О. Василий (Брусянин)/ДО
| ← Въ странѣ озеръ | О. Василій | Сѣверная дѣвушка → |
| Источникъ: Брусянинъ В. В. Въ странѣ озеръ. — Пг.: Книгоиздательство «Жизнь и знаніе», 1916. — С. 135. |
Пансіонъ стоитъ на лысой горѣ, съ трехъ сторонъ окруженъ елями и соснами. Кое-гдѣ растутъ березки, бѣлостволыя и веселыя въ своемъ зеленѣющемъ убранствѣ. Комнаты пансіонеровъ размѣщены въ большомъ двухъ-этажномъ домѣ, съ громадной верандой и съ башней. Въ лѣтніе мѣсяцы веранда превращается въ столовую, гдѣ кушаютъ пансіонеры. Говорятъ, съ башни прекрасный видъ на море, но никто изъ пансіонеровъ въ этомъ не убѣдился: дверь на башню забита, потому-что башня старая, и пожелавшіе полюбоваться видами съ высоты, могли-бы подвергнуть себя весьма серьезной опасности паденія. Одна сентиментальная пансіонерка, дама-спиритка, проживающая въ комнатѣ подъ башней, увѣряетъ, что по ночамъ съ башни слышатся какіе-то голоса. Но мы, скептики, не слышали этихъ голосовъ. А священникъ, о. Василій, старается увѣрить даму-спиритку въ ошибочности ея сообщеній.
— Голоса, господа, — говоритъ онъ, — слышали только святые отцы… Куда-же намъ, грѣшнымъ!..
— Вы, батюшка, пожалуйста не спорьте… Я явственно слышу голоса!.. — возражаетъ дама-спиритка.
О. Василій загадочно улыбается. Онъ вообще часто загадочно улыбается, благодаря чему всѣ считаютъ попика человѣкомъ загадочнымъ. Никто не зналъ, откуда онъ, и почему живетъ въ пансіонѣ. Онъ самъ-же говорить о себѣ, что «здоровъ какъ боровъ»… Зачѣмъ-же онъ живетъ въ пансіонѣ, гдѣ отдыхаютъ только переутомившіеся петербуржцы? И только мнѣ удалось узнать тайну о. Василія.
Какъ-то разъ, послѣ обѣда, когда дама-спиритка вышла изъ-за стола, о. Василій сталъ увѣрять насъ, что дама эта не спиритка, а просто тайная алкоголичка…
— Выливаетъ она тамъ у себя по ночамъ, вотъ ей голосъ и слышится… Знаю я такихъ дамъ! И мужчины встрѣчаются…
— Неприлично выражать такое мнѣніе о дамахъ, — оборвала о. Василія купеческая вдова Стрункина.
О. Василій смутился, потомъ крякнулъ и быстро убѣжалъ куда-то. Не успѣли мы позлословить по его адресу, какъ онъ снова явился съ пачкой тоненькихъ брошюрокъ въ рукѣ…
— Вотъ, пожалуйста, мадамъ, почитайте-ка!.. Тутъ вы обо всемъ узнаете!..
И онъ протянулъ купчихѣ одну тощенькую брошюрку въ желтой обложкѣ.
— Не угодно-ли, господа, я подарю вамъ свое произведеньице, — обратился онъ къ намъ… — Вчера получилъ съ почты пятьдесятъ экземпляровъ…
— Ахъ, батюшка, извините… — начала купчиха, — вы сами и сочиняли?
— Самъ-съ, — отвѣтилъ священникъ и покраснѣлъ.
Должно быть, онъ былъ неопытный авторъ…
Мы всѣ получили по брошюркѣ, на обложкѣ которой значилось: «Слово истины противъ тѣхъ, кто самъ злоупотребляетъ алкоголемъ или совращаетъ другихъ». На обложкѣ-же было символическое изображеніе въ краскахъ той части ада, гдѣ, по мнѣнію автора брошюрки, должны мучиться всѣ злоупотреблявшіе алкоголемъ.
