СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА
править
Томъ XI.
правитьМНОГО ШУМУ ИЗЪ ПУСТЯКОВЪ.
правитьКомедія: «Много шуму изъ пустяковъ» появилась въ печати въ первый разъ въ 1600 году въ форматѣ in quarto подъ слѣдующимъ заглавіемъ: «Much adoe about Nothing. As it hath been sundrie times publikely acted by the right honourable, the Lord Chamberlaine his seryants. Written by William Shakespeare», т.-е. «Много шуму изъ пустяковъ». Въ томъ видѣ, какъ пьеса много разъ исполнялась публично слугами достопочтеннаго лорда камергера. Сочиненіе Вилліама Шекспира". Въ томъ же году комедія была занесена въ списокъ Шекспировыхъ пьесъ вмѣстѣ съ хроникой «Генрихъ IV», изъ чего можно съ вѣроятностью заключить, что она написана около этого же времени и во всякомъ случаѣ не ранѣе 1598 года. Сомнительность болѣе ранняго происхожденія пьесы доказывается тѣмъ, что въ спискѣ Шекспировыхъ пьесъ, изданномъ въ 1598 году Миресомъ, заглавіе означенной комедіи еще не было помянуто.
Изданная въ 1600 году, комедія ни разу не была перепечатана до выхода полнаго собранія сочиненій Шекспира in folio 1623 года, гдѣ она помѣщена шестой по счету пьесой въ отдѣлѣ комедій. Тексты обоихъ изданій оказались довольно правильными и обнаружили разницу лишь въ незначительныхъ мелочахъ. По поводу текста in folio небезынтересно, между прочимъ, упомянуть, что въ нѣкоторыхъ сценахъ настоящей комедіи при означеніи выходовъ дѣйствующихъ лицъ напечатаны вмѣсто именъ полицейскихъ приставовъ Лямки и Посошка имена тогдашнихъ актеровъ, исполнявшихъ эти роли, а именно Джака Вильсона, Кемпе и Коулея. Какъ ни мелочно это обстоятельство само по себѣ, но въ немъ можно видѣть очень реальное доказательство, что все изданіе in folio напечатано вовсе не по подлиннымъ рукописямъ Шекспира, какъ полагаютъ нѣкоторые рьяные защитники этого изданія, но по точно такимъ же театральнымъ спискамъ, искаженнымъ и передѣланнымъ, по какимъ изданъ текстъ и другихъ первоначальныхъ изданій, вслѣдствіе чего слиткомъ большое благоговѣніе предъ каждой буквой текста in folio должно считаться преувеличеннымъ и могущимъ повести иной разъ къ очень фальшивымъ выводамъ, особенно въ объясненіи буквальнаго смысла многихъ темныхъ мѣстъ и мелочныхъ деталей Шекспирова текста вообще.
Главная фабула комедіи, состоящая въ исторіи невинно оклеветанной героини, неоднократно разрабатывалась въ литературахъ различныхъ странъ. Такъ, напримѣръ, очень похожая исторія разсказывается Аріостомъ въ пятой книгѣ «Неистоваго Роланда», а затѣмъ тотъ же сюжетъ въ нѣсколько измѣненномъ видѣ изложенъ Спенсеромъ въ «Царицѣ фей». Еще болѣе подробную разработку находимъ мы въ новеллѣ итальянскаго писателя Банделло, изданной впослѣдствіи въ сборникѣ, озаглавленномъ: «Сто трагическихъ исторій». Новелла эта помѣщена въ этомъ сборникѣ подъ нумеромъ шестьдесятъ пятымъ и озаглавлена въ подлинникѣ такъ: «Соте il signore Timbreo di Cardona, essendo col Ee Piero d’Arragona in Messina s’innamora di Felicia Lionata et i varii fortunevoJi accidenti, che avennere prima che per moglie la prendesse» — т.-е. «Какъ синьоръ Тимбрео ди-Кардона, бывъ съ королемъ Петромъ Аррагонскимъ въ Мессинѣ, влюбился въ Фелицію Ліонато, и о томъ, какія произошли приключенія прежде, чѣмъ онъ на ней женился». Новелла эта была переведена Бельфорестомъ, и такъ какъ Шекспиръ явно заимствовалъ сюжетъ своей комедіи именно изъ нея, то о содержаніи новеллы необходимо сказать нѣсколько краткихъ словъ.
Молодой дворянинъ Тимбрео ди-Кардона влюбился въ дочь знатнаго мессинскаго гражданина Ліонато, Фелицію, и получилъ ея согласіе на бракъ. Но въ Фелицію былъ влюбленъ также другъ Тимбрео, Джирондо. Оскорбленный гибелью своихъ собственныхъ надеждъ полулучить руку Фелиціи, онъ рѣшился по крайней мѣрѣ помѣшать ея браку съ кѣмъ бы то ни было. Для этой цѣли онъ подослалъ къ Тимбрео подкупленнаго негодяя, который увѣрилъ жениха, будто Фелиція имѣла любовника, который пробирался по ночамъ въ ея комнату по лѣстницѣ чрезъ балконъ дома ея отца. Для того, чтобъ это доказать, клеветникъ предложилъ Тимбрео спрятаться ночью въ кусты сада, откуда онъ могъ увидѣть самъ, что сообщенная ему вѣсть была справедлива. Пораженный такимъ открытіемъ, Тимбрео согласился и дѣйствительно увидѣлъ, какъ два человѣка прокрались по саду съ лѣстницей, громко разговаривая о проступкѣ Фелиціи, при чемъ одинъ изъ нихъ влѣзъ на балконъ дома Ліонато. Повѣривъ такому обману, Тимбрео послалъ къ Ліонато одного изъ своихъ друзей съ отказомъ отъ руки Фелиціи. Несчастная дѣвушка, услышавъ такую гнусную клевету, лишилась чувствъ и была сочтена не только знакомыми, но даже ея родными, за умершую. Когда же она очнулась, то отецъ ея и мать вздумали воспользоваться этимъ обморокомъ, чтобъ хоть сколько-нибудь замять и смягчить дѣло. Съ этой цѣлью они умышленно распустили слухъ, будто дочь ихъ умерла дѣйствительно, и устроили ей фальшивыя похороны. Цѣль ихъ была достигнута. Фелицію такъ любили и почитали всѣ, что общее мнѣніе рѣшительно возстало противъ ея обвиненія и склонилось, напротивъ, къ мысли, что Тимбрео нарочно ее оклеветалъ съ цѣлью найти благовидный предлогъ, чтобъ вѣроломно отказаться отъ брака. Между тѣмъ Джирондо, узнавъ о мнимой смерти Фелиціи, почувствовалъ такія угрызенія совѣсти, что рѣшился во всемъ сознаться. Для этого онъ привелъ Тимбрео въ церковь, гдѣ была пустая гробница Фелиціи, и, подавъ ему кинжалъ, разсказалъ все дѣло, предлагая себя умертвить, чтобъ отмстить за смерть Фелиціи. Какъ ни былъ пораженъ Тимбрео такимъ извѣстіемъ, но отъ мести своему бывшему другу онъ отказался и потребовалъ только, чтобы онъ вмѣстѣ съ нимъ сознался въ своемъ преступленіи предъ родителями Фелиціи. Ліонато ласково принялъ обоихъ и, убѣдись, что Тимбрео былъ точно введенъ въ ошибку, согласился ихъ простить съ тѣмъ условіемъ, чтобъ Тимбрео обѣщалъ ему жениться не иначе, какъ съ согласія Ліонато, на женщинѣ, какую выберетъ онъ ему самъ. Тимбрео согласился. Затѣмъ прошло довольно долгое время, въ теченіе котораго, скрытая въ домѣ отца, Фелиція достигла восемнадцати лѣтъ и, развившись вполнѣ, стала еще прелестнѣе, чѣмъ была прежде. Тогда Ліонато напомнилъ Тимбрео его слово и пригласилъ его вмѣстѣ съ Джирондо въ загородный домъ своего брата. Тамъ встрѣтила ихъ цѣлая толпа молодыхъ, красивыхъ дѣвушекъ, между которыми были Фелиція и ея сестра. Ліонато, подведя Тимбрео къ Фелиціи, объявилъ, что онъ по обѣщанію долженъ на ней жениться. Тимбрео, не узнавъ измѣнившуюся и похорошѣвшую Фелицію, изъявилъ свое согласіе и былъ тотчасъ съ нею обвѣнчанъ. Когда же новобрачные сидѣли за столомъ, то одна изъ дамъ, замѣтя унылый видъ Тимбрео, спросила о причинѣ его грусти. Тимбрео отвѣтилъ, что его постоянно терзаетъ мысль о погубленной имъ Фелиціи. Тогда Ліонато объявилъ всю правду, и Тимбрео съ восторгомъ бросился въ объятія своей воскресшей невѣсты. Общее счастье заключилось свадьбой Джирондо, который также былъ прощенъ Ліонато и женился на сестрѣ Фелиціи.
