Народные сказки, собранные братьями Гримм. Том I (Гримм; Снессорева)/Предисловие/ДО
Текст содержит цитаты, источник которых не указан. |
| Предисловіе | Царь-лягушка → |
| Источникъ: Братья Гриммъ. Народныя сказки, собранныя братьями Гриммами. — СПб.: Изданіе И. И. Глазунова, 1870. — Т. I. |
Исторія этихъ сказокъ была бы сама по себѣ прелестная сказка, не будь она истина съ начала до конца.
Жили-были два брата очень ученые, — что въ Германіи не диво, — и очень дружные, что большая рѣдкость на этомъ свѣтѣ. Оба брата носили имя славное въ продолженіе болѣе чѣмъ столѣтія. Это имя — Гриммъ.
Вмѣстѣ они учились въ геттингенскомъ университетѣ; оба были любимы профессорами и товарищами; старшій помогалъ въ работахъ младшему, младшій веселилъ старшаго въ минуты отдыха. Въ концѣ года имъ всегда доставались первыя награды; но это торжество ни въ комъ не возбуждало зависти, потому-что ихъ скромность равнялась ихъ достоинству; да и быть первымъ послѣ Гриммовъ считалось уже великою честью.
Когда изъ нашихъ мальчиковъ вышли люди, а изъ студентовъ доктора́ наукъ, тогда они сказали другъ другу: «Ну что же мы теперь станемъ дѣлать? Торговля душитъ умъ, чиновничество сушитъ сердце, медицина — лотерея, дипломація — школа лжи, война — рѣзня, далекія путешествія — разлука, да и родина такъ мила! Останемся-ка на житье въ Геттингенѣ и сдѣлаемся профессорами! Станемъ любить нашихъ воспитанниковъ, какъ насъ любили наши наставники, и наши воспитанники станутъ любить насъ, какъ мы любили нашихъ наставниковъ».
Сказано — сдѣлано: братья остались въ Геттингенѣ на службѣ при университетѣ и вскорѣ сдѣлались его свѣтомъ и славою.
Но, уча другихъ, они продолжали сами учиться. Наука не то же ли, что безконечная лѣстница? Наши профессоры имѣли благоразуміе остановиться на одной изъ ступенекъ и на ступенькѣ самой прочной: на изученіи древняго германскаго языка, древней литературы и древнихъ обычаевъ Германіи. Съ самымъ горячимъ усердіемъ предались они этому изученію, и вскорѣ издали драгоцѣннѣйшіе труды, именно: «Грамматику», предъ которою приходится краснѣть всѣмъ иностраннымъ грамматикамъ; чудесную книгу о «Миѳологіи сѣверныхъ народовъ» и «Трактатъ о происхожденіи и объ учрежденіяхъ германцевъ», настоящій народный памятникъ.
Короче: наши ученые братья сдѣлали народнымъ свое знаменитое имя.
Но, разработывая этотъ богатый рудникъ, братья Гриммы распространяли такіе лучи свѣта, отъ которыхъ потемнѣло въ глазахъ начальства. Бываютъ же и между людьми такіе филины, что солнца боятся! Въ одинъ прекрасный день старшій братъ получилъ увѣдомленіе, разомъ лишавшее его титула и мѣста, почестей и благосостоянія.
Онъ бѣжитъ къ брату и говоритъ ему:
— Я лишился мѣста; теперь у меня нѣтъ другаго пристанища, кромѣ твоего дома, нѣтъ другихъ средствъ, кромѣ твоего сердца.
— Такъ дай же руку, братъ, я тоже уволенъ отъ службы, — отвѣчалъ младшій.
И вотъ наши профессоры утѣшились и стали допрашивать другъ друга:
— Что же теперь намъ дѣлать?
Одна и та же идея пришла на умъ обоимъ.