Желтенькая брошюрка читалась пансіонерами безъ особой охоты, какъ-бы изъ вѣжливости. Дамы совсѣмъ не заинтересовались глубинами мысли о. Василія. Мужчины, хотя и читали брошюрку и даже бесѣдовали по части ея содержанія, но эти бесѣды не особенно радовали автора. Ему приходилось отстаивать положенія, развитыя въ текстѣ, отличавшемся изумительной безграмотностью.
— Вамъ-бы только «Сатириконы» да «Синіе Журналы» читать! — сердился батюшка.
— О. Василій, такъ, вѣдь, и вы читаете! — ехидно вставилъ приватъ-доцентъ 3., вынимая изъ-подъ руки священника свѣженькій номеръ «Сатирикона».
— Я читаю… да… Но вѣдь я особа духовная… Мудрено вашимъ писакамъ совратить меня!..
Какъ автору, выпустившему первое печатное твореніе подъ своимъ именемъ, о. Василію казалось, что всѣ люди должны теперь сосредоточить все свое вниманіе на его книжечкѣ: «смотрите, — молъ, — люди православные, и я родилъ дѣтище отъ моего духа»…
О. Василій подарилъ свою брошюрку пансіонской прислугѣ: кухаркѣ, двумъ горничнымъ, кучеру и дворнику.
— О. Василій, да вѣдь они финны и по-русски читать не умѣютъ, — посмѣивались надъ авторомъ пансіонеры.
— А, можетъ быть, какъ-нибудь и разберутъ… Господь съ ними!.. Мой долгъ не скрывать моихъ поученій…
Особенно горькимъ оказалось для о. Василія сознаніе, что его книжечка не заинтересовала пансіонскихъ дамъ.
— Вотъ такъ всегда и случается: слово истины, какъ бисеръ, подъ ногами, — говорилъ возмущенный о. Василій. — Я-ли не старался быть полезнымъ и аргументы приводилъ вѣскіе… А дамы-то, дамы не потрудились даже разрѣзать моей книжечки. А вѣдь извѣстно — изъ числа дамъ много тайныхъ алкоголичекъ…
— Да что вы, о. Василій!.. Развѣ?..
— Правда!.. правда!.. Я ужъ знаю!.. Покойная жена моя тоже тайному алкоголю предавалась… Ну, да… Господь ей прости!.. Не осуждаю я ее, а такъ только — къ слову пришлось… Осужденіе — великій грѣхъ!..
— А почему вы, о. Василій, издали книжечку свою въ такой ярко-желтой обложкѣ? Какъ-будто того… не серьезно… — говорили ему пансіонскіе шутники.
— А это, видите-ли, потому, что увлеченіе алкоголемъ есть вѣтренность и легкомысліе… Въ этой желтой обложкѣ какъ-бы символъ…
И только приватъ-доцентъ 3. прочелъ брошюрку внимательно и раскритиковалъ ее.
— Много научнаго и серьезнаго сказалъ мнѣ господинъ 3., — соглашался авторъ. — А все-таки, какой-же онъ критикъ? Его предметъ изученіе зоологіи, а я написалъ объ алкоголизмѣ… а это уже болѣзнь воли, такъ сказать… субстанція духовная…
Съ о. Василіемъ мы въ большой дружбѣ. Сблизило насъ море.
— Люблю я вольную стихію, — часто восклицалъ онъ, когда мы шли на море, или возвращались домой, или лежали на горячемъ пескѣ на отмели.
— И я люблю море, — говорилъ я.