Разсматривая содержаніе этой повѣсти, мы можемъ замѣтить, что въ общемъ Шекспиръ ни въ чемъ не отступилъ ни отъ ея завязки ни отъ развязки; но очень интересно прослѣдить множество второстепенныхъ отступленій, сдѣланныхъ имъ согласно съ той цѣлью, какую онъ, видимо, преслѣдовалъ, когда писалъ эту комедію. Повѣсть Ванделло, несмотря на счастливый конецъ, имѣетъ гораздо болѣе драматическій, чѣмъ комическій характеръ; а между тѣмъ подъ перомъ Шекспира она преобразилась въ одну изъ самыхъ забавныхъ и веселыхъ комедій, несмотря на то, что главный серьезный эпизодъ, заключавшійся въ оклеветаніи героини, остался нетронутымъ. Такой перемѣны впечатлѣнія, производимаго комедіей, Шекспиръ достигъ именно тѣмъ, что измѣнилъ съ необыкновеннымъ искусствомъ детали того первоначальнаго сюжета, который послужилъ ему основой, а сверхъ того, присочинилъ многое вновь. Такъ, напримѣръ, въ повѣсти клеветникъ, затѣявшій все дѣло, близкій другъ героя; Шекспиръ же создалъ для этой цѣли отдѣльную личность принца Донъ-Жуана, стоящаго совершенно особнякомъ отъ прочихъ симпатичныхъ лицъ комедіи. Далѣе, въ повѣсти невинность оклеветанной героини разоблачается драматическимъ раскаяніемъ виновника клеветы, у Шекспира же для этой цѣли введены комическія личности глупыхъ полицейскихъ сторожей, распутывающихъ драматическій конфликтъ дѣйствія совершенно случайно. Сверхъ того, въ повѣсти развязка обнаруживается лишь въ концѣ, такъ что читатель все время находится подъ тревожнымъ впечатлѣніемъ мысли, чѣмъ кончится дѣло. У Шекспира же полицейскіе сторожа подслушиваютъ и открываютъ дѣло ранѣе, чѣмъ разражается главная катастрофа публичнаго оскорбленія и мнимой смерти Геро, вслѣдствіе чего зрители уже во время этой сцены впередъ догадываются о счастливомъ концѣ, чѣмъ оправдывается и самое названіе пьесы, обѣщающее, что все представленное не болѣе, какъ «много шуму изъ пустяковъ». Смягчивъ такимъ образомъ общее впечатлѣніе, Шекспиръ сохранилъ въ умѣренной степени и драматическій характеръ дѣйствія. Отчаянный монологъ Ліонато, когда онъ серьезно вѣритъ въ виновность своей дочери, дышитъ такимъ истиннымъ драматизмомъ, что могъ бы быть помѣщенъ безъ измѣненія въ любой серьезной трагедіи. Но Шекспиръ смягчилъ впечатлѣніе даже этой сцены, поставивъ за нею сцену ссоры двухъ стариковъ — Ліонато и Антоніо съ принцемъ и Клавдіо. Антоніо, только-что совѣтовавшій Ліонато сдержанность и умѣренность, не выдерживаетъ этой роли и, распѣтушившись совершенно по-стариковски, начинаетъ комически кричать и бушевать самъ. Сцена, кода Клавдіо публично отвергаетъ Геро, придумана Шекспиромъ, такъ какъ въ повѣсти Ванделло Тимбрео сообщаетъ родителямъ невѣсты о своемъ отказѣ жениться чрезъ третье лицо. Но и тутъ, несмотря на такое, повидимому, усиленіе драматическаго дѣйствія противъ повѣсти, мы находимъ смягчающую струю въ слѣдующей комической сценѣ, когда влюбленный Венедиктъ, соглашаясь, по настоянію Беатрисы, отмстить за ея сестру, вызываетъ Клавдіо на дуэль. *Уже однѣ эти приведенныя измѣненія противъ оригинальной повѣсти «въ значительной степени смягчаютъ ея драматическій характеръ; но (Шекспиръ отвлекъ вниманіе зрителей отъ драматической стороны своего (Произведенія еще болѣе тѣмъ, что рядомъ съ исторіей оклеветанной Геро включилъ въ него совершенно отдѣльный самостоятельный эпизодъ забавныхъ отношеній Бенедикта и Беатрисы. Эпизодъ этотъ не (имѣетъ съ главнымъ дѣйствіемъ комедіи никакой связи; а между тѣмъ значеніе его по тому впечатлѣнію, какое онъ производитъ на всѣхъ, кто прочтетъ комедію, первенствуетъ, можно сказать, даже надъ ея главнымъ сюжетомъ. Съ точки зрѣнія внѣшней постройки пьесы, мы видимъ въ настоящемъ случаѣ нѣчто подобное тому, какъ въ драмѣ „Венеціанскій купецъ“ вводная исторія о ссорѣ Антоніо съ Шейлокомъ точно такъ же подавляетъ своимъ значеніемъ общее содержаніе пьесы. Разница лишь въ томъ, что тамъ мрачный драматическій эпизодъ вырастаетъ на свѣтломъ, комическомъ фонѣ; здѣсь же, наоборотъ, игривая, веселая шутка вырисовывается на драматическомъ содержаніи. Если смотрѣть на пьесу съ внѣшней только стороны, то такое перемѣщеніе центра ея тяжести съ главнаго сюжета на второстепенный эпизодъ можетъ показаться загадочнымъ; но, если вникнуть во внутреннее содержаніе, то вопросъ разрѣшается просто. Въ произведеніяхъ Шекспира психологическая разработка характеровъ всегда первенствуетъ надъ фабулой; въ настоящей же комедіи эта разработка выступаетъ въ побочной исторіи отношеній Бенедикта и Беатрисы гораздо глубже и рельефнѣе, чѣмъ въ основномъ сюжетѣ. Сюжетъ этотъ, собственно говоря, довольно шаблоненъ. Положенія, въ какія поставлены дѣйствующія лица, очень обыденны; а потому для изображенія въ нихъ чего-нибудь особенно серьезнаго не представлялось достаточно данныхъ. Между тѣмъ въ любви Бенедикта и Беатрисы нарисованъ рядъ житейскихъ явленій, хотя и комическихъ, но до того живыхъ и общечеловѣческихъ, что очутиться въ положеніи, въ какое попали оба забавные любовника, легко можетъ всякій. Положеніе это объясняется особенно рельефно, если мы поставимъ его въ параллель съ тѣмъ, что изображено въ другой Шекспировой пьесѣ, а именно: въ „Снѣ въ лѣтнюю ночь“. Тамъ мы видимъ изображеніе минутнаго увлеченія блажной любовью, налетѣвшей неизвѣстно какъ и почему; здѣсь же, напротивъ, представленъ противоположный случай, какъ иной разъ люди, въ которыхъ очень много вполнѣ подходящаго матеріала для того, чтобы искренно и глубоко полюбить другъ друга, по какой-то странной причинѣ никакъ не могутъ сговориться и сойтись, пока какое-нибудь самое пустое обстоятельство (иной разъ совершенно шуточное) не сорветъ съ глазъ обоихъ закрывавшую ихъ пелену недоразумѣній и не толкнетъ ихъ другъ къ другу. Это душевное свойство представлено въ Бенедиктѣ и Беатрисѣ до того рельефными и живыми чертами, что разъяснять ихъ нѣтъ надобности; но нельзя не сказать нѣсколькихъ словъ о той тончайшей психологической разработкѣ, съ какой нарисованы ихъ основные характеры. Оба были сангвиники въ самомъ чистомъ значеніи этого слова. Серьезные вопросы жизни тревожили ихъ очень мало, вслѣдствіе чего очень сильно развилась въ ихъ нравственномъ существѣ струя веселости. Но такъ какъ оба, сверхъ того, были очень не глупы, то струя эта превратилась у нихъ въ склонность къ насмѣшкѣ, очень, впрочемъ, безобидной, потому что какъ Бенедиктъ, такъ и Беатриса были въ душѣ очень добры. Въ Бенедиктѣ это свойство доказывалось его пріятельскими отношеніями со всѣми окружающими, а въ Беатрисѣ — ея нѣжной любовью къ сестрѣ. Но въ насмѣшливыхъ людяхъ почти всегда развивается довольно забавная слабость, состоящая въ томъ, что они не могутъ равнодушно выносить, если кто-нибудь своими насмѣшливостью и остроумными выходками превзойдетъ ихъ. Эту черту можно подмѣтить часто. Пусть кто-нибудь изъ такихъ людей разскажетъ въ обществѣ забавный анекдотъ, разсмѣшившій всѣхъ. Взгляните на разсказчика: онъ совершенно доволенъ; но если, вслѣдъ затѣмъ, кто-нибудь разскажетъ что-нибудь, чѣмъ насмѣшитъ присутствующихъ еще болѣе, то мы очень часто можемъ замѣтить, что довольство съ лица перваго разсказчика исчезнетъ мгновенно. Онъ точно сконфузится, уйдетъ въ себя и иной разъ даже превратится изъ веселаго собесѣдника въ раздраженнаго. Зная это общечеловѣческое душевное свойство, можно легко себѣ объяснить всю исторію забавной распри Бенедикта и Беатрисы, выслѣдивъ ее воображеніемъ до минуты ихъ перваго знакомства. Можно себѣ представить, какъ они встрѣтились въ первый разъ въ какомъ-нибудь обществѣ; какъ который-нибудь сказалъ забавное словцо; другой насторожилъ уши и, не захотѣвъ отстать, ввернулъ свое. Такъ продолжалось далѣе, пока одинъ, недовольный побѣдами противника, не попробовалъ задѣть своей шуткой уже его лично. А тамъ, какъ говорится, и пошло, и пошло, и пошло! Кончилось тѣмъ, что оба заслонились другъ отъ друга непроницаемой изгородью, колючей, какъ шиповникъ, сквозь которую ни тотъ ни другой уже не могли увидѣть, чѣмъ противникъ былъ въ дѣйствительности. А между тѣмъ дѣйствительность эта была такова, что едва ли сыскались бы два другихъ существа, болѣе подходящія другъ къ другу. Оба были честны, добры, умны, способны любить, а главное — смотрѣли на жизнь тѣмъ свѣтлымъ, веселымъ взглядомъ, который такъ помогаетъ переносить съ бодрымъ духомъ ея неизбѣжныя непріятности. Нѣкоторые критики находили слишкомъ пустымъ и почти водевильнымъ тотъ способъ, съ помощью котораго Шекспиръ привелъ обоихъ любовниковъ къ тому, что они, позабывъ вражду, влюбились другъ въ друга; но этотъ взглядъ совершенно ложенъ. Пустая, ничтожная причина, ихъ разъединившая, должна была уничтожиться такимъ же пустымъ средствомъ. А сверхъ того, если назвать пустымъ тотъ случайный фактъ подслушиванія чужого разговора, который толкнулъ ихъ другъ къ другу, то впечатлѣніе, которое онъ произвелъ, упавъ на души обоихъ, вовсе не было такъ пусто, какъ можетъ показаться на первый взглядъ. Оно, напротивъ, должно было задѣть очень чувствительныя я глубокія струны ихъ нравственнаго существа. Представимъ себѣ дѣйствительно человѣка, очень хорошаго въ душѣ, который, считая кого-нибудь своимъ недоброжелателемъ, вдругъ бы узналъ, что человѣкъ этотъ не только ему не врагъ, но, напротивъ, нѣжно и искренно его любитъ. Такое открытіе могло бы поколебать недоброжелательность въ людяхъ даже сухихъ и суровыхъ; если же люди эти, какъ Беатриса и Бенедиктъ, были добры въ душѣ, то являлись всѣ данныя, чтобъ такой случай измѣнилъ совершенно ихъ прежнія отношенія, тѣмъ болѣе, что открытіе это льстило самолюбію обоихъ. Насмѣшникъ, предъ которымъ каждый до нѣкоторой степени даже трусилъ, оказывался рабомъ, покорно склонявшимъ предъ нимъ повинную голову! Вражда при такихъ условіяхъ очень легко могла превратиться въ дружбу, а если субъекты, подвергшіеся такому испытанію, были молодые мужчина и женщина, то изъ дружбы самымъ естественнымъ образомъ рождалась любовь. Потому успѣхъ хитрецовъ, затѣявшихъ такого рода продѣлку, становится совершенно понятенъ, несмотря на всю простоту и, можно сказать, даже глупость употребленнаго ими средства. Прелесть и игривость такой психологической постановки вопроса до того забавны и вмѣстѣ съ тѣмъ до того вѣрны съ тѣмъ, что мы видимъ въ дѣйствительной жизни, что нечему удивляться, если этотъ побочный эпизодъ настоящей комедіи привлекаетъ болѣе вниманія, чѣмъ все остальное дѣйствіе. Бенедиктъ и Беатриса, разсматриваемые въ ряду прочихъ созданій Шекспира, походятъ на двѣ прелестныя фарфоровыя статуэтки, которыми нельзя не залюбоваться, если даже поставить ихъ въ рядъ съ другими колоссальными бронзовыми изваяніями того же художника.
