Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В двадцати томах
Т. 10. Проза 1807—1811 гг. Кн. 2.
М.: Языки славянской культуры, 2014.
Многие писали и рассуждали о светской жизни, всякий читал Цим-мерманову книгу о уединении1; сия материя должна казаться истощенною, но главное преимущество моральных предметов состоит в том, что они, не будучи никогда совершенно новыми, никогда и совершенно не истощаются; никто в морали не может быть ни первым изобретателем, ни рабским последователем своих предшественников; с каждым новым человеком натура является в некотором изменении; цветы и травы не переменяют своего вида — они таковы нынче, каковы были за тысячу лет, но люди с каждым веком принимают новый образ. Сие несходство уменьшается по мере их сближения; но каждый имеет свой особенный мир, в котором он действует и который рассматривает своими собственными глазами, следовательно, и тот, кто выбирает человеческую натуру предметом своих наблюдений, кто больше советуется с своими опытами, нежели с книгами, тот, без сомнения, найдет в ней много новых сторон, и тем новее будут его открытия, чем больше будут иметь в себе особенного и ему принадлежащего.
Порядок моих рассуждений следует из самой натуры моего предмета. Общество и уединение важны для человека, следовательно, заслуживают все внимание наблюдателя, их можно рассматривать в двух отношениях: в отношении к духовному образованию человека и в отношении к его счастью. Счастие само по себе есть нечто простое, несложное. Но человеческое образование имеет своею целью три предмета: ум, характер и наружность.
Но уединения и общества бывают многих родов и потому разнообразны в самых своих действиях. Общество, которое производится делами обыкновенной гражданской жизни, в котором человек трудится, отлично от того общества, которое имеет предметом одно удовольствие, в котором человек отдыхает. Роды уединения так же неодинаковы в своих действиях, подчиненных тем причинам, которые побуждают человека искать уединения, или тем обстоятельствам, которыми оно сопровождается. Например, уединение ученого различно в характере и следствиях с уединением монаха или ремесленника. Уединение добровольно избранное, в многолюдном городе, и уединение принужденное, в дикой пустыне, так же несходны в своих влияниях на человека, как и в своих первоначальных побудительных причинах. Не входя в дальнейшее подробнейшее разделение, означаю вкратце общий план своей книги: в первых трех частях хочу говорить о влиянии общества и уединения на ум, характер и наружность человека, в четвертой буду рассматривать разные роды общества и уединения, каждый особенно; пятая будет посвящена их влиянию на человеческое счастие.
КОММЕНТАРИИ править
Автограф: РНБ. Оп. 1. № 18. Л. 12—13 — черновой, с заглавием «Общество и уединение».
Впервые: Резанов. Вып. 2. С. 262—263. В прижизненных изданиях отсутствует. Печатается по автографу. Датируется: 1805 г.
Источник перевода: Garve Ch. Uueber Gesellschaft und Einsamkeit [Общество и одиночество] // Versuche über verschiedene Gegenstände aus der Moral, der Litteratur und dem geselligen Leben. Breslau, 1792—1800. Bd 3. S. 2. Атрибуция: Резанов. Вып. 2. С. 262—263.
Перевод из сочинения X. Гарве (1742—1802) выполнен на бумаге с водяным знаком 1804 г. (л. 12). В «Росписи», в отделе «Мораль» значатся «все сочинения Гарве» («Garves Sämmtliche Schriften»). Читая летом 1805 г. сочинение X. Гарве «Об обществе и уединении» (в библиотеке поэта есть это произведение с его многочисленными пометами. См. также: Описание: № 1072, 1074—1080. О восприятии Жуковским Гарве см.: БЖ. Т. 2. С. 140—203), Жуковский записывает в своем дневнике:
Простой, ясный и приятный слог; порядок в предложении мыслей, справедливость мыслей, основанных на опыте. <…> Гарве может назваться настоящим практическим философом, то есть таким, которого философия может быть легко применена к человеческой жизни, потому что она основана на опыте, не есть умозрительная <…>. — Уединение и общество могут действовать на образование ума, характера, наружности; бывают многих родов; имеют влияние, большее или меньшее, на счастие человека: вот содержание книги, которую теперь читаю. О действии общества на образование ума. Ум образуется приобретением познаний и деятельностью. Предмет познаний (главнейший) есть человек; познавая других, мы познаем самих себя больше или меньше. <…> Мы должны выйти из самих себя, чтобы потом к себе возвратиться и себя яснее увидеть. Разнообразие характеров возбуждает наше внимание. <…> В уединении или в тесном кругу общественного обращения, не имея перед глазами такого разнообразия, не видя примеров ни отменной добродетели, ни отменной испорченности, мы чувствуем какое-то однообразие, приобретаем какую-то леность духа, пустоту, недеятельность <…>. Человек есть учитель человека (ПССиП. Т. XIII. С. 21—22).