Но чувствовалъ я, что мы по-разному любимъ водную стихію. Глядя на наше сѣверное сѣренькое море, о. Василій часто вспоминаетъ библейское озеро, по которому плавалъ Христосъ со своими учениками. И часто онъ разсказываетъ мнѣ красивыя библейскія легенды… Море пробуждаетъ въ о. Василій религіозныя чувства, а я люблю море по-земному. Люблю за то, что оно вѣчно измѣнчиво. Люблю за то, что въ его глади отражается небо, солнце, звѣзды, облака… Люблю и за то, что оно — ширь, просторъ и свобода…
Иногда мы вдвоемъ съ о. Василіемъ садимся въ лодку и уплываемъ далеко отъ берега. И каждый разъ, начиная прогулку о. Василій говоритъ одну и ту-же фразу:
— Не по душѣ мнѣ эта пансіонская-то суета суетъ… Вдвоемъ-то мы лучше отдохнемъ на лонѣ природы…
Потомъ онъ снимаетъ съ плечъ старенькую ряску съ бархатнымъ воротникомъ и остается въ легкомъ свѣтломъ подрясникѣ. Въ жаркіе дни о. Василій носитъ соломенную шляпу съ широкими полями. А чуть нахмурится небо, угрожая дождемъ, и о. Василій выходитъ на прогулку въ широкополой фетровой шляпѣ. Свою панаму, подаренную ему братомъ, онъ бережетъ. А братъ его ключаремъ въ одномъ изъ приволжскихъ городовъ.
Въ прогулкахъ на лодкѣ мой духовный спутникъ любитъ сидѣть въ кормѣ и править рулемъ, говоря, что это не такъ мѣшаетъ созерцанію природы. А иногда онъ засаживается въ распашныя весла, немилосердно потѣетъ и краснѣетъ съ лица, и ни за что не соглашается, чтобы я смѣнилъ его въ продолженіе всей прогулки, а мы частенько плаваемъ часа по четыре.
— Вчера я управлялъ лодкой, а сегодня ужъ вы посидите на руликѣ-то, да посозерцайте природу… Природа — великій цѣлитель!..
О. Василій любитъ употреблять слова уменьшительно: руликъ, лодочка, веслецо, облачко, звѣздочка…
Однажды онъ, сидя на рулѣ, долго и пристально всматривался куда-то вдаль моря. Большіе темносѣрые глаза его были широко раскрыты, и въ нихъ отражалась какая-то тайная дума, немного печальная и упорно сосредоточенная. Отбрасывая съ висковъ локоны бѣлокурыхъ вьющихся волосъ, о. Василій говорилъ:
— Какъ вдумаешься хорошенько въ природу-то, приходится согласиться, — близка она къ Богу!.. Ближе, чѣмъ человѣкъ… Посмотрите — какая благодать! Недаромъ Христосъ нашъ истинный Богъ, любилъ проводить время на озерныхъ пространствахъ въ лодкѣ, и ученики съ Нимъ!.. Утрачиваемъ мы, горожане, святость и простоту души, и отъ этого въ городѣ такъ много скверны и соблазновъ разныхъ…
— А вы развѣ горожанинъ?
— А какъ-же!.. Всю жизнь провелъ въ городѣ: родился, учился, да и на службу поступилъ… Отецъ мой покойный… царствіе ему небесное… соборнымъ протоіереемъ былъ, да вонъ и брата-то моего въ соборные ключари вывелъ… Разумѣется, сразу-то я въ каѳедральный соборъ попасть не могъ, опредѣлили меня на кладбище… А не разгнѣвался-бы Господь, такъ и я добился-бы своей карьеры…
— Батюшка, ужели вамъ такъ нужна карьера?..
— А какъ-же!.. Священникъ съ карьерой большее можетъ имѣть вліяніе и на дѣла духовныя и на паству…
Онъ на минуту задумался и продолжалъ:
— А по правдѣ сказать, тянуло меня изъ города-то…
— Въ деревню?
