190[1]
В этаких местах, в этаких больших деревнях, жил мужичок не скудно, не богато; у него был сынок, и оставляет он сынку триста рублей денег:
— Вот тебе, сынок! Благословляю тремя стами рублями до твоего выросту.
Вырос этот сынок, взошел в полный разум и говорит своей матушке:
— Помню я — покойный батюшка благословлял меня тремя стами рублями; то дай мне хоть сотенку.
Она ему дала сто рублей, он и пошёл во путь во дороженьку, и попадается ему мужичок — ведёт вислоухую собаку. Он и говорит:
— Продай мне, мужичок, эту собаку.
Мужик говорит:
— Ну-ка дай сто рублей.
Вот он дал за неё сто рублей, привёл её домой, поит и кормит. После того просит у матери ещё сто рублей. Мать ему ещё сто рублей дала; он пошёл во путь во дороженьку, опять ему попадается мужик — ведёт котка золотой хвостик. Он и говорит:
— Продай мне, мужичок, этого котка.
Мужик говорит:
— Купи!
— А что тебе за него?
Мужичок говорит:
— Хочешь, так сто рублей.
И отдал ему котка за сто рублей; он взял его, свёл домой, поит и кормит. Ну, вот просит он у матери ещё сто рублей. Мать ему говорит:
— Милое ты моё дитятко! Куда ты деньги изводишь? Напрасные эти покупки.
— Э, мать моя родимая! Не тужи об деньгах, они нам когда-нибудь возворотятся.
Она ему и третью сотню дала; он опять пошёл во путь во дороженьку.
Ну, хорошо; в этаких местах, в этаких городах, умерла царевна, а у ней на руке было золотое колечко; ему, доброму мо́лодцу, очень хочется снять с руки это колечко. Вот он закупает караулов допустить его до царевны; подошёл к ней, снял с руки колечко и пошёл к своей матери; никто его не сдержал.
Живёт долго ли, коротко ли — вышел на крылечко и перекинул это колечко с руки на́ руку, выскочило из колечка триста молодцев и сто семьдесят богатырёв и спрашивают у него:
— Что заставишь нас работать?
— Вот что заставлю: первое — сшибите мою старую избу и поставьте на этом же месте каменный дом, и чтобы матушка моя про то не знала.
Они сработали в одну ночь; мать его встаёт и удивляется:
— Чей это дом такой?
Сын ей говорит:
— Матушка моя родимая! Не удивляйся, а молись богу; дом этот наш.
Вот живут они долго ли, коротко ли в этом доме — вышли ему совершенные годы, и захотелось ему жениться.
В этаком царстве, в этаком государстве, у такого-то царя была царевна, и ему хочется на ней посвататься:
— Сватай-ка за меня, моя родная матушка! В этаком-то царстве, у такого-то царя есть дочь хороша.
Мать ему и говорит:
— Дитя ты моё милое! Где нам брать царевну!
А он ей в ответ:
— Мать ты моя, родительница! Молись-ка спасу, выпей квасу да ложись спать; утро вечера мудренее.
Сам он, добрый мо́лодец, вышел на крылечко, перекинул с руки на́ руку колечко — выскочило триста молодцев и сто семьдесят богатырёв и спрашивают у него:
— Что прикажешь делать?
— Сыщите мне таких дорогих вещей, которых бы у царя не было, и принесите на золотых подносах: надо царя с царевною одарить!
Тотчас принесли ему этакие вещи; он и посылает свою мать свататься к царю.
Вот мать пришла к царю, а царь удивляется:
— Где ты, старушка, этакие вещи взяла?
Выходит царевна, глядит на эти вещи и говорит:
— Ну, старушка, скажи своему сыну: пусть он поставит об одну ночь в царском заповедном лугу новый дворец лучше дворца моего батюшки, и чтобы провёл он от дворца до дворца мост хрустальный, и был бы тот хрустальный мост устлан разными шитыми коврами; в то время пойду за твоего сына замуж. А ежели да не совершит этого, то не будет ему прощения, и сложит он свою буйну голову на плаху!
Идёт старуха домой, слёзно плачет и говорит сыну:
— Милое моё дитятко! Говорила я тебе, что не надобно на царевне свататься. Вот теперь царевна приказывает тебе сказать, что ежели хочешь на ней жениться, то построй об одну ночь новый дворец в заповедном лугу, и чтобы лучше был батюшкиного, и чтоб от дворца до дворца проведён был хрустальный мост, и был бы тот хрустальный мост устлан разными шитыми коврами; а ежели этого не сделаешь, то сложишь свою буйну голову на плаху! Как теперь, дитятко, ты это дело рассудишь?
