Муравьиные львы (Брайтвин; Кайгородов)

(перенаправлено с «Муравьиные львы»)


МУРАВЬИНЫЕ ЛЬВЫ[1]

ГОДА два тому назад один из моих друзей прислал мне с берегов Средиземного моря несколько экземпляров этих интересных насекомых. Шестнадцать месяцев держала я их у себя и кормила настолько аккуратно, насколько это было возможно; но чрезвычайный зимний холод убил их, к тем большему моему огорчению, что я уже с уверенностью надеялась увидеть в скором времени этих насекомых в их окончательном развитии.

В начале марта 189… года мне снова были присланы три разных вида муравьиных львов. Они были посажены в ящик с сухим белым песком, в который тотчас же зарылись и в течение нескольких часов оставались притаившимися — без всякого движения.

Доставленные мне молодые насекомые представляли собою плоских, серых, шестиногих тварей, величиной с известного жука-бронзовку. Они были покрыты волосками и вооружены двумя сильными челюстями-клещами, выдававшимися вперёд из передней части головы. При этом насекомые эти были так устроены, что могли двигаться только задом, и притом весьма неповоротливо. Эти существа питаются преимущественно муравьями и, вследствие особенности своего телосложения, принуждены пользоваться хитростью для добывания себе пропитания, а именно: они делают в сыпучем песке воронкообразные ямки-ловушки, зарываются на дне этих ямок, до половины, в песок и выжидают, когда к ним свалится какое-нибудь оплошавшее насекомое; большею частью это бывают муравьи. Попавшая в ямку добыча тотчас же схватывается. Если добыча поймана не сразу и начинает выкарабкиваться из воронки, то муравьиный лев толчками головы стреляет в неё песком, который и увлекает жертву на дно ямки. Остатки высосанной добычи выбрасываются вон из ямки таким же толчком головы.

Вначале мне было довольно затруднительно доставать муравьёв, но вскоре я получила часть муравьиной кучи, которую, вместе с запасом необходимой пищи, пристроила в особый ящик. Муравьи, по-видимому, остались совершенно довольны своим новым помещением и тотчас же принялись за свою обычную жизнь. Когда, таким образом, затруднение в добывании муравьёв было устранено, началось кормление муравьиных львов, по три раза в день.

По мере того, как эти насекомые вырастали, ловушки их становились шире и глубже. Вначале верхнее отверстие воронки было величиной с двугривенный, со временем же оно увеличилось дюймов до двух в поперечнике.

Я не могу сказать, линяли ли мои насекомые[2] потому что они жили всё время очень скрытно; но в июле месяце, после непрерывного их кормления, мои муравьиные львы превратились в круглых куколок, которые имели вид шариков, сделанных из песка. Тогда ящик был перенесён в тёплую оранжерею, где, по прошествии семи недель, из куколок вышли на Божий свет муравьиные львы, в окончательном виде своего развития. Они более всего походили на стрекоз (или коромысел), с довольно длинным тонким брюшком, четырьмя чёрнокрапчатыми, прозрачными, стекловидными крыльями, двумя большими глазами и парою булавообразных щупалец.

Я читала, будто муравьиный лев, в виде совершенного (крылатого) насекомого, кормится мухами. Под стеклянный колпак, служивший помещением для моих насекомых, было пущено несколько живых мух. Однако мне не удалось заметить, чтобы мои «львы» воспользовались этим кормом, а потому я попробовала дать им, на тоненькой веточке, сиропа из ягод крыжовника; эта пища оказалась для них желательною, и они стали жадно сосать этот сладкий сок. Несмотря на все мои заботы, они прожили всего лишь четыре недели, что, впрочем, может быть, и было им так предназначено Творцом.

В то время, как я дописывала эти строки, случилось необычайное происшествие, заставившее меня прервать на время мою работу. Я услыхала какой-то странный шум и что-то блестящее пронеслось мимо меня — пролетело в конец комнаты; там, к великому моему изумлению, увидела я сидевшую на белом мраморном бюсте прелестную птицу — зимородка[3]. Я никогда ещё не видала этой птицы живою, и вот она сидела передо мною — делала мне визит в моём салоне! Если бы только могла я ей объяснить, насколько приятно было для меня её посещение! Но она была совсем недоступна: с резким криком сорвалась она со своего места и стремительно стала носиться по комнате, и хотя я всячески старалась предохранить её от удара в зеркало (погубившее уже не одну птичку), однако мне это не удалось. Мой редкий и дорогой гость стремительно ударился в толстое стекло зеркала и упал мёртвым на пол: бедная птица сломала себе шейку…

Ещё за несколько дней до этого случая мне сообщили, что на нашем пруду видели зимородка. Я сильно надеялась, что эта редкая птица совьёт себе там гнездо и станет, таким образом, постоянною жительницей нашего сада. Тем обиднее было для меня, что моего прекрасного гостя так скоро постигла столь печальная участь…

Примечания

править
  1. Myrmeleon Formicarius, Муравьиные львы — водится в средней и южной Европе, а также и в южной России.
    Д. К.
  2. Т. е. сбрасывали ли они по временам свою старую, становившуюся тесною для них, вследствие увеличения роста, шкурку, как это делают личинки всех насекомых.
    Д. К.
  3. Alcedo ispida, Зимородки.