Характеръ прочихъ лицъ разработанъ далеко не такъ глубоко, на совершенно въ мѣру съ тѣмъ, что требовало содержаніе пьесы. Тихая, меланхолическая Геро внушаетъ невольную симпатію своимъ горемъ, а также той добротой, съ какой прощаетъ виновнику причиненнаго ей зла. Въ Клавдіо изображенъ одинъ изъ тѣхъ юношей, принадлежащихъ къ сословью jeunesse dorée, которые, не будучи дурны въ душѣ, въ то же время не одарены особенно глубокимъ умомъ, вслѣдствіе чего и -бываютъ склонны легко подчиняться условнымъ нравственнымъ взглядамъ той среды, въ какой воспитались. Его необдуманное, слишкомъ поспѣшное рѣшеніе осрамить Геро публично по самому ничтожному, поверхностному подозрѣнію было продиктовано именно взглядами этой среды; но зато, узнавъ свою ошибку, онъ, какъ хорошій человѣкъ въ душѣ, раскаялся искренно и тѣмъ искупилъ свой проступокъ. Полицейскіе пристава Лямка и Посошокъ — забавная карикатура на тогдашнюю администрацію; но кто, взглянувъ на нихъ пристальнѣе, не согласится, что въ ихъ пониманіи служебныхъ обязанностей сквозятъ многія черты, сохранившіяся и до позднѣйшихъ временъ? Личность принца Донъ Жуана рѣзко отдѣляется своей зловѣщей фигурой отъ общаго свѣтлаго настроенія всей пьесы; но производимое имъ темное впечатлѣніе смягчается тѣмъ, что замыслы его несутъ полную неудачу, вслѣдствіе чего зритель невольно мирится даже съ нимъ. Его два достойные сподвижника — Борахіо и Конрадъ — очерчены слегка, но и въ нихъ можно замѣтить живые, правдивые штрихи. Два старика — Леонато и Антоніо — хотя и не представляютъ чего-либо серьезнаго, но нарисованы очень мѣтко и вѣрно. Отчаяніе Леонато, когда онъ узнаетъ о предполагаемой винѣ своей дочери, дышитъ самымъ яркимъ, неподдѣльнымъ драматизмомъ; но это, надо замѣтить, единственная сцена во всей комедіи, гдѣ Шекспиръ отступилъ отъ того свѣтлаго комическаго настроенія, какимъ проникнута вся пьеса.
ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.
правитьДонъ Педро, принцъ Аррагонскій.
Донъ Жуанъ, его побочный братъ.
Клавдіо, молодой флорентинецъ, Бенедиктъ, молодой падуанецъ, любимцы дона Педро.
Леонато, губернаторъ Мессины.
Антоніо, его братъ.
Бальтазаръ, слуга дона Педро.
Борахіо, Конрадъ, приближенные донъ Жуана.
Лямка, Посошокъ, полицейскіе пристава 1).
Протоколистъ.
Монахъ.
Пажъ.
Геро, дочь Леонато.
Беатриса, племянница Леонато.
Маргарита, Урсула, прислужницы Геро.
ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.
правитьЛеонато. Изъ этого письма я вижу, что донъ Педро будетъ сегодня ночью въ Мессинѣ.
Гонецъ. Да, синьоръ, — онъ уже близко. Я оставилъ его не далѣе трехъ миль отъ города.
Леонато. Сколько было у васъ въ послѣднемъ сраженіи убитыхъ?
Гонецъ. Немного; — изъ болѣе же извѣстныхъ лицъ никого.
Леонато. Побѣда пріятнѣй вдвойнѣ, если побѣдитель возвращается домой со всей своей свитой. Судя по письму, донъ Педро оказалъ особенно милостивое вниманіе молодому флорентинцу Клавдіо.
Гонецъ. И оказалъ вполнѣ по заслугамъ. Подвиги, совершенные этимъ молодымъ человѣкомъ, далеко превзошли то, что можно было ожидать отъ его юныхъ лѣтъ. Синьоръ Клавдіо оказался ягненкомъ съ виду, а на дѣлѣ львомъ. Я не найду даже словъ, чтобъ передать вамъ о тѣхъ чудесахъ храбрости, которыя онъ выказалъ.
Леонато. У него въ Мессинѣ есть дядя. Такая вѣсть должна искренно обрадовать старика.
Гонецъ. Я сейчасъ передалъ ему письмо съ извѣстіемъ объ успѣхѣ племянника. Онъ обрадовался до того, что восторгъ его по виду могъ показаться горемъ.
Леонато. Старикъ, вѣроятно, расплакался?
Гонецъ. Мало того — разрыдался.
Леонато. Трогательный излишекъ въ выраженіи любви! Въ такія минуты лицо бываетъ вѣрнѣйшимъ зеркаломъ чувствъ. Гораздо лучше плакать отъ радости, чѣмъ радоваться чужимъ слезамъ.
Беатриса. А скажите, пожалуйства, въ полномъ ли здравіи вернулся изъ битвы вашъ извѣстный витязь съ мечомъ-кладенцомъ 2)?
Гонецъ. Такого витязя, сколько я знаю, достойная синьора, нѣтъ и не было во всей арміи.
Леонато. О комъ ты спрашиваешь, племянница?
Геро. Сестра, вѣроятно, ведетъ рѣчь о синьорѣ Бенедиктѣ изъ Падуи.
Гонецъ. О, если вы спрашиваете о немъ, то я могу засвидѣтельствовать, что онъ вернулся здравымъ, невредимымъ и веселымъ попрежнему.
Беатриса. Вѣдь онъ обвѣшалъ всѣ мессинскія стѣны объявленіями, въ которыхъ вызывалъ на бой Купидона; но только вмѣсто Купидона явился шутъ моего дяди и объявилъ, что намѣренъ драться съ нимъ вмѣсто лука и стрѣлъ своей дурацкой палкой 3). Скажите, сколько онъ убилъ и съѣлъ непріятелей? Впрочемъ, довольно будетъ, если вы скажете, сколько убилъ, потому что плоды его трудовъ, вѣроятно, такъ невелики, что я возьмусь проглотить ихъ, не поморщившись, сама.
Леонато. Племянница! я тебѣ уже не разъ говорилъ, что ты слишкомъ зло поднимаешь на смѣхъ Бенедикта! Смотри, чтобъ онъ когда-нибудь не отплатилъ тебѣ за твои шутки.
Гонецъ. Синьоръ Бенедиктъ оказалъ въ этой войнѣ важныя услуги.
Беатриса. Какія это? — позвольте узнать… Вѣроятно, у васъ были залежавшіеся съѣстные припасы, и онъ помогъ ихъ доѣсть. Аппетитъ у него дѣйствительно богатырскій.
Гонецъ. Онъ, сверхъ того, храбръ, сударыня.
Беатриса. Это вѣрно, что онъ храбръ съ сударынями. Но посмотримъ, что будетъ, если на него наскочитъ неробкій сударь.
Гонецъ. Съ такимъ противникомъ онъ и разговоръ поведетъ иначе. Вообще надо отдать справедливость, что этотъ синьоръ исполненъ многихъ достоинствъ.
Беатриса. Вы, вѣроятно, хотите сказать, что онъ ими начиненъ. Съ этимъ, пожалуй, я согласна; но вѣдь тогда онъ долженъ по праву получить нелестное имя набитаго чучела! Ну да, впрочемъ, нельзя требовать отъ людей болѣе того, что они стоятъ 4).
Леонато. Не удивляйтесь, синьоръ, этимъ выходкамъ моей племянницы. У нихъ съ Бенедиктомъ затѣянъ родъ потѣшной войны. Чуть сойдутся — сейчасъ же начинается сшибка насмѣшекъ.
Беатриса. Да!.. только въ этой войнѣ плохо приходится ему. Въ нашей послѣдней сшибкѣ онъ до того растерялъ всѣ свои способности, что могъ только хлопать ушами, какъ лошадь 5), чѣмъ и уподобился этому благородному животному! Пусть подумаетъ, какая между ними разница… Съ кѣмъ онъ нынче въ дружбѣ? Вѣдь у него что ни мѣсяцъ, то новый другъ по гробъ.