Отвечает он:
— Мать ты моя, родительница! Не сумневайся, молись спасу, выпей квасу да ложись спать; утро вечера мудренее.
Сам добрый мо́лодец вышел на крылечко, перекинул с руки на́ руку колечко — выскочило триста молодцев и сто семьдесят богатырёв и спрашивают:
— Что прикажешь работать?
Он им и говорит:
— Друзья мои любезные! Постарайтесь мне об одну ночь построить в царском заповедном лугу новый дворец, и чтоб был он лучше царского, и чтоб был проведён от дворца до дворца хрустальный мост, а этот мост был бы устлан разными шитыми коврами.
Вот эти мо́лодцы и богатыри об одну ночь всё выстроили, что им было приказано. Царь утром встал, глядит в подзорную трубку на свои заповедные луга и удивляется, что выстроен дворец лучше его, и посылает посланного сказать, чтобы приходил добрый мо́лодец свататься на царевне, а царевна-де согласна выйти за него замуж. Вот он сосватался на царевне, честным пирком да и за свадебку; сыграли свадьбу, отпировали.
Живут долго ли, коротко ли, царевна своего мужа и спрашивает:
— Скажи, пожалуйста, каким ты манером этакое дело совершаешь об одну ночь? Теперь станем с тобой заедино думать.
Улещает его, уговаривает и подносит ему разных водок; напоила его мертвецки пьяным, он ей и сказал:
— Вот я чем — колечком!
А она у пьяного колечко взяла, перекинула с руки на́ руку — выскочило триста молодцев и сто семьдесят богатырёв и спрашивают:
— Что прикажете делать?
— А вот что: возьмите этого пьяницу и выкиньте на батюшкин луг, а меня снесите со всем дворцом за тридевять три земли, за десятое царство, к такому-то королю.
Они об одну ночь и приставили её туда, куда приказала.
Царь встаёт утром, смотрит в подзорную трубку в свои заповедные луга — не стало ни дворца, ни хрустального моста, только валяется один человек; посылает царь посланных: «Узнайте, что там за человек лежит?» Сбегали посланные, приходят назад и говорят царю:
— Ваш зять один валяется!
— Подите, приведите его ко мне.
Вот и приводят его, царь спрашивает:
— Куда ты царевну дел и с дворцом?
Он отвечает:
— Ваше царское величество! Не знаю, как будто во сне её потерял.
Царь говорит:
— Даю тебе три месяца сроку, добирайся: где царевна? А там казнить стану.
И посадил он его в крепкую тюрьму.
Вот и говорит кот собаке вислоухой:
— Что ты знаешь? Ведь хозяин-то наш в засаженье[2]. Обманула его царевна, сняла с руки колечко и ушла за тридевять земель, за десятое царство. Надо кольцо добывать; побежим-ка с тобой!
Побежали; где на пути озера плыть, где реки плыть, там кот садится на загривок к собаке вислоухой, собака и перевозит его на другую сторону. Долго ли, коротко ли — сбежали они за тридевять земель, за десятое царство. Говорит кот собаке:
— Ежели из королевской кухни будут посылать за дровами, ты сейчас беги, а я на погребок пойду к ключнице; что она задумает — то я и подам.
Стали они жить на королевском дворе. Вот сказывает ключница королю:
— Есть у меня на погребке котик золотой хвостик; что задумаю — то и подаст!
Повар говорит:
— А у меня есть собака вислоухая; как стану посылать мальчика за дровами, она опрометью бежит и несёт!
Король приказывает:
— Приведите собаку вислоухую в мою спальню; а царевна велит:
— А ко мне приведите котка золотой хвостик.
Привели кота и собаку; и день и ночь во дворце остаются. А царевна, как спать ложится, колечко завсегда в рот берёт. Вот бежит ночью мышь, а кот за загривок её и цапнул; мышь говорит:
— Не тронь меня, кот! Я знаю, зачем ты пришёл; ты пришёл за колечком — я тебе достану его.
Кот её выпустил; она вскочила на кровать и прямо к царевне, сунула свой хвостик ей в рот и зашевелила; царевна плюнула да колечко и выплюнула. Кот цап и кричит вислоухой собаке:
— Не зевай!
Бросились прямо в окошко, выскочили и побежали, сухим путём бегут, а реки и озера плывут; приходят в своё царство и прямо к тюрьме… Кот влез в тюрьму; хозяин увидал, стал его гладить, а кот песни петь и положил ему на́ руку колечко; хозяин обрадовался, перекинул колечко с руки на́ руку — выскочило триста молодцев и сто семьдесят богатырёв:
— Что работать прикажете?
