Письма к музе (Полонский)/1/ДО
| ← Помѣшанная | Полное собраніе стихотвореній — Письма къ Музѣ. Письмо 1-е | Письма къ Музѣ. Письмо 2-е → |
| Источникъ: Яковъ Петровичъ Полонскій. Полное собраніе стихотвореній. — А. Ф. Марксъ, 1896. — Т. 2. — С. 98—107. |
ПИСЬМО 1-Е.
О бульдогѣ.
Я нарочно голенища
Заказалъ себѣ повыше,
И когда иду съ Парнаса,
То иду какъ можно тише,
Потому что подъ Парнасомъ
Завелась одна слабодка,
Гдѣ всего славнѣе семга,
Сыръ, шампанское и водка,
Гдѣ собакъ такая пропасть,
Что уйти отъ нихъ не шутка,
И гдѣ есть такой мордастый
Злой бульдогъ,— что инда жутко…
Слушай, муза! ты поэтовъ
Современныхъ знаешь много;
Но въ слабодкѣ нѣтъ поэта
Современнѣе бульдога;
И представь, о муза, случай!—
Я съ бульдогомъ свелъ знакомство,
Этотъ случай, à la Гейне,
Ты воспой мнѣ для потомства.
Какъ-то разъ я шелъ съ Парнаса
(Разумѣется, безъ палки),
Гдѣ-то квакали лягушки,
На ночлегъ слетались галки.
Капалъ дождь,— твоя обитель
Въ сѣрой мглѣ, какъ призракъ, скрылась,
И слободка на болотѣ
Въ собственномъ дыму коптилась.
Грязь была по всей дорогѣ,
Свиньи рыло задирали;
Но собаки, слава Богу,
На меня не нападали.
Вдругъ, представь себѣ мой ужасъ!—
Слышу я сквозь дождикъ дробный,
Кто-то: шлепъ, шлепъ, шлепъ! и — вижу
Самъ бульдогъ!— О! я подобной
Морды чваной, неподвижной,
Тусклой, гемороидальной
Не видалъ еще ни разу
Даже въ области журнальной.
— «Развѣ нѣтъ у васъ кареты!?»
Началъ онъ со мной калякать,—
«Какъ же вамъ не грѣхъ, почтенный,
«Выходить въ такую слякоть!..
«Какъ здоровье?.. Вамъ, конечно,
«Покровительствуютъ боги,—
«Я же, Вашъ слуга усердный,
«Все еще не свелъ итоги».
Слушаю, ушамъ не вѣрю!
Что за чушь! подобной чуши
Не городятъ даже Юмомъ
Вызываемыя души.
Будь я мистикъ,— этотъ случай
Расписалъ бы я какъ чудо:—
Оказалось, что бульдога
Въ этотъ день кормили худо,—
У меня-жъ была въ карманѣ
Колбаса,— и запахъ вкусный
Обманулъ чутье бульдога…
(Это фактъ довольно грустный).
Онъ повѣрилъ обонянью
И вообразилъ сначала,
Что я пахну, какъ редакторъ
Либеральнаго журнала.
Онъ не могъ себѣ представить,
Чтобъ поэты также пахли,
Потому что ихъ карманы
На Руси давно зачахли.
И пока меня онъ нюхалъ,
Я тихонько за ушами
Щекоталъ его и кротко
Ублажалъ его словами.
— Милый песъ! твердилъ я,— право,
Ты хорошій песъ! За что̀ же
Ты порой рычишь такъ дико,
Что морозъ деретъ по кожѣ?
Чѣмъ тебѣ я досаждаю!?
Чѣмъ тебя я безпокою!?
— «Ты! ничѣмъ, сказалъ онъ,— только
«Если ты поешь,— я вою.
«Выть, когда я слышу пѣнье,
«У меня вошло въ обычай;
«Но — мнѣ чудится, съ Парнаса
«Ты… домой… бредешь съ добычей…
Будемъ завтракать».— Охотно
Я готовъ съ тобой дѣлиться;
Лишь повѣдай, песъ, за что̀ ты
На меня изволишь злиться?
— «Все за то же, отвѣчалъ онъ,—
«Все за то, что ты не складенъ;
«Говорятъ, прогресса хочешь—
«И — ничуть не кровожаденъ.