Гонецъ. Неужели?
Беатриса. Безъ всякихъ „ужели“. Для него дружба то же, что перо на шляпѣ: — новая мода — новая дружба.
Гонецъ. Я вижу, синьора, что этотъ господинъ у васъ на дурномъ счету 6).
Беатриса. Боже избави! Если бъ у меня завелись съ нимъ какіе-нибудь счеты, я сейчасъ бы ихъ разорвала и сожгла. Но все-таки вы должны мнѣ сказать, съ кѣмъ онъ въ дружбѣ.. Мнѣ интересно знать, кому пришла охота надѣть себѣ на шею такую петлю.
Гонецъ. Онъ болѣе всего проводитъ время съ благороднымъ Клавдіо.
Беатриса. Храни Богъ бѣднаго Клавдіо! Вѣдь Бенедиктъ привяжется къ нему, какъ лихорадка! Онъ заразительнѣе чумы и можетъ мигомъ свести съ ума хотъ кого. Если Клавдіо въ самомъ дѣлѣ заразился Бенедиктомъ, то мало будетъ ему тысячи фунтовъ, чтобъ избавиться отъ этой напасти.
Гонецъ. Ну, благородная синьора! — скажу, что я не желалъ бы попасть вамъ на язычокъ 7).
Беатриса. Не попадайте, благородный синьоръ.
Леонато. Скажи, ты никогда не уймешься и не устанешь болтать 8)?
Беатриса. Никогда, дядюшка!.. Развѣ только если іюльскія жары будутъ въ январѣ.
Гонецъ. Вотъ и донъ Педро. (Входятъ донъ Педро, Бальтазаръ, донъ Жуанъ, Клавдіо, Бенедиктъ и свита).
Донъ Педро. Что это, синьоръ Леонато? Къ чему эта встрѣча? Жизнь учитъ насъ избѣгать безпокойствъ, а вы причиняете ихъ себѣ нарочно.
Леонато. Никогда безпокойство не посѣщало моего дома въ болѣе пріятномъ видѣ. Безпокойство пройдетъ, а радость останется. Мнѣ жаль только, что придетъ время, когда вы насъ снова покинете. Тогда будетъ наоборотъ: радость уйдетъ, а останется горе.
Донъ Педро. Вы ужъ слишкомъ охотно принимаете на себя эту обузу… Скажите, вѣдь это, если не ошибаюсь, ваша дочь?
Леонато. Ея мать говорила мнѣ это постоянно.
Бенедиктъ. Развѣ ваше высочество въ этомъ сомнѣвались, что сочли нужнымъ сдѣлать такой вопросъ?
Леонато. Нѣтъ, синьоръ Бенедиктъ: вѣдь вы были въ то время еще ребенкомъ.
Донъ Педро. Это по вашему- адресу, синьоръ Бенедиктъ. Изъ этихъ словъ мы можемъ заключить, чѣмъ вы сдѣлались въ зрѣлые годы. (Теро) Вы, впрочемъ, отвѣчаете на мой вопросъ, прекрасная синьора, безъ словъ. Вы — живой портретъ вашего почтеннаго отца 9). Дошли вамъ Богъ много счастья и радостей.
Бенедиктъ. Несмотря однако на это сходство и на то, что синьоръ Леонато ея отецъ, я думаю, синьора не согласилась бы за всю Мессину имѣть на своихъ пледахъ его теперешнюю голову.
Беатриса. Я удивляюсь, какая вамъ охота, синьоръ Венедиктъ, болтать вздоръ, когда васъ никто даже не слушаетъ.
Бенедиктъ. Какъ, — синьора насмѣшница! вы еще живы?
Беатриса. Можетъ ли насмѣшница умереть, имѣя для своихъ насмѣшекъ такой неистощимый матеріалъ, какъ синьоръ Бенедиктъ? Глядя на васъ, вѣдь даже сама любезность обратится въ насмѣшку.
Бенедиктъ. Въ такомъ случаѣ любезность окажется притворщицей. Меня вѣдь обожаютъ всѣ женщины, кромѣ васъ. Жаль только, что судьба одарила меня такимъ каменнымъ сердцемъ, что я не отвѣчаю ни одной тѣмъ же.
Беатриса. Женщины, напротивъ, должны быть очень этимъ довольны, потому что у нихъ однимъ глупымъ воздыхателемъ меньше. Впрочемъ, въ этомъ случаѣ я похожа на васъ. Мои кровь и сердце холодны, какъ ваши; а потому слушать собачій лай на луну мнѣ гораздо пріятнѣй, чѣмъ внимать нѣжнымъ любовнымъ признаньямъ.
Бенедиктъ. Да поддержитъ въ васъ Господь Богъ это благодатное расположеніе! Благодаря ему двое-трое несчастныхъ не рискуютъ оказаться съ выцарапанными глазами..
Беатриса. Если бъ это случилось съ вами, то ваша наружность потеряла бы не много.
Бенедиктъ. Скажите, вы не пробовали заняться обученіемъ попугаевъ болтовнѣ?
Беатриса. Болтовня попугая все-таки умнѣй ослинаго мычанья.
Бенедиктъ. Какъ бы я желалъ, чтобъ ноги моей, лошади обладали неутомимостью вашего языка! Продолжайте вашу скачку, продолжайте!.. Я отступаюсь.
Беатриса. Послѣднія вспышки вашего остроумія всегда напоминаютъ задохшуюся клячу. Я васъ знаю хорошо.
Донъ Педро (подходя къ Леопато). Итакъ, вотъ къ какому пришли мы рѣшенью: нашъ безцѣнный Леонато приглашаетъ васъ, Клавдіо и Бенедиктъ, вмѣстѣ со мной къ себѣ въ гости. Я сказалъ, что мы останемся здѣсь по крайней мѣрѣ мѣсяцъ; а онъ обѣщалъ поискать средство, какъ удержать насъ еще дольше. Я готовъ поклясться, что онъ не лукавитъ и приглашаетъ насъ отъ чистаго сердца.
Леонато. Можете, ваше высочество, произнесть смѣло эту клятву: — она не будетъ ложной. (Донъ Жуану) Прошу и васъ синьоръ, почтить мой домъ вашимъ посѣщеніемъ. Если вы помирились съ вашимъ братомъ, то я считаю обязанностью воздать вамъ всѣ должныя вамъ почести.
Донъ Жуанъ. Благодарю! Я не мастеръ пустословить и потому благодарю просто, безъ лишнихъ фразъ.
Леонато. Угодно ли вашему высочеству войти въ домъ?
Донъ Педро. Дайте мнѣ вашу руку и пойдемте вмѣстѣ.
Клавдіо. Скажи, Бенедиктъ, замѣтилъ ты дочь синьора Леонато?
Бенедиктъ. Ничего не замѣтилъ; — я просто на нее глазѣлъ.
Клавдіо. Не правда ли, она прелестна?
Бенедиктъ. А ты какъ меня спрашиваешь? Долженъ ли я тебѣ отвѣтить, какъ простой, обыкновенный смертный, или какъ присяжный ненавистникъ всего прекраснаго пола?
Клавдіо. Нѣтъ, отвѣть, пожалуйста, просто, — какъ требуетъ здравый смыслъ.
Бенедиктъ. Если такъ, то вотъ мой отвѣтъ: для обыкновенной похвалы — она слишкомъ сухопара; для большей — слишкомъ смугла, а для чрезмѣрной — слишкомъ мала ростомъ! Въ пользу же ея я могу сказать только слѣдующее: будь она не тѣмъ, что есть — была бы она хороша; а такая, какъ есть — она мнѣ не нравится.
Клавдіо. Ты, кажется, воображаешь, что я балагурю, какъ ты. Отвѣчай мнѣ серьезно, какъ ты ее находишь?
Бенедиктъ. Да ты торговать, что ли, ее вздумалъ, если наводишь такія справки?
Клавдіо. Можно ли заплатить за подобное сокровище цѣлымъ свѣтомъ?
Бенедиктъ. О, конечно!.. За цѣлый свѣтъ можно купить не только самое сокровище, но даже футляръ, куда его спрятать. Скажи однако, ты болтаешь зря или серьезно 10)? Хочешь стать вралемъ, увѣряющимъ, что Амуръ мастеръ стрѣлять зайцевъ, а Вулканъ хорошій плотникъ? Научи, въ какомъ ключѣ я долженъ пѣть, чтобъ попасть съ тобой въ тонъ.
Клавдіо. На мой взглядъ она прелестнѣйшее существо изъ всѣхъ, какихъ я когда-либо видѣлъ.
Бенедиктъ. Я, благодаря Бога, смотрю еще безъ очковъ, однако этого не вижу. Ея двоюродная сестра, если бъ только въ ней не сидѣлъ самъ чортъ, была бы на мои глаза настолько же лучше ея наружностью, насколько весна лучше зимы. Надѣюсь, во всякомъ случаѣ, ты клонишь дѣло не къ женитьбѣ?
Клавдіо. Если бъ я поклялся никогда не жениться, то не ручаюсь, сдержалъ ли бы клятву въ случаѣ согласія Геро быть моей женой.
Бенедиктъ. Эге! — вотъ куда пошло! Право, можно подумать, что во всемъ мірѣ нѣтъ человѣка, которому рога не мѣшали бы, — ну, хоть при надѣваньи шляпы! Неужели мнѣ такъ-таки не удастся увидѣть шестидесятилѣтняго холостяка? Впрочемъ, если тебѣ непремѣнно пришла такая блажь, то дѣлать нечего! Полѣзай въ петлю самъ и носи на шеѣ ея слѣды! Терпи заботы даже по воскресеньямъ. Но вотъ и донъ Педро. Кажется, онъ ищетъ тебя.
Донъ Педро. Что за секреты были у васъ здѣсь? Почему вы не пошли за Леонато?
Бенедиктъ. Я бы очень желалъ, чтобъ ваше высочество приказали отвѣтить на этотъ вопросъ одному мнѣ.
