Николай I — император Всероссийский, третий сын императора Павла I и императрицы Марии Феодоровны . Родился 25 июня 1796 г. Через 1 1/2 года после Николая родился младший его брат Михаил, с которым Николай и воспитывался совместно. В возрасте первого детства особенное влияние на Николая имела его няня, шотландка мисс Лайон, женщина прямая и смелая, любившая своего питомца. Русской грамотой занимались с ним дежурные кавалеры, т. е. состоявшие при нем гувернеры, по очереди, уроки французского языка вначале давала ему сама мать. В 1802 г. для преподавания этого языка был приглашен эмигрант Дю Пюже, который потом преподавал ему также географию и всеобщую историю, стремясь, между прочим, развить в нем ненависть к деятелям французской революции. Немецкому языку обучал его академик Аделунг. Главным воспитателем его был назначен незадолго до смерти Павла директором I-го кадетского корпуса генерал М. И. Ламздорф, честный, но суровый и грубый немец, прибегавший иногда к телесным наказаниям. Николай рано стал проявлять склонность к самовластию, самонадеянность и надменность, плохо учился, увлекаясь одним только рисованием, а впоследствии военными науками и в особенности инженерным искусством. Александр I оставил главное заведывание воспитанием младших братьев всецело в руках матери, и Ламздорф сохранил свой пост. Несмотря на старание императрицы Марии Феодоровны побороть в младших своих сыновьях с детства обнаружившуюся в них страсть к военным забавам, страсть эта с летами в них только укоренялась. Между тем уже с 1808 г., когда умерла вторая дочь Александра I, стали считать вероятным, что ни у него, ни у цесаревича Константина, жена которого жила за границей, не будет детей и, таким образом, Николаю придется рано или поздно вступить на престол. Императрица Мария хотела отправить молодых великих князей для завершения образования в Лейпцигский университет; но этому воспротивился император Александр, решивший создать для братьев новое учебное заведение (царскосельский лицей), где они могли бы получить высшее образование вместе с избранными сверстниками. Это намерение не получило осуществления, хотя лицей и был открыт в 1811 г. К великим князьям приглашены были различные профессора, которые прочли им несколько курсов из области юридических, политических, экономических и специальных военных дисциплин (Шторх, Балугьянский , Опперман и др.). Предметы эти, за исключением военных, по свидетельству самого императора Николая, были плохо усвоены слушателями. В 1812 г. шестнадцатилетний Николай горячо просил императора Александра дозволить ему принять участие в кампании против Наполеона. Но Александр, намекнув ему тут впервые, что его ждет другое, более высокое поприще, отказал в его просьбе. Лишь в 1814 г. Николай и Михаил Павловичи получили разрешение прибыть к действующей армии, которая в то время сражалась уже на французской территории; но прежде, нежели они прибыли, Париж был взят, и военные действия прекратились. Великие князья, посетив ряд германских дворов, вернулись в Россию. В 1815 г. Николай был обручен с дочерью прусского короля Фридриха-Вильгельма III, принцессой Шарлоттой, принявшей впоследствии, вместе с православием, имя Александры Феодоровны . В 1816 г. великий князь Николай провел около трех месяцев в Англии. 20 июня 1817 г. состоялось бракосочетание великого князя Николая. От этого брака родились сыновья: Александр, будущий император Всероссийский, Константин, Николай и Михаил и дочери: Мария, Ольга и Александра. Командуя, сперва гвардейской бригадой, затем дивизией, Николай в то же время занимал должность главного инспектора инженерной части. В качестве строевого начальника он отличался большой строгостью, желая суровыми мерами поддержать расшатанную, как ему казалось, во время заграничных походов дисциплину. В военно-инженерном ведомстве он стремился образовать специально подготовленных офицеров, для чего по его инициативе открыто было специальное инженерное училище. Несмотря на вероятность вступления Николая на престол, император Александр I государственными делами его не занимал, однажды только взяв его с собой на конгресс в Лайбах в целях ознакомления его с делами европейской международной политики. В 1820 г. было объявлено о расторжении брака великого князя Константина Павловича с великой княгиней Анной Федоровной; тогда же «учреждение императорской фамилии» было дополнено постановлением о том, что если какое-либо лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не принадлежащим к царственному или владетельному дому, то дети, рожденные от такого брака, не имеют права на наследование российского престола. Женившись на польской дворянке Иоанне Грудзинской, великий князь Константин, в письме на имя императора от 14 января 1822 г., отказался от права на российский престол. Составленный по этому поводу 16 августа 1823 г. манифест не был обнародован, а отдан московскому митрополиту Филарету на хранение, в запечатанном конверте, в Московском Успенском соборе. Копии с манифеста были сданы на хранение в таких же конвертах в Государственный совет, Сенат и Синод. На конвертах рукой Государя была сделана надпись: «Хранить до востребования моего, а в случае моей кончины открыть прежде всякого другого деяния». Об этом акте была, по-видимому, осведомлена императрица Мария Феодоровна, но Николаю об этом сообщено не было. Когда 27 ноября 1825 г., в Санкт-Петербург пришло донесение о смерти императора Александра, Константин Павлович находился в Варшаве, а великий князь Николай, не зная о формальных распоряжениях, назначавших его наследником престола, решил тотчас же присягнуть императору Константину I и приказал привести к присяге войска петербургского гарнизона. При этом решении он остался, несмотря на сообщение ему Голицыным о содержащихся в запечатанных конвертах распоряжениях покойного государя, и отправил донесение о присяге императору Константину в Варшаву. В Москве Филарет не решился привести в исполнение волю покойного государя, и там, по получении вестей из Петербурга, также состоялась присяга Константину. В Варшаве известие о смерти Александра было получено 25 ноября. Константин тотчас же отправил находившегося у него брата Михаила с письмом к матери и к брату Николаю о своем отказе от престола. Николай, которому петербургский военный генерал-губернатор граф Милорадович доложил о нерасположении к нему войск гвардии, признал, что такое частное оповещение недостаточно, и новым письмом просил Константина или приехать лично, или издать об отречении особый манифест. Константин от этого отказался и заявил, что «если все не устроится согласно воле покойного нашего императора», то он «удалится еще далее». По получении этого уведомления, 12 декабря 1825 г., Николай признал, что ему не остается ничего более, как объявить о своем вступлении на престол. Манифест, составленный при участии Карамзина и Сперанского, решено было обнародовать 14 декабря. Происшедшим междуцарствием решили воспользоваться члены тайных обществ в Петербурге (XV, 767). Они попытались уговорить солдат гвардейских полков не присягать Николаю, а требовать, чтобы императором остался Константин, которому они присягнули, и чтобы была при этом дана конституция. На Сенатскую площадь, куда решено было двинуть возмутившиеся войсковые части, пришел почти в полном составе Московский полк, а также несколько рот лейб-гренадеров и морского гвардейского экипажа и несколько взводов конной артиллерии. Во главе их стали члены «северного тайного общества», но избранный ими в диктаторы полковник, князь С. П. Трубецкой на площадь не явился. Подъехавший к восставшим с увещаниями граф Милорадович был смертельно ранен поручиком Каховским; та же участь грозила и великому князю Михаилу Павловичу, пытавшемуся обратиться с речью к восставшим войскам. Не имели успеха и увещания митрополитов. Атака кавалергардов и конногвардейцев не удалась, вследствие гололедицы. Наконец, в 3 часа дня, когда стало темнеть, император Николай, все время находившийся на площади и лично распоряжавшийся действиями войск, приказал пустить в ход картечь. Второй залп картечью, попавший прямо в толпу, произвел в ней большие опустошения, после чего толпа бросилась через мост, а частью и по льду, через Неву. В виду попытки собрать и построить бегущих, по ним сделано было еще несколько выстрелов, которые окончательно их рассеяли. Начались массовые аресты. На юге, где наличность заговора поступившими к императору Александру доносами обнаружена была раньше, аресты начались среди членов «южного общества» по распоряжению генерала Дибича, начальника главного штаба. Попытка вооруженного сопротивления Черниговского пехотного полка, после первого же столкновения под Белой Церковью с отрядом генерала Гейсмара, была подавлена. Расследованием дела руководил сам император. Отрицательное отношение, с детства ему внушенное ко всяким революционерам и либералам, было укреплено теми событиями, которыми сопровождалось его вступление на престол. Определенной правительственной программы, ввиду полной, им самим признанной неподготовленности к правлению, у него не было. Выработать нечто в роде программы ему помог Карамзин (см. XXI, 901), который ежедневно являлся во дворец в течение междуцарствия и в горячих речах излагал перед Николаем и откровенную критику минувшего царствования, и свои собственные взгляды на задачи правления в России. Эти речи Карамзина не были записаны, но о сущности их дают понятие его записки, представленные Александру I в 1811 и 1819 годы, а