ были здѣсь?

Биронъ. Кто? я?

Былъ въ маскѣ? гдѣ? когда? — Прошу, простите —

Что за вопросъ?

Розалина. Въ той самой маскѣ, чья

Завѣса то, что дурно прикрывала

И обмануть коварно насъ мечтала.

Король (Дюмэну). Мы узнаны! — онѣ насъ осмѣютъ.

Дюмэнъ. Смѣлѣй, смѣлѣй! — пусть шуткою сочтутъ

Онѣ все то, что было здѣсь.

Принцесса (Бирону). Что съ вами?..

Вы блѣдны, сэръ; смущенными глазами

Глядите вы…

Розалина. Ахъ, помогите: — онъ

Готовъ упасть; взглядъ ужасомъ смущенъ,

Морской болѣзнью бѣдный сэръ измученъ;

Путь изъ Москвы вѣдь труденъ былъ и скученъ.

Биронъ. Вотъ какъ отмстили звѣзды намъ за грѣхъ.

Чей мѣдный лобъ снесетъ такое горе?

Я — ваша дѣлъ, — пускай вашъ дерзкій смѣхъ

Сразитъ меня! Покорно и не споря,

Я все снесу! Пронзайте градомъ стрѣлъ

Мою во прахъ поверженную тупость,

Чтобъ никогда я больше не посмѣлъ

Предъ вами вновь такую сдѣлать глупость.

Вовѣки къ вамъ я не рѣшусь придти,

Закрывъ лицо, въ костюмѣ иностранца;

И глупо рѣчь не стану я вести

Вамъ про любовь, васъ приглашать для танца.

Не стану писемъ глупыхъ вамъ писать,

Какъ идіотъ, риторики учитель,

И жалкихъ виршей не начну кропать,

Какъ музыканта, пустыхъ балладъ любитель.

Гиперболъ рой, неистовый наборъ

Тафтяныхъ фразъ, дурацкія сравненья,

Шумиха риѳмъ, собранье метафоръ,

Безъ смысла дичь, безъ толку выраженья —

Все то, чѣмъ былъ, какъ роемъ лѣтнихъ мухъ,

Облѣпленъ весь я, какъ дуракъ отпѣтый, —

Все прочь, все прочы Клянусь, что даже духъ

Я прогоню химеры дикой этой!

Я вашей ручки бѣлизной клянусь

(А вѣдь на свѣтѣ нѣтъ ея бѣлѣе),

Что если я посвататься рѣшусь,

То безъ прикрасъ, и, глупо не робѣя,

Я попрошу, чтобъ дали мнѣ въ отвѣтъ

На мой вопросъ простое «да» иль «нѣтъ».

Отвѣтьте жъ мнѣ! Люблю васъ безъ упрека,

Безъ хитрости, безъ лести, безъ порока…

Розалина. Не скрытъ ли бѣсъ въ такомъ наборѣ «безъ» ¹⁴⁴).

Биронъ. Простите мнѣ: — нельзя вдругъ отрѣшиться

Отъ прошлаго: духъ прежній не исчезъ

За разъ совсѣмъ; во мнѣ еще гнѣздится

Былая дурь; — но что о томъ болтать!

(Указывая на своихъ товарищей и на прочихъ дамъ).

Вы вотъ сюда, прошу васъ, посмотрите, —

На нихъ на всѣхъ вѣдь можно написать:

«Храни насъ Богъ!» ¹⁴⁵) — Вы сами посудите:

Заражены любовью, какъ чумой,

Мужчины всѣ; но ею заразились

Отъ нихъ и вы. Знакъ этого простой:

Подарки ихъ вы взять вѣдь согласились.

'Принцесса. Когда въ подаркахъ тѣхъ значки чумы,

То возвратимъ охотно вамъ ихъ мы.

Биронъ. Не бейте насъ обидными словами, —

Мы безъ того разбиты вѣдь ужъ вами.

Розалина. Едва ли такъ, — пытались вы сейчасъ

Атаку снова повести на насъ.

Биронъ. Ну, если такъ — отъ васъ я отрекаюсь.

Розалина. На это я охотно соглашаюсь.

Биронъ. Что жъ, господа! — постойте за себя,

Одинъ усталъ за всѣхъ сражаться я "^е).

Король. (Принцессѣ). Какой должны добиться жертвой цѣнной

Прощенья мы?

Принцесса. Сознавшись откровенно

Въ своей винѣ. Вы были въ маскѣ здѣсь?

Король. Былъ, — сознаюсь.

Принцесса. И разговоръ вашъ весь

Вы помните?

Король. Отлично помню.

Принцесса. Что же

Шептали нѣжно дамѣ вы своей?

Король. Что въ мірѣ мнѣ она всего дороже.

Принцесса. И повторить готовы это ей?

Король. Конечно, да.

Принцесса. Подумайте: давно ли

Постыдно вы не выдержали роли,

Презрѣвъ обѣтъ?

Король. Позоромъ заклеймлю

Я честь мою, коль скоро преступлю

Обѣтъ теперь.

Принцесса. Прекрасно!.. Розалина,

Скажи, что русскій говорилъ мужчина

Тебѣ, когда вы съ нимъ шептались здѣсь?

Розалина. Онъ говорилъ, что отдается весь

Навѣки мнѣ; что я зѣницы ока

Ему милѣй; что цѣлый міръ широкій

Онъ отдалъ бы, когда назвать бы могъ

Меня своей.

Принцесса. Такъ да пошлетъ вамъ Богъ

Совѣтъ и миръ! Обѣтъ онъ, безъ сомнѣнья,

Исполнитъ.

Король (Розалинѣ). Какъ? Да я и въ помышленьи

Посватать васъ вовѣки не имѣлъ!

Розалина. А кто жъ браслетъ мнѣ на руку надѣлъ?

Я отдаю назадъ, что получила.

Король. Онъ былъ принцессѣ мною данъ. Носила

Его она, — я въ этомъ убѣжденъ…

Принцесса. Прошу простить: на Розалину онъ

Надѣтъ былъ здѣсь и вашею рукою

Въ тотъ часъ, когда въ любви клялся душою

Мнѣ Биронъ вашъ. (Бирону) Угодно, сэръ, иль нѣтъ

Вамъ быть моимъ, иль, можетъ-быть, браслетъ

Вы получить хотите свой обратно?

Биронъ. Ни то ни это! Какъ ни непріятно

Сознаться намъ — сознаться все жъ должны

Мы въ томъ, что были здѣсь завлечены

Въ коварный ковъ! Игру затѣявъ въ прятки,

Поймать себя мы дали вамъ, какъ въ святки

Травятъ шутовъ! Какой-нибудь шутникъ,

Пустой болтунъ, насмѣшливый старикъ,

Придворный шутъ, привыкшій гнуться гибко,

Лишь бы зато почтеннымъ быть улыбкой

Владычицы ¹⁴⁷), — вотъ кто успѣлъ узнать

Нашъ умыселъ; заставилъ обмѣнять

Подарки васъ; — а мы-то утѣшались,

Не видя то, что за мечтой гонялись.

И вотъ теперь обѣтъ пришлось вдвойнѣ

Нарушить намъ: разъ — по своей винѣ,

Въ другой же разъ — невольно и безгрѣшно.

(Бойе) Вы, вы одни умѣли такъ успѣшно

Насъ, осмѣять. Умѣли насъ привести

Къ тому, что могутъ заподозрѣть честь

И правду въ насъ. Вамъ прихоти принцессы

Всей жизни цѣль ¹⁴⁸), всѣ ваши интересы

Лишь только въ нихъ! Вы знакъ ея бровей

Сейчасъ улыбкой ловите своей!

Предъ ней стоите, какъ лакей съ тарелкой,

Лишь угодить бы всякой ей бездѣлкой ¹⁴⁹).

Армадо пажъ былъ вами съ толку сбитъ.

Такимъ, какъ вы, Богъ, впрочемъ, все проститъ*

Но я совѣтъ даю вамъ откровенно

Приказъ отдать предъ смертью непремѣнно

Васъ въ бабьей юбкѣ положить въ вашъ гробъ.

Вы на меня наморщили свой лобъ?

Обидѣлись? — Мнѣ вашей пылъ отваги

Вѣдь не страшнѣе деревянной шпаги.

Бойе. Турниръ открытъ! отличный бранный кликъ!

Биронъ. Я все сказалъ и придержу языкъ.

(Входитъ Пузырь).

А! вотъ явилось кстати остроумье,

Своимъ приходомъ ссору онъ уйметъ.

Пузырь. Пришелъ я, честные, спросить, господа,

Должны ль «три достойныхъ» явиться сюда ¹⁵⁰)?

Биронъ. Развѣ ихъ только три?

Пузырь. Нѣтъ, сэръ, но навѣрно весь міръ подивится,

Увидя, что каждый вдругъ въ трехъ обратится.

Биронъ. А трижды три, значитъ, будетъ девять?

Пузырь. Ну, это не знаю; но долженъ сказать,

Что то, что мы знаемъ, то будемъ и знать.

А сколько получимъ, три раза три взявши?

Биронъ. Отвѣтъ будетъ «девять», сказавъ но совравши.

Пузырь. Знаемъ, сэръ, знаемъ! — что объ этомъ толковать; нужна только поправка.

Биронъ. Я готовъ поклясться, что трижды три всегда было и будетъ девять.

Пузырь. Ну, если такъ, то плохо пришлось бы вамъ, сударь,

если бъ вы добывали хлѣбъ счетоводствомъ.

Биронъ. Сколько жъ это будетъ по-твоему?

Пузырь. Что, сударь, о томъ говорить? Актеры скажутъ это вамъ лучше. А меня, маленькаго человѣка, выбрали, чтобъ изображать только одну персону. Я буду Помпьономъ Великимъ.

Биронъ. Значитъ, однимъ изъ «достойныхъ»?

Пузырь. Именно: они сочли меня достойнымъ изображать Помпьона Великаго. Кто онъ такой, я, правда, не знаю, — ну, а изображать его могу.

Биронъ. Ступай же и вели имъ готовиться.

Пузырь. Постараемся, сударь, постараемся. Въ грязь лицомъ не ударимъ. (Пузырь уходить).

Король. Боюсь, что они насъ сконфузятъ этимъ представленьемъ. Не лучше ли его отмѣнить?

Биронъ. Къ этому, сэръ, намъ не привыкать. Я нахожу, что, напротивъ, будетъ очень хорошо, если наши дамы увидятъ представленіе еще болѣе глупое, чѣмъ то, какое далъ имъ сегодня король со своей труппой.

Король. Нѣтъ, нѣтъ, — я не согласенъ; они не придутъ.

Принцесса. Позвольте, сэръ, оспорить ваше мнѣнье.

Всѣхъ веселѣй бываютъ представленья

Тѣ именно, когда въ артистахъ нѣтъ

Довольно силъ, чтобъ свой обнять предметъ.

Всегда смотрѣть забавно на усилья

Ничтожества поднять напрасно крылья.

Биронъ (въ сторону). Какъ разъ, что мы представили имъ здѣсь.

(Входитъ Армадо).

Армадо (Королю). Помазанникъ! удостой меня нѣсколькими порывами твоего дыханія для краткаго разговора.

(Разговариваетъ съ королемъ и подаетъ ему бумагу).

Принцесса. Скажите, этотъ человѣкъ молится?

Биронъ. Почему это вы спросили?

Принцесса. Его разговоръ мало обличаетъ Божье созданье.

Армадо (продолжая разговоръ). Это, мой сладчайшій повелитель, ничего. Школьный учитель, конечно, немного эксцентриченъ и притомъ самолюбивъ, очень самолюбивъ; но мы полагаемся, какъ говорятъ, на fortuna della guerra. Свидѣтельствую мое глубочайшее почтенье королевской четѣ.

(Армадо уходитъ).

Король. Сейчасъ мы увидимъ великолѣпную процессію «девяти достойныхъ». Армадо изображаетъ троянскаго Гектора, Пузырь — Помпея Великаго, священникъ — Александра, пажъ Армадо — Геркулеса, а учитель — Іуду Маккавея.

