Далеко от родимого края
Ты, как чудный цветок, расцвела
И, вдали от него умирая,
Ты родною нам всё же была.
5 Эта страстная жажда искусства,
Эта пылкость мечтаний и дум,
Глубина затаённого чувства
И сомненьем отравленный ум,
Эти муки и радости — наши,
10 И тебя, как никто, мы поймём!
Ты заветной коснулася чаши
И, священным палима огнём,
Всё, что в сердце правдивом носила,
Что таилось в его глубине —
15 Ты правдивою кистью спешила
Воплотить на своём полотне,
Перелить в задушевные звуки,
Начертать вдохновенным пером!
В час предсмертной, томительной муки
20 Сокрушалася ты об одном:
Что исполнить всего не успела,
Что судьбою дарованный срок
Для свершенья заветного дела —
Слишком рано и быстро истёк…
25 Ты угасла, но смертью завидной,
Лучезарной, как мысли порыв,
Не изведав неволи постыдной,
Пред судьбой головы не склонив.
Смерть бывает иная, и это —
30 Примирение с тиной болот,
Где барахтаясь, солнцем пригрето,
Головастиков племя живёт…
Где лягушек нестройные крики
Заглушают концерт соловья,
35 Где пигмеи так страшно велики,
Где инстинкты разнузданно дики,
Где не веет «живая струя».
Лучше — миг торжества и свободы,
Лучше — яркой свечою сгореть,
40 Чем в бездействии долгие годы,
Чем в ничтожестве грубом коснеть.
1887 г.