также отрывочные воспоминания, оставленные им своим детям. Карамзин был сторонником самодержавия и в обосновании его необходимости для России исходил, подобно Екатерине II , из невозможности при всяком другом образе правления сохранить единство русского государства, ввиду его обширности и разрозненности его населения. В то же время на роль самодержавного монарха он смотрел как на служение отечеству, отнюдь не освобождая монарха от обязанностей и строго осуждая такие действия государей, которые, не соответствуя пользам и интересам России, основывались на личном произволе, капризе или даже идеологических мечтаниях (как у Александра I). Роль подданного в самодержавном государстве рисовалась Карамзину не в виде бессловесного рабства, а как роль гражданина, обязанного безусловным повиновением монарху, но долженствующего свободно и искренно заявлять ему свои взгляды. Эта, утопическая по существу теория Карамзина, давала широкий простор самовластию, к которому Николай склонен был по природе. Неизлечимо больной, доживавший свои последние месяцы, Карамзин не мог принять никакого государственного поста, но рекомендовал в сотрудники Николаю своих молодых единомышленников-арзамасцев (см. III, 473) Блудова и Дашкова . К ним впоследствии присоединился и еще один арзамасец — Уваров, давший окончательную формулировку той системе «официальной народности», отцом которой был Карамзин. Взгляды, внушенные Карамзиным, не исключали, однако, исправления тех злоупотреблений и неустройств русской жизни, которые ярко обнаружились перед Николаем в его сношениях с декабристами во время шестимесячного следствия над ними. Он приказал составить особый свод из соответствующих показаний декабристов и сводом этим, по свидетельству князя В. П. Кочубея, потом неоднократно пользовался. По окончании следствия и суда над декабристами, Николай издал 13 июля 1826 г. манифест, в котором, призывая «все состояния» соединиться «в доверии к правительству», указывал, что «не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления, дополняются недостатки, исправляются злоупотребления. В сем порядке постепенного усовершения всякое скромное желание к лучшему, всякая мысль к утверждению силы законов, к расширению истинного просвещения и промышленности, достигая к нам путем законным, для всех отверстым, всегда будут приняты Нами с благоволением». Еще ранее, рядом отдельных распоряжений и мероприятий, в числе которых особенное внимание обратили на себя отставка Аракчеева, высылка Магницкого, отдача под суд петербургского попечителя Рунича, отсылка Фотия в монастырь, возвращение из ссылки Пушкина . Николай показал, что он не желает продолжать того режима крайнего обскурантизма и гнета, которым ознаменовались последние годы царствования Александра. Во внешней политике он вскоре столь же определенно уклонился от системы и традиций священного союза. Стремясь объединить правительственную деятельность в своих собственных руках, Николай на первых порах сосредоточивает свои начинания не в министерствах и не в высших правительственных установлениях, которым он недостаточно доверял, а в особых, ad hoc образованных, отделениях собственной своей канцелярии или в секретных комитетах, составленных из лиц, пользующихся особым его доверием и работающих под непосредственным его наблюдением, втайне не только от публики, но иногда и от министров. Второе отделение собственной Его Величества канцелярии было образовано в апреле 1826 г. взамен ранее существовавшей комиссии законов — для составления и издания свода законов, причем начальником этого отделения сделан был один из преподавателей Николая, профессор Балугьянский, а фактическим его руководителем М. М. Сперанский. В доверии к последнему Николай вначале было поколебался, ввиду слухов о связи его с некоторыми из декабристов, но затем быстро удостоверился в неосновательности таких слухов и понял ту огромную пользу, которую можно извлечь из рабочей силы и творческих способностей Сперанского. Вслед за тем образовано было 3-е отделение Собственной Его Величества канцелярии, взамен особого министерства полиции, проект о котором представлен был генералом Бенкендорфом . Бенкендорф был поставлен во главе преобразованного корпуса жандармов и императорской главной квартиры, и ему же предоставлено было заведывание вновь созданным 3-м отделением Собственной Его Величества канцелярии. Это новое учреждение должно было не только заведывать делом охраны государственной безопасности, но и заботиться о благосостоянии граждан и о самых интимных их интересах, а также о поддержании порядка и благонравия во всех других государственных и общественных учреждениях. Одним из пунктов инструкции жандармским офицерам указывалось, что они должны «стараться приобрести уважение и доверие всех сословий и внушать уверенность, что через посредство новой должности голос всякого гражданина может дойти до царского престола». Впоследствии компетенция 3-го отделения значительно разрослась, и оно сделалось одним из самых страшных и ненавистных орудий полицейского сыска. В самом начале царствования Николаем был закончен в Министерстве народного просвещения, во главе которого стоял с 1824 г. адмирал Шишков, новый цензурный устав, изданный 10 июня 1826 г. Устав этот, превосходивший строгостью даже цензурные постановления второй, реакционной половины царствования Александра, вскоре вызвал множество нареканий, и с увольнением Шишкова решено было его переработать в сравнительно умеренном духе. 6 декабря 1826 г. был образован секретный комитет из 7 лиц, для выработки общего плана необходимых государственных преобразований. Во главе комитета поставлен был граф В. П. Кочубей; главной рабочей силой в нем сделался М. М. Сперанский. По собственноручной инструкции, данной Кочубей государем, комитет этот должен был прежде всего рассмотреть бумаги из кабинета покойного императора, относившиеся к преобразованию государственных учреждений, и выяснить, что уже сделано и что остается выполнить. О ходе работ комитета Николай приказал еженедельно себе докладывать, и все журналы комитета поступали на его рассмотрение. Сперанским был составлен план преобразования высших государственных установлений, на основе своеобразного применения идеи разделения властей к самодержавному строю. Предположено было точно определить компетенцию Государственного совета, как высшего законосовещательного учреждения при самодержавном монархе; совершенно уничтожить комитет министров, передав его функции правительственному Сенату, составленному из министров и других специально назначенных в состав его лиц; отдельно от этого Сената образовать Сенат судебный, как высшее судебное учреждение под державной властью монарха. Пересмотрены были также учреждения министерств. Подробной, но формальной, переработке подвергнуто было и Екатерининское «учреждение о губерниях». В 1827 г. в комитет внесено было Высочайшее повеление о рассмотрении вопроса о запрещении продажи крепостных крестьян без земли. Повеление это вызвало, с одной стороны, замечательную записку Сперанского о крепостном праве и мерах к постепенному его ограничению (см. XXIII, 273) причем, между прочим, указано было, что важным средством повлиять на улучшение положения помещичьих крестьян является упорядочение положения крестьян казенных; с другой стороны, повеление это дало повод Кочубею заметить, что вопрос об улучшении положения крестьян необходимо соединить с вопросом об упорядочении положения и других сословий. Возбуждение крестьянского вопроса было вызвано значительными крестьянскими волнениями, вспыхнувшими в разных местах империи. Вопрос об ограничении крепостного права прикреплением крестьян к земле и затруднением владеть дворовыми вне населенных имений был довольно подробно разработан комитетом 6 декабря, но намеченные им меры не получили практического осуществления, несмотря на одобрение их государем. Поднятый Сперанским вопрос об улучшении положения казенных крестьян получил некоторое практическое разрешение лишь значительно позднее. Проектированные комитетом меры к упорядочению и систематизированию прав и привилегий остальных сословий были разработаны довольно детально, в связи с вопросом о правах государственной службы; предполагалось, между прочим, создать особое сословие «именитых граждан» — своего рода дворянство второго разряда, и точнее определить права и организацию дворянских и прочих сословных обществ. Все эти меры, хотя и получившие одобрение Николая, в конце концов, также не были приведены в исполнение, так как против них весьма решительно высказались (с охранительной точки зрения) великий князь Константин Павлович и министр внутренних дел Закревский . В области народного просвещения с самого начала резко сказались охранительные тенденции государя, опасавшегося распространения революционных идей, особенно среди низших классов, где развитие знаний могло усилить недовольство своим положением. Мысль эта была определенно выражена в рескрипте 19 августа 1827 г. Шишкову, где указывалось, что крепостные крестьяне и дворовые люди должны обучаться лишь в приходских и уездных училищах; затем та же мысль положена была в основу устава средних и низших учебных заведений, изданного 28 декабря 1828 г. Устав этот резко отделил уездные и приходские училища от гимназий, для которых училища эти ранее являлись как бы приготовительной ступенью. Гимназии, дополненные низшими классами, отныне предназначались исключительно для детей дворян и чиновников, и при них учреждались дворянские благородные