Вслед за Гарве, немецким профессором философии, моралистом Жуковский-переводчик пытается выразить убедившие его самого мысли об обществе и уединении на русском языке. Речь в отрывке идет о постановке проблемы соотношения светской жизни и уединения, о которой писатель в это время много размышляет. Под этим углом зрения прочитываются многие произведения Руссо, фронтальным изучением которого Жуковский занимается именно в это время. Перевод начинается с утверждения мысли о естественном неравенстве людей, которая в сознании Жуковского связана в первую очередь с проблемой соотношения в человеке естественного и общественного начал. В отличие от Руссо Жуковский признает общение законом жизни человека. Позиция Жуковского очень близка Карамзину, который, приветствуя жизнь в уединении как жизнь, посвященную самопознанию и самосовершенствованию, тем не менее, считает, что «сердце (человека. — И. А.) образовано чувствовать с другими и наслаждаться их наслаждением. Отделяясь от света, оно иссыхает подобно растению, лишенному животворящих влияний солнца… Человек не создан для всегдашнего уединения и не может переделать себя» («Мысли о уединении» — ВЕ. 1802. № 10. С.) «Сладостным и даже необходимым для умов деятельных» может быть, по мнению Карамзина, только «временное уединение». Именно в обществе человек учится «утонченному человеколюбию», утверждает Карамзин в другой статье — «Нечто о науках, искусствах и просвещении». 21 июля 1805 г. в связи с размышлением над сочинением Гарве «Об обществе и уединении» Жуковский записывает: «Наше внимание скорее обращается на людей, нежели на нас самих. Мы, сравнивая их достоинства и недостатки с своими достоинствами и недостатками, обнаруживаем их и объясняем» (ПССиП. Т. XIII. С. 22). Эта мысль и станет центральной в данном переводе. В общении Жуковский видел «не только источник интеллектуального развития человека и средство его самопознания, но и основной критерий нравственной ценности» (БЖ. Т. 3. С. 89). Не менее важно для человека и уединение, в котором только и возможна подлинная жизнь духа, счастье. Об этом Жуковский высказался со всей ясностью в одном из переводов, выполненных для «Примеров слога» — в статье «Наружность счастья и истинное счастье» (отрывок из «Эмиля» Руссо). Фрагмент обрывается на изложении общего очерка содержания книги Гарве (записи Жуковского в книге Гарве также находим на первых 32-х страницах ч. 3 и на нижней крышке переплета ч. 4). Как считает В. И. Резанов, продолжения перевода не было. В доказательство он приводит запись из дневника Жуковского от 16 ноября 1805 г.: «Я хотел переводить Гарве, но его оставляю на время. Я ошибся, думая, что разнообразие в работах будет делать их приятными; напротив, оно только что развлекает мысли и не дает им заняться исключительно одним предметом. Займусь теперь сочинением моего собрания лучших русских авторов» (т. е. «Собранием русских стихотворений…», изданных Жуковским в 5 ч. В 1810—11 гг. — И. А.; ПССиП. Т. XIII. С. 27). Эта запись косвенно подтверждает датировки переводов «Как узнавать свои успехи в добродетели», «О средствах дать совершенное здоровье детям» и «О продолжении жизни».
По мнению В. И. Резанова, этот перевод нельзя считать удачным, по причине плохого знания Жуковским немецкого языка, что и явилось причиной того, что перевод остался незаконченным (Резанов. С. 264). Позднее Жуковский переведет из Гарве статью «Подарок на Новый год» для ВЕ (1808. № 1. С. 25—29; см. комментарий в данном томе).
1 Циммерманову книгу о уединении — Имеются в виду И. Г. Р. фон Циммерман (1728—1795), швейцарский философ и врач, и его наиболее известный трактат «Об одиночестве» (Über die Einsamkeit; 4 тома, 1756, 1784—85).