Он и говорит:
— Чтоб мне с горя на целые сутки была знатная музыка.
Музыка заиграла. А царь посылает к нему посланника:
— Обдумался ли?
Посланник пошёл и заслушался; вот царь другого посылает, и другой заслушался; вот третьего посылает, и третий заслушался; вот приходит сам царь к зятю, он потемнил[3] и царя этою музыкой. Как только перестала музыка, царь и начал у него выспрашивать. Зять говорит:
— Ваше царское величество! Освободите меня на единую ночь, вмиг доставлю вашу царевну.
Вот вышел он на крылечко; перекинул с руки на́ руку колечко — выскочило триста молодцев и сто семьдесят богатырёв и спрашивают:
— Что прикажете работать?
— Принесите царевну назад со всем дворцом, и чтоб всё было на старом месте и об одну ночь сделано.
Царевна встала поутру и видит, что она на старом месте, испугалась и не знает, что ей будет? А её муж приходит к царю:
— Ваше царское величество! Как будем царевну судить?
— Зять ты мой милый! Усовестим мы её словами, и живите себе, поживайте да добро наживайте!
191
В некотором царстве, в некотором государстве жил да был старик со старухою, и был у них сын Мартынка. Всю жизнь свою занимался старик охотою, бил зверя и птицу, тем и сам кормился и семью питал. Пришло время — заболел старик и помер; оставался Мартынка с матерью, потужили-поплакали, да делать-то нечего: мёртвого назад не воротишь. Пожили с неделю и приели весь хлеб, что в запасе был; видит старуха, что больше есть нечего, надо за денежки приниматься. Вишь, старик-то оставил им двести рублёв; больно не хотелось ей починать кубышку, одначе сколько ни крепилась, а починать нужно — не с голоду ж помирать! Отсчитала сто рублёв и говорит сыну:
— Ну, Мартынка, вот тебе сто целковиков; пойди — попроси у соседей лошади, поезжай в город да закупи хлеба; авось как-нибудь зиму промаячим, а весной станем работы искать.
Мартынка выпросил телегу с лошадью и поехал в город; едет он мимо мясных лавок — шум, брань, толпа народу. Что такое? А то мясники изловили охотничью собаку, привязали к столбу и бьют её палками, собака рвётся, визжит, огрызается… Мартынка подбежал к тем мясникам и спрашивает:
— Братцы! За что вы бедного пса так бьёте немилостиво?
— Да как его, проклятого, не бить, — отвечают мясники, — когда он целую тушу говядины спортил!
— Полно, братцы! Не бейте его, лучше продайте мне.
— Пожалуй, купи, — говорит один мужик шутя, — давай сто рублёв.
Мартынка вытащил из-за пазухи сотню, отдал мясникам, а собаку отвязал и взял с собой. Пёс начал к нему ластиться, хвостом так и вертит: понимает, значит, кто его от смерти спас.
Вот приезжает Мартынка домой, мать тотчас стала спрашивать:
— Что купил, сынок?
— Купил себе первое счастье.
— Что ты завираешься, какое там счастье?
— А вот он — Журка! — и кажет ей на собаку.
— А больше ничего не купил?
— Коли б деньги остались, может и купил бы; только вся сотня за собаку пошла.
Старуха заругалась.
— Нам, — говорит, — самим есть нечего; нынче последние поскрёбышки по закромам собрала да лепёшку спекла, а завтра и того не будет!
На другой день вытащила старуха ещё сто рублёв, отдаёт Мартынке и наказывает:
— На, сынок! Поезжай в город, искупи хлеба, а задаром денег не бросай.
Приехал Мартынка в город, стал ходить по улицам да присматриваться, и попался ему на глаза злой мальчишка: поймал тот мальчишка кота, зацепил веревкой за шею и давай тащить на́ реку.
— Постой! — закричал Мартынка. — Куда Ваську тащишь?
— Хочу его утопить, проклятого!
— За какую провинность?
— Со стола пирог стянул.
— Не топи его, лучше продай мне.
— Пожалуй, купи; давай сто рублёв.
Мартынка не стал долго раздумывать, полез за пазуху, вытащил деньги и отдал мальчику, а кота посадил в мешок и повёз домой.
— Что купил, сынок? — спрашивает его старуха.
— Кота Ваську.
— А больше ничего не купил?
— Коли б деньги остались, может и купил бы ещё что-нибудь.
— Ах ты, дурак этакий! — закричала на него старуха. — Ступай же из дому вон, ищи себе хлеба по чужим людям.