— Насъ выгоняютъ изъ большаго университетскаго дома — пойдемъ жить на большихъ дорогахъ. Отнимаютъ у насъ профессорскій скипетръ — возьмемся за странническій посохъ. Много мы знаемъ и долго мы разсказывали старинныя были нашей родины[1]; но разныя старушки, пастухи и нищіе гораздо болѣе нашего знаютъ… Пойдемъ же къ нимъ, да поразспросимъ ихъ хорошенько. Обойдемъ всю Германію и соберемъ всѣ народныя сказки. Послушаемъ рейнскихъ судовщиковъ, гессенскихъ охотниковъ, шварцвальдскихъ угольщиковъ, кочующихъ богемцевъ, пфальцскихъ виноградарей. Станутъ они сказывать намъ сказки про древніе за́мки и про старинные соборы. Мы найдемъ легенды и на верху башенъ, и подъ камнемъ забытыхъ могилъ, и подъ сводами и бойницами старинныхъ бурговъ, между осыпающимися развалинами и обвивающимъ ихъ плющомъ. Все это врѣжется въ нашей памяти, а потомъ напишемъ мы хорошую книгу и станетъ она легкимъ вѣнцомъ нашихъ тяжелыхъ трудовъ.
Вскорѣ послѣ этого, съ посохами въ рукахъ братья вышли изъ Геттингена. Присмотрѣвшись откуда вѣтеръ дуетъ, они направились въ ту сторону; но прежде сходили проститься съ Бетиною фонъ-Арнимъ, знаменитою ихъ покровительницею во время невзгоды.
Путешествовать пѣшкомъ вдвоемъ на свободѣ и по собственной охотѣ, съ карандашомъ вмѣсто пожитковъ и воображеніемъ вмѣсто проводника — вотъ оно, настоящее очарованіе!.. Вотъ когда принадлежишь самому себѣ, когда счастливъ, когда весь преданъ случайностямъ дороги: фермѣ, гдѣ завтракаешь, дереву, гдѣ пріютишься, церкви, гдѣ помолишься. Идешь въ путь, остановишься, опять пойдешь. Идешь, а самъ мечтаешь. Ходьба убаюкиваетъ мечту, мечта прикрываетъ усталость. Красоты мѣстности скрываютъ даль пути. Тутъ ужь не странствуешь, а бродишь. Что ни шагъ, то новая мысль. Нѣтъ воображенія богаче, отраднѣе, легче, какъ у пѣшехода.
Такимъ образомъ наши братья обошли всю Германію вдоль и поперекъ; вставали вмѣстѣ съ солнцемъ, ходили по росѣ, слушали сказки жнецовъ въ тѣни, во время зноя, слушали и пряхъ на посидѣлкахъ около очага; утѣшали вдову барочника, увлеченнаго волнами въ пфаффермютскій или гросвертскій водоворотъ; спускались на дно пропасти, гдѣ живутъ рудокопы съ подземными духами; раздѣляли обѣдъ и постель то бѣдняка, то богача, и вездѣ принимали ихъ какъ домашнихъ и народныхъ геніевъ, и съ каждымъ сказочникомъ расплачивались они или странническою лептою или дружескимъ спасибо.
И сколько кружекъ пива или бутылокъ рейнскаго вина выпито въ деревняхъ и за́мкахъ за этими волшебными сказками и чудесными баснями, отъ которыхъ приходилось или хохотать до упаду съ утра до вечера, или дрожать отъ страха съ вечера до утра!
Ахенскіе звонари разсказывали братьямъ, какимъ манеромъ чортъ заплатилъ городскимъ бургомистрамъ мильонъ золотомъ за то, чтобы они выстроили церковь съ тѣмъ только условіемъ, что первая душа, которая перейдетъ черезъ порогъ церковный, будетъ принадлежать аду, и какую славную штуку сыграли съ чортомъ бургомистры, пропустивъ впередъ себя волка. Потомъ звонари показывали каменное кресло, на которомъ уже семьсотъ лѣтъ покоится призракъ Барбароссы, перенесенный пастухами изъ Сиріи въ Германію.
А ужь какихъ привидѣній не было видано вокругъ башни кёльнскаго собора съ ея двадцатью-семью колокольнями, и на семи горахъ, открывающихся глазу съ вершины этой церкви!