Донъ Педро. Приказываю тебѣ сдѣлать это во имя твоего вѣрноподданства.
Бенедиктъ. Слышишь, Клавдіо?.. Самъ но себѣ я былъ бы нѣмъ, какъ рыба, но когда мнѣ приказываютъ говорить во имя вѣрноподданства… ты это понимаешь? — вѣрноподданства! Онъ влюбленъ, ваше высочество. Вы, конечно, спросите, въ кого? Отвѣтъ невеликъ такъ же, какъ невеликъ предметъ его любви. Онъ влюбленъ въ маленькую дочь Леонато.
Клавдіо. Я не буду возражать, что это не такъ, потому что дѣло таково въ дѣйствительности.
Бенедиктъ. Слышите, ваше высочество?.. Это извѣстная старая сказка: „оно не такъ, оно не такъ! не дай Господь, чтобъ было такъ!“ 11).
Клавдіо. Если мои мысли не измѣнятся, то я, напротивъ, отъ всей души скажу: „избави Господь, чтобъ было иначе“.
Донъ Педро. Если ты ее любишь дѣйствительно, то и я отъ всей души скажу аминь на твою любовь. Геро вполнѣ достойная дѣвушка.
Клавдіо. Вы хотите меня испытать, принцъ?
Донъ Педро. Нѣтъ, клянусь честью, я сказалъ, что думаю.
Клавдіо. А я клянусь спасеньемъ, что сказалъ правду.
Бенедиктъ. А я поклянусь и честью и спасеньемъ вмѣстѣ, что также выскажу по этому предмету свою правду и свои мысли.
Клавдіо. Что я люблю ее — я это чувствую.
Донъ Педро. А что она достойна — я это знаю.
Бенедиктъ. А я и чувствую и знаю только одно, что никакъ не могу понять, чѣмъ она достойна, я за что ее можно любить! Противоположнаго мнѣнія вы не выжжете изъ меня огнемъ, а потому можно сказать, что я готовъ умереть за свое слово на кострѣ.
Донъ Педро. Немудрено: вѣдь ты въ вопросахъ о красотѣ былъ всегда великимъ еретикомъ.
Клавдіо. Но я увѣренъ, что онъ не въ состояніи выдержать этой роли безъ страшнаго насилія надъ собой.
Бенедиктъ. Я очень благодаренъ женщинѣ за то, что она меня родила; воздаю ей тѣмъ же за то, что она меня выкормила; но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобъ мнѣ пришла охота завести на своемъ лбу роговую музыку или прицѣпить рогъ къ невидимому поясу. Въ этомъ прошу. прощенья у всѣхъ женщинъ! Я не желаю обидѣть ни одной изъ нихъ своимъ недовѣріемъ и потому ни одной не вѣрю! Выводъ же изъ всего этого тотъ, что я намѣренъ остаться холостякомъ!
Донъ Педро. Я еще доживу до поры, когда ты исчахнетъ отъ любви 12).
Бенедиктъ. Отъ болѣзни, отъ злости, отъ голода — отъ чего хотите, но только не отъ любви! Если вы когда-нибудь замѣтите, что я теряю отъ нея болѣе крови, чѣмъ возстановляю ее виномъ, то можете выколоть мнѣ глаза перомъ кропателя любовныхъ балладъ или повѣсить меня въ видѣ вывѣски надъ дверью веселаго дома взамѣнъ слѣпого Купидона!
Донъ Педро. Отличный ты дашь намъ поводъ для зубоскальства, если когда-нибудь перемѣнишь этотъ взглядъ.
Бенедиктъ. Если это случится, то пусть посадятъ меня, какъ кошку, въ плетеную корзину и затѣмъ разстрѣляютъ стрѣлами. Кто лучше всѣхъ попадетъ въ цѣль, пусть будетъ провозглашенъ первымъ стрѣлкомъ 13).
Донъ Педро. Хорошо, хорошо!.. Старая пословица говоритъ: „быкъ, какъ ни дикъ, а о, хомута не отдѣлается“.
Бенедиктъ. То быкъ, а то я! Если же я уподоблюсь быку, то позволю вмѣстѣ съ тѣмъ пересадить на мой лобъ его рога! Пусть намалюютъ меня съ этимъ украшеніемъ на вывѣскѣ и подпишутъ огромными буквами въ родѣ объявленія о наймѣ лошадей: „здѣсь показывается законный супругъ Бенедиктъ!“
Клавдіо. Что за удивительнаго изобразишь ты собою рогатаго скота, если это въ самомъ дѣлѣ когда-нибудь случится!
Донъ Педро. Случится непремѣнно, если только Амуръ не истратилъ всѣхъ своихъ стрѣлъ въ Венеціи 14). Придется задрожать и тебѣ!
Бенедиктъ. Никогда!.. Развѣ только въ случаѣ землетрясенья.
Донъ Педро. Ну, ну, — увидимъ!.. Время возьметъ свое. А_ теперь, достойный синьоръ Бенедиктъ, я почтительнѣйше прошу васъ отправиться къ Леонато и сказать, что мы будемъ непремѣнно къ ужину. Старикъ захлопотался ради нашего пріѣзда.
Бенедиктъ. Вотъ на такое порученіе я готовъ всегда. (Раскланиваясь) А затѣмъ, какъ говорится въ концѣ писемъ: „честь имѣю пребыть…“
Клавдіо (пародируя Бенедшта). „…поручая васъ милосердію Божію…“
Донъ Педро. „…вашимъ нѣжнѣйшимъ любовникомъ Бенедиктомъ! шестого іюля!“
Бенедиктъ. Скальте надо мной зубы, скальте! Остроты ваши: сшиты слишкомъ бѣлыми нитками. Прежде, чѣмъ искать спицу въ глазу ближняго, поищите, нѣтъ ли бревна въ своемъ собственномъ. Прощайте! (Уходитъ Бенедиктъ).
Клавдіо. Я, принцъ, прошу васъ оказать мнѣ милость.
Донъ Педро. Хоть двѣ, когда ты хочешь; объясни
Лишь — дѣло въ чемъ; увидишь, какъ легко
Пойму тебя съ полслова я, коль скоро
Зайдетъ вопросъ, чтобъ услужить иль сдѣлать
Тебѣ добро.
Клавдіо. Скажите мнѣ, прошу,
Есть сынъ у Леонато?
Донъ Педро. Нѣтъ, ему
Наслѣдуетъ во всемъ его имѣньи
Одна лишь дочь. Да ты скажи: ты точно
Влюбленъ въ нее?
Клавдіо. Ахъ, добрый принцъ!
Ее я видѣлъ прежде предъ войною,
Когда смотрѣлъ на вещи и на жизнь
Лишь какъ солдатъ! Хоть нѣжность къ ней рождалась
Ужъ и тогда, покаюсь въ этомъ я
Въ моей душѣ; но тысячи другихъ
Серьезныхъ дѣлъ мѣшали въ этомъ чувствѣ
Увидѣть мнѣ любовь. Совсѣмъ иная
Пора теперь! Воинственныя мысли
Исчезли прочь, и вмѣсто нихъ встаетъ
Въ моей душѣ рядъ новыхъ, нѣжныхъ звуковъ
И новыхъ думъ, и всѣ они, рисуя
Мнѣ чудный образъ Геро, говорятъ,
Что я люблю! что я любилъ и прежде!
Донъ Педро. Влюбился, вижу, точно ты не въ шутку.
Всего вѣрнѣе это заключить
Мы можемъ изъ того, что не жалѣешь
Нимало ты ушей моихъ, рисуя
Свою любовь. Ну, что же!.. если точно
Ты любишь Геро искренно — люби!
Готовъ я отъ души замолвить слово
Ей за тебя; — равно поговорю
Въ томъ духѣ и съ отцомъ ея. Мы дѣло
Спроворимъ вмигъ, и Геро будетъ нашей.
Ну, что жъ? доволенъ ты? Того ль хотѣлъ
Достичь своимъ ты длиннымъ краснобайствомъ?
Нлавдіо. О добрый принцъ! съ какимъ умѣньемъ вы
Взялись за это дѣло! Какъ замѣтно,
Что мастеръ вы распознавать съ двухъ словъ
Сердечную болѣзнь! Вѣдь если я
Наговорилъ, быть-можетъ, вамъ излишнихъ,
Шумливыхъ словъ, то это потому,
Что я боялся, какъ бы не сочли вы
Меня чрезчуръ поспѣшнымъ и пустымъ
Въ моей любви.
Донъ Педро. Кто жъ строитъ шире мостъ,
Чѣмъ самая рѣка? Во всемъ быть мѣрой
Должна необходимость; — здѣсь же дѣло
Яснѣе дня: ты любишь, значитъ — надо
Тебѣ помочь, и вотъ какое средство
Придумалъ я: сегодня Леонато
Даетъ намъ ночью праздникъ. Я прикинусь
На немъ тобой и заведу подъ маской
Нѣжнѣе съ Геро рѣчь. Пускай она
Узнаетъ чрезъ меня о бурной страсти,
Какою ты сраженъ, и попадетъ
Сама въ силокъ моихъ любовныхъ пѣсенъ.
Затѣмъ я объяснюсь о томъ же самомъ
Съ ея отцомъ, и дѣло будетъ въ шляпѣ.
Идемъ теперь — намъ нечего зѣвать.
Леонато. Скажи, пожалуйста, братъ, — гдѣ твой сынъ и кой племянникъ? Добылъ ли онъ музыкантовъ для сегодняшней ночи?
Антоніо. Онъ въ страшныхъ хлопотахъ по этому дѣлу. Мнѣ однако надо тебѣ сообщить одну такую интересную новость, о какой ты навѣрно не думалъ и не гадалъ.
Леонато. Пріятную или дурную?