Когда удастся сдѣлать имъ ихъ выходъ вчетверомъ —

Они переодѣнутся и выйдутъ впятеромъ.

Биронъ, Да вѣдь ихъ пятеро и въ первомъ выходѣ.

Король. Ты ошибаешься.

Биронъ. Конечно; учитель, хвастунъ, попъ, шутъ и мальчишка.

Когда бы въ кости выпали всѣ девять вамъ очковъ,

То все жъ чуднѣе были бы пять этихъ дураковъ ¹⁵¹).

Король. Корабль стоитъ подъ парусомъ и къ плаванью готовъ.

(Входитъ Пузырь, одѣтый Помпѣемъ) ¹⁵²).

Пузырь. Азъ есмь Помпей.

Бойе. Съ твоей-то глупой рожей?

Пузырь. Азъ есмь Помпей.

Бойе. И леопарда кожей

Прикрылъ себя, какъ должно ¹⁵³).

Биронъ. О шутникъ!

Придется мнѣ съ тобою помириться,

Пузырь. Азъ есмь Помпей большой…

Дюмэнъ. Не ври: Великій…

Пузырь. Ну, ну — пущай Великій. (Продолжаетъ декламировать).

На полѣ ратномъ бился онъ; враговъ своихъ разнесъ,

Теперь же на корабликѣ Господь его принесъ

Сюда, чтобъ, дѣло справивши, могъ принести бы онъ

Принцессѣ-раскрасавицѣ нижайшій свой поклонъ.

Если вашей милости угодно будетъ сказать теперь Помпею слово благодарности, такъ и дѣло будетъ въ шляпѣ. А я съ своей ролью покончилъ.

Принцесса. Великая благодарность Великому Помпею.

Пузырь. Безъ запинки, конечно, не обошлось. Ну да не бѣда: Вѣдь я только вмѣсто «великій» ляпнулъ «большой».

Биронъ. Держу полпенса за свою шляпу, что Помпей навѣрно окажется лучшимъ изъ всѣхъ «девяти достойныхъ».

(Входитъ Натаніэль, одѣтый Александромъ).

Натаніэль (декламируетъ).

Когда я въ мірѣ жилъ, то властвовалъ надъ міромъ!

Югъ, сѣверъ, западъ — все покорно было мнѣ.

Такъ какъ же мнѣ себя не почитать кумиромъ?

Герой я Александръ…

Бойе. Носъ не на сторонѣ,

Такъ ты не Александръ ¹⁵⁴).

Биронъ. Вашъ носъ еще чуднѣе:

Ошибки всѣ пронюхаетъ сейчасъ.

Принцесса. Онъ спутался; ну, Александръ, смѣлѣе!

Потѣшь своею рѣчью дивной насъ.

Натаніэль. Когда я въ мірѣ жилъ, я властвовалъ надъ міромъ…

Бойе. Съ этимъ точно никто не станетъ спорить.

Биронъ. Гдѣ Помпей Великій?

Пузырь. Здѣсь, сударь. Что прикажете?

Биронъ. Уведи завоевателя Александра прочь съ глазъ.

Пузырь. Слушаю. (Натаніэлю). Ну, что, сударь? Сбились небось съ панталыки. Спустятъ за это съ васъ ваши расписанныя платья; а львы, что сидятъ передъ вами на корточкахъ, съ корточекъ поднимутся и посадятъ васъ, рядомъ съ Аяксомъ, на стульчакъ ¹⁵⁵). Пусть девятаго героя представитъ вмѣсто васъ онъ. Завоеватель, и сбился съ толку! Утекай, Ализандеръ, утекай! (Натаніэль уходитъ). Онъ, почтенные господа, хоть и глуповатъ, но человѣкъ смирный и честный. А сбиться можетъ вѣдь всякій. Лучше его сосѣда не найдешь, и въ шары играть онъ тоже мастеръ. Ну а вотъ Ализандера-то представить не смогъ! Пришлось не по разуму. Вотъ идутъ и другіе. Эти поведутъ дѣло инымъ манеромъ.

Принцесса. Отойди, милѣйшій Помпей, къ сторонѣ.

(Входитъ Олофернъ, одѣтый Іудой Маккавсемъ, за нимъ Мотылекъ въ видѣ Геркулеса).

Олофернъ. Се Геркулесъ предъ вами здѣсь предсталъ,

Кѣмъ умерщвленъ трехглавый адскій canus ¹⁵⁶).

Когда ребенкомъ въ люлькѣ онъ лежалъ,

Двухъ страшныхъ змѣй его сразила mamis.

Но такъ какъ онъ еще поднесь дитя,

То за него являюсь съ рѣчью я.

Ну, что жъ ты, мальчишка! выкинь какой-нибудь величественный жестъ и утекай.

(Мотылекъ уходитъ, Олофернъ продолжаетъ).

Іуда я!

Дюмэнъ. Іуда?

Олофернъ. Не Искаріотскій, сэръ, не Искаріотскій. Я Іуда Маккавей.

Дюмэнъ. Все равно: Іуда, такъ Іуда. Прозвище ничего не значитъ ¹⁵⁷).

Биронъ. Цѣлующій измѣнникъ! Какъ попалъ ты въ Іуды?

Олофернъ. Іуда я…

Дюмэнъ. Тѣмъ для тебя стыднѣе.

Олофернъ. Чего вы отъ меня хотите?

Бойе. Посмотрѣть, какъ ты повѣситься.

Олофернъ. Покажите примѣръ, — вы вѣдь старшій.

Биронъ. Хорошо сказано ¹⁵⁸).

Олофернъ. Я не позволю говорить себѣ дерзости въ лицо.

Биронъ. Потому что его у тебя нѣтъ.

Олофернъ (показывая на голову). А что же это?

Бойе. Что-то похожее на фигурку, какую вырѣзываютъ на рукояткѣ цитры.

Дюмэнъ. Или на шляпку гвоздя.

Биронъ. Или черепъ на печати.

Лонгвиль. Ни дать ни взять профиль на старой римской камеѣ.

Бойе. Или шишка съ рукоятки Цезарева меча.

Дюмэнъ. Костяная головка пороховницы.

Биронъ. Полщеки святого Георга на застежкѣ ¹⁵⁹).

Дюмэнъ. Да еще свинцовой.

Биронъ. Прицѣпленной къ шапкѣ странствующаго зубного врача. Будемте однако продолжатъ представленіе. Мы дали ему передышку.

Олофернъ. Хороша передышка: загоняли совсѣмъ.

Биронъ. Неправда, — мы твердо стояли на своихъ мѣстахъ.

Олофернъ. А меня сбили съ моего ¹⁶⁰).

Биронъ. Мы сражались съ тобой, какъ съ могучимъ львомъ.

Бойе. А такъ какъ левъ оказался осломъ, то ему остается только со стыдомъ убраться. Прощай, милѣйшій Іуда. Что жъ ты, ждешь?

Дюмэнъ. Достойнаго придатка къ своему имени.

Бойе. Правда, правда. А такъ какъ этотъ придатокъ «оселъ», то и скажемте ему: прощай Іуда-оселъ ¹⁶¹).

Олофернъ. Ваше обращенье неслыханно и неучтиво.

Бойе. Посвѣтите синьору Іудѣ. Становится темно, и онъ можетъ расшибиться (Олофернъ уходитъ).

Принцесса. Бѣдный Іуда Маккавей! — какъ его отдѣлали.

(Входитъ Армадо въ видѣ Гектора).

Биронъ. Преклонись, Ахиллъ! — идетъ вооруженный Гекторъ.

Дюмэнъ. Я потѣшусь надъ нимъ даже въ такомъ случаѣ, если насмѣшки обратятся на меня.

Король. Я думаю, что настоящій Гекторъ былъ въ сравненьи съ этимъ простымъ троянскимъ гулякой ¹⁶²).

Бойе. Точно ли это Гекторъ?

Король. Я думаю, настоящій былъ сложенъ хуже.

Лонгвиль. Конечно: у этого слишкомъ толсты ноги.

Дюмэнъ. Икры тоже ¹⁶³).

Бойе. Зато онъ беретъ гибкостью стана.

Биронъ. Рѣшительно это не Гекторъ.

Дюмэнъ. Это или богъ, или живописецъ. Посмотрите, какія онъ строитъ умильныя рожи ¹⁶⁴).

Армадо (декламируетъ):

Могучій, грозный Марсъ, всѣхъ храбрыхъ повелитель,

Въ даръ Гектору…

Дюмэнъ. Мускатный далъ орѣхъ.

Биронъ. Лимонъ.

Лонгвиль. Утыканный гвоздикой ¹⁶⁵).

Дюмэнъ. Тронутый.

Армадо. Да не мѣшайте же. (Продолжаешь):

Великій грозный Марсъ, всѣхъ храбрыхъ повелитель,

Въ даръ Гектору, троянскому борцу,

Такую доблесть далъ, что славный сей воитель

Могъ биться день и ночь съ врагомъ лицомъ къ лицу.

Я — этотъ дивный цвѣтъ…

Дюмэнъ. Чертополохъ.

Лонгвиль. Крапива.

Армадо. Обуздайте, любезный сэръ Лонгвиль, вашъ языкъ.

Лонгвиль. Зачѣмъ же обуздывать? Я, напротивъ, его при-

шпорю: вѣдь онъ выступилъ на бой съ Гекторомъ.

Дюмэнъ. Гекторъ — гончая первый сортъ.

Армадо. Вспомните, что великій воинъ умеръ и истлѣлъ. Не оскорбляйте жъ, милые птенцы, прахъ почившаго. Вѣдь онъ, пока жилъ, былъ великимъ человѣкомъ. Но я буду продолжать. Прошу царственную гостью преклонить къ моимъ словамъ свой благосклонный слухъ. (Биронъ подзываетъ Пузыря и говорить съ нимъ тихо).

Принцесса. Говорите, храбрый Гекторъ, — мы очень рады васъ слушать.

Армадо. Цѣлую ваши ножки.

Бойе. Слышите? — цѣлуетъ ножки.

Дюмэнъ. Не губами же съ нимъ цѣловаться ¹⁶⁶).

Армадо (декламируетъ).

Превысилъ славой онъ героя Ганнибала.

Пузырь. Толкуй, толкуй! она вѣдь сгибла! сгибла вотъ ужъ второй мѣсяцъ.

Армадо. Что ты хочешь сказать?

Пузырь. Да просто, что, пока ты разыгрывалъ честнаго троянца, бѣдная дѣвка-то сгибла. Ребенокъ у ней пошевелился; а онъ вѣдь твой.

Армадо. Какъ дерзаешь ты срамить меня предъ такимъ высокимъ обществомъ?.. Ты умрешь!

Пузырь. А Гектора за Жакнету слѣдуетъ выпороть; да кстати повѣсить за Помпея, котораго онъ сгубилъ также ¹⁶⁷).

Дюмэнъ. О несравненный Помпей!

Бойе. Великій!

Биронъ. Больше, чѣмъ великій! Помпей необъятный.

Дюмэнъ. Гекторъ трепещетъ

Биронъ. А Помпей раскипятился. Атэ, богиня мести! разжигай ихъ, разжигай!

Дюмэнъ. Гекторъ долженъ непремѣнно его вызвать.

Биронъ. Еще бы! — долженъ, если бъ даже крови въ немъ было меньше, чѣмъ сколько надо на завтракъ блохѣ.

Армадо. Клянусь сѣвернымъ полюсомъ, — я тебя вызываю?

Пузырь. Мы, сѣверные люди, полюсами не деремся. Мнѣ подавайте мечъ! Гдѣ оружіе, которое было на мнѣ давеча?

Дюмэнъ. Мѣсто для битвы взбѣсившимся достойнымъ!

Пузырь. Бой на смерть: — въ однѣхъ рубашкахъ.

Дюмэнъ. Помпей рѣшителенъ.

Мотылекъ (Армадо). Ну, что же, сэръ? — разоблачайтесь; я Вамъ помогу; Пузырь уже раздѣтъ. Нельзя же такъ срамить свою вамъ славу.