«Говорятъ, что ты безъ цѣли
«Съ музами брянчишь на лирѣ…
«Чѣмъ же музы лучше дѣвокъ,
«Что поютъ у насъ въ трактирѣ?
«Аполлонъ твой, старый грѣшникъ,
«Ни единаго бульдога
«Онъ еще въ свой хоръ не принялъ,—
«А его ты чтишь за бога!»
— О, бульдогъ, бульдогъ! сказалъ я,—
Чѣмъ тебѣ Парнасъ мѣшаетъ?
Мой Парнасъ есть просто уголъ,
Гдѣ свобода обитаетъ,
Гдѣ свободенъ я отъ всякихъ
Ретроградовъ, нигилистовъ,
Отъ властей литературныхъ
И завистливыхъ артистовъ.
Аполлонъ мой — просто старый
Мой настройщикъ,— не перуны
Въ міръ онъ мечетъ и не стрѣлы,—
А натягиваетъ струны.
У меня, вѣдь, ихъ не мало
Въ сердцѣ звучно обрывалось,
И отъ этихъ звуковъ сердце
Трепетало и сжималось.
Внемля имъ, не разъ, бывало,
Муза пѣсню запѣвала;
Но ты вылъ на всю слободку,
И — та пѣсня замолкала.
Перевыть тебя я могъ бы,—
Силъ хватило бы на это;
Но, скажи, кому охота
Пѣть съ тобой дуэтъ все лѣто!
— «Ба! прервалъ онъ,— ты, любезный,
«Начинаешь похваляться,
«Э, ге, ге! Я этой прыти
«Отъ тебя не ждалъ, признаться.
«Ну, такъ я же всенародно
«Буду лаять, что ты прѣсенъ,—
«Что для критики не ясенъ
«Смыслъ твоихъ туманныхъ пѣсенъ».
— О, бульдогъ, чужія рѣчи
Ты по-дѣтски повторяешь
И ошейника на шеѣ
У себя не замѣчаешь.
Если пѣснь моя туманна,—
Значитъ, жизнь еще туманнѣй;
Значитъ, тамъ и зги не видно,
Гдѣ былъ виденъ парусъ ранній.
Если пѣснь, какъ барометръ,
Вамъ не лжетъ на счетъ погоды,
Злитесь вы, зачѣмъ такъ вѣренъ
Этотъ градусникъ свободы.
Ваши пѣсни слободскія
Вы не разъ подогрѣвали
На огнѣ заемной мысли
И онѣ,— признайся,— лгали.
Эти градусники лгали
До того, что мы въ морозы
Нараспашку выбѣгали
Поглядѣть,— растутъ ли розы?..
Ты не слушаешь?— Дай ухо,—
Я тебѣ покаюсь,— это
Мой большой секретъ,— надѣюсь,
Что не выдашь ты поэта.
Вы меня до умиленья,
До восторга вдохновите,
Если только вамъ удастся
Вызвать бурю — хоть въ корытѣ…
— «Это буки!» доѣдая
Колбасу, бульдогъ сердито
Прорычалъ,— (ему хотѣлось
Пить — и не было корыта).
— «Это буки, братецъ, буки!
«Ты теперь намъ въ новомъ родѣ
«Что-нибудь скорѣй состряпай
«Да и спой при всемъ народѣ.—
«Но куда тебѣ въ герои!
«Ты не нашъ — ты теоретикъ,
«Лирикъ, но второстепенный,
«Классикъ, либералъ, эстетикъ!
«Съ дѣтства совѣстью страдаешь,
«Избалованъ воспитаньемъ
«И готовъ къ собакѣ каждой
«Относиться съ состраданьемъ».
— О, бульдогъ, бульдогъ! сказалъ я,—
Ты, какъ вижу я, затѣйникъ!
(И при этомъ я рукою
Захватилъ его ошейникъ).
.............
Я пустилъ его на волю!
И пугливыми скачками,
Жалобно визжа, онъ скрылся
За чужими воротами.
Уходя, я думалъ,— нынче
Сей бульдогъ немного труситъ,
Завтра будетъ такъ же лаять
И когда-нибудь укуситъ!—
Вотъ зачѣмъ я голенища
Заказалъ себѣ повыше,
И когда иду съ Парнаса,
То иду какъ можно тише.