Слѣдуя по теченію величественной рѣки, начиная отъ ея истока до устья и допрашивая эхо безчисленныхъ развалинъ, роняющихъ въ волны послѣдніе цвѣты своихъ зубцовъ, братья Гриммы собрали столько легендъ, сколько волнъ въ Рейнѣ, столько сказокъ, сколько въ Рейнѣ отражается прекрасныхъ городовъ, красивыхъ деревень и горъ, покрытыхъ золотистыми гроздями винограда и мохнатыми лѣсами.
Встрѣчались они порою съ тѣнями Цезаря, Карла Великаго, Роланда, Оттона, четырехъ курфирстовъ, Карла Пятаго, Фридриха и Наполеона. Какъ птички въ гнѣздышкѣ, щебетали для нихъ волшебные разсказы въ готическихъ за́мкахъ, населенныхъ красавицами и рыцарями, ундинами и гномами и всѣми духами горъ, лѣсовъ и источниковъ.
Вольная воля была имъ толковать напролетъ цѣлыя ночи о черномъ охотникѣ, сидящемъ верхомъ на огромномъ оленѣ съ семью вѣтвистыми рогами; о шести дѣвахъ Краснаго болота; о Водонѣ, богѣ съ десятью ногами и руками; о сорокѣ, разсказывавшей исторію своей бабушки; о забавныхъ уродцахъ Цейтельмооса; объ Эверардѣ-бородачѣ, выводившемъ на дорогу заблудившихся путниковъ; объ Ангелѣ и Демонѣ въ Гернебахѣ, которые поставили свои каѳедры на противоположныхъ берегахъ одинъ противъ другаго; о множествѣ крошечныхъ фей Висперы; о дьяволѣ Уріанѣ, такъ неловко выронившемъ Лейденскую гору у самыхъ воротъ императорскаго Ахена, тогда какъ ему хотѣлось задавить цѣлый городъ; наконецъ объ этихъ легіонахъ скитальцевъ, о которыхъ поэтъ говоритъ такъ: «Люди, погруженные въ невѣроятное и едва держащіеся одною пятою за дѣйствительность»[2].
Въ Вельмикѣ, въ ночь подъ 18 января, братья слышали, какъ подъ землею звонилъ колоколъ, брошенный барономъ Фалкенштейномъ въ колодезь вмѣстѣ съ капеланомъ.
Съ вершины страшной Мышиной башни они видѣли призраки Гелы, невѣсты Барбароссы, и Гильдегарды, жены Карла Великаго, которыя собираютъ въ долинахъ травы для бѣдныхъ больныхъ. Тутъ же узнали братья, какимъ образомъ великанъ Куно заставилъ мышь съѣсть кошку, воздвигнувъ башенки надъ бургомъ Кошка.
Не забыли братья и села цырюльниковъ, села, заселеннаго чортомъ, который выронилъ всѣхъ этихъ фигаро изъ своей сумки, отправившись однажды брить императора Барбаросса. Не забыли они и сен-гоарскаго и люрлейскаго овраговъ, гдѣ одинъ выстрѣлъ изъ пистолета отдается семью пушечными выстрѣлами. Не забыли и Лорха, гдѣ волшебница Аве изобрѣла искусство ткать сукно, чтобъ одѣть своего зябкаго жениха Геппіуса. Не забыли они ни Фалькенбурга, наполненнаго воспоминаніями о Гонтранѣ и Либѣ, двухъ супругахъ, разлученныхъ ревностью дѣвы лѣснаго за́мка, которая, причесавъ себѣ голову около отверзтой могилы, сбросила туда невѣрнаго однимъ прикосновеніемъ къ нему своей ледяной руки; ни Маузетюрма — Мышиная гора — гдѣ крысы съѣли епископа Гатто за то, что онъ уморилъ съ голоду майнцское народонаселеніе; ни франкфуртскаго Рэмера, гдѣ каждую ночь Карлъ Великій производитъ смотръ императорамъ вокругъ кожанаго стола, ни Швальбеннеста — гнѣздо ласточекъ — гдѣ Блиггеръ, свирѣпый бургграфъ, упалъ мертвый при произнесеніи отлученія отъ церкви папою, ни громадной бочки въ Гейдельбергѣ, въ которой содержится пятьсотъ шестьдесятъ шесть тысячъ четыреста бутылокъ вина, и ни одного изъ древнихъ за́мковъ этой баснословной страны, гдѣ статуи спятъ днемъ, а просыпаются ночью, чтобы блуждать по развалинамъ.