пансионы. Большую внутреннюю борьбу между чувством долга и наклонностью к самовластию императору пришлось перенести в качестве конституционного короля Царства Польского. Наличность конституции в Польше сказалась прежде всего по делу об обнаруженных и здесь, после 14 декабря 1825 г., тайных обществах. Члены польских тайных обществ, не успевшие, впрочем, активно проявить своих революционных замыслов, преданы были, согласно законам Царства Польского, суду варшавского сената, который часть их оправдал, а часть присудил к незначительным наказаниям. Николай был чрезвычайно поражен несоответствием между этим приговором и той расправой, которая была учинена над русскими революционерами; но он не решился отменить решение Сената, а лишь выразил ему свое неудовольствие. Пока длилось это дело, Николай не хотел ехать в Варшаву, где ему предстояло принести присягу польской конституции и короноваться польской короной; затем, в 1828 г., поездке в Варшаву помешала война с Турцией. Он прибыл туда лишь в 1829 г. и там короновался польской короной, присягнув конституции, а после того созвал, вопреки мнению Константина Павловича, IV польский сейм, по отношению к которому держал себя довольно корректно. Во внешней политике Николаю пришлось принять весьма важные решения впервые же месяцы своего царствования по греческому вопросу. Пятилетняя борьба турок с греками, возмущавшая общественное мнение христианского мира и затрагивавшая существенные торговые интересы Англии и Франции, побудила английское правительство, душой которого был в то время известный Каннинг, предложить России совместное давление на Турцию. Подобное вмешательство, направленное против державных прав султана, противоречило традициям священного союза, главным представителем которого служил Меттерних. Николай, однако, принял предложение, и 23 марта 1826 г. в Петербурге был подписан представителями России и Англии протокол, определявший условия умиротворения греков, которые Англия и Россия совместно обязывались предложить султану. Независимо от этого Николай потребовал особым ультиматумом точного выполнения Портой обязательств, принятых перед Россией относительно Молдавии, Валахии и Сербии. Порта пошла на уступки и аккерманской конвенцией 25 сентября 1826 г. обязалась восстановить силу прежних договоров с Россией. Между Россией, Англией и Францией был заключен в Лондоне трактат 24 июня 1827 г., на основании которого сделаны были совместные представления султану и к берегам Греции отправлен соединенный флот русских, французских и английских судов, под общим начальством английского адмирала Кодрингтона. В октябре 1827 г., ввиду неисполнения турками предъявленных им требований, адмиралы решили войти в занятую турецким флотом Наваринскую гавань. Завязался бой, во время которого турецкий флот был уничтожен. Порта признала Россию главной виновницей этой катастрофы и стала готовиться к войне с ней. Как раз перед этим была благополучно закончена начавшаяся в 1826 г. война с Персией. Персы, воспользовавшись малочисленностью русских войск в Закавказье, вторглись в русские владения и заняли Ленкорань и Карабач. Главнокомандующий кавказским корпусом, А. П. Ермолов, потребовал подкреплений. Николай, подозревавший Ермолова в связях с декабристами, отправил на Кавказ своего доверенного генерала Паскевича, которому вскоре было передано командование войсками. Паскевичу удалось разбить персов, занять Эривань, Тавриз и Арбедил и приблизиться к Тегерану. В Туркманчае был заключен мирный договор, по которому Персия уступила России ханства Эриванское и Нахичеванское и часть Каспийского побережья до реки Астары, предоставила России ряд торговых преимуществ, право иметь своих консулов, исключительное право держать военный флот на Каспийском море и уплатить контрибуцию в 20 млн руб. 14 апреля 1828 г. Николай объявил Турции войну, подтвердив отсутствие со стороны России всяких завоевательных планов. Главнокомандующим армией назначен был старый князь Витгенштейн, но Николай и сам отправился в армию, сопровождаемый начальником главного штаба Дибичем. Происшедшее отсюда двоевластие и численная недостаточность армии, перешедшей Дунай, повели за собой ряд неудач; кампания не могла быть закончена в 1828 г., пришлось отказаться от ранее намеченного плана военных действий. По возвращении императора Николая в Петербург один из заслуженных генералов александровского времени, Ил. В. Васильчиков (см. IX, 682), представил Николаю записку, в которой подверг сильной критике весь ход военных действий и прямо указал на вредные стороны вмешательства Государя в распоряжения главнокомандующего. По обсуждении этой записки в особом совете, главнокомандующим был назначен Дибич, с предоставлением ему полной свободы действий. Дибичу удалось, в значительной мере благодаря смутам, господствовавшим в Турции, удачно закончить кампанию в 1829 г. Русская армия, не тратя усилий на взятие крепостей между Дунаем и Балканами перешла неожиданно для турок Балканы и, заняв Адрианополь, направилась к Константинополю, чем вынудила султана просить мира. Склонению турок к уступкам содействовал и посланный в Константинополь, по желанию Николая, прусский генерал Мюффлинг; большое влияние оказали и победы, одержанные над турками на Кавказе, где были взяты еще в 1828 г. — Карс, Ахалцых, Баязет, Ардаган, а в 1829 г. — Эрзерум. По адрианопольскому договору 2 апреля 1829 г. границей России и Турции оставлен был Прут, но южная часть этой границы проведена была по правому берегу самого южного дунайского гирла (Георгиевского), так что все устье Дуная вошло в состав русской территории. На Кавказе Россия получила Черноморское побережье от Кубани до пристани святого Николая к югу от Поти и Ахалцыхский пашалык. Проливы (Дарданельский и Константинопольский) объявлены свободными для прохода купеческих судов как русских, так и других наций. Молдавия и Валахия получили ряд новых привилегий, и Россия приобретала над обоими княжествами протекторат. Автономия Сербии была подтверждена. Турция должна была выплатить контрибуцию в 11 1/2 млн дукатов и до выплаты ее княжества оставались под русским управлением. Относительно Греции, Турция приняла все постановления лондонского договора 24 июня 1827 г., в которой приняли участие Австрия и Пруссия. Первые годы правления Николая (1826—1830) в обществе русском, исстрадавшемся в последние годы царствования Александра и оглушенном событиями 14 декабря, вызвали примирительное настроение, укреплявшееся как успехами внешней политики Николая, так и проявленной им готовностью к реформам. Начались попытки проложения новых путей независимой мысли, при помощи таких новых журналов, как «Московский Вестник», основанный в 1826 г. кружком московских молодых шеллингианцев, «Московский Телеграф» Полевого, основанный при участии князя П. А. Вяземского, «Атеней» профессора Павлова, «Телескоп» Н. И. Надеждина, а также альманахов, издававшихся бароном Дельвигом , Максимовичем и др. Вскоре, однако, настроение правительства стало резко меняться в реакционную сторону. Николай был сильно поражен июльской революцией 1830 г. и поведением Людовика-Филиппа, который навсегда остался в его глазах узурпатором чужого трона. Сначала Николай думал о коалиции европейских держав, которая восстановила бы законный порядок во Франции, но затем он вынужден был признать новую династию, когда ее признали все остальные державы. Еще ближе к сердцу Николай принял бельгийскую революцию, задевшую интересы его родной сестры Анны Павловны, бывшей замужем за нидерландским наследным принцем. При получении известия об отложении Бельгии от Нидерландов Николай привел на военное положение значительную часть своей армии, несмотря на возражения министра финансов Канкрина и великого князя Константина Павловича. Армии этой не пришлось, однако, выступать в поход к берегам Рейна, так как 17 ноября 1830 г. вспыхнуло восстание в Варшаве, разросшееся, вследствие нерешительности великого князя Константина Павловича и затем фельдмаршала Дибича, в длительную 9-месячную войну, окончить которую пришлось уже вытребованному с Кавказа Паскевичу. Временное польское правительство пыталось сначала вести с Николаем переговоры, причем выставило требование присоединения к Царству Польскому остальных частей прежнего польского государства, присоединенных к России при Первых трех его разделах. Когда Николай отказался вести переговоры и предложил восставшим добровольно положить оружие к назначенному им сроку, обещая за это амнистию, то сейм, собранный в Варшаве, объявил династию Романовых лишенной польского престола. По усмирении восстания, Николай считал, вопреки возражениям английского и французского правительств, действие конституции 1815 г. прекратившимся и заменил ее «органическим статутом» 1832 г., по которому Царство Польское присоединялось к России, как завоеванная провинция, но сохраняло некоторую административную автономию и местные учреждения, отличные от существовавших в империи. Этот статут не получил действия, ввиду открытого в 1832 г. заговора Заливского; в Царстве Польском введено было военное положение, и Паскевич, сделанный наместником края, облечен был диктаторской властью. В порыве негодования на поляков Николай думал одно время даже произвести новый раздел польских земель, отдав северную часть Польши, по Вислу и Западный Буг, Пруссии, а южную — Австрии, за что он хотел получить от Пруссии лишь крепость Торн и город Мемель с устьем Немана, а от Австрии Тарнопольскую область, принадлежавшую России в 1809—1815 