Пошёл Мартынка в соседнее село искать работы; идёт дорогою, а следом за ним Журка с Ваською бегут. Навстречу ему поп:
— Куда, свет, идешь?
— Иду в батраки наниматься.
— Ступай ко мне; только я работников без ряды беру: кто у меня прослужит три года, того и так не обижу.
Мартынка согласился и без устали три лета и три зимы на попа работал; пришёл срок к расплате, зовет его хозяин:
— Ну, Мартынка! Иди — получай за свою службу.
Привёл его в амбар, показывает два полных мешка и говорит:
— Какой хочешь, тот и бери!
Смотрит Мартынка — в одном мешке серебро, а в другом песок, и раздумался: «Эта штука неспроста приготовлена! Пусть лучше мои труды пропадут, а уж я попытаю, возьму песок — что из того будет?» Говорит он хозяину:
— Я, батюшка, выбираю себе мешок с мелким песочком.
— Ну, свет, твоя добрая воля; бери, коли серебром брезгаешь.
Мартынка взвалил мешок на спину и пошёл искать другого места; шёл-шёл, шёл-шёл и забрёл в тёмный, дремучий лес. Среди леса поляна, на поляне огонь горит, в огне де́вица сидит, да такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Говорит красная де́вица:
— Мартын вдовин сын! Если хочешь добыть себе счастья, избавь меня: засыпь это пламя песком, за который ты три года служил.
— И впрямь, — подумал Мартынка, — чем таскать с собой этакую тяжесть, лучше человеку пособить. Не велико богатство — песок, этого добра везде много!
Снял мешок, развязал и давай сыпать; огонь тотчас погас, красная де́вица ударилась оземь, обернулась змеею, вскочила доброму мо́лодцу на грудь и обвилась кольцом вокруг его шеи. Мартынка испугался.
— Не бойся! — провещала ему змея. — Иди теперь за тридевять земель, в тридесятое государство — в подземельное царство; там мой батюшка царствует. Как придёшь к нему на двор, будет он давать тебе много злата, и се́ребра, и самоцветных каменьев; ты ничего не бери, а проси у него мизинного перста колечко. То кольцо не простое; если перекинуть его с руки на́ руку — тотчас двенадцать молодцев явятся, и что им ни будет приказано, всё за единую ночь сделают.
Отправился добрый молодец в путь-дорогу; близко ли, далеко ль, скоро ли, коротко ль, подходит к тридесятому царству и видит огромный камень. Тут соскочила с его шеи змея, ударилась о сырую землю и сделалась по-прежнему красною де́вицей.
— Ступай за мною! — говорит красная де́вица и повела его под тот камень.
Долго шли они подземным ходом, вдруг забрезжился свет — все светлей да светлей, и вышли они на широкое поле, под ясное небо; на том поле великолепный дворец выстроен, а во дворце живёт отец красной де́вицы, царь той подземельной стороны.
Входят путники в палаты белокаменные, встречает их царь ласково.
— Здравствуй, — говорит, — дочь моя милая, где ты столько лет скрывалася?
— Свет ты мой батюшка! Я бы совсем пропала, если б не этот человек: он меня от злой неминучей смерти освободил и сюда в родные места привёл.
— Спасибо тебе, добрый мо́лодец! — сказал царь. — За твою добродетель наградить тебя надо; бери себе и злата, и се́ребра, и каменьев самоцветных, сколько твоей душе хочется.
Отвечает ему Мартын вдовин сын:
— Ваше царское величество! Не требуется мне ни злата, ни се́ребра, ни каменьев самоцветных; коли хочешь жаловать, дай мне колечко с своей царской руки — с мизинного перста. Я человек холостой; стану на колечко почаще посматривать, стану про невесту раздумывать, тем свою скуку разгонять.
Царь тотчас снял кольцо, отдал Мартыну:
— На, владей на здоровье, да смотри: никому про кольцо не сказывай, не то сам себя в большую беду втянешь!
Мартын вдовин сын поблагодарил царя, взял кольцо да малую толику денег на дорогу и пустился обратно тем же путем, каким прежде шёл. Близко ли, далеко ли, скоро ли, коротко ли, воротился на родину, разыскал свою мать-старуху, и стали они вместе жить-поживать без всякой нужды и печали. Захотелось Мартынке жениться, пристал он к матери, посылает её свахою:
— Ступай, — говорит, — к самому королю, высватай за меня прекрасную королевну.