Армадо. Извините, джентльмены, — я не могу драться въ рубашкѣ.

Дюмэнъ. Вы не имѣете права отказываться: — вызовъ былъ сдѣланъ Помпеемъ.

Армадо. Милые юноши! — я былъ бы радъ это исполнить, но не могу.

Биронъ. По какой причинѣ?

Армадо. По самой простой: на мнѣ нѣтъ рубашки. Я ради искупленія грѣховъ ношу власяницу.

Бойе. Правда, правда: — эту эпитемью наложили на него въ Римѣ со строжайшимъ запрещеніемъ носить какое-нибудь бѣлье. И онъ дѣйствительно не носитъ съ тѣхъ поръ никакого, кромѣ какой-то грязной тряпки, которую не спускаетъ съ сердца въ память того, что получилъ ее отъ Жакнеты.

(Входятъ Меркадъ и гонецъ).

Меркадъ. Господь храни, принцесса, васъ.

Принцесса. Меркадъ!

Зачѣмъ прервали вы потѣху нашу?

Меркадъ. Явился я съ весьма печальной вѣстью:

Король, родитель вашъ…

Принцесса. Ужели умеръ?..

Меркадъ. Къ несчастью, долженъ я отвѣтить: да.

Биронъ. Фигляры, прочь! — покрыли сцену тучи.

Армадо. Ну, теперь по крайней мѣрѣ я вздохну свободно. Мнѣ грозилъ скверный день. Я узрѣлъ это сквозь дырочку благоразумія моихъ житейскихъ взглядовъ. Удовлетворенья я, впрочемъ, все-таки добьюсь, какъ слѣдуетъ храброму солдату.

Король. Какъ чувствуете вы себя, ваше величество?

Принцесса. Вели, Бойе, готовить все къ отъѣзду:

Я ѣду въ ночь.

Король. Останьтесь! — я молю

Объ этомъ васъ.

Принцесса. Сказала я, что ѣду.

А васъ, мессэры, всей моей душой

Благодарю за добрыя старанья

Намъ угодить й, вмѣстѣ съ тѣмъ, прошу васъ

Отъ глубины души моей, разбитой

Такимъ нежданнымъ горемъ, извинить

Тѣ вольности, какія съ вами мы

Себѣ позволили. Вы, впрочемъ, сами

Насъ вызвали на то своей примѣрной

Любезностью. (Королю) Прощайте, государь!

Въ сраженномъ горемъ сердцѣ многорѣчью

Вѣдь мѣста нѣтъ; а потому простите,

Когда я васъ благодарю безъ громкихъ

И пышныхъ фразъ за важныя уступки,

Какія мнѣ вы сдѣлали въ дѣлахъ.

Король. Въ минуты спѣшныхъ дѣлъ нерѣдко время

Само даетъ намъ средство разрѣшить,

Какъ должно, ихъ. То, что казалось труднымъ,

Становится вдругъ легкимъ и простымъ.

Такъ и теперь: — хотя, конечно, трауръ

Для нѣжной, скорбной дочери — законный

Предлогъ оставить мысли о любви

И отказать въ пріемѣ домогательствъ,

Какъ ни были бы искренны и чисты

Они въ своемъ источникѣ, — но если

О нихъ уже велись серьезно рѣчи

И до того, такъ что же позволять,

Чтобъ злыя тучи горя затемняли

Путь къ радости? Печалясь о друзьяхъ

Потерянныхъ, не такъ, повѣрьте, мы

Питаемъ душу благостью и миромъ,

Какъ относясь съ довѣрчивою лаской

Къ друзьямъ, какихъ пріобрѣтаемъ вновь.

Принцесса. Я такъ убита горемъ, что не въ силахъ

Понять, какъ должно, васъ.

Биронъ. Правдивымъ словомъ

Всего вѣрнѣй проникнуть можемъ мы

До слуха лицъ, подвергнувшихся горю;

А потому и вамъ должна быть ясной

Рѣчь короля. Поймите: потеряли

Вѣдь ради васъ мы время! преступили

Святой обѣтъ! Вѣдь ваша красота

Одна перевернула насъ, заставивъ

Насъ стать не тѣмъ, чѣмъ были прежде мы!

Вы насъ здѣсь, зло и колко осмѣяли;

Но вѣдь причиною тому была

Одна любовь! Какъ вѣтреный ребенокъ,

Она полна капризовъ и причудъ.

Рождаясь вдругъ, случайно, вслѣдъ за взглядомъ,

Она, какъ зрѣнье, можетъ вызывать

Предъ нами рой чудеснѣйшихъ видѣній,

Порхающихъ съ предмета на предметъ,

Точь-въ-точь, какъ обладаетъ этимъ свойствомъ

И глазъ людской. Коль скоро подъ вліяньемъ

Такого гнета страсти нарядились

Мы добровольно въ шутовской костюмъ

И вѣроломно преступили клятву

У васъ въ глазахъ, — то вспомните, что были

Тому виной вѣдь, ваши же глаза, —

Глаза, какими смотрите такъ строго

На нашъ вы грѣхъ! А потому, принцесса,

Прощу я васъ, равно какъ прочихъ дамъ,

Признать, что если въ нашей пылкой страсти

Виновны вы — то и грѣхи, въ какіе

Она насъ такъ нежданно вовлекла,

Должны упасть на васъ же. Оказались

Измѣнниками, правда, мы въ глазахъ

Самихъ себя; но въ этотъ грѣхъ мы впали

Лишь для того, чтобъ вѣрными остаться

Навѣки вамъ, вовлекшимъ насъ въ несчастный

Проступокъ нашъ. Вы видите, что здѣсь

Себя вполнѣ очистила измѣна

И превратила самый грѣхъ въ добро.

Принцесса. Мы получили нѣжныя посланья,

Въ которыхъ вы клянетесь намъ въ любви;

Равно ея ходатаи — подарки —

У насъ въ рукахъ; но порѣшили мы

Въ совѣтѣ женскомъ нашемъ, что едва ли

Считать все это можно чѣмъ-нибудь

Серьезнѣй милой шутки иль пустой

Любезности, затѣянной лишь съ тѣмъ.

Чтобъ скоротать повеселѣе время ¹⁶⁸).

Мы вашей шуткѣ большаго значенья

Не придали, а потому и сами

Рѣшили шуткой кончить весь вопросъ.

Дюмэнъ. Тонъ нашихъ писемъ, вѣрьте, вовсе былъ

Не шуточенъ.

Лонгвиль. Тѣмъ меньше наши взгляды.

Розалина. Мы поняли однако ихъ не такъ.

Король. Такъ осчастливьте вашей насъ любовью

Хотя теперь.

Принцесса. Коротокъ слишкомъ срокъ,

Чтобъ такъ связаться вѣчнымъ договоромъ.

Нѣтъ, государь! — вы провинились слишкомъ,

А потому, когда хотите точно

Вы доказать, что любите меня

(Чему я мало вѣрю), то должны вы

Исполнить то, что я вамъ предпишу.

Я требую, чтобъ вы безъ клятвъ любви,

Которыхъ мнѣ не нужно, удалились

Куда-нибудь въ укромный монастырь

И тамъ, вдали отъ обольщеній свѣта,

Прожили срокъ (пока двѣнадцать знаковъ

Небесной звѣздной сферы совершатъ

Годичный путь) суровой, строгой жизнью

Отшельника. Коль скоро и тогда

Вы не откажетесь отъ предложенья,

Какое вами сдѣлано теперь

Подъ пыломъ жаркой крови; если постъ,

Лишенья, стужа, голодъ и работа

Не вырвутъ съ корнемъ прочь изъ вашей груди

Цвѣтка любви, — то можете тогда

Потребовать, свершивши этотъ подвигъ,

Чтобъ стала вашей я. А я клянусь

Моею дѣвственной рукой, которой

Теперь сжимаю вашу, что исполню

Мои слова. Сама до той поры

Я поселюсь въ уныломъ домѣ скорби,

Съ тѣмъ, чтобъ въ тиши и вдалекѣ отъ свѣта

Оплакать смерть безцѣннаго отца.

Согласны ль вы? — Коль скоро нѣтъ, то должно

Разъединить намъ руки навсегда.

Король. Повѣрьте мнѣ, что если бы отвѣтить

Вамъ въ гордости отказомъ вздумалъ я,

То было бъ смерть пріятнѣе мнѣ встрѣтить,

Чѣмъ жить безъ васъ: — навѣки вы моя!

Биронъ. (Розалинѣ). Ну, а меня какая жъ ждетъ судьбина?

Розалина. Придется, сэръ, покаяться и вамъ.

Вѣдь вы грѣшны! — о, какъ грѣшны! Преступно

Нарушенъ вами данный былъ обѣтъ.

А потому, когда хотите точно

Добиться вы любви моей, то вотъ

Вамъ мой приказъ: ухаживать должны

Вы цѣлый годъ, не зная ни устатка

Ни отдыха, за бѣдными больными

Въ лачугахъ ихъ.

Дюмэнъ (Катаринѣ). А я? — что суждено,

Скажите, мнѣ?

Катарина. А вы чего хотите?

Ужъ не жены ль? Желаю отъ души

Вамъ честности, хорошаго здоровья

И бороды.

Дюмэнъ. И я могу за это

Сказать: спасибо, милая жена?

Катарина. Не скоро такъ: — въ теченьи года съ днемъ

Языкъ любви мнѣ будетъ незнакомъ,

Когда жъ король съ принцессою сойдется, —

Быть-можетъ, къ вамъ любовь во мнѣ проснется*

Дюмэнъ. До той поры клянусь вамъ вѣрнымъ быть.

Катарина. Прошу безъ клятвъ, чтобъ ихъ не преступить.

Лонгвиль. Нельзя ль узнать, что скажетъ мнѣ Марія?

Марія. Чрезъ годъ смѣню свой трауръ на цвѣтныя

Одежды я, — не раньше.

Лонгвиль. Дологъ срокъ, —

Но я снесу все, что судилъ мнѣ рокъ.

Марія. На все пора: росли вы долго сами

И выросли большимъ для вашихъ лѣтъ.

Биронъ (Розалинѣ). Задумались о чемъ-то вы. Взгляните

Мнѣ съ ласкою въ глаза: они вѣдь окна

Моихъ сердечныхъ думъ. Смиренно жду

Я вашихъ приказаній! Жажду сдѣлать

Все, что велите вы, чтобъ доказать

Мою любовь.

Розалина. О васъ давно слыхала

Ужъ, Биронъ, я. Стоустая молва

Ославила вездѣ васъ величайшимъ

Насмѣшникомъ. Язвительныя рѣчи

У васъ несутся градомъ съ языка;

Я слышала, что на него попасться

Не дай Господь. Такъ вотъ, чтобъ вырвать съ корнемъ

Такую ядовитую полынь,

Подъ чьей разсадой глохнетъ вашъ прекрасный

И честный умъ, а также чтобъ доставить

Вамъ средство заслужить мою любовь,

Я повторяю то, что уже сказала:

Должны двѣнадцать мѣсяцевъ прожить вы

Въ лачугахъ бѣдняковъ, лѣчить, лелѣять

Ихъ, какъ родныхъ, и всей стараться силой,

Чтобъ озарилъ печальныя ихъ лица

Веселый смѣхъ.

Биронъ. Ну, признаюсь, задача!

Смѣшить я долженъ чуть не мертвецовъ!

Да развѣ есть возможность сдѣлать это?

Кто жъ засмѣется предъ своимъ концомъ?

Розалина. Найдете въ этомъ средство вы исправить

Свой дерзкій умъ. Онъ сдѣлался такимъ,

Благодаря вѣдь только одобренью,

Какимъ глупцы привыкли поощрять

Наборъ остротъ людей такихъ же глупыхъ,

Какъ и они. Успѣхъ насмѣшекъ весь

Въ ушахъ того, кто слышитъ ихъ. Иначе

Ихъ авторъ будетъ жалокъ. Такъ и вы,

Съ своимъ умѣньемъ дерзко всѣхъ злословить,

Должны попытку сдѣлать вызвать смѣхъ

На лицахъ тѣхъ измученныхъ страдальцевъ,

Чей слухъ больной почти что оглушенъ

Подъ гнетомъ мукъ ихъ собственнымъ стенаньемъ.

