[22-23]
НА СТАРЫХЪ КАНАТАХЪ.
На старыхъ канатахъ, извѣдавшихъ бурю и брызги соленой волны,
Сижу я, гляжу я, а Солнце нисходитъ на скатахъ своей вышины,
Одѣтое въ пурпуръ[1], въ свѣтлѣйшій, чѣмъ Тирскій, добытый царямъ, багрянецъ,
Оно поспѣшаетъ, въ разлитіи блесковъ, дать вечеру пышный конецъ.
5 И темныя мачты, и сѣрый мой парусъ, и слѣдъ по водѣ отъ руля,
Облиты горѣньемъ, въ пожарѣ минуты, торопящей бѣгъ корабля,
По водамъ, покрывшимъ отроги Лемурій, и башни былыхъ Атлантидъ,
Багряное Солнце, въ кипѣніи лавы, въ сверканьи мгновенья, горитъ.