— Эх, сынок, — отвечает старуха, — рубил бы ты дерево по себе — лучше бы вышло. А то вишь что выдумал! Ну, зачем я к королю пойду? Знамое дело, он осердится и меня и тебя велит казни предать.
— Ничего, матушка! Небось, коли я посылаю, значит — смело иди. Какой будет ответ от короля, про то мне скажи; а без ответу и домой не ворочайся.
Собралась старуха и поплелась в королевский дворец; пришла на двор и прямо на парадную лестницу, так и прёт без всякого докладу. Ухватили её часовые:
— Стой, старая ведьма! Куда тебя черти несут? Здесь даже генералы не смеют ходить без докладу…
— Ах вы, такие-сякие, — закричала старуха, — я пришла к королю с добрым делом, хочу высватать его дочь-королевну за моего сынка, а вы хватаете меня за́ полы.
Такой шум подняла, что и господи упаси! Король услыхал крики, глянул в окно и велел допустить к себе старушку. Вот вошла она в государскую комнату, помолилась на иконы и поклонилась королю.
— Что скажешь, старушка? — спросил король.
— Да вот пришла к твоей милости; не во гнев тебе сказать: есть у меня купец, у тебя товар. Купец-то — мой сынок Мартынка, пребольшой умница; а товар — твоя дочка, прекрасная королевна. Не отдашь ли её замуж за моего Мартынку? То-то пара будет!
— Что ты, али с ума сошла? — закричал на неё король.
— Никак нет, ваше королевское величество! Извольте ответ дать.
Король тем же часом собрал к себе всех господ министров, и начали они судить да рядить, какой бы ответ дать этой старухе? И присудили так: пусть-де Мартынка за единые сутки построит богатейший дворец, и чтоб от того дворца до королевского был сделан хрустальный мост, а по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях пели бы разные птицы, да ещё пусть выстроит пятиглавый собор: было бы где венец принять, было бы где свадьбу справлять. Если старухин сын всё это сделает, тогда можно за него и королевну отдать: значит, больно мудрён; а если не сделает, то и старухе и ему срубить за провинность головы. С таким-то ответом отпустили старуху; идёт она домой — шатается, горючими слезьми заливается; увидала Мартынку:
— Ну, — говорит, — сказывала я тебе, сынок: не затевай лишнего; а ты всё своё. Вот теперь и пропали наши бедные головушки, быть нам завтра казнёнными.
— Полно, матушка, авось живы останемся; молись-ка богу да ложись почивать; утро, кажись, мудренее вечера.
Ровно в полночь встал Мартын с постели, вышел на широкий двор, перекинул кольцо с руки на́ руку — и тотчас явилось перед ним двенадцать молодцев, все на одно лицо, волос в волос, голос в голос.
— Что тебе понадобилось, Мартын вдовин сын?
— А вот что: сделайте мне к свету на этом самом месте богатейший дворец, и чтоб от моего дворца до королевского был хрустальный мост, по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях пели бы разные птицы, да ещё выстройте пятиглавый собор: было бы где венец принять, было бы где свадьбу справлять.
Отвечали двенадцать молодцев:
— К завтрему всё будет готово!
Бросились они по разным местам, согнали со всех сторон мастеров и плотников и принялись за работу: всё у них спорится, быстро дело делается. Наутро проснулся Мартынка не в простой избе, а в знатных, роскошных покоях; вышел на высокое крыльцо, смотрит — всё как есть готово: и дворец, и собор, и мост хрустальный, и деревья с золотыми и серебряными яблоками. В те́ поры и король выступил на балкон, глянул в прозорную трубочку и диву дался: всё по приказу сделано! Призывает к себе прекрасную королевну и велит к венцу снаряжаться.
— Ну, — говорит, — не думал я — не гадал отдавать тебя замуж за мужичьего сына, да теперь миновать того нельзя.
Вот, пока королевна умывалась, притиралась, в дорогие уборы рядилась, Мартын вдовин сын вышел на широкий двор и перекинул своё колечко с руки на́ руку — вдруг двенадцать молодцев словно из земли выросли:
— Что угодно, что надобно?
— А вот, братцы, оденьте меня в боярский кафтан да приготовьте расписную коляску и шестёрку лошадей.
— Сейчас будет готово!
Не успел Мартынка три раза моргнуть, а уж притащили ему кафтан; надел он кафтан — как раз впору, словно по мерке сшит. Оглянулся — у подъезда коляска стоит, в коляске чудные кони запряжены — одна шерстинка серебряная, а другая золотая. Сел он в коляску и поехал в собор; там уж давно к обедне звонят, и народу привалило видимо-невидимо. Вслед за женихом приехала и невеста с своими няньками и мамками и король с своими министрами. Отстояли обедню, а потом как следует — взял Мартын вдовин сын прекрасную королевну за руку и принял закон с нею. Король дал за дочкою богатое приданое, наградил зятя большим чином и задал пир на весь мир.