Когда удастся сдѣлать это вамъ —

То дѣлать нечего: должна я буду

Васъ взять такимъ, каковъ вы есть. Но если

Попытка ваша будетъ неудачна,

То этимъ вы, себѣ и мнѣ на счастье,

Исправите насмѣшливый свой нравъ.

Биронъ. Что будетъ — будь! Иду въ больницу жить

На цѣлый годъ, чтобъ страждущихъ смѣшить.

Принцесса. (Королю). Все сказано, и мы затѣмъ уходимъ.

Король. Мы въ дальній путь, принцесса, васъ проводимъ.

Биронъ. Должны однако все же мы сказать,

Что такъ піесъ не принято кончать.

Походъ любви нашъ плохо заключился:

На Дженни Джакъ бѣдняга не женился.

А какъ легко вѣдь было бъ уступить

И честнымъ бракомъ дѣло завершить!

Король. Годъ съ днемъ пройдетъ, и кончится піеса,

Биронъ. Великъ антрактъ въ ущербъ для интереса.

(Входитъ Армадо).

Армадо. Позвольте мнѣ, сладчайшій повелитель…

Принцесса. Кажется, это нашъ Гекторъ?

Дюмэнъ. Достойный троянскій герой.

Армадо. Позволю себѣ предъ разставаньемъ облобызать царственную руку. Ради любви къ Жакнетѣ я наложилъ на себя обѣтъ три года работать плугомъ. Не угодно ли будетъ высокимъ особамъ прослушать діалогъ, сочиненный двумя учеными мужами въ похвалу совы и кукушки? Онъ долженъ былъ -заключить наше представленье.

Король. Зови, зови, — мы ихъ послушаемъ.

Армадо. Эй, вы! — впередъ. (Входятъ Олофернъ, Натаніэль, Мотылекъ, Пузырь и прочіе).

Вотъ это, изволите видѣть — Hiems, то-есть зима; а это

Ter — весна. Первую восхваляетъ сова, а вторую — кукушка.

Весна, — начинай!

ПѢСНЯ.

Весна. Когда фіалки голубыя,

Подснѣжникъ, ландышъ, бѣлый крессъ

И маргаритки полевыя

Ковромъ покроютъ долъ и лѣсъ;

Кода луга, колосья, травы

Всѣ въ полномъ цвѣтѣ и соку, —

Кричитъ кукушка средь дубравы

На каждомъ деревѣ: ку-ку!

И сколько возбуждаетъ мукъ

Въ мужьяхъ несчастныхъ этотъ звукъ ¹⁶⁹)!

Когда свирѣли звукъ несется

И вторитъ звонко пѣнью птицъ,

Къ голубкѣ голубь нѣжно жмется,

А на поляхъ толпа дѣвицъ

Спѣшитъ съ бѣлеными холстами,

Чтобъ полоскать ихъ, къ роднику, —

Тогда кукушка межъ кустами

Кричитъ насмѣшливо: ку-ку!

И сколько возбуждаетъ мукъ

Въ мужьяхъ несчастныхъ этотъ звукъ!

Зима. Когда карнизы всѣ въ сосулькахъ,

И дуетъ на руки мужикъ,

Чтобъ руки грѣть; когда въ кастрюлькахъ

Сметана стынетъ — новый крикъ

Тогда по лѣсу вдоль несется:

На елкѣ видимъ мы сову;

И громко пѣсня раздается

Ея веселая: ту-ву!

Ту-ву несется далеко;

А Жанна грѣетъ молоко.

Когда холодный вѣтеръ воетъ,

Пасторъ, охрипнувъ, говоритъ,

Поля пушистымъ снѣгомъ кроетъ,

И на морозѣ носъ горитъ;

Когда трещатъ въ печи каштаны,

И время близко къ Рождеству, —

Тогда, какъ прежде, неустанно

Кричитъ сова свое: ту-ву!

Ту-ву несется далеко;

А Жанна грѣетъ молоко. ¹⁷⁰)

Армадо. Слова Меркурія покажутся суровыми послѣ пѣсенъ Аполлона. Вотъ ваша дорога; а вотъ наша.

ПРИМѢЧАНІЯ.

1. Имена послѣднихъ трехъ лицъ имѣютъ въ подлинникѣ нарицательное значеніе. Dull — глупый человѣкъ (переведено — Остолопъ), Соstard — набалдашникъ или вообще шаровидная пустая вещь (переведено — Пузырь) и Moth — моль. Прямой переводъ имени пажа словомъ моль не передалъ бы на русскомъ языкѣ характеръ легкости и вертлявости, какой приданъ атому лицу въ пьесѣ, а потому имя Мотылекъ подходило ближе къ смыслу подлинника.

2. Въ подлинникѣ послѣднія три фравы напечатаны такъ: Биронъ говоритъ: «fit in the place and time», т.-е. сказано въ свое время и на своемъ мѣстѣ. — Дюмэнъ возражаетъ — «in reason nothing», т.-е. буквально: это не годится для объясненія, — А Биронъ возражаетъ: — «something then in rhyme», т.-е. тогда годится для рифмы (при чемъ слово: rhyme риѳмуетъ съ послѣднимъ предыдущимъ словомъ: time). Смыслъ тотъ, что Биронъ недоволенъ непонятливостью Дюмэна, не удовлетвореннаго его объясненіемъ, вслѣдствіе чего и отдѣлывается отъ него пустой фразой.

3. Въ подлинникѣ о подвигахъ испанскихъ храбрецовъ прибавлено, что подвиги эти — «lost in the world’s debate», т.-е. буквально: потерялись (въ смыслѣ забыты) среди мірскихъ распрей. Удовлетворительнаго объясненія, почему здѣсь упоминается о потерянныхъ (слѣдовательно, и неизвѣстныхъ) подвигахъ, не сдѣлано ни однимъ комментаторомъ. Догадочныя же объясненія слишкомъ натянуты.

4. Въ подлинникѣ король говоритъ — «And I will use him for my minstrelsy», т.-е. буквально: пусть онъ потѣшаетъ меня, какъ менестрель. — Cлову менестрель придано здѣсь насмѣшливое значеніе сказочника, или шута.

5. Въ подлинникѣ пустыя рѣчи Армадо названы — «fire new», т.-е., только-что вышедшими изъ огня. Такъ называли вновь отчеканенную монету. Смыслъ тотъ, что Армадо постоянно выдумываетъ новыя глупости.

6. Пузырь, по глупости безпрестанно перевираетъ слова. Такъ, здѣсь вмѣсто слова «contents», т.-е. содержаніе дѣла, говоритъ — «comtempts», т.-е. обида. Передавать подобнаго рода остроты въ переводѣ часто не бываетъ никакой возможности. Такого рода комическія пренія встрѣчаются во многихъ пьесахъ.

7. Этотъ монологъ Армадо, равно какъ и вся его рѣчь — пародія на тогдашнюю вычурную манеру говорить высокопарными, часто безсмысленными, фразами.

8. Въ этомъ монологѣ Армадо, вѣрный своей привычкѣ говорить высокопарнымъ слогомъ, впадаетъ въ библейскій тонъ, называя Жакнету скудельнымъ сосудомъ и призывая короля излить въ нее ярость своего гнѣва и т. л. Очень можетъ быть, что въ настоящемъ случаѣ подъ перо Шекспира легла насмѣшка надъ современными ему пуританами, которые выражались даже въ обыденныхъ вопросахъ съ подобнымъ библейскимъ пошибомъ.

9. Въ этомъ разговорѣ Пузыря съ королемъ игра значеніемъ словъ: дѣвушка, какъ служанка и какъ дѣвственница. Въ подлинникѣ это выражено помощью трехъ словъ: maid, damosel и Virgin.

10. Здѣсь въ словахъ Пузыря опять непереводимое искаженіе словъ. Вмѣсто benediction — благословеніе (въ смыслѣ: придетъ радость) — онъ говоритъ: affection, т.-е. придетъ печаль.

11. Въ подлинникѣ Армадо называетъ Мотылька «juvenal», т.-е. юнецъ, а тотъ, въ отвѣтъ, вмѣсто signor — господинъ, называетъ его: senior, т.-е. старикъ.

12. Въ подлинникѣ здѣсь игра двойнымъ значеніемъ слова «cross» — итти на перекрестъ и «cross» — крейцеръ (монета, на которой былъ изображенъ крестъ). Армадо говоритъ — «I love not to be crossed», т.-е. я не люблю, чтобъ мнѣ шли на перекрестъ (въ смыслѣ: противорѣчили). А Мотылекъ возражаетъ — «crosses love not him», т.-е. крейцеры (деньги) не любятъ его (т.-е. Армадо). Въ переводѣ пришлось замѣнить это выраженіе другимъ, равнозначущимъ по возможности.

13. Здѣсь намекъ на знаменитую въ то время дрессированную лошадь Марокко, хозяинъ которой показывалъ ее во многихъ городахъ; когда же онъ прибылъ съ тою же цѣлью въ Римъ, то былъ обвиненъ въ колдовствѣ и сожженъ вмѣстѣ съ лошадью.

14. Въ подлинникѣ Армадо говорить — «a most fine figure», т.-е. удивительная фигура (въ смыслѣ метафора); а Мотылекъ принимаетъ слово figure въ смыслѣ письменный знакъ (буква или цифра) и отвѣчаетъ — «to prove you a cipher», т.-е. чтобъ привести тебя къ нулю. Слово: «cipher» --цифра употреблялось для выраженія нуля.

15. Въ подлинникѣ здѣсь игра значеніемъ слова — «carriage», которое значитъ выдержка (въ смыслѣ умѣнья себя прилично вести), а также употреблялось для выраженія физической силы. Мотылекъ принимаетъ это слово въ послѣднемъ значеніи.

16. Слово «green» — зеленый — часто употребляется у Шекспира въ -смыслѣ: свѣжій или молодой.

17. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: «Если въ лицѣ ея (возлюбленной) играютъ бѣлизна и румянецъ, то ты не узнаешь ея недостатковъ, потому что румянецъ щекъ — плодъ стыда за грѣхи, а бѣлизна — страха. Если она блѣдна отъ страха, то по этой бѣлизнѣ все равно не узнаешь, въ чемъ она виновата, потому что румянецъ грѣха прикроетъ бѣлизну. Краски, которыя должны быть натуральны, замѣняются такимъ „образомъ на ея щекахъ искусственными“.

18. Баллада о королѣ Кофетуа, влюбившемся въ нищую, была, очень популярна въ Шекспирово время. Въ произведеніяхъ Шекспира о ней упоминается не разъ.

19. Въ этомъ разговорѣ Жакнеты съ Армадо она постоянно отвѣчаетъ ему насмѣшливыми дерзостями, и при этомъ говоритъ на тогдашнемъ простонародномъ жаргонѣ. Буквальный переводъ этихъ выраженій не имѣлъ бы насмѣшливаго смысла. Такъ, здѣсь на слова Армадо, что онъ ее посѣтитъ, она отвѣчаетъ — „that’s hereby“, т. е. буквально: это какъ разъ подлѣ. — Стивенсъ объясняетъ, что въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Англіи это выраженіе имѣло смыслъ фразы: „as it my hoppen“, т.-е. посмотримъ, какъ это случится. Прощаясь въ концѣ разговора съ Армадо, Жакнета говоритъ — „fair weather after you“, что значитъ буквально: пусть послѣдуетъ на- вами хорошая погода. Русское присловье: „скатертью дорога“ выражаетъ лучше насмѣшливый тонъ этой реплики.

