О сионизме (Жаботинский)
О сионизме править
Статья г-на Бикермана[1] в «Русском Богатстве»[2] произвела большое впечатление.
— О! — слышатся мнения. — Это опыт настоящей научной оценки сионизма.
— О! — говорят другие. — В этой статье научно доказано, что сионизм — утопия.
«Научно». Интересное это модное словечко — «научность». < … >
Стихи непоэта — это альбомная литература, это не стихи, а стишки.
И точно так же эта научность за полтинник, научность собственноручной домашней выделки, научность, аранжированная для балалайки, и потому доступная первому встречному, — все это альбомная и туалетная научность, годная для кокетничанья перед барышнями, а не для веского добросовестного спора. < … >
Чтобы научно мыслить, надо быть ученым, то есть производителем на полях науки, а не простым потребителем ее продуктов. < … >
Обыкновенному человеку не дано гарцевать на Пегасе научного мышления, но собственная голова на плечах ему дана, глаза и наблюдательность ему даны, и он мог бы самостоятельно черпать смысл из жизни, которая перед ним, и отзываться на нее своими объяснениями, догадками, создавать свои мечты и идеалы. И не во всех случаях, но часто — эти догадки живого человека могут быть ценны и правдивы.
Но это возбраняется. Сейчас же начинается затюкивание:
— Он мыслит ненаучно! — Пусть докажет научно!
— Это утопия! < … >
Полно уже, в самом деле, бояться этого окрика: «Утопия!» Глупое слово из словаря трусов. Многое, что сотню лет тому назад казалось утопией, окрепло теперь и шествует, и наступает, и завоевывает.
История не знает утопий. < … >
И когда масса людей в унисон охватывается вся одним идеалом, это значит, что не «фельетонисты» ей нашептали его.
Ей нашептала сила вещей.
Те идеалы, которые нашептаны силою вещей, — они не утопия.
Они — действительная потребность.
Они — будущая действительность.
Посмотрим, однако, ближе на эту «научность».
В конце концов, довод против сионизма у нее один:
— Всемирная история, — пишет г-н Бикерман, — не знает случая, когда бы какая-либо группа людей — род, племя, народ, орда — вздумала бы в одно прекрасное утро создать государство, а вздумав, создала бы его. И в древние, и в новые времена государства являлись результатом деятельности человеческих масс, но никогда не служили целью этой деятельности.
То есть:
— Чего до сих пор не бывало, того и впредь быть не может.
То есть:
— Все законы исторического движения нам уже известны, и ничему такому, чего бы мы еще не видели и не предвидели, произойти не полагается.
Я не думаю, чтобы это было научно.
Потому что, напротив, все школы, разрабатывающие философию истории, открыто признают молодость и неполноту этой науки.
Твердо настаивая на незыблемости своих основных положений, каждая из них, однако, подчеркивает, что многочисленные влияния и причины, обусловливающие ход истории, могут составлять самые неожиданные комбинации и, значит, приводить к самым непредвиденным результатам.
Ни один серьезный теоретик истории не позволил бы себе категорически заявить, что того, чего до сих пор не бывало, и впредь не будет.
Только самодовольное полузнание, не обязанное дорожить ни достоинством, ни престижем науки, способно изрекать от ее имени такие пророчества… < … >
Примеры массовой эмиграции повторялись и в древнейшие, и в ближайшие времена. Сионизм и предлагает массовую эмиграцию.
Но во дни оны такие эмигранты — от времен великого переселения народов и до первых поселенцев Нового Света в XVIII веке — шли в чужую страну вооруженными и, если исконные хозяева им мешали, расправлялись с ними силой. < … >
Сионизм слагается из двух элементов. Первый — массовая эмиграция — не новость. И второй — гарантия самоуправления — тоже не новость. < … >
Г-н Бикерман упрекает сионистов еще в том, что они пытаются увлечь свой народ по пути наибольшего сопротивления. А это бесплодно, ибо непреодолимый закон природы велит всякой энергии направляться по пути наименьшего сопротивления. Это, конечно, правильно. По пути наибольшего сопротивления никакая энергия не пойдет. < … >
Почему первые христиане в Риме, или те же евреи на Пиренейском полуострове, или гугеноты во Франции — предпочли гонения и эмиграцию вместо того, чтобы тихо и спокойно ассимилироваться, то есть принять веру сильнейшего? Это, конечно, не значит, что все они шли по пути наибольшего сопротивления, ибо идти по пути наибольшего сопротивления логически немыслимо. Это просто значит, что им, по многим разным причинам, было легче и выгоднее переносить гонения, умирать на кострах, разоряться и эмигрировать, чем уступить.