Антоніо. Это, смотря по тому, чѣмъ она разыграется. Начало, впрочемъ, во всякомъ случаѣ недурно 15). Одинъ изъ моихъ людей подслушалъ нечаянно разговоръ принца съ Клавдіо, когда они гуляли въ моемъ саду. Представь, что принцъ открылся Клавдіо въ любви къ твоей дочери Геро и сказалъ, что намѣренъ объявить ей объ этомъ сегодня во время танцевъ. При этомъ онъ прибавилъ, что если искательство его будетъ встрѣчено съ ея стороны благосклонно», то, безъ дальнихъ словъ, онъ будетъ говорить объ этомъ не съ тобой 16).
Леонато. Скажи, — твой человѣкъ, который это слышалъ", не дуракъ?
Антоніо. Напротивъ, очень смышленый малый. Я сейчасъ за нимъ пошлю, и ты можешь разспросить его подробнѣе самъ.
Леонато. Нѣтъ, нѣтъ, — будемъ смотрѣть на это пока, какъ, на сонъ, и подождемъ, чтобъ дѣло выяснилось. Не мѣшаетъ, впрочемъ, сообщить объ этомъ моей дочери, чтобъ она на. всякій случай приготовилась къ отвѣту. Не возьмешься ли сдѣлать это ты? Ты вѣдь сумѣешь поступить въ такомъ дѣлѣ умно и осторожно. (Обращаясь къ гостямъ, которые проходятъ по сценѣ) Вы, дорогіе друзья, знаете, что слѣдуетъ дѣлать. (Антоніо) Такъ, пожалуйста, любезный братъ, — я на. тебя надѣюсь! Ты видишь, у меня теперь столько хлопотъ.
Конрадъ. Что съ вами, синьоръ?.. Вы, кажется, очень раздражены?
Донъ Жуанъ. Какова причина — таково и раздраженіе.
Конрадъ. Постарайтесь успокоить себя разсудкомъ.
Донъ Жуанъ. А если я это сдѣлаю, то какая мнѣ будетъ отъ того польза?
Конрадъ. Если не прямая польза, то по крайней мѣрѣ убѣжденіе, что надо смириться передъ необходимостью.
Донъ Жуанъ. Я удивляюсь, какъ ты, родившійся, по твоимъ словамъ, подъ несчастной планетой Сатурна 17), можешь совѣтовать мнѣ такія глупыя средства отъ неизлѣчимаго зла. Развѣ я могу перестать быть собой? Развѣ я не имѣю права быть раздраженнымъ, когда раздраженъ дѣйствительно? Неужели я долженъ глупо улыбаться на чужія шутки? Вѣдь когда я голоденъ, я ѣмъ безъ чужого позволенія! Сплю, когда мнѣ захочется, не заботясь о постороннихъ. А наконецъ, когда мнѣ весело — я смѣюсь, не обращая вниманія на чужія кислыя физіономіи.
Конрадъ. Да; но къ чему же выказывать свое дурное расположеніе духа, если вы не можете дѣйствовать подъ его впечатлѣніемъ самостоятельно? Вы поссорились съ вашимъ братомъ, а теперь онъ снова возвратилъ вамъ свою милость; значитъ, вамъ надо передъ нимъ заискивать, чтобы дать этой милости окрѣпнуть и пустить корни. Кто хочетъ собрать хорошую жатву, долженъ ждать, пока она созрѣетъ.
Донъ Жуанъ. Я соглашусь лучше расти простымъ шиповникомъ на свободѣ, чѣмъ быть пышной розой, выхоленной его благодѣяніями! Презрѣніе людей для меня пріятнѣй въ десять разъ, чѣмъ ихъ униженно выпрошенная любезность. Если меня не будутъ звать честнымъ льстецомъ, то по крайней мѣрѣ не откажутъ въ имени прямодушнаго мерзавца. Увѣряютъ, будто я свободенъ, и въ то же время надѣваютъ мнѣ намордникъ, сажая меня на привязь! Такъ нѣтъ же! не хочу нѣтъ въ клѣткѣ! Объявляю прямо, что буду кусаться, едва вырвусь на свободу! А до того оставь меня быть, чѣмъ я хочу, и брось глупое намѣреніе меня передѣлать.
Конрадъ. А нельзя ли устроить такъ, чтобъ ваша досада послужила вамъ въ пользу?
Донъ Жуанъ. Это я сдѣлаю непремѣнно, потому что, кромѣ досады, иного оружія въ моихъ рукахъ нѣтъ… Но кто идетъ? (Входитъ Борахіо). Что новаго, Борахіо?
Борахіо. Я прямо съ великолѣпнаго ужина, которымъ Леонато угощаетъ вашего брата. Могу сообщить о только-что устроившейся свадьбѣ.
Донъ Жуанъ. Говори. Мы посмотримъ, нельзя ли будетъ при этомъ кому-нибудь напакостить. Кто этотъ дуракъ, лѣзущій добровольно въ петлю?
Борахіо. Правая рука вашего брата.
Донъ Жуанъ. Какъ!.. перлъ всѣхъ фениксовъ, Клавдіо?
Борахіо. Именно онъ.
Донъ Жуанъ. Рыцарь безъ страха и упрека! А она? на кого соблаговолилъ онъ обратить свои взоры?
Борахіо. Конечно, на Геро, — дочь и единственную наслѣдницу Леонато.
Донъ Жуанъ. Невылупившійся цыпленокъ! Какъ ты это узналъ?
Борахіо. Я курилъ духами въ залѣ и видѣлъ, что туда вошли Клавдіо съ принцемъ, серьезно о чемъ-то разговаривая. Я юркнулъ за обои и слышалъ, какъ они рѣшили, что принцъ посватаетъ сначала Геро будто бы за себя, а потомъ переуступитъ ее графу Клавдіо.
Донъ Жуанъ. Пойдемъ туда. Можетъ-быть, представится случай сорвать мнѣ на нихъ мою досаду. Этотъ мальчишка много способствовалъ моему паденью. Если мнѣ удастся поду ставить ему ногу — я буду счастливъ вполнѣ. Надѣюсь, я могположиться, что вы будете оба стоять за меня?
Конрадъ. До самой смерти.
Донъ Жуанъ. Такъ пойдемте же на этотъ знаменитый ужинъ. Имъ вѣдь всѣмъ хорошо, потому что скверно мнѣ… Гм! если бъ ихъ поваръ думалъ, какъ я!.. Пойдемте; — посмотримъ, что можно будетъ сдѣлать.
Борахіо. Мы за вами вездѣ.
ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.
правитьЛеонато. Былъ ли принцъ донъ Жуанъ за ужиномъ?
Антоніо. Я его не видалъ.
Беатриса. Какъ онъ всегда кисло смотритъ! У меня дѣлается на цѣлый часъ изжога подъ ложечкой, когда я его вижу.
Геро. Онъ дѣйствительно очень меланхолическаго характера.
Беатриса. Можно было бы сдѣлать очень хорошаго человѣка, если бъ смѣшать его пополамъ съ Бенедиктомъ. Одинъ вѣчно молчитъ, какъ статуя; а другой надоѣдаетъ всѣмъ своей болтовней, какъ балованный матушкинъ сынокъ 18).
Леонато. Значитъ, половину языка Бенедикта ты хочешь перевести въ ротъ донъ Жуана; а половину его меланхоліи — на физіономію Бенедикта.
Беатриса. Да; — и если къ этому прибавить стройный станъ да побольше денегъ въ кошелькѣ, то, пожалуй, выйдетъ мужчина, способный покорить любую женщину — если она на это согласится.
Леонато. Племянница!.. помяни мое слово: ты никогда не достанешь себѣ мужа, если будешь такъ злоязычна.
Антоніо. Да; — на этотъ счетъ она бодлива.
Беатриса. Слишкомъ бодлива, дядюшка!.. Но тѣмъ лучше для меня. Говорятъ, у бодливой коровы рога коротки; а слишкомъ бодливой будто Богъ не даетъ ихъ совсѣмъ. Значить, ихъ не будетъ и у меня.
Леонато. Тебѣ онъ ихъ не дастъ точно.
Беатриса. Конечно!.. не будетъ мужа — не будетъ и роговъ! А чтобъ его не было, я объ этомъ денно и нощно молю Бога на колѣняхъ. А то мужъ! да еще съ бородой! Избави меня Боже! Лучше я буду спать въ бѣльѣ изъ конскаго волоса, чѣмъ съ бородатымъ мужчиной.
Леонато. Ты можешь выйти за безбородаго.
Беатриса. А что мнѣ съ такимъ дѣлать? Нарядить его въ мои юбки и взять себѣ въ горничныя? Вотъ видите, дядюшка: кто съ бородой — тотъ уже не молодъ; а у кого ея нѣтъ — тотъ еще не мужчина. Стараго не нужно мнѣ; а мальчишкѣ не нужна я. Потому пусть лучше останусь я старой дѣвой и буду отводить въ адъ обезьянъ 19).
Леонато. А ты сбираешься попасть туда?
Беатриса. Не совсѣмъ, дядюшка. Я только доведу моихъ обезьянъ до адскихъ дверей и сдамъ ихъ на руки старому, рогатому, то-есть женатому чорту. А онъ мнѣ скажетъ: «ступай, Беатриса, въ рай: здѣсь нѣтъ мѣста дѣвушкамъ». Въ раю же святой Петръ укажетъ мнѣ отдѣленіе холостяковъ, гдѣ мы и заживемъ припѣваючи.
Антоніо (Геро). Ну, а ты, племянница, надѣюсь, въ вопросѣ о замужествѣ поступишь, какъ захочетъ твой отецъ?
Беатриса. О, конечно! Она, какъ послушная дочь, низко присядетъ передъ нимъ и скажетъ: «какъ вамъ угодно, папаша»… Само собой это будетъ только въ такомъ случаѣ, если женихъ ей понравится; если же нѣтъ, то совѣтую ей присѣсть еще ниже и сказать: «какъ мнѣ угодно, папаша!»
Леонато. А я все-таки не теряю надежды увидѣть въ одинъ прекрасный день замужемъ и тебя.