20. Въ этомъ монологѣ Пузырь также перевираетъ слова: вмѣсто „должны молчать“ — говоритъ: „не должны молчать“; вмѣсто слова „терпѣнье“ — говоритъ: „нетерпѣнье“. Въ русскомъ переводѣ сохранить эти (надо признаться, довольно пошлыя) комическія черты не было возможности по несозвучію многихъ русскихъ словъ съ англійскими. Вообще, можно подозрѣвать, что пьеса эта болѣе, чѣмъ какая-нибудь другая, испещрена произвольными прибавками со стороны актеровъ, и что прибавки эти, какъ нравившіяся вульгарной публикѣ, вошли и въ печатное изданіе пьесы.

21. Говоря о правилахъ дуэлей, Армадо употребляетъ нѣсколько выраженій, взятыхъ изъ существовавшихъ въ то время книгъ объ этомъ предметѣ, гдѣ правила эти были изложены въ совершенно безсмысленныхъ для настоящаго времени выраженіяхъ; напримѣръ: безсмертное пассадо, первая и вторая причины, обратный ударъ и т. п. Сохранять подобныя выраженія въ переводѣ не имѣло бы смысла.

22. Въ подлинникѣ король, обращаясь въ предыдущей фразѣ къ принцессѣ, называетъ ее: „dear lady“, т.-е. любезная лэди. А принцесса возражаетъ — „Our Lady help, my lord hell be forsworu“, т.-е. Богородица (Our Lady) поможетъ намъ нарушить этотъ обѣтъ. Подобнаго созвучія между именами дамы (lady) и Богородицы въ русскомъ языкѣ нѣтъ, и потому выразить шутливой реплики принцессы не было возможности.

23. Мысль этого монолога принцессы, отвѣчающей на слова короля, что ей неизвѣстна причина его обѣта, выражена въ подлинникѣ коротко до неясности и потребовала въ переводѣ нѣкотораго распространенія. Вотъ текстъ подлинника: „Were my lord so, his ignorance were wise, where now his knowledge must prove ignorance. I hear, your grace hath sworn-out bouse keeping: t’is deadly sin to keep that oath, my lord, and sin to. break it“, т.-е. буквально: если бъ этого не знали и вы, милордъ, то это невѣжество было бы мудростью. Я слышала, что вы поклялись запереться въ своемъ дому. Сдержать такую клятву — смертный грѣхъ, и грѣхъ также ее нарушить.

24. Въ подлинникѣ Биронъ и Розалина перекидываются въ этомъ разговорѣ короткими, отрывочными фразами, которыя написаны не стихами, но иногда риѳмуютъ. Краткость эту возможно было соблюсти только въ англійскомъ ЯзыКѣ, въ которомъ много односложныхъ словъ. Потому, чтобъ не нарушать плавности текста, въ переводѣ сохраненъ размѣръ, какимъ написана вся сцена.

25. Предыдущія замѣчанія примѣняются и къ этому разговору.

26. Въ подлинникѣ здѣсь непереводимая игра двойнымъ значеніемъ слова: light — свѣтъ и light — легкій. Бойе, на вопросъ Лонгвиля, кто эта дама? отвѣчаетъ — „A woman sometimes, as you saw her in the light“, т.-е. женщина, если посмотрѣть при свѣтѣ (light), а Лонгвиль отвѣчаетъ: „perchаnce light in the light“, т.-е., можетъ-быть, это свѣтъ (light) очень легкій (light), въ смыслѣ легкой нравственности. Игра значеніемъ слова light встрѣчается у Шекспира даже въ серьезныхъ драмахъ.

27. Въ подлинникѣ Лонгвиль говоритъ — God’s blessing ou your beard», т.-е. да снизойдетъ Божье благословенье на вашу бороду. Смыслъ тотъ, что Лонгвиль, будучи затронутъ насмѣшками Бойе, хочетъ сказать, что ему, какъ пожилому человѣку съ бородой, неприлично говорить глупыя шутки. Иное объясненіе трудно предположить.

28. Отвѣтъ Бойе, что дама должно быть хороша, объясняется тѣмъ, что принцесса и ея подруги — въ маскахъ, и ихъ лицъ нельзя видѣть.

29. Въ подлинникѣ Бойе говоритъ, что Катарина замужемъ за своей волей (wedded to her will).

30. Съ этого стиха размѣръ подлинника (пятистопный ямбъ) перемѣняется на старинный размѣръ (doggerelryme), совершенно оставленный Шекспиромъ въ болѣе позднихъ произведеніяхъ.

31. Въ подлинникѣ здѣсь игра созвучіемъ словъ sheep — баранъ и ship — корабль.

32. Въ подлинникѣ здѣсь также игра значеніемъ слова «several», которое значитъ раздѣленный, а также частная собственность (въ противоположность слову common — общій). Марія, отвѣчая на попытку Бойе ее поцѣловать, говоритъ: «my lips are no common, thongh several they be», т.-е. мои губы не общая собственность (common), хотя онѣ и раздѣлены (several, т.-е. открыты).

33. Сравненіе это заимствовано изъ обычая печатать на поляхъ книжныхъ страницъ объяснительныя примѣчанія.

34. Смыслъ этой фразы Розалины заключается въ томъ, что Амуръ, какъ извѣстно, былъ сыномъ Венеры, и потому Бойе, названный Маріей въ насмѣшку дѣдомъ Амура, долженъ считаться отцомъ Венеры. Но такъ какъ Венера была красавица, то Розалина, насмѣхаясь надъ Бойе, говоритъ, что, значитъ, она похожа на мать, а не на урода-отца.

35. Въ текстѣ подлинника Мотылекъ на просьбу Армадо спѣть отвѣчаетъ безсмысленнымъ словомъ: concolinel. По объясненію комментаторовъ, при тогдашнихъ представленіяхъ комедіи актеру, представлявшему Мотылька, предоставлялось пѣть что угодно, лишь бы пѣсня его звучала комично и могла вызвать глупый отвѣтъ восхищающагося всѣмъ Армадо. Редакція перевода удовлетворяетъ этому требованію.

36. Въ подлинникѣ Мотылекъ говоритъ, что Армадо долженъ добиться любви — «with a french brawl», т.-е. Французскимъ браулемъ. Такъ назывался тогдашній модный танецъ, исполнявшійся при дворѣ Елисаветы. Въ танцѣ этомъ кавалеры и дамы поочередно цѣловали другъ друга.

37. По прежнимъ изданіямъ, Мотылекъ говоритъ — «by my penny observation», т.-е. буквально: пенсовымъ (грошевымъ) наблюденіемъ. Колльеръ исправилъ: «pain observation», т.-е. труднымъ (тщательнымъ) наблюденіемъ. Поправку можно признать удачной.

38. Деревянный конекъ (hobby-horse), на которомъ скакали паяцы при балаганныхъ представленіяхъ, былъ однимъ изъ атрибутовъ народныхъ увеселеній въ весенній праздникъ 1 мая. Вліяніе надвигавшагося пуританства успѣло уничтожить веселый разгулъ этихъ праздниковъ, съ чѣмъ вмѣстѣ былъ уничтоженъ и деревянный конекъ, вслѣдствіе чего сложилась народная пѣсня, начинавшаяся стихами: «но ахъ, но ахъ! конекъ деревянный покинутъ!» Мотылекъ, услышавъ жалобный возгласъ Армадо: но ахъ, но ахъ! (but о! but о!) договариваетъ въ насмѣшку другую половину стиха. Эта фраза есть въ «Гамлетѣ».

39. Какимъ образомъ Армадо могъ забыть образъ Жакнеты, въ которую влюбленъ, въ текстѣ не разъяснено. Вѣроятно, авторъ хотѣлъ этой чертой выразить рельефнѣе его глупость.

40. Этотъ монологъ Мотылька основанъ въ подлинникѣ на игрѣ значеньемъ словъ «heart» — сердце, «by heart» — наизусть и «ont of heart» — внѣ сердца или внѣ себя. Въ переводѣ можно было передать смыслъ только приблизительно.

41. Въ подлинникѣ Армадо, называя приключеніе съ Пузыремъ загадкой (riddle), спрашиваетъ, въ чемъ состоитъ ея l’envoie? Слово это взято изъ старинныхъ французскихъ руководствъ о версификаціи и означало окончательную мысль стихотворенія, объясняющую его смыслъ или нравоученіе.

42. Въ подлинникѣ непереводимая игра значеніемъ слова «salve» — пластырь и «salve» — здравствуй (по-латыни). Армадо принимаетъ это слово въ первомъ смыслѣ, а Мотылекъ — во второмъ. Въ переводѣ пришлось замѣнить эту игру словъ по возможности другою.

43. Буквальный переводъ этого четверостишія: «Лисица, обезьяна и скромная пчела составляли втроемъ нечетное число. Изъ воротъ вышелъ гусь и сдѣлалъ число четнымъ, дополнивъ его до четырехъ.»

44. Въ подлинникѣ Пузырь заключаетъ монологъ о гусѣ словами — «and he ended the market», т.-е. буквально: и этимъ кончился рынокъ. Въ словахъ этихъ — намекъ на старинную пословица: «three women and a goose make a market», т.-е., гдѣ сойдутся три женщины и гусь, тамъ будетъ рынокъ. Точный переводъ на русскомъ языкѣ не имѣлъ бы значенія.

45. Въ подлинникѣ игра тѣмъ же словомъ «matter», которое значитъ матерія (въ смыслѣ содержанія вопроса), а также гной, т.-е. текущая изъ раны матерія.

46. Въ подлинникѣ игра созвучіемъ словъ. Армадо говоритъ Пузырю: «I will enranchise thee», т.-е., я освобожу тебя. А Пузырь, услыхавъ краемъ уха слово enfranchise, принимаетъ его за слово France — Франція и говоритъ: «marry me to one France?» — т.-е., вы хотите женить меня на француженкѣ?

47. Мотылекъ говоритъ, что онъ послѣдуетъ за Армадо — «like a sequel». Слово sequel толкуется различно. Теобальдъ объясняетъ, что такъ называлась свита знатныхъ людей, а Стивенсъ — что на тогдашнемъ французскомъ языкѣ seque называлась шайка разбойниковъ. Во всякомъ случаѣ въ словахъ Мотылька насмѣшка, что онъ одинъ составляетъ свиту Армадо.

48. Въ подлинникѣ слово «remuneration» возмѣщеніе или воздаяніе, которое Пузырь по глупости принимаетъ за названіе монеты.

49. Эпитеты, которые Биронъ даетъ Амуру, совершенно въ духѣ салонныхъ разговоровъ того времени. Вотъ образецъ нѣкоторыхъ: «senior-junior», т.-е. старикъ-ребенокъ, что должно означать, что любовь, при своей старости, остается вѣчно юной. «Griant-dwarf» — гигантъ-карликъ, т.-е., что Амуръ, будучи ребенкомъ, властвуетъ надъ всѣми, какъ гигантъ. «Dread prince of plackets, king of codpieces», т.-е. всесильный царь юбокъ и равныхъ тряпокъ и т. п.

50. Въ подлинникѣ: paritor. Такъ называлось въ то время духовное должностное лицо, къ обязанности котораго относился приводъ къ епископскому суду лицъ по судебнымъ дѣламъ о незаконныхъ связяхъ.

51. Карманные часы въ то время привозились въ Англію изъ Германіи и по сложности ихъ работы, какъ вновь изобрѣтенная вещь, подвергались безпрестанной порчѣ.

52. Въ подлинникѣ принцесса спрашиваетъ, гдѣ ей лучше встать, чтобъ «play the murderer», т.-е. сдѣлаться убійцей, въ смыслѣ убійцей звѣрей.

53. Нельзя не признать довольно натянутымъ тотъ переходъ, который принцесса дѣлаетъ въ разговорѣ, когда, на слова лѣсничаго, что она можетъ сдѣлать прекрасный выстрѣлъ, спрашиваетъ: называетъ ли онъ прекраснымъ выстрѣлъ, или ее? Но таковъ буквальный смыслъ подлинника.

54. Въ подлинникѣ принцесса говоритъ: «here comes a member of the Commonwealth», т.-е., вотъ идетъ членъ государства. Такъ принцесса иронически называетъ то ученое замкнутое общество, которое затѣялъ устроить король.