Никогда нельзя точно знать, какой путь в данную минуту представляет наибольшее или наименьшее сопротивление.
Для этого надо было бы распутать гордиев узел тысячи влияний, могущих увеличить сопротивление, — влияний, коренящихся и непосредственно в самой основной подпочве — экономике, и в ее психологических надслоях, — распутать, рассортировать, взвесить, оценить.
Если это и возможно, то это — задача для ученых, а не для г-на Бикермана.
Другое дело — чисто практические возражения против сионизма.
Они делаются без претенциозного тона, они вытекают из трезвых соображений здравомыслящих людей, и на такие возражения и отвечать приятно. Эти возражения часто очень вески.
— Уступит ли Турция?
— Позволят ли державы?
— Прокормит ли Палестина?
— Способны ли евреи к земледелию?
Все это — вопросы важные и сложные, и категорически о них ничего нельзя сказать уже потому, что о будущем никогда ничего уверенно утверждать нельзя. Но, во всяком случае, практических доводов за, и веских доводов, нисколько не меньше, чем против. < … >
…сделают ли евреи Палестину «страной меда и млека», нет ли, — но, во всяком случае, они сделают ее более оживленной, более культурной и, значит, более доходной областью, чем теперь. < … >
Для держав нет никакой причины «не допускать».
Та часть евреев, которой они могут дорожить, — та, которая оживляет торговлю, — та, вероятно, не поедет в Палестину, потому что ей сносно и в Европе. < … >
Способны ли евреи к земледелию, способна ли почва Палестины производить злаки в достаточном количестве — на все вопросы ответить можно было бы только с цифрами в руках.
Я могу только напомнить, что в Финляндии есть совершенно голые утесы, куда люди нанесли чернозема и живут плодами этого чернозема.
Приспособиться же, не сразу, конечно, а через два-три поколения, можно ко всему, не только к земледелию.
Особенно евреям, которые давно доказали свое умение приспособляться ко всяким, даже самым невероятным условиям существования.
Над игрой в бабки термином «научность» можно посмеяться, с практическими доводами следует обдуманно и серьезно считаться и спорить, но против третьей категории возражений, вызываемых сионизмом, можно только возмущенно и непримиримо протестовать.
Я намекаю на вопли о реакционности сионизма.
Есть люди, девиз которых: «Только и свету, что в моем окошке».
Несогласно мыслящего они готовы растоптать и предать проклятию.
Бесполезно было бы внушать им:
— Своя своих не познаша… Мы с вами идем разными дорогами, но к одной цели.
Они не признают двух дорог. Они отвечают:
— Ты не с нами? Значит, ты против нас.
Они весь мир хотели бы остричь под одну и ту же гребенку и на всех надеть один и тот же ярлык — из всех людей на свете сделать таких же узких, прямолинейных, правоверных рядовых, как они сами, неспособных и не имеющих права рассуждать собственной головой. < … >
Разве национализм регрессивен?
Любить свою народность больше всех других народностей — это так же естественно, как любить свою мать больше всех других матерей.
Как человек вправе охранять и развивать свои индивидуальные особенности, так точно и нация вправе дорожить своими национальными особенностями. < … >
— Сионизм отвлекает евреев от общечеловеческой культурной работы, от заботы об интересах всего человечества.
Странная претензия, чтобы все люди непременно работали на одной и той же ниве. Можно быть другом всего человечества, но работать для блага одной народности, потому что благо одной народности есть часть блага человечества. Разве сионизм мечтает оторвать евреев от духовной близости с Европой? Сионизм хочет дать евреям место, где бы они могли поддерживать эту близость, развивать ее, наслаждаться ею, — только не подвергаясь унижениям, не терпя гонений, не рискуя лишиться своей национальной сущности.
Можно спорить против сионизма — находить его неосуществимым или нежелательным.
Но говорить о его реакционности, видеть в его деятелях изменников идеалам общечеловеческого блага — это значит не спорить, а позорить, грубо и легкомысленно позорить мечту, рожденную из всех рыданий, из всех страданий еврейского народа; это значит зазывать людей в свою лавочку не мытьем, так катаньем; это значит отозваться ругательством на слезную молитву измученного Агасфера и очернить изветом и клеветою его многостолетний заповедный идеал.
Ругайтесь! Идеалы стоят выше изветов и не боятся клеветы.
Примечания править
|
Это произведение перешло в общественное достояние в России согласно ст. 1281 ГК РФ, и в странах, где срок охраны авторского права действует на протяжении жизни автора плюс 70 лет или менее.
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода. |