годы. План этот не получил осуществления; но переговоры между Россией, Австрией и Пруссией о дальнейшей судьбе польских земель закончились лишь в 1835 г., причем секретной статьей договора, подписанного 2 октября 1835 г. в Берлине, решено было присоединить область вольного города Кракова к Австрии. После событий в 1830—1831 годов в уме Николая созрело твердое решение признать основной задачей своей внешней политики борьбу с революционными стремлениями и для этого восстановить разрушенный в 1826 г. священный союз. Главным очагом революционных идей являлась, в глазах Николая, Франция. Враждебное отношение к Франции и охлаждение к сблизившейся с ней Англии обусловливалось и новым оборотом дел на Востоке. В Турции, попавшей после адрианопольского договора в зависимость от России, быстро шел процесс внутреннего разложения. Восстание египетского правителя Мехмета-Али-Паши грозило турецкой империи конечной гибелью. Николай отправил в Босфор эскадру, под начальством М. П. Лазарева, и сухопутный десятитысячный отряд, под командой Н. Н. Муравьева, высадившийся вблизи Константинополя. Киселеву приказано было перейти Дунай с 20-тысячной армией. Англия и Франция, не успевшие одновременно провести свои флоты через Дарданеллы, убедили Мехмета-Али заключить с султаном мирный договор. Это не помешало султану признать Николая главным своим избавителем и заключить с ним договор, подписанный 26 июня 1833 г. в Ункиар-Скелесси, по которому Россия обязывалась в случае нужды снабжать Турцию таким количеством сухопутных и морских сил, какое обе стороны признают нужным, а Турция обязывалась, по требованию России, не допускать иностранные военные суда входить под каким бы то ни было предлогом в Дарданельский пролив, пропуская через него во всякое время русские. Франция и Англия заявили, что они считают этот договор недействительным, но Николай не обратил на это внимания. Пруссия и Австрия признали ункиар-скелессийский договор без всяких оговорок. После свидания Николая с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом III в Шведте (24 — 28 августа 1833 г.) и с австрийским императором Францем в Мюнхенгреце (29 августа — 8 сентября 1833 г.), между Россией, Австрией и Пруссией заключен был ряд конвенций, закончившихся общим договором в Берлине (3 октября 1833 г.), по которому каждая из трех договорившихся держав могла требовать помощи у двух других, как в случае внутренней смуты, так и в случае внешней опасности. Вместе с тем они взаимно гарантировали друг другу сохранение в Европе существующего порядка. Австрия взяла на себя охрану безопасности и status-quo в Италии, Швейцарии, Испании и Португалии, Пруссия — охрану северной Германии и Голландии; Австрия и Пруссия совместно взялись следить за сохранением спокойствия в остальных германских государствах, Россия принимала на себя надзор за польскими землями, Венгрией и Балканским полуостровом. В союзе этом Николаю несомненно принадлежала первенствующая роль. Во внутренней политике, после революционных 1830 и 1831 годов, главные заботы императора Николая сосредоточились на укреплении и русских начал в западных губерниях России и на подавлении всякого движения в Польше. Завершены были, однако, некоторые законодательные работы, начатые в первые годы царствования. В 1832 г. закончено было печатание «первого полного собрания законов Российской Империи», начиная с уложения 1649 г. и до начала царствования Николая; затем напечатаны были 6 томов «2-го полного собрания законов» нового царствования, а к концу 1832 г. закончено было и издание действующих законов, в виде 15 томов систематизированного «Свода законов». Издание «Свода законов» было несомненно крупным шагом к укоренению законности в управлении и к упорядочению судопроизводства; но дальнейшие шаги по этому пути могли быть сделаны лишь при наследнике Николая, в эпоху великих реформ, после падения крепостного права. В Царстве Польском хотя отдельное управление и было сохранено и после 1832 г., но уже без начал самоуправления, намеченных органическим статутом. Для рассмотрения законопроектов и бюджета Царства Польского были учреждены: государственный совет, особый совет управления и, вместо прежних министерств, три правительственные комиссии — внутренних и духовных дел (она же заведывала и просвещением), юстиции и финансов. Варшавский университет был закрыт еще в 1831 г. В 1833 г., проездом за границу, Николай не пожелал остановиться в Варшаве и по дороге смотрел только расположенные в Польше войска. В 1835 г. он посетил Варшаву и принял депутацию от города, которой не разрешил говорить, а сам сказал ей суровую речь, причем указав на выстроенную по его повелению цитадель, грозил при малейшем возмущении разрушить Варшаву. В 1837 г. воеводства, на которые делилось Царство Польское, были преобразованы в губернии по русскому образцу; в 1839 г. все учебные заведения Царства были подчинены русскому Министерству народного просвещения, а для заведывания ими на месте образован был варшавский учебный округ с русским попечителем во главе. В 1841 г. упразднен Государственный совет Царства; в 1846 г. введен новый уголовный кодекс, являвшийся почти дословным переводом русского уложения о наказаниях. Из имений, конфискованных у польских помещиков, замешанных в восстании, образованы были майораты, розданные русским чиновникам и генералам. В 1846 г., когда в соседней Галиции произошла резня помещиков крестьянами, издан был 5 мая указ, резко ограничивший право помещиков распоряжаться населенными землями своих имений и превративших крестьян, сидящих на этих землях, в наследственных арендаторов, отбывающих раз навсегда определенные повинности. В Западном крае борьба с полонизмом началась при Николае, отчасти еще до 1830 г. В 1831 г. был образован особый западный комитет, задачей которого было уравнять Западный край во всех отношениях с внутренними губерниями. В 1832 г. закрыт был Виленский университет, в 1833 г. — кременецкий лицей, являвшиеся главными рассадниками польской культуры; взамен их открыт был в Киеве университет святого Владимира, получивший, особенно после 1838 г., руссификаторскую миссию. В 1834 г. образован был белорусский учебный округ, получивший такую же миссию. Крупнейшим актом этой политики явилось воссоединение униатов Западного края, проведенное униатским епископом Иосифом Семашко . 12 февраля 1839 г. в Полоцке состоялся «соборный акт» о полном воссоединении униатской церкви с православной. В связи с борьбой против полонизма развивалось в Западном крае и крестьянское дело, в направлении систематической защиты крестьян от польских помещиков. С 1848 г. в Юго-Западном крае, а затем и в Белоруссии, были введены во всех помещичьих имениях инвентари, точно определявшие как размеры крестьянских наделов, так и отбывавшиеся крестьянами повинности. Крестьянский вопрос в остальной России в эти годы продолжал занимать Николая, и с охранительной точки зрения, и вследствие сознания им несправедливости крепостного права (см. XXIII, 274—283). На первую очередь решено было во внутренних русских губерниях поставить улучшение положения казенных крестьян, соответственно мысли, выраженной Сперанским еще в комитете 6 декабря 1826 г. Главным сотрудником Николая явился здесь граф П. Д. Киселев. В 1836 г. под начальством Киселева образовано было V отделение Собственной Его Величества канцелярии, через год преобразованное в министерство государственных имуществ, во главе которого Киселев оставался до конца царствования. В устройстве казенных крестьян (поземельном, хозяйственном и административном) ему удалось провести существенные преобразования. Над вопросом об улучшении быта помещичьих крестьян работал в 30-х и 40-х годах ряд секретных комитетов, главным действующим лицом в которых являлся тот же Киселев; но, несмотря на то что в значительной мере инициатором работ этих комитетов был сам Николай, в конце концов, осуществить удалось очень немногое. В 1832 г. Сперанский ввел в свод законов все те незначительные, в сущности, ограничения произвола помещиков, которые установлены были в царствования Павла и Александра I и в начале царствования Николая. В комитете 1839 г. поставлен был на очередь, по мысли Киселева, вопрос о превращении крепостных крестьян в крестьян обязанных, прикрепленных к имениям, а не к лицу помещика, и обеспеченных определенным наделом за определенные повинности. Киселеву не удалось провести эту мысль, несмотря на сочувствие ей самого Николая. Под влиянием оппозиции, руководимой другим близким сотрудником Николая, князем Меншиковым, решено было отказаться от обязательного для всех осуществления этой идеи, и предоставлено было помещикам, по собственному желанию, заключать с крестьянами договоры, по которым они переводились бы в разряд «обязанных» (закон 2 апреля 1842 г.). Когда, при рассмотрении этого вопроса в Государственном совете в присутствии Николая, поддерживавший Киселева князь В. Д. Голицын сказал, что следует ввести это положение, как обязательную для помещиков норму, и что иначе ничего из этого не выйдет, то Николай отвечал Голицыну, что хотя он, конечно, «самодержавный и самовластный», но на такую меру никогда не решится, как не решится и на то, чтобы приказать помещикам заключать договоры, и что «только опыт покажет, в какой мере можно перейти от добровольного к обязательному». На практике мера эта не получила почти никакого значения. В 40-х годах между помещиками (Тульской, Рязанской, а потом и Смоленской губерний) и правительством происходили секретные переговоры о