— Какъ сказать?.. Не то, что въ деревню… Я съ юности моей склоненъ къ поучительству… Понимаете, — миссіонеръ во мнѣ съ юности заложенъ… Тянетъ меня куда-нибудь къ людямъ невѣрующимъ или къ иновѣрнымъ, чтобы слово Божіе проповѣдывать, ну, скажемъ, среди инородцевъ какихъ или раскольниковъ… А вотъ, подите вы къ нашему начальству-то, да и столкуйтесь съ нимъ… Миссіонерами назначаютъ больше изъ духовныхъ академій, а я только въ семинаріи курсъ окончилъ… Въ душѣ-то у меня миссіонеръ сидитъ! Можетъ, я былъ-бы полезнѣе десятка академиковъ, а меня не назначаютъ… Такъ вотъ, все живу и мечтаю о миссіонерствѣ…
Какъ-то разъ, когда мы съ о. Василіемъ поймали трехъ крошечныхъ рыбокъ и возвращались къ берегу, онъ сказалъ:
— А вотъ въ …скомъ монастырѣ громадное рыбное озеро!.. Бывало, этакъ-то вдвоемъ съ о. Варсонофіемъ уплывемъ мы часа на два отъ берега, глядишь, и наловимъ въ двѣ-то удочки цѣлое ведро… Да какія рыбы-то: лещи, окуни, фунта по четыре… подлещики, язи…
— Вы и въ монастырѣ жили?
О. Василій отвѣтилъ не сразу. Вскинулъ на меня глаза: пристально посмотрѣлъ, о чемъ-то соображая, и отвѣтилъ:
— Привелъ Господь!.. По правдѣ-то сказать… только ужъ вы, Бога ради, никому въ пансіонѣ-то не разсказывайте… Въ монастырѣ-то я былъ какъ-бы въ ссылкѣ… Предался я, видите-ли, алкоголю да и натворилъ разныхъ дѣлъ неладныхъ… Жизнь-то у меня ужъ очень трагично сложилась: съ женой, покойницей, царствіе ей небесное, — онъ перекрестился, — жили мы не дружно — выпивала она!.. и, что ужъ грѣха таить, — съ учителемъ семинаріи въ полюбовной связи была… Умерла она и простилъ я ей все, а самъ-то закрутилъ, да и закрутилъ… И въ …скій монастырь и угодилъ, какъ-бы на послушаніе и ради обузданія плоти… А вышло такъ, что и въ монастырѣ-то пилъ горькую: нашлись и въ святой обители грѣшники!.. А потомъ о. Варсонофій взялъ меня подъ свое покровительство, да и излѣчилъ отъ алкоголя-то… Тамъ, въ монастырѣ-то, я и книжечку свою составилъ… Прочиталъ нашъ епископъ мою книжечку, понялъ, что я исправился и простилъ мнѣ, и опять въ кладбищенскую церковь назначилъ… А тутъ я заболѣлъ: малокровіе открылось, грудь ослабла… Братъ мой, ключарь, и говоритъ: «Поѣзжай-ка ты, братъ мой, въ Финляндію… Въ настоящую-то заграницу намъ съ тобой не съѣздить, потому — денегъ много надо, а въ Финляндіи есть и русскіе люди, да и пансіоны и санаторіи тамъ есть разныя»… Далъ онъ мнѣ денегъ на дорогу да и отправилъ къ своему старинному другу… товарищъ его въ Кареліи священствуетъ… Такъ вотъ я въ Кареліи-то побывалъ да и сюда попалъ…
Мы поднимались въ гору къ пансіону, а о. Василій все еще продолжалъ говорить о себѣ:
— А у меня есть, признаться, и еще тайная мыслишка… Хочу устроиться въ Финляндіи въ роли миссіонера… Въ Кареліи много дѣла нашимъ православнымъ священникамъ… Побывалъ я у друга моего брата, у о. Софронія. Вмѣстѣ съ нимъ мы тутъ и наладили хлопоты, чтобы опредѣлиться мнѣ въ Финляндіи. Началъ и языкъ финскій изучать… Ужъ и труднѣйшій языкъ, я вамъ доложу — страсть!.. Ну, да ничего, можетъ, и осилю…
Онъ помолчалъ и добавилъ:
— Можетъ и исполнится моя давнишняя мечта? Прекрасная страна для православнаго поученія эта Финляндія!.. О. Софроній доказалъ мнѣ это наглядно. У него тамъ такія дѣла дѣлаются… Страна трезвенная! Посмотрите-ка, какъ финны воюютъ съ алкоголемъ… Повоюю и я… Съ этого и начну мою миссію… А тамъ, Богъ дастъ, и православную вѣру водворимъ въ край не истинно вѣрующихъ…
И еще помолчавъ, добавилъ:
— Всѣ пружины нажалъ въ Питерѣ. Кажется выгоритъ дѣло! О. Софроній большія связи имѣетъ въ святѣйшемъ синодѣ… Ужъ мнѣ это дѣло устроитъ, потому — отъ природы я миссіонеръ!..
