О, бездна чудесъ! На разсвѣтѣ свой чолнъ
Я въ море пустилъ: улыбалась погода;
Въ тиши не смущало ничто его хода; —
И вотъ — ужь во мглѣ, средь бушующихъ волнъ
Ни взадъ, ни впередъ не могу его двинуть…
Уже-ль и чолнъ жизни мнѣ тутъ опрокинуть?
Блаженъ, чью ладью неземная чета
Ведетъ по волнамъ посреди бушеванья:
То сестры родныя; ихъ въ мірѣ названья —
Одной — добродѣтель, другой — красота.
Та нектара чашей пловца успокоитъ,
А эта утѣшитъ, чуть ликъ свой откроетъ.
Хоть счастливъ и тотъ, чьей душой принята
Одна добродѣтель, за тѣмъ, что предъ храмомъ
Величья и почестей римскимъ бальзамомъ
Крѣпить его духъ, — но когда красота
Его ужь не тѣшитъ и глазъ поворотомъ —
Въ храмъ входитъ облитый онъ кровью и потомъ.
Вполнѣ-ль красота вся открылась кому
И вдругъ улетѣла потомъ съ полъ-дороги,
Оставивъ его безъ надежды, въ тревогѣ —
Ахъ, послѣ свѣтъ цѣлый противенъ ему;
Ему все равно ужь — во мракѣ онъ, въ свѣтѣ-ль;
Его не скрѣпитъ и сама добродѣтель.
Въ замѣнъ красоты созерцанья тогда
Онъ долженъ лишь съ бурями биться, усталый,
Не ручки сжимать, но — хвататься за скалы;
Встрѣчаться не съ сердцемъ, но — съ глыбами льда,
И долго, во тьмѣ утопая, томиться,
Не въ силахъ и отдыха смерти добиться.
Боренье такъ тяжко!.. И разомъ-бы я
Могъ кончить!.. Потомъ ужь и спи подъ волною.
Но все-ль тутъ погибнетъ, исчезнетъ со мною?
Быть можетъ, кто разъ въ океанъ бытія
Ужь кинутъ, тотъ въ немъ заключенъ непреложно:
Ни вылетѣть вонъ, ни пропасть невозможно.
«Живущее все умираетъ», — кричатъ.
Что-жь крикъ этотъ вѣры моей не остудитъ,
Что духа свѣтило горѣть также будетъ,
Что вѣчныя силы свѣтило то мчатъ
Въ пространствахъ эѳирныхъ, гдѣ все безконечно,
И гдѣ то свѣтило вращается вѣчно?
Кто съ берега крикнулъ? — Друзья мои! Васъ
Узналъ я; то — вы! О, собратья! До нынѣ
Стоите прибрежныхъ вы скалъ на твердынѣ
И смо́трите вы съ напряженіемъ глазъ
Съ волнами мое замѣчая боренье…
И глазъ вашъ… друзья, не страшитъ утомленье.
На гибель отчаянно кинься вдругъ я —
«Вотъ, — скажутъ, — безумецъ!» и «вотъ — благодарность!»
Вамъ тучи, что кроютъ мнѣ всю лучезарность
Небесную, менѣе страшны, друзья; —
Вамъ вихри чуть слышны, что рвутъ мнѣ канаты;
Громъ бьетъ здѣсь, а къ вамъ лишь доходятъ раскаты.
И вмѣстѣ со мною вы будьте въ огнѣ
Всѣхъ молній: прочувствованъ иначе будетъ
Огонь этотъ вами. Пусть Богъ меня судитъ!
Судья долженъ быть не со мной, но во мнѣ.
Пути наши розны: пойдете вы къ дому,
Я-жь дальше — на встрѣчу и вѣтру, и грому.
См. также одноимённые страницы.