том, на каких условиях возможно было бы приступить к ликвидации крепостных отношений, но и эти переговоры не привели ни к каким практическим результатам. Старая мысль Николая о постепенном прекращении личного крепостного права, об уничтожении разряда дворовых и права продавать крестьян без земли, также не получила осуществления, хотя она и подвергнута была вновь рассмотрению в секретных комитетах 40-х годов. Охранительное направление, окончательно возобладавшее после 1831 г., заметнее всего отразилось на отношении правительства к литературе и просвещению. Хотя цензурный устав 1828 г., считавшийся либеральным, не был изменен, но положение печати стало в начале 30-х годов весьма стесненным. В 1832 г. на третьей книжке был закрыт, без всякого видимого основания, прекрасный журнал Киреевского «Европеец»; в 1833 г. закрыт «Московский Телеграф» Полевого; в том же году правительство строго расправилось с молодым кружком Герцена и Огарева, хотя кроме либерального образа мыслей, их в сущности ни в чем нельзя было обвинить; в 1836 г. за напечатание «философического письма» Чаадаева был не только закрыт «Телескоп», но редактор его Надеждин сослан в Вологду, цензор (ректор Московского университета) отставлен от службы, а автор статьи объявлен сумасшедшим. Разрешение новых журналов было чрезвычайно затруднено. В Петербурге преуспевали лишь органы Булгарина и Греча, да беспринципная «Библиотека для чтения» Сенковского . Однако правительство не становилось еще на путь обскурантизма. Во главе министерства народного просвещения с 1833 г. стоял С. С. Уваров. Он стремился поставить существующие учебные заведения, в особенности университеты, на высоту современной европейской науки, но вместе с тем так обставить преподавание научных предметов и воспитание юношества, чтобы обеспечить подготовление послушных орудий высшей власти, одушевленных верноподданническими и патриотическими стремлениями, выраженными Уваровым в тройственной формуле: «православие, самодержавие и народность». Строго сообразуясь с консервативно-сословной точкой зрения, выраженной Николаем еще в рескрипте Шишкову 19 августа 1827 г., Уваров создал стройную систему учебных заведений и народного просвещения в России. В отчете, представленном государю после 10-летнего управления министерством, Уваров подчеркивал, что он всегда стремился идти средним путем, борясь против политического либерализма и против «мечтательного мистицизма», но отнюдь не уклоняясь в сторону обскурантизма. В 1835 г. проверена была реформа учебных округов и университетов. Университетские советы были освобожены от обязанности иметь надзор за учебным делом в низших и средних заведениях округа, всецело сосредоточенных в руках попечителей. С другой стороны, университетские советы были лишены той широкой автономии, которая им была предоставлена по уставу 1804 г. Попечитель учебного округа сделан был таким же «хозяином» в университете и в округе, каким в то время был каждый губернатор у себя в губернии. Хотя советы могли избирать ректора, факультеты — деканов, и замещать по своему выбору вакантные кафедры, но министр мог и не утвердить выбранных и вместо них назначить своих кандидатов. Постановка преподавания в университетах, которые разделены были на 3 факультета: философский (с двумя отделениями — историко-филологическим и физико-математическим), юридический и медицинский, была несомненно повышена и средства университетов значительно усилены. Попечителем московского округа был назначен в 1835 г. граф С. Г. Строганов, которому университет был впоследствии многим обязан. Для приготовления к профессорскому званию целый ряд талантливых молодых людей отправлен был за границу (Грановский, Крюков , Редкин , Бодянский и др.). Желая побудить дворянство воспитывать детей в казенных учебных заведениях, Уваров стремился не только увеличить число гимназий и улучшить постановку в них преподавания, но и открывать как при них, так даже и при некоторых уездных училищах особые дворянские пансионы, под надзором дворянских обществ и отчасти на отпускаемые ими средства. Приняты были меры к подчинению правительственному надзору частных учебных заведений и к сокращению их числа; установлен контроль над деятельностью домашних учителей, для которых введено было требование правительственного допущения к преподаванию. В 1828 г. в Петербурге был вновь открыт главный педагогический институт. Основан был ряд высших технических и специальных училищ: в 1828 г. Технологический институт в Петербурге, в 1832 г. Училище гражданских инженеров, в 1835 г. Училище правоведения (по плану, в разработке которого участвовал Сперанский), в 1840 г. Горы-Горецкое земледельческое училище, в 1844 г. Константиновский межевой институт в Москве, в 1830 г. ветеринарная школа в Харькове, в 1848 г. — в Дерпте. Вероисповедная политика, особенно резко отражалась на положение раскольников и сектантов. В 40-х годах духоборцы, молокане и другие сектанты массами выселялись в Закавказье и в Восточную Сибирь; некоторые из них сдавались в солдаты. В преследовании раскольников и сектантов соперничали между собой три ведомства: 3-е отделение собственной Его Величества канцелярии, ведомство православного вероисповедания, с обер-прокурором Святейшего Синода графом Протасовым во главе, и Министерство внутренних дел. Местные власти — полиция и священники, считали раскольников и сектантов, одной из главных своих доходных статей. Систематический характер преследования приняли в 1837 г., когда все виды раскола и секты разделены были на 3 категории: менее вредных, к которым причислялись раскольники, приемлющие священство, вредных, к которым причислялись беспоповцы, признающие брак и молящиеся за царя, и вреднейших, к которым причислялись раскольники, не признающие брака и не молящиеся за царя, а также все сектанты, начиная с духоборцев и молокан, и кончая, хлыстами и скопцами. Число раскольников и сектантов, как выяснилось из официальных расследований, произведенных в 40-х годах под руководством Надеждина, постоянно возрастало и раз в 10 превышало в действительности то число их, которое значилось на бумаге, несмотря на то, что дети раскольников и сектантов, не признающих брака, считались незаконнорожденными и отнимались у родителей, причем мальчики записывались в кантонисты, а девочки помещались на попечение приказов общественного призрения. У раскольников, приемлющих священство, подвергалось преследованию их духовенство, состоявшее в значительной мере из беглых православных попов, а с конце 40-х годов — из посвящавшихся раскольничьими епископами, получившими свой сан от австрийских белокриницких архиереев. В 30-х и 40-х годах были завершены некоторые из преобразований, намеченных еще в комитете 6 декабря 1826 г. Таково было новое учреждение Государственного совета 15 апреля 1842 г., отнюдь, впрочем, не изменившее его положения: фактически значение Государственного совета при Николае было весьма ничтожно и отнюдь не изменилось к лучшему, несмотря на попытки одного из председателей его, князя Васильчикова, отстоять за ним роль серьезного законосовещательного собрания. В 1836 г. все предположения по военной части изъяты были из компетенции Государственного совета. Важнейшие вопросы, интересовавшие непосредственно Николая, по-прежнему рассматривались в собственной Его Величества канцелярии, рост которой продолжался и после 1826 г. В 1828 г., после смерти императрицы Марии Феодоровны, образовано было IV отделение Собственной Его Величества канцелярии для заведывания учреждениями императрицы Марии (в том числе девичьими институтами, число которых при Николае было значительно увеличено); в 1836 г. образовано было V отделение, не закрытое и с учреждением Министерства государственных имуществ (оно просуществовало до 1856 г.); в 1843 г. было образовано VI отделение Собственной Его Величества канцелярии по устройству Закавказского края. В сфере местного управления на первый план выдвинут был вопрос об усилении губернаторской власти, в связи с отказом от мысли о повсеместном учреждении генерал-губернаторств, оставленных лишь на окраинах. По наказу губернаторами 3 июня 1837 г., губернаторы признаны были начальниками губерний, с подчинением им всех местных учреждений. Положение 2 января 1845 г., изданное по мысли министра внутренних дел Л. А. Перовского, стремилось освободить губернатора от рассмотрения второстепенных и мелочных дел, чтобы тем самым дать ему время «для важнейших занятий». Рядом новых законоположений упорядочено было заведывание на местах, отбыванием земских повинностей, содержанием и сооружением дорог и мостов, продовольствием населения, санитарной и пожарной частью. В 1851 г. издан устав о земских повинностях с разделением их на государственные, губернские и частные (сословные). Еще при Александре I правительство озабочивалось упадком городского хозяйства и вялостью действовавшего на основании Екатерининских законов городского самоуправления. После неудачных законопроектов Балугьянского (в 1827 г.) и министерства внутренних дел (в 1828 г.), министерство пыталось в 30-х годах упорядочить городское благоустройство при помощи циркуляров, причем выработаны были особые правила о составлении, утверждении и исполнении городских смет, а затем и о проверке деятельности городских дум при помощи особых депутатов от обывателей. Правила эти были обращены в 1831 г. в закон, но существенного значения на практике не получили. В 40-х годах Л. А. Перовский поручил разработку вопроса об устройстве городов, тогда молодому