55. Въ подлинникѣ Пузырь спрашиваетъ: «which is the head lady», т.-е., кто здѣсь главная дама (head — голова); а принцесса отвѣчаетъ, что онъ можетъ это узнать — «by the rest, that bave no head», т.-е., взглянувъ на тѣхъ, у которыхъ нѣтъ головъ. Само собой разумѣется, что буквальный переводъ былъ бы безсмысленъ.

56. Подъ именемъ каплуна принцесса подразумѣваетъ полученное письмо и проситъ его распечатать (развязать оболочку).

57. Въ подлинникѣ принцесса говоритъ: «break the neck of the wax», т.-е., сверните шею воску (сломайте восковую печать письма).

58. См. прим. 18.

59. Нѣкоторые комментаторы полагаютъ, что эти стихи — продолженіе письма Армадо; но прямого на это указанія нѣтъ ни въ одномъ изъ изданій.

60. Въ подлинникѣ Бойе называетъ Армадо «monarcho». Это было имя одного извѣстнаго въ то время сумасшедшаго. Съ этого мѣста размѣръ стиховъ подлинника также измѣняется.

61. Намеки на короля Пепина и Джиневру Британскую приведены, какъ означеніе давно прошедшаго времени, въ родѣ того, какъ на русскомъ языкѣ упоминается имя царя Гороха.

62. Въ подлинникѣ Бойе называетъ Пузыря доброй совой (Good owl).

ö3. По мнѣнію нѣкоторыхъ комментаторовъ (Уарбертонъ), въ лицѣ Одоферна Шекспиръ изобразилъ одного извѣстнаго въ то время своимъ глупымъ педантствомъ учителя итальянскаго языка по имени Флоріо.

64. Роль Олоферна почти вся пересыпана латинскими фразами, изъ которыхъ многія искажены умышленно.

65. Haud credo — не вѣрю.

66. Въ подлинникѣ Натаніэль оканчиваетъ рѣчь стихами, размѣръ которыхъ ближе всего подходитъ къ тому, который употребленъ для перевода.

67. Диктина было одно изъ именъ Діаны, т.-е. луны. Въ объяснительномъ отвѣтѣ Одоферна на заданную Пузыремъ загадку имя Каина замѣнено именемъ Адама и въ подлинникѣ. Очень вѣроятно, что это — типографская ошибка.

68. Perge — начинайте.

69. Эти стихи могутъ служить лучшимъ образцомъ, до какой нелѣпой словесной эквилибристики доходили тогдашніе поэты и писатели, повинуясь временному модному вкусу публики. Главная игра словъ настоящаго стихотворенія основана, какъ это удалось выразить и въ переводѣ, на значеніи буквы L, которая, кромѣ значенія буквы, значить еще по римскому способу писать цифру — пятьдесятъ. Но въ подлинникѣ игра словъ этимъ не ограничивается и помощью той же буквы переходитъ на слово «sore», которое значитъ рана, а также (на охотничьемъ жаргонѣ) четырехгодовалый олень. Если же къ этому слову прибавлялась буква L, то выходило sorel — имя, которымъ звали оленя трехъ лѣтъ; двухлѣтній же олень назывался pricket, при чемъ это же слово (prick) значило пронзить. Понятно, что буквальный переводъ такого текста на любой иностранный языкъ приводитъ къ совершенной безсмыслицѣ. Вотъ подстрочный переводъ: — «удачница на охотѣ, принцесса (Preyfull princess) пронзила (prick’d) прекраснаго двухлѣтняго оленя (pricket). Нѣкоторые увѣряютъ, будто четырехлѣтняго (sore), у котораго однако не было раны (sore), пока она не была нанесена выстрѣломъ. Псы лаютъ. Если къ слову четырехгодовалый олень (sore) прибавить букву L, то изъ чащи выскочитъ трехлѣтокъ (sorel). Но какой бы онъ ни былъ, четырехлѣтній или трехлѣтній, толпа все равно радуется. Во всякомъ случаѣ, если рана — рана (sore), то прибавка къ ранѣ буквы L (пятьдесятъ) сдѣлаетъ пятьдесятъ ранъ. О дурное L! Прибавивъ его еще одинъ разъ, можно изъ одной раны сдѣлать ихъ сто». Игру словъ на выраженіяхъ sore и sorel передать было невозможно.

70. Въ подлинникѣ здѣсь непереводимая игра созвучіемъ словъ: «talent» — талантъ и «talon» — ноготь. Послѣднее слово въ Шекспирово время писалось также: talent. Пузырь, принимая это слово въ послѣднемъ смыслѣ, говоритъ: «Если талантъ, — коготь-то смотрите, какъ этотъ коготь его царапаетъ».

71. Мудръ тотъ, кто мало говоритъ.

72. Въ подлинникѣ здѣсь совершенно непереводимая игра словъ. Входящая Жакнета, увидя Натаніэля, привѣтствуетъ его словами: «good marrow, master parson», т.-е., здравствуйте, господинъ пасторъ; а Олофернъ принимаетъ это выраженіе за «pierce-on», т.-е., что-нибудь проткнуть, и спрашиваетъ, съ кѣмъ надо это сдѣлать. Пузырь указываетъ на Натаніэля и говоритъ: "конечно, съ нимъ, потому что онъ похожъ на бочку (hogshead) — оксгофтъ, т.-е. бочка. При чемъ подразумѣвается, что бочку для того, чтобъ изъ нея полилось вино, надо проткнуть. Но слово hogshead значитъ также свиная голова, и потому Олофернъ, продолжая игру на этомъ словѣ, говоритъ, что отвѣтъ очень остроуменъ для такого невѣжды и свиньи, какъ Пузырь. Въ переводѣ эта игра словъ замѣнена по возможности.

73. «Счастливый стою я, когда стадо пасется въ прохладной тѣни», — фраза эта — начальный стихъ изъ эклоги мантуанскаго поэта Баптиста Cпаньола, жившаго въ концѣ XV вѣка.

74. Переводъ: «Венеція, Венеція! не хвалитъ тебя только тотъ, кто тебя не видалъ». — Латинскія и итальянскія цитаты въ роли Олоферна подтверждаютъ мнѣніе, что лицо это списано съ итальянца Флоріо (см. прим. 63). Нѣкоторые комментаторы хотѣли заключить изъ этого итальянскаго выраженія, что Шекспиръ былъ въ Италіи. Нечего говорить, до чего такое мнѣніе бездоказательно.

75. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: «Если любовь сдѣлала меня клятвопреступникомъ, то какъ же я могу клясться въ любви? Но вѣдь значеніе имѣютъ только тѣ клятвы, которыя приносятся красотѣ. Сдѣлавшись клятвопреступникомъ противъ себя, я останусь вѣренъ тебѣ. Мои мысли, твердыя для меня, какъ дубъ, гнутся предъ тобою, какъ тростникъ. Въ намѣреніи учиться, я оставилъ ложный путь и сдѣлалъ книгу изъ твоихъ глазъ. Въ нихъ вѣдь сосредоточено все счастье, которое доступно для искусства (art — въ смыслѣ ученья). Если знаніе — цѣль ученья, то довольно знать одну тебя, потому что языкъ, способный тебя хвалить, уже достаточно ученъ. Кто смотритъ на тебя безъ изумленія, долженъ назваться невѣждой. Для моей славы достаточно удивляться твоимъ достоинствамъ. Въ глазахъ твоихъ сверкаетъ перунъ Юпитера, а въ твоемъ голосѣ слышится его громъ, съ тою лишь разницей, что въ тебѣ нѣтъ его гнѣва, а напротивъ — слышится сладкая музыка и свѣтится тихій огонь. Прости мнѣ, божественная, что я осмѣливаюсь воспѣвать тебя вемнымъ языкомъ».

76. Въ подлинникѣ здѣсь латинское слово: caret.

77. Жаннета ошибается, говоря, что Биронъ пріѣхалъ въ свитѣ королевы. Можетъ-быть, эта ошибка введена умышленно, чтобъ выразить деревенское невѣжество Жакнеты. Говоря, что письмо отъ Бирона, она также противорѣчитъ себѣ, такъ какъ при входѣ сказала, что оно отъ Армадо.

78. Въ подлинникѣ Олофернъ говоритъ: «I do fear colourable colours», т.-е. буквально: я не люблю раскрашенныхъ красокъ (въ смыслѣ излишнихъ похвалъ).

79. Pauca verba — поменьше словъ.

80. Въ подлинникѣ игра словами «pitch a toil» — разставить тенета и «pitch» — смола.

81. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: «Золотое солнце не такъ сладко цѣлуетъ листики розы, окрашенные утренней росой, какъ твои глаза, когда они бросаютъ свои свѣжіе лучи на мои щеки, увлажненныя ночными слезами. Серебристый мѣсяцъ не пронизываетъ такъ прозрачную глубину волнъ, какъ твоя красота, когда она отражается въ проливаемыхъ мною слезахъ. Каждая слеза дѣлается тогда похожей на колесницу, несущую твой образъ, торжествующій надъ моей горестью. Взглянувъ на слезы, переполняющія мои глаза, ты увидишь сквозь мою печаль свое торжество. Не влюбись только сама въ себя — потому что-тогда ты захочешь сдѣлать зеркало изъ моихъ слезъ и заставить меня плакать вѣчно. О царица царицъ! насколько ты превосходишь всѣхъ — не можетъ понять мысль, и языкъ не въ состояніи выразить».

82. Въ подлинникѣ Биронъ, подтверждая преступность Лонгвиля, говоритъ, что онъ приходитъ «Wearing pappers», т.-е. съ бумагой. Смыслъ тотъ, что преступникамъ прикалывали на грудь бумагу, въ которой излагалась ихъ вина. Этой бумагой Биронъ называетъ любовное письмо Лонгвиля, которое онъ держитъ на груди.

83. Въ подлинникѣ Биронъ называетъ висѣлицу Тайбуриской. Тайбурнъ (Tyburn) было старинное мѣсто казней.

84. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: «Не небесная ли наука (rhetoric) твоихъ глазъ, противъ которой безсиленъ весь свѣтъ, принудила мое сердце нарушить клятву? Клятва, нарушенная ради тебя, не можетъ навлечь наказанія. Я поклялся отречься отъ женщинъ, но вѣдь ты богиня, и потому обѣтъ мой не могъ относиться до тебя. Обѣтъ мой касался предметовъ земныхъ, а ты — небесное существо. Заслуживъ твою благосклонность, я искуплю этимъ всякое преступленіе. Слова клятвы — дыханье, а всякое дыханье не болѣе, какъ паръ; но ты вѣдь прекрасное солнце, а потому паръ всякой клятвы разсѣется предъ твоимъ лучомъ и въ немъ исчезнетъ. Нарушеніе такой клятвы не будетъ грѣхомъ съ моей стороны. Всякій глупецъ настолько уменъ, что не задумается нарушить обѣтъ, если можетъ пріобрѣсть этимъ рай».

85. По физіологическимъ понятіямъ того времени, любовь и вообще всѣ страсти зарождались въ печени.

86. Въ подлинникѣ предыдущая фраза Дюмэна и возраженіе Бирона не вполнѣ соотвѣтствуютъ одно другому. Вотъ буквальный переводъ: Дюмэнъ: Клянусь небомъ, ты диво для глазъ смертнаго. Биронъ: Клянусь землей, она изъ плоти, и потому ты лжешь…

87. Въ подлинникѣ Биронъ, желая сказать, что у Катарины одно плечо выше другого, употребляетъ крайне оригинальное выраженіе: «her shoulder is with a child», т.-е. она съ беременнымъ плечомъ.

88. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: "Однажды любовь (для которой каждый мѣсяцъ май) отыскала прелестный цвѣтокъ, распустившійся въ роскошномъ воздухѣ. Вѣтерокъ незримо игралъ съ его бархатными лепестками, а влюбленный, больной отъ своего горя, сталъ завидовать этому небесному дыханью. «Вѣтерокъ! — сказалъ онъ: — ты можешь свободно цѣловать этотъ цвѣтъ, отчего же не могу дѣлать этого я? Увы! я далъ клятву никогда не срывать розы съ ея тернистаго стебля. Слишкомъ жестокая клятва для юности, такъ любящей срывать сладкое! Не называй же грѣхомъ, если я нарушилъ клятву для тебя, — тебя, увидя кого, Юпитеръ назвалъ бы Юнону эѳіопкой и пожелалъ бы сдѣлаться смертнымъ, отказавшись отъ имени Юпитера.