Дня черезъ два о. Василій таинственно сообщилъ мнѣ, что познакомился съ госпожей Р… Госпожа Р… — дама лѣтъ 50, членъ «Арміи спасенія», поклонница Толстого и видная работница въ средѣ финскихъ религіозныхъ кружковъ. Постоянную и успѣшную борьбу она ведетъ также и съ алкоголемъ.
— Вотъ и хорошо, что вы познакомились съ нею, — порадовался я за о. Василія.
— Да чего радоваться-то… Вѣдь она свою вѣру укрѣпляетъ… Она какъ-бы врагъ будущій мой… Я пойду съ православнымъ евангеліемъ и крестомъ въ народную гущу, а она свою вѣру несетъ туда-же… Ничего у насъ съ нею не выйдетъ…
— Такъ вѣдь она тоже борется съ алкоголемъ… — возражаю я.
— Женщина она умная и съ алкоголемъ борется, а только, какъ-же это я, духовное лицо православнаго вѣроисповѣданія, и вдругъ съ женщиной на одномъ и томъ-же дѣлѣ… Святѣйшій синодъ не можетъ благословить меня на это дѣло… Окромя того, она тамъ еще членомъ этой «Арміи спасенія» или еще тамъ какъ-то она именуется, а это уже — крамола!..
— Какая-же крамола въ «Арміи спасенія»? — возражаю я вопросомъ.
— Ну, а то какъ-же!.. Развѣ я не знаю!.. Развѣ я не знаю!.. Опять-же она толстовка… а это ужъ совсѣмъ неподходящее для меня дѣло…
Смотрѣлъ я на простодушное лицо о. Василія и думалъ: «сколько въ этомъ человѣкѣ нашего истинно-русскаго… Вчера онъ самъ въ себѣ съ трудомъ поборолъ пагубную страсть къ алкоголю, а сегодня онъ уже собирается поселиться въ культурной странѣ и начать борьбу съ тѣмъ-же алкоголемъ. Полуграмотно, неубѣдительно составлена имъ брошюрка о вредѣ пьянства и когда онъ писалъ эту брошюрку, въ немъ самомъ еще бродилъ угаръ опьяненія… Опьяненный вѣрою въ свои силы миссіонера надумалъ онъ отвоевывать свою служебную карьеру въ странѣ озеръ и вѣритъ въ успѣхъ… Такъ ужъ всегда водилось у насъ: безъ положенія въ служебной іерархіи никакое дѣло не обезпечено успѣхомъ»…
Недѣли черезъ двѣ о. Василій покинулъ нашъ пансіонъ.
Прощаясь со мною, глянулъ онъ на меня веселыми глазами, подмигнулъ и сказалъ:
— Ну, до пріятнаго свиданія!.. Дѣло мое выгорѣло!.. Теперь ужъ я миссіонеръ-съ… да-съ!.. въ странѣ озеръ миссіонеръ… Ѣду прямо къ о. Софронію… Телеграммой вызвалъ… Сначала въ Кареліи поработаю, а потомъ, Богъ дастъ, и въ самое пекло иновѣрческаго лагеря попаду… До пріятнаго свиданія…
И о. Василій еще разъ и крѣпко пожалъ мнѣ руку.
Будетъ-ли у меня еще когда-нибудь встрѣча съ вновь испеченнымъ миссіонеромъ?..