Живут молодые месяц, и два, и три; Мартынка что ни день всё новые дворцы строит да сады разводит. Только королевне больно не по сердцу, что выдали её замуж не за царевича, не за королевича, а за простого мужика; стала думать, как бы его со света сжить; прикинулась такою лисою, что и на́ поди! Всячески за мужем ухаживает, всячески ему услуживает да все про его мудрость выспрашивает. Мартынка крепится, ничего не сказывает.
Вот раз как-то был он у короля в гостях, подпил порядком, вернулся домой и лёг отдохнуть; тут королевна и пристала к нему, давай его целовать-миловать, ласковыми словами прельщать, и таки умаслила: рассказал ей Мартынка про своё чудодейное колечко. «Ладно, — думает королевна, — теперь я с тобою сделаюсь!» Только заснул он крепким сном, королевна хвать его за руку, сняла с мизинного пальца колечко, вышла на широкий двор и перекинула то кольцо с руки на́ руку. Тотчас явилось перед ней двенадцать молодцев:
— Что угодно, что надобно, прекрасная королевна?
— Слушайте, ребята! Чтоб к утру не было здесь ни дворца, ни собора, ни моста хрустального, а стояла бы по-прежнему старая избушка; пусть муж мой в бедности остаётся, а меня унесите за тридевять земель, в тридесятое царство, в мышье государство. От одного стыда не хочу здесь жить!
— Рады стараться, всё будет исполнено!
В ту ж минуту подхватило её ветром и унесло в тридесятое царство, в мышье государство.
Утром проснулся король, вышел на балкон посмотреть в прозорную трубочку — нет ни дворца с хрустальным мостом, ни собора пятиглавого, а только стоит старая избушка. «Что бы это значило? — думает король. — Куда всё девалося?» И, не мешкая, посылает своего адъютанта разузнать на месте, что такое случилося? Адъютант поскакал верхом, освидетельствовал и, воротясь назад, докладует государю:
— Ваше величество! Где был богатейший дворец, там стоит по-прежнему худая избушка, в той избушке ваш зять с своей матерью проживает, а прекрасной королевны и духу нет, и неведомо, где она нынче находится.
Король созвал большой совет и велел судить своего зятя, зачем-де обольстил его волшебством и сгубил прекрасную королевну. Осудили Мартынку посадить в высокий каменный столб и не давать ему ни есть, ни пить: пусть помрёт с голоду. Явились каменщики, вывели столб и замуровали Мартынку наглухо, только малое окошечко для света оставили. Сидит он, бедный, в заключении не пивши не евши день, и другой, и третий, да слезами обливается.
Узнала про ту напасть собака Журка, прибежала в избушку, а кот Васька на печи лежит, мурлыкает, и напустилась на него ругаться:
— Ах ты, подлец Васька! Только знаешь на печи лежать да потягиваться, а того не ведаешь, что хозяин наш в каменном столбу заточён. Видно, позабыл старое добро, как он сто рублёв заплатил да тебя от смерти освободил; кабы не он, давно бы тебя, проклятого, черви источили! Вставай скорей! Надо помогать ему всеми силами.
Кот Васька соскочил с печки и вместе с Журкою побежал разыскивать хозяина: прибежал к столбу, вскарабкался наверх и влез в окошечко:
— Здравствуй, хозяин! Жив ли ты?
— Еле жив, — отвечает Мартынка, — совсем отощал без еды, пришлось помирать голодною смертию.
— Постой, не тужи; мы тебя и накормим и напоим, — сказал Васька, выпрыгнул в окно и спустился наземь.
— Ну, брат Журка, ведь хозяин наш с голоду помирает; как бы нам ухитриться да помочь ему?
— Дурак ты, Васька! И этого не придумаешь! Пойдём-ка по городу; как только встренётся булочник с лотком, я живо подкачусь ему под ноги и собью у него лоток с головы; тут ты смотри, не плошай, хватай поскорей калачи да булки и тащи к хозяину.