чиновнику, впоследствии известному деятелю эпохи реформ Н. А. Милютину . Милютин, в числе сотрудников которого были И. С. Аксаков и Ю. Ф. Самарин, основательно исследовал положение городов, после чего выработан был в виде опыта проект нового городового положения для Петербурга, утвержденный Николаем в 1846 г. В состав городской думы введены были представители дворянства, владевшего в городе имуществами; но городское хозяйство мало от этого выиграло, так как ни достаточной самостоятельности, ни права самообложения реформированному городскому управлению дано не было. — Финансовое управление до 1844 г. находилось в руках графа Е. Ф. Канкрина (см. ХХ, 725), которому Николай при всем своем самовластии считал необходимым, особенно в первые годы царствования, нередко уступать, не чувствуя за собой достаточной подготовки для самостоятельного решения трудных и запущенных в предшествующее царствование вопросов. Основной задачей финансовой политики при Николае считалось повышение курса бумажного рубля, упавшего почти до 1/4 своей номинальной цены, вследствие чрезмерного выпуска ассигнаций и невыгодного торгового баланса. Канкрин, вопреки предшественнику своему Гурьеву, перестал стремиться к выкупу ассигнаций при помощи невыгодных займов и решил поправить финансы при помощи экономии в расходах и постепенного подъема производительных сил страны. С этой целью он считал необходимым, отказавшись от защиты помещичьих интересов, обратиться к протекционной политике, в духе которой и был составлен при его участии еще в 1822 г. таможенный тариф, постоянно им пересматривавшийся и регулировавшийся как в интересах поощрения отдельных отраслей русской промышленности, так и в видах увеличения таможенного дохода. Несмотря на частые войны в начале царствования Николая, ему удалось поднять кредит России за границей и сильно уменьшить дефициты. С 1822 г. существовал особый таможенный тариф между Россией и Царством Польским, выгодный для Польши, но невыгодный для России. В 1826 г. министр финансов Царства Польского, князь Друцкой-Любецкий, хлопотал о полном упразднении таможенной черты между Россией и Польшей; Канкрин воспротивился этому. Льготы польских промышленников сильно поколебались после восстания 1831 г.; русские купцы добивались даже полного запрещения ввоза в Россию польских фабрикатов и провоза их транзитом в восточные страны, но интересы промышленников Царства сильно отстаивал Паскевич, и Канкрину с трудом удалось настоять на проведении компромиссного решения. В 1826 г. Канкрин провел отмену установленной при Гурьеве винной монополии, так как система эта, породив крупные злоупотребления чиновников, чрезвычайно понизила доход государства от эксплуатации питий. Признавая, ввиду некультурности тогдашнего общества и неимения честного чиновничьего персонала, невозможным перейти к системе свободной торговли питьями, обложенными акцизом, Канкрин вернулся к системе откупов, при которой доход от эксплуатации питий быстро возрос. Эта система также приводила к большим злоупотреблениям, к почти поголовному подкупу откупщиками всего местного чиновничества, но до конца управления Канкрина она считалась наиболее выгодной. Канкрин старался сдерживать азарт откупщиков на торгах, не давая им зарываться, так как это грозило при частых банкротствах откупщиков крупными недоимками и убытками для государства. Общие размеры государственного бюджета при Канкрине, несмотря на его сдержанность, росли довольно быстро. К концу 30-х годов Николаю стало казаться, что он кое-чему у Канкрина успел научиться, и он решился попробовать проводить собственную финансовую политику, более смелую и предприимчивую. В 1839 г. Канкрин, желая положить конец колебаниям в так называемом простонародном курсе ассигнаций, провел закон об обязательном совершении всех торговых сделок и поставок на серебро, причем был фиксирован курс бумажного рубля определением, что 1 серебряный рубль равняется 350 коп. ассигнациями. В видах изъятия из оборота различных иностранных серебряных монет (ефимков и лобанчиков), выпущены были «депозитки», под которые в казну принимались всякие металлические ценности, и размен которых производился безостановочно, обеспечиваясь всем металлическим фондом, за них внесенным. Эти меры, из которых первая, в сущности, являлась как бы частичным государственным банкротством, дали Николаю мысль пойти дальше и, выпустив новые разменные бумажные деньги, заменить ими ассигнации, которые он предлагал выкупить постепенно по установленной законом 1839 г. цене. Канкрин долго противился осуществлению этой меры, опасаясь, что и вновь выпущенные, по мысли Николая, кредитные билеты могут, с течением времени, сделаться неразменными; но Николай, подвергнув свой проект обсуждению в ряде совещаний, настоял на его осуществлении. Ассигнации были в течение 5 лет выкуплены по назначенной цене и заменены кредитными билетами. В результате за выпущенные номинально на сумму 596 миллионов ассигнации уплачено было всего 170 миллионов рублей серебром, а так как при этом тотчас же выпускались новые кредитные бумажки, обеспечиваемые сохранением металлического фонда в размере 1/6 части их ценности, то для выполнения всей операции потребовалось всего 28 миллионов рублей металлических, между тем как запас, имевшийся в казне, значительно превышал эту сумму. Таким образом операция прошла вполне удачно, закончившись уже после отставки и смерти Канкрина. После этого Николай, почувствовав себя опытным финансистом, стал действовать в управлении финансами гораздо смелее, не считаясь с мнениями малоавторитетных преемников Канкрина, графа Вронченка и Брока . В 30-х и 40-х годах сильно развилась деятельность по сооружению дорог и по обстройке Петербурга, а отчасти и других городов и портов. В царствование Николая была построена почти половина ныне существующих шоссейных дорог в России (более 8000 верст); по его же почину, вопреки мнению почти всех министров, была начата и постройка железных дорог, почти одновременно с Пруссией и Австрией. В 1837 г. была построена Царскосельская железная дорога, в 1839 г. начата постройка Варшавско-Венской железной дороги, в 1843 г. (средствами казны) — Санкт-Петербургской — Московской, открытой в конце 1851 г. Главным строителем ее был Клейнмихель, бывший когда-то помощником Аракчеева и назначенный в 1842 г., после смерти Толя, главноуправляющим путями сообщения, так как он один из немногих стоял за постройку железных дорог. С 1851 г. приступлено было к постройке Варшавско-Петербургской дороги, но в 1853 г. постройка приостановилась из-за войны с Турцией. Склонность Николая к искусству выразилась в устройстве великолепного художественного музея в Эрмитаже, в значительном усилении средств Академии Художеств и в поддержке русских художников за границей. Личные вкусы Николая и в этой области проявлялись, впрочем, с большим самовластием и произволом, что иногда, в особенности в последние годы царствования, отражалось невыгодно на судьбе художественных коллекций. На сооружение крепостей, в особенности на западной границе, расходовались колоссальные суммы. Самым капитальным сооружением в этом роде была Новогеоргиевская крепость при впадении Буго-Нарева в Вислу. Военную часть и сферу военного управления Николай считал своей родной стихией. Комплектование и содержание постоянной армии лежало в то время тяжелым бременем на населении. При населении России в тридцатых годах в 3 1/2 раза меньшем теперешнего, размеры постоянной армии превышали 1 миллион. Ежегодные наборы в среднем составляли около 80 тыс. человек. Срок службы был 25 лет; новобранец исключался из своего сословия и становился как бы крепостным военного ведомства. Обращение с солдатами было в высшей степени грубое и жестокое. Обучение состояло в непрестанной муштре и превращало человека в машину. По рекрутскому уставу, переработанному в 1831 г., рекрутской повинности подлежали лишь лица податных сословий в возрасте от 20 до 34 лет. Помещики, да и само правительство нередко отдавали в солдаты в виде наказания, считавшегося почти столь же тяжелым, как ссылка в каторжные работы. От рекрутской повинности можно было откупиться приобретением зачетной квитанции или представлением «охотника», купленного за деньги. Офицеры подготовлялись в кадетских корпусах, закрытых средних учебных заведениях с чрезвычайно суровой дисциплиной, из дворянских детей. Несмотря на то что при Николае было открыто 9 новых корпусов, число их было недостаточно и более половины офицерских вакансий в армии замещались из выслужившихся низших чинов, вовсе не получивших образования. Для специальных войск существовали училища артиллерийское и инженерное, с офицерскими классами, дававшими большее образование, нежели кадетские корпуса. Училище для колонновожатых, образованное в 1819 г. Н. Н. Муравьевым в Москве и потом переведенное в Петербург, было в 1826 г. закрыто и лишь в 1832 г. вместо него для подготовления офицеров генерального штаба была основана военная академия, по плану генерала Жомини, суженному поправками Нейдгарда, Чернышева и Дибича. После смерти Дибича, в 1831 г., главным военным авторитетом до конца царствования считался Паскевич, хотя ему не удалось поддержать свою репутацию на прежней высоте во время венгерского похода 1849 г. Совсем состарившимся он оказался во время восточной войны 1853 — 56 годов. Во главе военного управления стоял с 1828 по 1853 г. весьма ловкий, но очень непопулярный деятель, граф (впоследствие князь), А. И. Чернышов, по плану которого в 1832 — 36 годы было