Беатриса. Это, дядюшка, будетъ, когда Богъ создастъ мужчину не изъ земли, а изъ чего-нибудь другого. А то, судите сами: не обидно ли женщинѣ позволить собой командовать куску сваленой глины? Нѣтъ, нѣтъ, — ни за что на свѣтѣ!.. А сверхъ того, вѣдь вы знаете, что всѣ люди по Адаму братья; такъ какъ же я могу сдѣлать тяжелый грѣхъ, выйдя за такого близкаго родственника?
Леонато. Ну, довольно. (Теро) А ты, дочь, помни, что я тебѣ сказалъ. Если принцъ сдѣлаетъ тебѣ предложеніе — ты знаешь, что должно отвѣчать.
Беатриса. Если онъ сконфузится и собьется съ такта — отдѣлайся музыкальной шуткой. Скажи, что во всемъ нужны тактъ и размѣръ, а потому тебѣ для отвѣта необходимо выждать паузу, какъ въ танцахъ. Видишь ли, милая Геро: сватовство, свадьба и горькая замужняя жизнь, это — три различныхъ танца. Сватовство — буйный шотландскій джигъ; свадьба — чинный менуэтъ, а замужество — унылое cinq-pas, — но cinq-pas, въ которомъ ноги едва двигаются, какъ у старика; а самый танецъ становится все медленнѣй и медленнѣй, пока не доведетъ до могилы.
Леонато. Ты смотришь на все уже слишкомъ съ дурной стороны.
Беатриса. Это, дядюшка, потому, что у меня хорошіе глаза. Я, какъ кошка, вижу въ потемкахъ 20).
Леонато. Вотъ и наши гости; — помоги, братъ, ихъ принять.
Донъ Педро (предлагая Геро руку). Могу ли, синьора, просить васъ пройтись съ самымъ доброжелательнымъ вамъ человѣкомъ?
Геро. Если этотъ человѣкъ будетъ гулять скромно, ласково, и притомъ молчать — то я согласна и пройтись и уйти.
Донъ Педро. Но уйти, надѣюсь, тоже со мной, а не отъ меня?
Геро. Это смотря по тому, какъ пожелаю.
Донъ Педро. А когда же вы соблаговолите мнѣ это объявить?
Геро. Когда разсмотрю васъ сквозь маску. А теперь — (смотря ему въ лицо) Боже избави, если лютня похожа на футляръ.
Донъ Педро. Моя маска — хижина Филимона и Бавкиды. Вспомните, что подъ ея кровлей скрывался Юпитеръ 21).
Геро. Если такъ, то отчего же я не вижу на вашей кровлѣ соломы?
Донъ Педро. Если разговоръ будетъ о любви, то говорите тише.
Бальтазаръ (Маргаритѣ). О, если бъ вы меня полюбили!
Маргарита. Не желайте этого для вашего же счастья. Во мнѣ бездна дурныхъ качествъ.
Бальтазаръ. Назовите хоть одно.
Маргарита. Я слишкомъ громко читаю молитвы.
Бальтазаръ. Тѣмъ лучше: вашъ возлюбленный будетъ знать, когда надо сказать «аминь».
Маргарита. Я слишкомъ люблю танцовать.
Бальтазаръ. Аминь.
Маргарита. А главное, люблю, чтобъ, протанцованъ со мной, мой кавалеръ отправлялся во-свояси… Что жъ? отвѣчайте!
Бальтазаръ. Отвѣчаю тѣмъ, чего вы желаете.
Урсула (Антоніо). Я васъ знаю хорошо: вы — синьоръ Антоніо.
Антоніо. Увѣряю васъ, что нѣтъ.
Урсула. Я васъ узнала по дрожанію вашей головы.
Антоніо. Это я подражаю ему нарочно.
Урсула. Такъ хорошо притворяться нельзя. А вотъ и его рука въ морщинахъ! Это вы, это вы!
Антоніо. Опять-таки повторяю вамъ, что нѣтъ.
Урсула. Полноте, полноте!.. Я узнала васъ по вашей манерѣ шутить. Такого искусства скрыть нельзя. Шила въ мѣшкѣ не утаишь, значитъ — вопросъ рѣшенъ.
Беатриса (подъ руку съ Бенедиктомъ). Вы такъ-таки мнѣ не скажете, отъ кого это слышали?
Бенедиктъ. Ни за что на свѣтѣ!
Беатриса. И не скажете, кто вы такой сами?
Бенедиктъ. Еще того менѣе.
Беатриса. «Что: я насмѣшница и вычитала всѣ свои остроты въ сборникѣ анекдотовъ», — это могъ вамъ сказать только синьоръ Бенедиктъ.
Бенедиктъ. А что это за синьоръ?
Беатриса. Полноте притворяться! Я увѣрена, что вы его знаете.
Бенедиктъ. Увѣряю васъ, что нѣтъ.
Беатриса. Неужели вамъ удалось уцѣлѣть отъ его насмѣшекъ?
Бенедиктъ. Объясните мнѣ сначала, кто онъ?
Беатриса. Это просто шутъ принца, и вдобавокъ очень глупый. Единственный его талантъ въ умѣньи оклеветать кого угодно. Онъ нравится только кутиламъ, да и то никакъ не за остроуміе, а потому, что такой же кутила самъ. Онъ своей злостью порой забавляетъ, но чаще сердитъ, за что послѣ смѣха получаетъ щелчки. Я увѣрена, что онъ здѣсь гдѣ-нибудь толчется, и очень бы желала, чтобъ подошелъ ко мнѣ.
Бенедиктъ. Если я съ нимъ познакомлюсь, то непремѣнно передамъ ему ваше о немъ мнѣніе.
Беатриса. Можете, если хотите. Онъ отпуститъ на мой счетъ какія-нибудь двѣ-три плоскости, и если никто при этомъ не разсмѣется, то этого будетъ достаточно, чтобъ погрузить его въ черную меланхолію. Тогда за ужиномъ будетъ спасена лишняя куропатка, потому что умникъ съ горя не станетъ Ѣсть. (Музыка). Пойдемте вслѣдъ за парами.
Бенедиктъ. Если они поведутъ насъ къ добру?
Беатриса. Еще бы! Въ противномъ случаѣ я брошу васъ при второмъ турѣ.
Донъ Жуанъ. Мой братъ положительно влюбленъ въ Геро. Сейчасъ онъ отозвалъ ея отца для переговоровъ. Всѣ пошли за нимъ. Осталась только одна какая-то маска.
Борахіо. Это — Клавдіо. Я узналъ его по походкѣ.
Донъ Жуанъ. (подходя къ Клавдіо). Если не ошибаюсь, вы синьоръ Бенедиктъ?
Клавдіо. Къ вашимъ услугамъ.
Донъ Жуанъ. Такъ вотъ въ чемъ дѣло. Вы, мнѣ извѣстно, близки съ моимъ братомъ. Уговорите его бросить эту глупую любовь къ Геро. Она ему совсѣмъ не пара. Сдѣлавъ это, вы поступите какъ честный человѣкъ.
Клавдіо. Откуда вы узнали, что онъ ее любитъ?
Донъ Жуанъ. Я слышалъ самъ, какъ онъ ей въ этомъ клялся.
Борахіо. И я тоже. Онъ прибавилъ, что намѣренъ на ней жениться сегодня же.
Донъ Жуанъ. Пойдемте ужинать.
Клавдіо. Ему отвѣтилъ я за Бенедикта,
Но выслушалъ несчастныя слова,
Какъ Клавдіо! Достойный принцъ старался
Лишь для себя! Нѣтъ, значитъ, честной дружбы,
Когда въ дѣла вмѣшаются любовь,
Корысть иль интересы! Всякій въ нихъ
Стоитъ лишь за себя и смотритъ въ оба,
Чтобъ взять свое, не довѣряясь глупо
Чужимъ рукамъ! Любовь, какъ злая вѣдьма,
Способна заглушить у насъ въ крови
И честь и голосъ правды! Старой пѣсней
Давно звучитъ все это, — я одинъ
Не вѣрилъ ей! такъ Богъ съ тобою, Геро!
Бенедиктъ. Графъ Клавдіо?
Клавдіо. Онъ самый.
Бенедиктъ. Хочешь пройтись со мной?
Клавдіо. Куда?
Бенедиктъ. Къ ближайшей плакучей мнѣ, чтобъ оплакать подъ ея печальными вѣтвями постигшее тебя горе. Скажи, какимъ образомъ будешь ты носить ея скорбную гирлянду 22)? На шеѣ, какъ цѣпь ростовщика, или черезъ плечо, какъ офицерскій шарфъ? Надѣть ее тебѣ во всякомъ случаѣ придется, потому что принцъ отбилъ у тебя Геро.
Клавдіо. Желаю ему съ ней премного счастья.
Бенедиктъ. Иными словами, ты передаешь ему ее изъ полы въ полу, какъ барышникъ проданную лошадь 23). Скажи мнѣ: вѣдь ты не ожидалъ, что онъ сыграетъ съ тобой такую шутку?
Клавдіо. Оставь меня, пожалуйста, въ покоѣ.
Бенедиктъ. Я-то чѣмъ же тутъ виноватъ? Вѣдь ты, сердясь на меня, похожъ на слѣпого: мальчишка укралъ у него обѣдъ, а онъ, сослѣпу, бьетъ пень.
Клавдіо. Если не уйдешь ты, то уйду я.
Бенедиктъ. Бѣдная подстрѣленная птичка! Будешь ты щебетать одиноко на вѣткѣ! Однако это забавно, что Беатриса, не узнавъ, кто я, такъ меня описала! Принцевъ шутъ! — это, пожалуй, еще ничего: я дѣйствительно очень веселаго характера. Но, чтобъ всякій могъ надавать мнѣ щелчковъ — прошу извинить! До этого не дошло! Вѣдь у синьоры Беатрисы пресмѣшная замашка воображать, будто всѣ думаютъ, какъ она. Ну, да я еще съ ней за это посчитаюсь.
Донъ Педро. Скажи, ты не видѣлъ, гдѣ Клавдіо?