Вот хорошо, вышли они на большую улицу, а навстречу им мужик с лотком; Журка бросился ему под ноги, мужик пошатнулся, выронил лоток, рассыпал все хлебы да с испугу бежать в сторону: боязно ему, что собака, пожалуй, бешеная — долго ли до беды! А кот Васька цап за булку и потащил к Мартынке; отдал одну — побежал за другою, отдал другую — побежал за третьего. Точно таким же манером напугали они мужика с кислыми щами и добыли для своего хозяина не одну бутылочку. После того вздумали кот Васька да собака Журка идти в тридесятое царство, в мышье государство — добывать чудодейное кольцо: дорога дальняя, много времени утечёт… Натаскали они Мартынке сухарей, калачей и всякой всячины на целый год и говорят:
— Смотри же, хозяин, ешь-пей, да оглядывайся, чтоб хватило тебе запасов до нашего возвращения.
Попрощались и отправились в путь-дорогу.
Близко ли, далеко́, скоро ли, коротко́, приходят они к синему морю. Говорит Журка коту Ваське:
— Я надеюсь переплыть на ту сторону, а ты как думаешь?
Отвечает Васька:
— Я плавать не мастак, сейчас потону!
— Ну, садись ко мне на́ спину!
Кот Васька сел собаке на спину, уцепился когтями за шерсть, чтобы не свалиться, и поплыли они по́ морю; перебрались на другую сторону и пришли в тридесятое царство, в мышье государство. В том государстве не видать ни души человеческой; зато столько мышей, что и сосчитать нельзя: куда ни сунься, так стаями и ходят! Говорит Журка коту Ваське:
— Ну-ка, брат, принимайся за охоту, начинай этих мышей душить-давить, а я стану загребать да в кучу складывать.
Васька к той охоте привычен; как пошёл расправляться с мышами по-своему: что ни цапнет — то и дух вон! Журка едва поспевает в кучу складывать и в неделю наклал большую скирду! На всё царство налегла кручина великая; видит мышиный царь, что в народе его недочёт оказывается, что много подданных злой смерти предано; вылез из норы и взмолился перед Журкою и Ваською:
— Бью челом вам, сильномогучие богатыри! Сжальтесь над моим народишком, не губите до конца; лучше скажите, что вам надобно? Что смогу, всё для вас сделаю.
Отвечает ему Журка:
— Стоит в твоём государстве дворец, в том дворце живёт прекрасная королевна; унесла она у нашего хозяина чудодейное колечко. Если ты не добудешь нам того колечка, то и сам пропадёшь и царство твоё сгинет: всё как есть запустошим!
— Постойте, — говорит мышиный царь, — я соберу своих подданных и спрошу у них.
Тотчас собрал он мышей, и больших и малых, и стал выспрашивать: не возьмётся ли кто из них пробраться во дворец к королевне и достать чудодейное кольцо? Вызвался один мышонок:
— Я, — говорит, — в том дворце часто бываю; днём королевна носит кольцо на мизинном пальце, а на ночь, когда спать ложится, кладёт его в рот.
— Ну-ка постарайся добыть его; коли сослужишь эту службу, награжу тебя по-царски.
Мышонок дождался ночи, пробрался во дворец и залез потихоньку в спальню, смотрит — королевна крепко спит; он вполз на постель, всунул кололевне в нос свой хвостик и давай щекотать в ноздрях. Она чхнула — кольцо изо рта выскочило и упало на ковёр. Мышонок прыг с кровати, схватил кольцо в зубы и отнёс к своему царю. Царь мышиный отдал кольцо сильномогучим богатырям коту Ваське да собаке Журке. Они на том царю благодарствовали и стали друг с дружкою совет держать: кто лучше кольцо сбережёт? Кот Васька говорит:
— Давай мне, уж я ни за что не потеряю!
— Ладно, — говорит Журка, — смотри же, береги его пуще своего глаза.
Кот взял кольцо в рот, и пустились они в обратный путь.
Вот дошли до синего моря, Васька вскочил Журке на́ спину, уцепился лапами как можно крепче, а Журка в воду — и поплыл через море. Плывёт час, плывёт другой, вдруг откуда не́ взялся — прилетел чёрный ворон, пристал к Ваське и давай долбить его в голову. Бедный кот не знает, что ему и делать, как от врага оборониться? Если пустить в дело лапы — чего доброго, опрокинешься в море и на дно пойдёшь; если показать ворону зубы — пожалуй, кольцо выронишь. Беда, да и только! Долго терпел он, да под конец невмоготу стало: продолбил ему ворон буйную голову до крови; озлобился Васька, стал зубами обороняться — и уронил кольцо в синее море. Чёрный ворон поднялся вверх и улетел в тёмные леса.
А Журка, как скоро выплыл на берег, тотчас же про кольцо спросил. Васька стоит, голову понуривши.
— Прости, — говорит, — виноват, брат, перед тобою — ведь я кольцо в море уронил.