реорганизовано высшее военное управление, в смысле сосредоточения всей власти по военному ведомству в руках военного министра. В связи с бунтом, происшедшим в военных поселениях в холерный 1831-й год, были реорганизованы и военные поселения, отчасти превращенные в округа пахотных солдат, причем была уничтожена прежняя аракчеевская система. Во главе морского ведомства в течение почти всего царствования Николая стоял начальник главного морского штаба, генерал-адъютант князь Меншиков, человек умный и влиятельный, но никогда не бывший моряком. Заведуя морским ведомством, он вместе с тем состоял одно время финляндским генерал-губернатором, получал неоднократно важные дипломатические поручения и участвовал во многих секретных комитетах по самым разнообразным государственным и административным вопросам, причем являлся убежденным сторонником узкопомещичьих взглядов. Сила и численность флота при Николае поддерживалась на одном уровне с морскими державами до тех пор, пока всюду был только парусный флот; но когда с начала 40-х годов в Англии, Франции и Америке стали переходить к паровым и винтовым судам, Россия стала заметно от них отставать. Значительные работы были произведены морским ведомством по укреплению портов, в особенности Кронштадта, и береговых линий (восточный берег Черного моря). Большое значение имели гидрографические работы в разных морях, омывающих русские берега, и научные исследования в северных странах, произведенные рядом экспедиций, а также исследование реки Амура. После усмирения польского восстания в 1831 г. и до венгерского похода 1849 г. Россия не вела крупной войны, но в течение всего этого времени продолжалась с переменным успехом затяжная «малая» война на Кавказе. Целью этой войны являлось покорение и замирение кавказских горных племен, занимавших несколько оазисов в восточной и западной частях кавказского горного хребта и по берегу Черного моря и упорно отстаивавших свою независимость (см. ХХ, 279). Большие неудачи русскому оружию пришлось испытать в 1843 г. После 1845 г., при наместнике князе М. С. Воронцове дела наши значительно поправились: но в 1853 — 54 годы во время русско-турецкой войны Шамиль вновь перешел в наступление, и окончательное покорение Кавказа совершилось уже в следующее царствование. Во внешней политике новые осложнения произошли в конце 30-х годов в связи с новым восстанием Мегемед-Али против султана. Англии и Франции удалось предупредить единоличное вмешательство Николая и привлечь к совместному обсуждению вопроса Австрию и Пруссию. Вопреки намерениям Николая решено было сделать Порте коллективное представление от имени пяти держав. Вынужденный примириться тогда с этим положением, Николай решил попытаться разъединить Англию и Францию, и добиться, таким образом, изолирования Людовика-Филиппа. Это ему удалось благодаря тому, что Франция поддерживала интересы Мегемед-Али, а Англия старалась гарантировать существование и целость империи султана. В 1840 г. четыре державы без ведома Франции подписали конвенцию с Турцией, по которой обязались сообща заставить Мегемед-Али примириться с султаном на предложенных ему условиях. В отмену ункиар-скелессийского договора было установлено, что проливы должны быть закрыты для военных судов всех наций, за исключением легких посольских судов, которые будут пропускаться каждый раз особыми фирманами султана. Опасность европейской войны была устранена лишь уступчивостью Людовика-Филиппа. В 1841 г. в Лондоне состоялась новая конвенция о проливах, подтвердившая постановление предыдущей и подписанная представителями всех великих держав, включая и Францию. Пальмерстон не без основания считал заключение этих конвенций крупной победой над дипломатией Николая. Столь же неудачно сложились, вследствие упорного стремления императора Николая всюду отстаивать принципы легитимизма, отношения России к Греции, Молдавии, Валахии и Сербии; население всех этих стран, освобожденных при содействии России, оказалось, в конце концов, сильно против нее восстановленным. Большое недовольство в императоре Николае вызывала непоследовательная и неуравновешенная политика нового прусского короля, Фридриха-Вильгельма IV, который не только вступил на путь уступок народным требованиям, но и сам обнаруживал стремление к объединению северной Германии под главенством Пруссии. В Австрии назревали столкновения национальных течений, в Венгрии, развивалось стремление к национальному объединению в итальянских владениях; беспокойным было настроение в Галиции и в Краковской республике. Австрийское правительство справилось с галицийским восстанием, натравив на восставших поляков угнетенное крестьянское население; Краков, несмотря на возражения западных держав, был присоединен к Австрии. Когда в конце 1847 г. Австрии стала грозить серьезная опасность со стороны сардинского короля Карла-Альберта, опиравшегося на поддержку Англии, Николай оказал Австрии поддержку материальную, в виде денежной субсидии в 6 миллионов рублей, и нравственную, в виде весьма решительной ноты по адресу английского правительства. Когда получены были известия о Февральской революции во Франции, Николай тотчас же попытался создать коалиционный оплот против распространения революционного движения; но прежде, чем его предложения дошли до Берлина и Вены, там также произошли революционные взрывы. 14 марта 1848 г., Николай издал манифест, полный угроз по отношению к революционерам и кончавшийся словами: «С нами Бог, разумейте языци и покоряйтеся, яко с нами Бог!» На западной границе была сосредоточена 400-тысячная армия, и при первых известиях о революционном движении в Молдавии Дунайские княжества были заняты русскими и турецкими войсками; во главе управления ими поставлен был русский генерал Дюгамель. С большим негодованием отнесся Николай к образованию франкфуртского парламента и резко потребовал от Австрии и Пруссии подавления насильственными мерами революционного движения в Галиции и Познани, деятели которого весьма вызывающе относились к России (в русской части Польши, под военным режимом Паскевича, удержалось полное спокойствие). Когда австрийский император Фердинанд, в декабре 1848 г., отрекся от престола в пользу юного племянника своего Франца-Иосифа, Николай тотчас же обещал последнему вооруженную помощь и в 1849 г. отправил сперва небольшой корпус, а затем 100-тысячную армию, перешедшую через Карпаты под начальством Паскевича. Несмотря на ряд неудачных действий последнего, главная венгерская армия, под начальством Гергея, была принуждена капитулировать перед русскими войсками. В то же время вмешательство Николая останавливало завоевание Шлезвига пруссаками. Когда в 1850 г. между Австрией и Пруссией возник резкий конфликт, едва не приведший к войне между ними (см. XIII, 231), Николай взял на себя роль посредника, настаивая на том, чтобы за исходный пункт при решении вопроса приняты были акты венского конгресса 1815 г. Этим он сразу становился, в сущности, на сторону Австрии. Прусский король не решился разорвать с Николаем, и договор, исключительно благоприятный для Австрии, состоялся в Ольмюце 18 ноября 1850 г., при участии представителя России. Вмешательство России вызвало негодование против нее во всей Германии. К французской республике Николай стал относиться несколько менее враждебно после усмирения июньского восстания в Париже. К избранию президентом Людовика-Наполеона Николай отнесся не сочувственно, лишь потому, что предпочитал ему Кавеньяка; но, когда Наполеон совершил государственный переворот 2 декабря, Николай усмотрел в этом залог укрепления власти и обуздания революционного движения. Когда Наполеон провозгласил себя императором французов, Николай увидел в восстановлении венского конгресса, и хотя признал Наполеона императором, но в письме к нему не пожелал назвать его «mon frere». События 1848 г. повлекли за собой изменение в еще более реакционную сторону внутренней политики Николая. Он отказался от всяких преобразований в области крестьянского вопроса, и недоверие его к просвещению достигло своего апогея. Через неделю после манифеста 14 марта 1848 г., принимая дворян Петербургской губернии, Николай приглашал их забыть все неприятности, «подать между собой руку дружбы, как братья, как дети родного края, так, чтобы последняя рука дошла до него», и обещал им, что под его главенство никакая сила земная их не потревожит. Киселев, присутствовавший при этом, тогда же сказал своему племяннику, Николаю Милютину, что «крестьянский вопрос лопнул». И действительно, все переговоры с дворянами о крестьянской реформе были прекращены. Уваров тогда же объяснил Погодину очень определенно связь этой перемены с новым настроением государя, указав, что за отмену крепостного права дворянству пришлось бы дать какую-нибудь компенсацию, а ее можно было бы искать лишь в ограничении самодержавной власти. 27 февраля 1848 г. был образован, под председательством князя Меншикова, секретный комитет для негласного обревизования деятельности цензуры, заподозренной со слов того же Меншикова и барона Модеста Корфа, стремившегося занять место Уварова, в послаблениях печати. 