89. Король, укоряя Лонгвидя и Дюмэна, приводитъ отрывочныя фразы изъ подслушанныхъ имъ стихотвореній, которыя они читали.

90. Здѣсь также насмѣшка надъ нелѣпой метафорой изъ стихотворенья короля, въ которомъ онъ называетъ свои слезы колесницей, торжественно везущей образъ отраженной въ нихъ принцессы.

91. Въ подлинникѣ Биронъ называетъ короля превратившимся въ комара (gnat), желая выразить этимъ мелочность и ничтожество его поступка.

92. Въ первыхъ изданіяхъ Биронъ заканчиваетъ монологъ словами: „a candie, ho!“, т.-е. „эй! подавайте свѣчку!“ — что было явно безсмысленною ошибкой. Позднѣйшіе издатели предложили вмѣсто candie, слово: candie, что значитъ крѣпительное средство. Редакція перевода (Эй, доктора!) выражаетъ ту же мысль.

98. Эта фраза печатается въ различныхъ изданіяхъ двояко. По нѣкоторымъ, Биронъ называетъ своихъ товарищей „moon-like men“, т.-е. люди, подобные лунѣ. Смыслъ фразы тотъ, какой данъ редакціи перевода. Въ другихъ же изданіяхъ напечатано: „men like you“, т.-е. люди, подобные вамъ (въ презрительномъ смыслѣ).

94. Въ подлинникѣ игра словъ: Биронъ говоритъ, что на прекрасномъ (fair) лицѣ Розалины все хорошее соединено, какъ на ярмаркѣ (fair). Въ переводѣ этого нельзя было передать.

95. Эпитетъ: черный — довольно часто употребляется Шекспиромъ, какъ противоположность красотѣ.

96. Это сравненіе съ глазами улитки употреблено для выраженія чувствительности. Глаза улитки, какъ извѣстно, помѣщены на вершинѣ ея рожковъ, которые она прячетъ при малѣйшемъ прикосновеніи.

97. Бахусъ, какъ знатокъ вина, считался имѣвшимъ очень чувствительный органъ вкуса.

98. Одинъ изъ подвиговъ Геркулеса состоялъ въ томѣ, что онъ долженъ былъ достать гесперидскіе плоды, охранявшіеся страшнымъ дракономъ.

99. Въ этомъ монологѣ Бирона нѣкоторые издатели дѣлаютъ сокращеніе въ виду того, что въ немъ часто повторяются однѣ и тѣ же мысли, какъ, напримѣръ, сравненіе женскихъ глазъ съ огнемъ Промется и т. п. Въ редакціи перевода полный текстъ.

100. Въ желаніи Бирона, чтобы солнце не ослѣпило глазъ, намекъ на то, что при тогдашнихъ битвахъ холоднымъ оружіемъ очень важно было имѣть солнце за спиной, чтобъ лучи его не мѣшали хорошо видѣть противника.

101. Смыслъ послѣдняго монолога Бирона при буквальной передачѣ вышелъ бы очень теменъ. Вотъ текстъ подлинника: „Sow’d cockle reap’d no corn; and justice always whirls in equal measure: light wenclies may proye plagues to meu forswom if so, our coppers buys no better treasure“. Переведя буквально, получимъ: „Посѣявъ плевелы, не получимъ пшеницы. Правосудіе поддерживаетъ все въ равновѣсіи. Женщины легкаго поведенія могутъ сдѣлаться карой для клятвопреступниковъ. Если такъ, то наши мѣдные гроши не купятъ лучшаго сокровища“.

102. Довольный всегда доволенъ.

103. Знаю этого человѣка такъ же. какъ тебя.

104. Въ подлинникѣ выраженіе: „he is to peregrinate“, т.-е. онъ слишкомъ для насъ чужеземенъ. Редакція перевода передаетъ вполнѣ смыслъ подлинника.

105. Въ подлинникѣ выраженіе: „He draweth out the thread of his verbosity finer than the staple of his argument“, т.-е. буквально: „онъ вытягиваетъ нить многоглаголанія длиннѣе волокна доказательствъ“.

106. Въ подлинникѣ искаженныя слова, которыя Олофернъ приводитъ въ примѣръ, конечно, другія, напримѣръ: det вмѣсто dept (доля), cauf вмѣсто calf (теленокъ). При буквальномъ переводѣ именно этихъ словъ утратился бы ихъ комическій оттѣнокъ.

107. Понимаете ли, милостивый государь?

108. Благодаря Бога, понимаю хорошо.

109. Видишь ли, кто идетъ? — Вижу и радуюсь.

110. Въ подлинникѣ Армадо зоветъ Мотылька „Chirrah“ вмѣсто: sirrah (что равнозначительно русскому: эй, малый!), а Олофернъ спрашиваетъ, почему онъ спрашиваетъ: chirrah, а не sirrah. Буквальный переводъ не имѣлъ бы смысла.

111. Въ подлинникѣ „alm-basket“, т.-е. нищенская корзина. Такъ назывались корзины, въ которыя сваливались послѣ богатыхъ обѣдовъ остатки для раздачи ихъ нищимъ.

112. Въ подлинникѣ „flap-dragon“, т.-е. огненный драконъ. Такъ назывались хлопки, пропитанные горючимъ составомъ. Ихъ зажигали и бросали въ стаканъ съ виномъ, при чемъ завзятые пьяницы проглатывали ихъ изъ молодечества вмѣстѣ съ виномъ. Объ этомъ обычаѣ упоминается у Шекспира не разъ.

113. Въ подлинникѣ Мотылекъ заставляетъ Олоферна произнесть букву I, которая, кромѣ своего значенія какъ буква, означаетъ еще въ англійскомъ языкѣ мѣстоимѣніе „я“.

114. Въ подлинникѣ Мотылекъ называетъ здѣсь Армадо „wit-old“, т.-е. старый остроумецъ. Но wittold значитъ также рогоносецъ.

115. Въ подлинникѣ здѣсь совершенно безсмысленное выраженіе „unum cita“. Теобальдъ предложилъ поправку: circum circa, т.-е. вокругъ. Догадка эта чисто произвольная, а сверхъ того, выраженіе это не имѣетъ важнаго смысла и потому въ редакціи перевода выпущено.

116. Здѣсь Пузырь вспоминаетъ о томъ пенни, который получилъ отъ Армадо.

117. Unguis значитъ по-латынѣ ноготь, а dunghill — по-англійски навозъ.

118. Въ подлинникѣ Армадо говоритъ: „I do beseech thee, remember thy cortesy, I beseech thee apparel thy head — and among other importunate and most serious designs, — and of great import indeed, too, — but let that pass“. Буквальный переводъ будетъ:. „Прошу тебя, держи учтивость въ умѣ“, прошу, накрой твою голову, среди самыхъ важныхъ предположеній, очень важныхъ; но оставимъ это». Смыслъ этихъ выраженій затемняется тѣмъ, что между приглашеніемъ накрыть голову и слѣдующей фразой: «среди самыхъ важныхъ предположеній — очевидно, нѣтъ связи, что заставляетъ предполагать, нѣтъ ли тутъ какого-нибудь пропуска. Вѣрнѣе всего предположить, что Армадо, разыгрывая знатна гобарина, разрѣшаетъ Олоферну накрыться, а затѣмъ, для большей важности, спѣшитъ прибавить, что это разрѣшалъ ему (Армадо) самъ король и даже среди самыхъ важныхъ занятій. Редакція перевода сдѣлана въ этомъ смыслѣ.

119. Процессія „девяти достойныхъ“ (nine worthies) была однимъ изъ уличныхъ лондонскихъ увеселеній. Въ ней принимали участіе девять историческихъ лицъ: трое изъ христіанскаго міра, трое изъ іудейскаго и трое изъ языческаго.

120. Въ подлинникѣ здѣсь непереводимая игра значеніемъ слова wax-- воскъ и wax — расти. Розалина говоритъ, что Купидонъ красуется на восковой печати (wax) письма короля, и затѣмъ переходитъ въ рѣчи на его ростъ (wax).

121. Какъ эта фраза, такъ и дальнѣйшій разговоръ Розалины съ Катариной основаны на игрѣ значеніемъ словъ light — свѣтъ, которое значитъ также: легкій (въ смыслѣ поведенія)..

122. Слово черный, вмѣсто смуглый, для опредѣленія цвѣта лица встрѣчается у Шекспира очень часто.

123. Въ тогдашнихъ книгахъ заглавныя буквы печатались часто очень большого размѣра и потому бросались въ глава своей чернотой.

124. Въ подлинникѣ Розалина, иронизируя надъ лицомъ Катарины, говоритъ, что желаетъ ей въ лицѣ поменьше „О“, т.-е. кружковъ. Полагаютъ, что этимъ она хочетъ выразить, будто Катарина была изуродована оспой. Эта догадка какъ-будто подтверждается слѣдующимъ отвѣтомъ Катарины: „A рох of thas jest“, т.-е. Желаю тебѣ за такую шутку оспу. Но однако трудно предположить, чтобъ красавица Катарина, въ которую влюбляется Дюмэнъ, была представлена авторомъ рябой. Потому въ редакціи перевода это выраженіе смягчено. Другого разъясненія этихъ словъ сдѣлано не было.

125. Эта фраза Маріи разъяснена. Въ подлинникѣ, на слова принцессы, что, вѣроятно, она желала бы имѣть болѣе длинную нитку жемчуга, Марія отвѣчаетъ: „Ay, or I would these hands nüght ne ver part“, т.-е. буквально: „да, или иначе эти руки никогда не разойдутся“ (т.-е. останутся сложенными). Можно предполагать (какъ принято для редакціи перевода), что слишкомъ короткая нитка жемчуга, взятая обѣими руками, не позволяетъ даже ихъ разжать, почему онѣ и остаются сложенными, какъ для молитвы.

126. Россія, открытая для англичанъ Ченслеромъ, какъ разъ въ Шекспирово время, очень интересовала тогдашнее общество. Русскіе костюмы употреблялись для маскарадовъ, о чемъ существуютъ историческія свидѣтельства.

127. Вся дальнѣйшая сцена — вѣрное изображеніе тѣхъ полутеатральныхъ представленій, которыя назывались „масками“. Въ представленіяхъ этихъ, похожихъ на современныя шарады въ дѣйствіи, хозяева и гости являлись въ маскахъ или въ оригинальныхъ костюмахъ и разговаривали какъ-будто отъ имени тѣхъ лицъ, которыхъ изображали.

128. Подъ именемъ тафты Бойе подразумѣваетъ маски, въ которыхъ являются дамы въ этой сценѣ.

129. Здѣсь непереводимая игра значеніемъ словъ: sun — солнце и son — сынъ. Мотылекъ, говоря о глазахъ дамъ, называетъ ихъ „sun-heamed eyes“, т.-е. глаза, сверкающіе, какъ солнце. А Бойе, принимая слово sim въ смыслѣ son (сынъ), говоритъ, что слѣдовало бы сказать „daugter beamed eyes“, т.-е. сіяющіе, какъ у дочерей (danghter — дочь).

130. Не надо забывать, что дамы помѣнялись полученными подарками, и потому Розалина, являясь въ глазахъ короля принцессой, говоритъ отъ ея имени во все продолженіе сцены.

131. Розалина называетъ тучей маску, закрывающую ея лицо. Въ дальнѣйшемъ разговорѣ Биронъ, сравнивая Розалину съ луной, называетъ прочихъ дамъ звѣздами. Подобнаго рода натянутыя вычурныя любезности были въ большой модѣ при разговорахъ въ высшемъ обществѣ.

