Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: В двадцати томах.
Т. 10. Проза 1807—1811 гг. Кн. 1.
М.: Языки славянской культуры, 2014.
Наконец мы отвалили от берега; скоро оставили в правой руке пролив, отделяющий Магерон2, или пустой остров, от твердой земли; с левой стороны представилось нам необозримое пространство Ледовитого океана, и в самую полночь достигли мы крайнего предела Европы, который известен под именем Норд-Капа, или Севернаго мыса3.
Норд-Кап — предмет нашего любопытства, которого не охладили ни опасности, ни затруднения, неразлучные с долговременным странствием; славная, можно сказать, исполинская цель путешественника, который хотел увидеть скалы, сооруженные Творцом на границах мира, который справедливо хотел сказать о самом себе:
Там кончился мой путь, где нет уже Вселенной!
Кап-Норд представился глазам нашим со всеми великолепными ужасами, которыми украсила его природа. При этом виде воспоминание о том, что осталось позади нас, о мире, человечестве, жизни, как будто изгладилось из нашего воображения; казалось, что все творение заключено было на сих пустынных утесах. Изумленные собственною дерзостию, мы внутренно гордились своим успехом, и ставши на ту землю, к которой никогда еще нога человеческая не прикасалась, воображали себя существами высшими, не слабыми обыкновенными смертными. Но скоро исчезла минута исступления, скоро за сим мечтательным торжеством последовали задумчивость и мрачное уныние. Что представляло нам отвсюду? Скалы без одежды, земля без прозябения, воздушная необозримая пустыня. К чему же привели нас бесчисленные заботы, бесчисленные опасности, соединенные с путешествием? Ко гробу природы!
Кап-Норд есть дикая, огромная скала, со всех сторон орошенная морем. Волны с ужасным шумом разбиваются у подошвы ее; от времени до времени в ясную погоду они утихают, но в бурю ничто не может сравниться с тем громом и с тою неукротимою яростию, с которыми они стремятся к ее ужасным утесам, колеблют их и подмывают. Каждый год яснее обнаруживается древняя ветхость ее; она дряхлеет, сокрушается, исчезает, и нет свидетелей ее продолжительного непрерывного падения.
Здесь все пустынно, уныло, мертво! Напрасно будешь искать сенистой рощи на сих вершинах; цветущая зелень не украшает сих острых уединенных утесов; птица земная не появляется под сими туманными облаками, не рассекают сего необъятного, однообразного пространства воздушного! Слышишь единые печальные свисты ветров, внимаешь единому печальному гулу моря! Океан без пределов; небо без горизонта; солнце без заката; ночи без пробуждения; дикость, тишина, ужас — такова картина утесистого Норд-Капа! Здесь человеческие труды, промышленность, заботы представляются как будто в сновидении; могущество одушевленной природы, ее различные формы, ее бесчисленные изменения изглаживаются из мыслей; видишь одни первоначальные стихии; мир представляется не обителью жизни, но точкою в необъятной системе Вселенной.
Скоро миновалось то упоение, которое произведено было в нас зрелищем дикого Норд-Капа; чувства, пробужденные удовольствием, что наконец достигли мы предмета своих желаний, зрелищем места, человечеству неизвестного, картиною грозной, угрюмо-величественной природы, сравнением сих пустыней северного полюса с цветущими краями нашей отчизны, утихли; тогда, возвратившись к самим себе, мы живо почувствовали, как нужно для человека заменять единое удовольствие другим, без чего ужасная душевная пустота была бы для него несносна. Тогда представилось нам пространство, которым мы были разлучены с отечеством, и, мысленно измеряя страны, оставшиеся позади нас, мы с некоторым унынием исчисляли, как долго еще надлежало нам странствовать, прежде нежели увидим себя в кругу родных и знакомых. Опять, говорили мы, будем взбираться на те же горы, опять увидим те же пустыни и болота, опять принуждены будем подвергаться опасности на тех же порогах! И все сии предметы, потеряв уже в глазах наших заманчивость новизны, являлись в неприятнейшем виде нашему воображению. Подлинно, имея в глазах меланхолическое зрелище дикой, бесплодной, безобразной природы, мы не понимали, каким образом одно желание насладиться подобною картиною могло быть целью такого трудного, можно сказать, опасного путешествия, но таково могущество слов над умом человеческим! Скоро имена Ледовитое море, Норд-Кап, предел Европы согрели воображение, рука взялась за карандаш, чтобы изобразить на бумаге сии громады утесов или, по словам стихотворца, сии обширные страницы из летописи веков, и в эту минуту, занимаясь работою, мы в полноте души насладились тем удовольствием, которое всегда чувствительная душа находит в уединении, в рассматривании величественных феноменов природы. Перелетая мысленно через пространство сего Ледовитого моря, мы посещали Гренландию, Шпиц-Берген и далее те необъятные, те ледяные горы, которые дотоле будут неподвижными среди волнующихся вод, доколе Земной шар не перестанет обращаться на вечной оси своей; останавливаясь на точке, именуемой Полюсом, мы представляли себе зрелище года, на единый только день и единую ночь разделенного; наконец, утомившись разнообразными размышлениями и чувствами, сошли мы с вершины утеса на берег, развели огонь и начали готовить себе ужин. Никогда не чувствовали мы такого голода: усталость, душевное волнение и тонкость воздуха возбуждали в нас аппетит; скоро веселость блеснула на лицах — и мы на крайних пределах мира пили за здоровье друзей наших, обитавших на Юге.