2 апреля 1848 г. комитет этот был превращен в постоянное учреждение, наблюдающее за действиями цензуры и докладывающее императору о всех замеченных послаблениях, причем председателем комитета вместо Меншикова сделан был крайний реакционер Бутурлин, а после его смерти, в 1853 г. — барон Корф. Комплект студентов в каждом университете приказано было сократить до 300, за исключением лишь медицинских факультетов. Затем распространились слухи о полном закрытии университетов, а когда в защиту их, по внушению Уварова, была помещена очень робкая и вполне «благонамеренная» статья И. И. Давыдова в «Современнике», Уваров за пропуск этой статьи получил выговор. Вслед за тем он вышел в отставку. На место его назначен был князь Ширинский-Шихматов . Надзор за университетами был усилен до крайности. В 1850 г. упразднены были кафедры философии, на том основании, как объяснил новый министр, что польза от нее сомнительна, а вред весьма возможен; преподавание логики и психологии поручено профессорам богословия. Заграничные командировки прекращены, выезд за границу вообще затруднен до крайности. Даже классическая система в гимназиях, введенная Уваровым, взята была под подозрение. Древние языки сохранены были только для тех, кто непременно хотел идти в университеты, что вовсе не поощрялось. Преследованиям и репрессиям подвергались все заподозренные в недостатке политической благонадежности. Произведена была расправа с членами Кирилло-Мефодиевского общества в Киеве, донос на которых сделан был еще в 1847 г. (см. XXII, 927), затем с так называемыми «Петрашевцами». Сюда же относятся высылка М. Е. Салтыкова в Вятку, арест Тургенева за статью о Гоголе , Ю. Ф. Самарина и И. С. Аксакова, цензурные репрессии против славянофилов в 1852 г. (см. I, 732). В то время как в России исключалась возможность прогресса, на Западе культура и техника развивались гигантскими шагами. В 1837 г. железнодорожное строительство началось в России почти одновременно с Австрией и Пруссией; но к концу царствования Николая в России построено было всего 980 верст железной дороги, тогда как в Германии их имелось уже 6000 километров. Еще поразительнее была отсталость России в вооружении войск и в конструкции морских судов. За эту отсталость, равно как за самонадеянность во внешних сношениях, развившуюся в последние годы царствования Николая, России вскоре пришлось расплачиваться дорогой ценой. Еще будучи президентом, Наполеон потребовал в 1850 г. от Порты, опираясь на старинный договор 1740 г., чтобы католикам предоставлено было заведывание некоторыми святынями у Гроба Господня, сначала XIX в. перешедшими в ведение православных. Николай вступился за права православных, соглашаясь сделать католикам лишь небольшие уступки. Султан сперва подтвердил, по его требованию (3 января 1852 г.), права православных, отвергнув большую часть притязаний католиков; но через неделю фирман этот, по требованию французского посла, был отменен. Спор о святынях осложнился восстанием в Черногории. Желая произвести на Турцию давление, Николай отправил в Константинополь чрезвычайное посольство с Меншиковым во главе, которое должно было поставить вопрос ребром и в случае неудачи прервать с Турцией дипломатические сношения. В противность ожиданиям Николая, на стороне Франции оказался и английский посол Стратфорд Каннинг. В мае 1853 г. переговоры были прерваны, и 14 июня Николай возвестил манифестом о решении своем занять Дунайские княжества, в обеспечение прав православной церкви и в видах понуждения турок выполнять обязательства, установленные со времен Кучук-Кайнарджийского мира. Переговоры были перенесены в Вену, где они велись при участии всех великих держав. Россия оказалась совершенно изолированной, так как Австрия и Пруссия не склонны были ее поддерживать. В порыве негодования Николай хотел было после объявления войны России Турцией 4 октября 1853 г. призвать к участию в ней все христианские подчиненные султану народности, провозгласив полную независимость молдаво-валахов, сербов, болгар и греков; но канцлер граф Нессельроде убедил его от этого плана отказаться, так как исполнение его противоречило бы всем прежним принципам политики императора и не встретило бы одобрения «консервативной Европы». После уничтожения адмиралом Нахимовым 18 ноября 1853 г. турецкого флота при Синопе англо-французская эскадра вошла в Черное море 1 марта 1854 г. Англия и Франция предъявили России требование об очищении Дунайских княжеств, а 15 марта ими объявлена была России война. 28 марта, на конференции в Вене, Англия, Франция, Австрия и Пруссия констатировали полное свое единомыслие по Восточному вопросу, и предложение России о подписи Австрией и Пруссией протокола о нейтралитете было отвергнуто. Этим императору Николаю был нанесен самый чувствительный удар. По собственному его выражению, австрийский император своей изменой «повернул у него нож в сердце». Войска наши действовали на Дунае неудачно и под угрозой, выставленной в тылу у них австрийской армии, должны были очистить княжества. Императору Николаю пришлось отказаться от грандиозного плана высадки русского десанта прямо к Константинополю и принять меры к обороне собственных владений. Нападения английского флота на русские берега Балтийского и Белого морей и Тихого океана были отбиты; но в сентябре 1854 г. союзники высадили в Крыму десантный корпус, и после неудачного для нас сражения при Альме началась длительная осада Севастополя. Очень скоро обнаружились все технические недостатки в нашем снаряжении, мешавшие нам отразить врага, несмотря на то, что перевес численности был на нашей стороне и дух войск, стянутых в Севастополь, оказался превосходным. Главнокомандующие русскими силами, князь Паскевич, князь Горчаков и князь Меншиков, оказались далеко не на высоте положения. Отсутствие удобных путей сообщения, плохая организация частей продовольственной и санитарной довершали трудность нашего положения. Императору Николаю пришлось воочию убедиться в несовершенстве своей системы и в отрицательных сторонах того режима, который ознаменовал конец его царствования. Он не вынес мысли о возможности решительного поражения и сознательно, по-видимому, пренебрегая медицинской помощью во время схваченной им в январе 1855 г. простуды, приблизил тем самым свой конец. 18 февраля 1855 г. он скончался. «Сдаю тебе команду не в добром порядке», сказал он перед смертью своему сыну, будущему императору Александру II. — Литература. Н. К. Шильдер «Император Николай Первый, его жизнь и царствование» (Санкт-Петербург, 1903; доведено до 1833 г.); Lacroix «Histoire de la vie et du regne de Nicolas I» (П., 1864); prof. Th. Schiemann «Geschichte Russland unter Kaiser Nikolaus dem I» (Б., 1908—1914); М. А. Полиевктов «Император Николай I» (в «Русском биографическом словаре» и отдельно, Санкт-Петербург, 1914); А. А. Кизеветтер «Внутренняя политика императора Николая Павловича» (в книге «Исторические очерки», М., 1912; там же — «Император Николай, как конституционный монарх»); М. О. Гершензон «Эпоха Николая I» (М., 1910); С. С. Татищев «Внешняя политика императора Николая I» (Санкт-Петербург, 1877); его же «Император Николай и иностранные дворы» (Санкт-Петербург, 1889); «История России в XIX в.» под ред. М. Н. Покровского (М., 1907, т. I и II); А. А. Корнилов «Курс истории России XIX в.» (ч. II, Санкт-Петербург, 1912); «Книга для чтения по истории нового времени» (т. IV, ч. 2-я, М., 1912); барон М. А. Корф «Материалы и черты к биографии императора Николая I» (в 98 т. «Сборник Императорского Русского Исторического Общества»); его же «Восшествие на престол императора Николая I» (3-е изд., Санкт-Петербург, 1857); М. П. Погодин «Н. М. Карамзин» (ч. 2-я, М., 1866; «Неизданные сочинения Н. М. Карамзина», Санкт-Петербург, 1862); литература по восстанию декабристов в т. XV, стр. 767; «Переписка императора Николая Павловича с великим князем цесаревичем Константином Павловичем» («Сборник Императорского Русского Исторического Общества», т. 131 и 132); «Журналы и бумаги секретного комитета 6 декабря 1826 г.» (т. 74 и 90 «Сборника Императорского Русского Исторического Общества»); М. Середонин «Исторический обзор деятельности комитета министров» (т. II, Санкт-Петербург, 1902); П. М. Майков «Второе отделение Секретной Его Величества канцелярии» (Санкт-Петербург, 1906); барон М. Корф «Жизнь графа Сперанского» (Санкт-Петербург, 1861); А. П. Заблоцкий-Десятовский «Граф П. Д. Киселев и его время» (Санкт-Петербург, 1882); В. И. Семевский «Крестьянский вопрос в России» (т. II, Санкт-Петербург, 1886); П. Б. Струве «Крепостное хозяйство» (М., 1913); барон С. А. Корф «Дворянство и его сословное управление за столетие 1760—1855 г.» (Санкт-Петербург, 1906); барон М. А. Корф «Император Николай в совещательных собраниях» (в «Сборнике Русского Исторического Общества», т. 98); М. К. Лемке «Очерки по истории русской цензуры и журналистики XIX ст.» (Санкт-Петербург, 1904); его же «Николаевские жандармы и литература 1826—1855 годов» (Санкт-Петербург, 1908); А. В. Никитенко «Записки и дневник» (т. I, изд. 2-е, Санкт-Петербург, 1905); Н. П. Барсуков «Жизнь и труды М. П. Погодина» (т. I—XIII, Санкт-Петербург, 1888—1899); Custine «La Russie en 1839» (Брюссель, 1843, 4 т.); «И. С. Аксаков в его письмах» (I—III, М., 1888); А. Н. Пыпин «Характеристики литературных мнений от двадцатых до пятидесятых годов» (Санкт-Петербург, 1906). Сравнительная библиография указания в «Курсе истории России XIX в.» А. А. Корнилова (ч. II, стр. 115—124) и у М. А. Полиевктова «Император Николай I»; по истории литературы николаевского времени — в «Истории русской литературы XIX в.», под редакцией Д. Н. Овсянико-Куликовского (т. I и II).
НЭС/Николай I
< НЭС
| ← Николай (Налимов) | Николай I | Николай II → |
 Словник: Нарушевич — Ньютон. Источник: т. 28: Нарушевич — Ньютон (1916), стлб. 556—579 ( скан ) • Даты российских событий указаны по юлианскому календарю. |
- Википроекты