132. Въ то время упорно держалось повѣрье, будто пятна на лунѣ изображаютъ фигуру человѣка. Народная фантазія называла этого человѣка то Каиномъ, то вѣчнымъ жидомъ.

133. Въ разговорахъ подобнаго рода часто жертвовалось ради вычурности или колкости отвѣта даже здравымъ смысломъ. Такъ, здѣсь, на вопросъ короля „what buys your company?“, т.-е. чѣмъ можно купить ваше общество? Розалина отвѣчаетъ „your absence only“, т.-е. однимъ вашимъ отсутствіемъ.

134. Здѣсь тоже крайне вычурный отвѣтъ: Розалина, прощаясь съ королемъ, говоритъ: „twice to your visor, and half once to you“, т.-е. прощаюсь два раза съ вашей маской и только полраза съ вами.

135. Здѣсь въ подлинникѣ непереводимая игра созвучіемъ словъ: „weil“ хорошо и „veal“, что значитъ по-голландски теленокъ. Катарина произноситъ слово well (хорошо), какъ veal (теленокъ), и затѣмъ продолжаетъ разговоръ остротами на этомъ словѣ. Въ переводѣ по необходимости надо было осмыслить этотъ переходъ какъ-нибудь иначе.

136. Въ подлинникѣ Розалина говоритъ, что остроуміе короля и его товарищей было „gross, gross, fat, fat“, т.-е. толсто, толсто, жирно, жирно.

137. Указными шапками (Statute caps) назывались шерстяныя шапки, которыя, по особому парламентскому акту, должны были носить въ праздничные дни простолюдины въ отличіе отъ головныхъ уборовъ дворянъ.

138. Бойе совѣтуетъ дамамъ снова обмѣнять полученные подарки, чтобъ мистифицировать короля и его товарищей при вторичномъ свиданіи.

139. Эта фраза Бирона — перифраза старинной пословицы „children pick up words as pigeons peas, and utter them again as God shallplease“, т.-е. дѣти подбираютъ чужія слова, какъ голуби гороховыя зерна, и затѣмъ повторяютъ ихъ, какъ Богъ на душу положитъ.

140. Здѣсь пропущена совершенно непонятная по значенію фраза подлинника: „the stairs, as he treads on them, kiss his feet“, т.-е. ступени, когда онъ по нимъ входитъ, цѣлуютъ его ноги. Смыслъ и значеніе этой фразы не объяснены.

141. Здѣсь король намекаетъ на то, что Бойе своими насмѣшками надъ рѣчью Мотылька въ первой сценѣ свиданья съ дамами сбилъ его съ толку.

142. Въ подлинникѣ игра словъ. Король привѣтствуетъ принцессу словами: „All hail, sweet madam and fair time of day“, т.-е. Желаю вамъ, прекрасная дама, здоровья и хорошаго дня. Но hail значитъ также градъ. Принцесса, принимая слово въ этомъ послѣднемъ смыслѣ, отвѣчаетъ: „fair in all hail is foul as I conseive“, т.-е. хорошая погода и градъ! Я не нахожу тутъ ничего хорошаго.

143. Смыслъ послѣдней фразы Розалины выраженъ въ подлинникѣ не совсѣмъ ясно: „I dare not call them fools, but this I thine, when they are thirsty, fools woold fain have drink“, т.-е. буквально: я называю ихъ глупцами, но думаю, что и глупцы, почувствовавъ жажду, напились бы. Смыслъ выраженъ тотъ, какой приданъ редакціи перевода, т.-е Розалина насмѣшливо удивляется, какъ у гостей не пересохло въ горлѣ отъ того, что они такъ долго болтали вздоръ.

144. Въ подлинникѣ игра словъ другая. Биронъ, выражая свою любовь къ Розалинѣ, говоритъ, что она — „sans crack or flaw“, т.-е. безъ (sans — французское слово) хвастовства и недостатка. А Розалина, смѣясь надъ французскимъ словомъ sans, отвѣчаетъ „sans sans“ — или, какъ напечатано въ нѣкоторыхъ изданіяхъ: „sans sens“. Въ первомъ случаѣ слова ея выражаютъ просьбу, чтобъ онъ говорилъ безъ этого слова, т.-е. безъ безъ; при второй же редакціи она въ насмѣшку говоритъ, что слова Бирона безъ смысла (sens — смыслъ). Въ переводѣ этого невозможно было передать.

145. Слова: „Lord have mercy on us“, т.-е. да сжалится надъ нами Господь — писались надъ дверями зачумленныхъ домовъ. Потому Биронъ, говоря, что эти слова можно написать на его товарищахъ, хочетъ сказать, что они заражены любовью, какъ чумой. Далѣе Биронъ говоритъ, что на дамахъ также замѣтны „Lords tokens“, т.-е. пятна Господа. Такъ назывались чумныя пятна.

146. Въ подлинникѣ Биронъ говоритъ: „Speak for youselves: my wit is at an end“, т.-е. говорите за себя, — мое остроуміе истощено. Но при этомъ не указано, къ кому обращены эти слова. По общему смыслу сцены, надо думать, что къ королю и его товарищамъ, вслѣдствіе чего въ редакціи перевода сдѣлано это разъясненіе.

147. Въ подлинникѣ Биронъ называетъ здѣсь Бойе — „some Dick“, т.-е. какой-нибудь Дикъ. Дикъ было грубое простонародное имя, которымъ называли того, кого хотѣли оскорбить.

148. Въ подлинникѣ Биронъ говоритъ: „Do not you know my lady’s foot by the squire“, т.-е. буквально: не изучили ли вы мѣрку ноги вашей дамы (т.-е. принцессы)? Смыслъ тотъ, что онъ бѣгалъ за нею вездѣ, чтобъ только угодить всѣмъ ея прихотямъ.

149. Въ подлинникѣ Биронъ говоритъ: „you srand between her back, sir, and the fire“, т.-е. буквально: вы стоите всегда за ней, между ея спиной и очагомъ (въ смыслѣ прислуживаете, какъ лакей за столомъ).

150. О процессіи „достойныхъ“ сказано въ примѣчаніи 119.

151. Въ этихъ словахъ — намекъ на тогдашнюю игру костями, при которой очень трудно было выбросить кости такъ, чтобъ вышло девять очковъ.

152. См. прим. 119.

153. Леопардова кожа съ головой была традиціонною принадлежностью костюма Помпея, являвшагося въ описываемой процессіи.

154. Но преданію, у Александра Великаго была кривая шея, отчего онъ склонялъ голову, а слѣдовательно — и носъ, на сторону.

155. Въ подлинникѣ здѣсь игра словами Ajax — Аяксъ, которое Пузырь перевираетъ, произнося его, какъ jakes — стульчакъ.

156. Въ этой рѣчи Олофернъ употребляетъ латинскія слова: „canus“ (вмѣсто canis), песъ-церберъ и „manus“ — (рука).

157. Въ подлинникѣ непереводимая игра словъ: „yeleped“ — названный (Маккавеемъ) и „clipt“ — обрѣзанный или подстриженный. Дюмэнъ хочетъ сказать, что если отъ имени Іуды Маккавея отрѣзать clipt, прозвище Маккавей, то останется просто Іуда, т.-е. Искаріотскій.

158. Здѣсь тоже непереводимая игра словъ. Олофернь на слова Бойе, что Іуда долженъ повѣситься, отвѣчаетъ: begin, sir, you are my elder» т.-е. начните вы, вѣдь вы старшій. Но слово: elder значитъ также бузина, и Биронъ возражаетъ, что Іуда точно повѣсился на бузинѣ.

159. Въ то время были въ модѣ брошки съ изображеніемъ святого Георгія въ профиль. Отсюда выраженіе: полщеки, т.-е. половина лица святого Георгія.

160. Въ подлинникѣ эти двѣ фразы Бирона и Олоферна основаны на непереводимомъ оборотѣ значенія словъ: «countenance» и «face», изъ которыхъ первое значитъ выраженіе лица, а второе — лицо. Олофернъ говоритъ: «you have put me out of countenance», т.-е. вы лишили меня выраженія лица (въ смыслѣ сконфузили). А Биронъ отвѣчаетъ: «false: we have given thee faces», т.-е., неправда: мы дали тебѣ много лицъ. При чемъ намекаетъ этими словами на то. что въ насмѣпгкахъ надъ Олоферномъ голова его (лицо) было сравнено со множествомъ предметовъ. Олофернъ возражаетъ: bnt уои have out-faced them alb, т.-е. вы лишили лица ихъ всѣ (въ смыслѣ: что же это за лица?).

161. Въ подлинникѣ непереводимая игра словомъ «Judas» — Іуда, послѣдній слогъ котораго «as» звучитъ какъ слово «ass» — оселъ. Бойе называетъ этотъ слогъ придаткомъ къ имени Іуды (Judas).

16?. Троянцами называли кутилъ и развратниковъ.

163. Дюмэнъ насмѣхается надъ фигурой Армадо, который былъ худъ, какъ жердь.

164. Въ подлинникѣ здѣсь очень темное выраженіе: «He’s a God, or a painter, for he makes faces», т.-е. буквально: онъ или Богъ, или художникъ, потому что онъ строитъ лица. Можно предположить, что художникъ сравненъ здѣсь съ Богомъ, какъ творецъ своихъ произведеній.

165. Лимонъ, утыканный гвоздикой, былъ однимъ изъ лакомствъ, приготовлявшихся къ праздникамъ Рождества.

166. Въ подлинникѣ непереводимая игра словъ. Армадо говорить принцессѣ: «обожаю вашу прелестную туфлю»; Бойе возражаетъ: — «онъ любитъ ее, начиная съ ножки», а Дюмэнъ, принимая слово нога (foot) въ смыслѣ футъ (мѣра), говоритъ, что нельзя же полюбить, начиная съ ярда (также мѣра — yard).

167. Пузырь называетъ себя Помпеемъ, котораго представлялъ въ процессіи и, говоря при этомъ, что Армадо его сгубилъ, хочетъ выразить, что Армадо отбилъ у него Жакнету.

168. Въ подлинникѣ здѣсь оригинальное выраженіе. Принцесса, говоря, что ухаживанье короля и его товарищей было пустой шуткой, говорить, что они хотѣли только: «bombast the time», т.-е. наватить время (въ смыслѣ сдѣлать его толще и увеличить, т.-е. продлить).

169. Крикъ кукушки: «ку-ку» — звучитъ, какъ англійское слово cuckold — рогатый мужъ, почему и сложилось насмѣшливое выраженіе, что крикъ кукушки противенъ рогатымъ мужьямъ.

170. Буквальный переводъ этихъ стиховъ: «когда пестрыя маргаритки, голубыя фіалки, серебристый крессъ и желтые подснѣжники прелестно украсятъ луга, тогда кукушка высмѣиваетъ на каждомъ деревѣ мужей, крича: ку-ку, ку-ку, ку-ку! О страшное слово, непріятное для уха женатыхъ! Когда пастухъ играетъ на соломенной свирѣли, а веселые жаворонки замѣняютъ своимъ пѣніемъ земледѣльцу часы; когда совокупляются голуби, грачи и вороны, а дѣвушки бѣлятъ на солнцѣ свои юбки — тогда кукушка высмѣиваетъ на каждомъ деревѣ (и т. д. тотъ же припѣвъ). Когда сосульки висятъ по стѣнамъ, и пастухъ Дикъ дуетъ на свои ногти; когда Томъ тащитъ въ лачугу дрова, и молоко мерзнетъ въ кринкахъ; когда стынетъ кровь, и дорога чернѣетъ — тогда сова, вытаращивъ глаза, кричитъ по ночамъ: ту-ву, ту-ву, ту-ву — веселый крикъ; а толстая Жанна кипятитъ молоко. Когда по верхамъ дуетъ холодный вѣтеръ, и пасторъ, произноситъ рѣчь охрипшимъ голосомъ; когда птицы засыпаются снѣгомъ, а носъ Маріанны дѣлается краснымъ, какъ сырая говядина; когда яблоки трещатъ на огнѣ — тогда сова, вытаращивъ глаза…» (и т. д. тотъ же припѣвъ).