Для ночлегу своего нашли мы престранную пещеру, составленную из трех огромных скал, которых гладкая поверхность доказала очевидно, что впадина сия измыта волнами океана. Во внутренности ее увидели мы круглый камень, из-под которого струился прозрачный источник, вытекавший из ближней скалы. На берегах его нашли мы растение, называемое ангелика5. Такая находка в стране, столь чудной всякого прозябения, где не могли мы надеяться, чтобы природа захотела нас угостить чем-нибудь приятным, показалась нам истинною драгоценностию. Пещера была так хорошо расположена, что можно, скорее, почесть ее произведением искусства, нежели природы. Круглый камень служил нам вместо стола. Мы сели в кружок; нам стоило только наклониться, чтобы зачерпнуть самой чистой и приятной воды, хотя мы не более как в десяти шагах находились от океана. Мы очень жалели, что не было с нами резца, которым бы высечь на камне какую-нибудь надпись или, по крайней мере, наши имена. Поужинав, взошли мы на самую вершину скалы и скатывали для забавы некоторые отломки камней в море; шум, происходящий от их стремления, подобился грому, они увлекали с собою все, что попадалось им навстречу.
Автограф неизвестен.
Впервые: ВЕ. 1808. Ч. 38. № 6. Март. С. 138—144 — в рубрике «Литература и смесь», подписано: С франц. N.N.
В прижизненных изданиях отсутствует. Печатается по тексту первой публикации. Датируется: не позднее 12 марта 1808 г.
Источник перевода: Acerbi G. Voyage au Cap-Nord par la Suède, la Finlande et la Laponie. Traductions d’après l’original anglais, revue sous les yeux de l’auteur, par Joseph Lavallée [Путешествие на Норд-Кап через Швецию, Финляндию и Лапландию] / Paris, 1804. V. 1—4. V. 2 (Voyage an Lapinie). Ch. XL—XLI. P. 386—395.
Джузеппе Ачерби (1773—1846) — итальянский естествоиспытатель. Он совершил в 1799 г. со шведским полковником Скиольдебрандом путешествие к Нордкапу и описание его напечатал на английском (Лондон, 1802 г.) и французском языках (Париж, 1804). Данный текст органично вписывается в русло интереса Жуковского к жанру путешествия. Перевод из Ачерби обращает русского читателя к не менее экзотичному, чем Восток, материалу — скандинавскому, которым Жуковский был увлечен с самого начала творчества (см. его ранние переводы «Королева Ильдегерда», «Вильгельм Телль»). Переводы «северных» травелогов дополняют парадигму переводов из «восточных» путешествий, выстраивая таким образом на страницах ВЕ целостный «трэвел» -текст о мире.
1 Лапландия — (саамский Sâpmi, Sâmeednam, фин. Lappi, швед. Lappland и норв. Lapland) — название культурного региона, который традиционно населяют саамы (лопари, лапландцы). Расположена в Северной Европе (север Фенноскандии). Лапландия никогда не являлась одним государством; в настоящее время она поделена между четырьмя государствами: Норвегией, Швецией, Финляндией и Россией (Кольский полуостров).
2 Магерон — Т. е. остров Магерё.
3 …под именем Норд-Кап, или Северного мыса. — Нордкап (Nordkapp), мыс на о. Магерё, в Норвегии. Скалистые берега высотой свыше 300 м. Наиболее известный из крайних северных мысов Европы.
4 В конце номера размещен ночной лунный пейзаж, изображающий мыс Норд-Кап и приближающуюся к нему шлюпку. Подписан: Норд-Кап, или Северный мыс, авторство пейзажа не указано.
5 ...растение, называемое ангелика… — Дудник, или ангелика (лат. Angélica) — род травянистых растений из семейства зонтичные. Родиной растения считают север Евразии. Растения предпочитают луга, редколесья, поляны, опушки лесов.