Сколько разнообразія подмѣчено нашими странниками въ продолженіе ихъ долгаго путешествія, начиная отъ граціозныхъ балладъ Рейна, до страшныхъ исторій на тѣхъ горахъ, гдѣ, по словамъ Гёте, происходитъ шабашъ вѣдьмъ, отъ непроходимыхъ лѣсовъ Богеміи до знаменитыхъ тѣней Шварцвальда, отъ Дуная, берега́ котораго еще потрясаются нашествіемъ Аттилы и гунновъ, до Мозеля, вливающаго французскія идеи въ Рейнъ, который, во что бы ни стало, хочетъ оставаться германскимъ! И сколько предстоитъ намъ трудовъ, чтобы достойно передать простодушные разсказы германскихъ профессоровъ!
Изъ всѣхъ сказочниковъ, которые платили знаменитымъ путешественникамъ свою дань, — самыми свѣдущими, самыми словоохотливыми оказались бродячіе музыканты и пѣвцы. Эти олицетворенныя газеты, эти ходячіе лѣтописцы, неутомимые пивопійцы съ бездонными желудками, съ безконечною памятью, и теперь еще попадаются на большихъ дорогахъ Германіи въ своемъ древне-германскомъ костюмѣ, въ кафтанѣ съ прорѣзями, съ брыжжами, въ коротенькомъ плащѣ, въ широкополой шляпѣ, украшенной глиняною трубкою, съ длинными волосами до плечъ, со скрипкою за спиною, съ собакою у ногъ.
За этими сказочниками выступаютъ съ своими розсказнями женщины, даже чуть ли не рисуются онѣ на первомъ планѣ, потому-что кто дерзнетъ оспоривать у деревенскихъ кумушекъ пальму первенства въ выдумкахъ?
Изъ числа этихъ кумушекъ попалась однажды такая, которую братья Гриммы слушали да не наслушались цѣлый мѣсяцъ, да и теперь бы еще, пожалуй, слушали, еслибъ не законъ, который гласитъ, что всему есть конецъ. Эта бой-баба, своимъ языкомъ рѣшившая задачу вѣчнаго движенія, эта преемница волшебницъ и карловъ, все извѣдавшая и ничего незабывшая, живетъ и теперь въ саксонской деревушкѣ близь Касселя. Братья Гриммы ей обязаны лучшими разсказами и, въ благодарность за то, помѣстили ея портретъ въ началѣ своей книги.
Вернувшись домой и поставивъ въ уголъ свой странническій посохъ, братья Гриммы терпѣливо разобрали огромный складъ легендъ и преданій, тщательно выбрали изъ него самый свѣжій и благоуханный букетъ и издали его подъ скромнымъ названіемъ «Kinder- und Haus-Märchen» — «Дѣтскія и семейныя сказки».
Это изданіе имѣло большой успѣхъ, вошло въ моду и произвело такой фуроръ, о какомъ нѣтъ возможности дать близкое понятіе… Послѣ перваго изданія, потребовалось второе и потомъ сряду шесть изданіи, одно за другимъ, раскуплено было въ тысячахъ экземпляровъ.
Старый и малый наперерывъ наслаждались чтеніемъ этой книги. Старики встрѣчались въ ней съ своими лучшими воспоминаніями, дѣти находили очаровательныя мечты, поэты — волшебныя фантазіи, всѣ же — самое увлекательное и усладительное чтеніе.
При послѣднихъ изданіяхъ находится нѣсколько превосходныхъ ученыхъ предисловій и цѣлая книга примѣчаній и изслѣдованій, написанныхъ братьями Гриммами въ разныя времена. Мы не беремся ихъ переводить: этотъ трудъ подъ силу только такимъ же ученымъ людямъ изъ нашихъ соотечественниковъ, которые посвящаютъ свои знанія и время на изученіе науки и сказаній древности. Ученыя изслѣдованія не соотвѣтствуютъ нашей цѣли: намъ хотѣлось передать родному намъ народу разсказы другого народа на поученіе и забаву.