Напустился на него Журка:
— Ах ты, олух проклятый! Счастлив твой бог, что я прежде того не спознал; я бы тебя, разиню, в море утопил! Ну с чем мы теперь к хозяину явимся? Сейчас полезай в воду: или кольцо добудь, или сам пропадай!
— Что в том прибыли, коли я пропаду? Лучше давай ухитряться: как допрежде мышей ловили, так теперь станем за раками охотиться; авось на наше счастье они нам помогут кольцо найти.
Журка согласился; стали они ходить по морскому берегу, стали раков душить да в кучу складывать. Большой ворох наклали! На ту пору вылез из моря огромный рак, захотел погулять на чистом воздухе. Журка с Васькой сейчас его слапали и ну тормошить на все стороны:
— Не душите меня, сильномогучие богатыри, я — царь над всеми раками; что прикажете, то и сделаю.
— Мы уронили кольцо в море; разыщи его и доставь, коли хочешь милости, а без этого всё твое царство до конца разорим!
Царь-рак в ту же минуту созвал своих подданных и стал про кольцо расспрашивать. Вызвался один малый рак:
— Я, — говорит, — знаю, где оно находится; как только упало кольцо в синее море, тотчас подхватила его рыба-белужина и проглотила на моих глазах.
Тут все раки бросились по́ морю разыскивать рыбу-белужину, зацопали её, бедную, и давай щипать клещами; уж они её гоняли-гоняли, просто на единый миг спокою не дают; рыба и туда и сюда, вертелась-вертелась и выскочила на берег. Царь-рак вылез из воды и говорит коту Ваське да собаке Журке:
— Вот вам, сильномогучие богатыри, рыба-белужина; теребите её немилостиво; она ваше кольцо проглотила.
Журка бросился на белужину и начал её с хвоста уписывать: «Ну, — думает, — досыта теперь наемся!» А шельма-кот знает, где скорее кольцо найти, принялся за белужье брюхо, прогрыз дыру, повытаскал кишки и живо на кольцо напал. Схватил кольцо в зубы и давай бог ноги; что есть силы бежит, а на уме у него такая думка: «Прибегу я к хозяину, отдам ему кольцо и похвалюсь, что один всё дело устроил; будет меня хозяин и любить и жаловать больше, чем Журку!»
Тем временем Журка наелся досыта, смотрит — где же Васька? И догадался, что товарищ его себе на уме: хочет неправдой у хозяина выслужиться. «Так врёшь же, плут Васька! Вот я тебя нагоню, в мелкие кусочки разорву». Побежал Журка в погоню; долго ли, коротко ли, нагоняет он кота Ваську и грозит ему бедой неминучею. Васька усмотрел в поле берёзу, вскарабкался на неё и засел на самой верхушке.
— Ладно! — говорит Журка. — Всю жизнь не просидишь на дереве, когда-нибудь и слезть захочешь; а уж я ни шагу отсюда не сделаю.
Три дня сидел кот Васька на берёзе, три дня караулил его Журка, глаз не спуская; проголодались оба и согласились на мировую.
Помирились и отправились вместе к своему хозяину; прибежали к столбу, Васька вскочил в окошечко и спрашивает:
— Жив ли, хозяин?
— Здравствуй, Васенька! Я уж думал, вы не воротитесь; три дня как без хлеба сижу.
Кот подал ему чудодейное кольцо; Мартынка дождался глухой полночи, перекинул кольцо с руки на́ руку — и тотчас явилось к нему двенадцать молодцев:
— Что угодно, что надобно?
— Поставьте, ребята, мой прежний дворец, и мост хрустальный, и собор пятиглавый и перенесите сюда мою неверную жену; чтобы к утру всё было готово.
Сказано — сделано. Поутру проснулся король, вышел на балкон, посмотрел в прозорную трубочку: где избушка стояла, там высокий дворец выстроен, от того дворца до королевского хрустальный мост тянется, по обеим сторонам моста растут деревья с золотыми и серебряными яблоками. Король приказал заложить коляску и поехал разведать, впрямь ли всё стало по-прежнему или только ему привиделось? Мартынка встречает его у ворот, берёт за белые руки и ведёт в свои расписные палаты.
— Так и так, — докладует, — вот что со мной королевна сделала.
Король присудил её казнить: по его слову королевскому взяли неверную жену, привязали за хвост к дикому жеребцу и пустили в чистое поле; жеребец полетел стрелою и размыкал её белое тело по яругам, по крутым оврагам. А Мартынка и теперь живёт, хлеб жуёт.