Бенедиктъ. Я только-что разыгралъ передъ нимъ роль сплетницы. Я засталъ его одинокимъ, какъ хижину въ лѣсу, и сказалъ, кажется, правду, что ваше высочество завоевали расположеніе его возлюбленной сами; послѣ чего я дружески предложилъ ему отправиться вмѣстѣ къ плакучей мнѣ для того, чтобъ связать изъ ея вѣтвей гирлянду или розгу, по его выбору.
Донъ Педро. Розгу? за что же?
Бенедиктъ. За то, что онъ уподобился глупому школьнику, который, найдя гнѣздо, сойчасъ же разболталъ объ этомъ товарищу; а тотъ выкралъ птичку прежде его.
Донъ Педро. Развѣ ты считаешь довѣріе глупостью или ошибкой? Его не слѣдуетъ оказывать только ворамъ.
Бенедиктъ. Все-таки связать гирлянду и розгу не мѣшаетъ. Гирлянда должна достаться ему; а на розгу имѣете полное право ваше высочество за совершенную изъ гнѣзда покражу.
Донъ Педро. Я только выучилъ птичку пѣть и теперь возвращу ее настоящему владѣльцу.
Бенедиктъ. Если ваши слова не пустыя пѣсенки, то въ такомъ случаѣ вы поступили честно.
Донъ Педро. А на тебя сердита синьора Беатриса. Кавалеръ, съ которымъ она танцовала, что-то ей про тебя наговорилъ.
Бенедиктъ. О Господи! да вѣдь это она наговорила мнѣ такихъ вещей, что и чурбанъ не снесъ бы ихъ хладнокровно! Старый, засохшій дубъ съ единственнымъ уцѣлѣвшимъ зеленымъ листкомъ — и тотъ навѣрное бы ей отвѣтилъ. Когда я съ ней говорилъ, мнѣ казалось, что моя маска краснѣла отъ злости и готова была съ ней разбраниться! Знаете ли вы, что она, не узнавъ меня, объявила мнѣ въ лицо, что я принцевъ шутъ и скученъ, какъ дурная погода! Насмѣшки ея сыпались на меня, какъ туча стрѣлъ въ болвана, поставленнаго мишенью для цѣлой арміи. Слова ея рѣзали острѣе кинжаловъ! Если бъ въ дыханьѣ ея было столько же яду, сколько въ словахъ, то она заразила бы воздухъ до самой полярной звѣзды! Я не согласился бы жениться на этой особѣ за весь Адамовъ рай! Она самого Геркулеса заставила бы стряпать на кухнѣ и исщипала бы его палицу на лучину! Пожалуйста, ваше высочество, остерегайтесь заводить съ ней разговоръ! Эта адская мегера, разодѣтая щеголихой! Хоть бы какой-нибудь знахарь взялся ее заклясть! Пока она живетъ на свѣтѣ, грѣшникамъ въ аду нечего жаловаться на судьбу. Имъ тамъ спокойнѣе, чѣмъ на землѣ въ ея обществѣ, и я увѣренъ, что люди будутъ грѣшить нарочно, лишь бы попасть въ адъ и тѣмъ отъ нея избавиться. Гдѣ она — тамъ ссоры, злость и насмѣшки! (Входятъ Клавдіо, Беатриса, Леонато и Геро).
Донъ Педро. Да вотъ и она сама.
Бенедиктъ. Ваше высочество! дайте мнѣ какое-нибудь порученіе на другой конецъ свѣта!.. Я готовъ отправиться на антиподы! Я принесу вамъ зубочистку съ дальнѣйшихъ окраинъ Азіи! добуду мѣрку ноги сіамскаго короля 24)! клокъ волосъ изъ бороды великаго Могола! Пошлите меня посломъ въ царство пигмеевъ, и я берусь ужиться тамъ съ большимъ удовольствіемъ, чѣмъ провести три минуты съ этой гарпіей! Скажите только слово!.. я жду вашихъ приказаній!..
Донъ Педро. Вотъ тебѣ первое: — оставайся здѣсь.
Бенедиктъ. Это свыше моихъ силъ! — не могу! не могу!
Донъ Педро (Беатрисѣ). Вы, милѣйшая синьора, кажется, совершенно потеряли сердце Бенедикта.
Беатриса. Онъ, ваше высочество, точно давалъ мнѣ его взаймы, но я заплатила ему съ процентами. А потомъ его сердце понадобилось ему для кого-то другого, и онъ отыгралъ его у меня назадъ фальшивыми костями. Потому вы, пожалуй, можете сказать, что я его потеряла.
Донъ Педро. Вы одержали надъ нимъ полную побѣду. Онъ предъ вами палъ.
Беатриса. Лишь бы не пала передъ нимъ я. Мнѣ вовсе нѣтъ охоты сдѣлаться матерью поколѣнья дураковъ. Я привела къ вамъ графа Клавдіо, за которымъ вы меня посылали.
Донъ Педро. Что скажете, графъ? Почему вы такъ печальны?
Клавдіо. Я вовсе не печаленъ, принцъ.
Донъ Педро. Ну, такъ вы больны?
Клавдіо. Еще того менѣе.
Беатриса. Графъ ни печаленъ, ни веселъ, ни боленъ, ни здоровъ. Онъ только киселъ, — киселъ, какъ лимонъ, и, сверхъ того, окрашенъ его желтой краской ревности.
Донъ Педро. Это, пожалуй, правда; но въ такомъ случаѣ графъ въ заблужденіи. Вотъ твоя Геро, Клавдіо! Я посваталъ ее для тебя и заручился согласіемъ ея отца. Назначай день свадьбы, и да благословитъ васъ Богъ!.
Леонато. Вотъ вамъ моя дочь, графъ, со всѣмъ ея состояніемъ. Его высочество устроилъ эту свадьбу, и, надѣюсь, ее встрѣтятъ добрыми пожеланіями всѣ.
Беатриса. Что жъ вы молчите, графъ? — рѣчь за вами.
Клавдіо. Языкъ молчитъ отъ избытка счастья. Оно было бы невелико, если бъ я могъ выразить его словами! Я вашъ, Геро, навѣки, точно такъ же, какъ вы моя. Нечего говорить, въ какомъ я восторгѣ отъ такой мѣны.
Беатриса. Да ну же, Геро! отвѣчай! А если не хочешь, то запечатай ему ротъ поцѣлуемъ, чтобъ онъ замолчалъ также.
Донъ Педро (Беатрисѣ). Ваше сердечко, кажется, очень обрадовано этой свадьбой.
Беатриса. О, да, принцъ!.. Вѣдь мое глупенькое сердечко не умѣетъ печалиться, за что я ему премного благодарна. Оно поселилось подъ навѣтреной стороной всякой грусти. Посмотрите, какъ нѣжно шепчетъ Геро на ухо графу, что беретъ его сердце въ свое владѣнье.
Клавдіо. Вы угадали.
Беатриса. Ну, и въ добрый часъ! Весь свѣтъ, значитъ, вьетъ себѣ гнѣзда, кромѣ меня! Придется мнѣ одной сидѣть, загорѣвъ на солнышкѣ, у моря, да ждать, не пошлетъ ли Богъ какого-нибудь плохонькаго жениха и мнѣ.
Донъ Педро. Хотите, я вамъ достану?
Беатриса. Я лучше желала бы, чтобъ это пообѣщалъ мнѣ вашъ батюшка. Нѣтъ ли у васъ брата, точно такого, какъ вы? Судя по васъ, отецъ вашъ былъ мастеръ въ дѣлѣ поставки жениховъ. Нашлась бы только подходящая невѣста.
Донъ Педро. Хотите выйти за меня?
Беатриса. О, нѣтъ, ваше высочество! Вы слишкомъ для меня хороши. Выйдя за васъ, мнѣ придется довольствоваться вами только по праздникамъ и завести себѣ еще другого, буднишнаго мужа! Однако что за вздоръ я болтаю! Простите, ваше высочество! Вѣдь я ужъ такъ родилась, что не могу ничего говорить, кромѣ глупостей!
Донъ Педро. Я, напротивъ, былъ бы очень недоволенъ, если бъ вы молчали. Веселость вамъ идетъ больше всего. Вы родились въ веселый часокъ.
Беатриса. Не думаю, принцъ, если вспомнить, во что этотъ часокъ обошелся моей мамашѣ! А вотъ та звѣздочка, подъ которой я родилась, дѣйствительно танцовала въ этотъ день. Прощайте! Желаю вамъ всѣмъ много веселья.
Леонато. Ты, племянница, все забыла, что я тебѣ говорилъ.
Беатриса. Забыла, дядюшка, забыла! Извините!
Донъ Педро. Превеселая дѣвочка!
Леонато. Да, — грустныхъ задатковъ въ ея характерѣ не найдешь. Она, кажется, бываетъ серьезной только когда спитъ, да и то не всегда. Дочь разсказывала мнѣ, что она даже послѣ дурного сна просыпалась со смѣхомъ.
Донъ Педро. И это правда, что она слышать не хочетъ о замужествѣ?
Леонато. Ни подъ какимъ предлогомъ. Она осмѣиваетъ всякаго, кто вздумаетъ на ней посвататься.
Донъ Педро. Знаете, что она была бы отличной женой Бенедикту.
Леонато. Ваше высочество! Что вы это! Да они съѣли бы другъ друга въ первую же недѣлю послѣ свадьбы.
Донъ Педро. Когда, Клавдіо, думаешь ты вѣнчаться?
Клавдіо. Завтра, ваше высочество. Вѣдь время, въ ожиданіи любви, плетется на костыляхъ.
Леонато. Ну, нѣтъ, сынокъ! Надо подождать по крайней мѣрѣ недѣлю, до понедѣльника. Иначе мы не успѣемъ ничего приготовить.
Донъ Педро. Ты покачиваешь головой на такую долгую отсрочку! Ничего, Клавдіо! Мы постараемся весело провести это время; а чтобъ оно прошло незамѣтно, я предлагаю вамъ предпринять Геркулесовъ подвигъ: заставить Бенедикта и Беатрису влюбиться другъ въ друга. Я увѣренъ, что это возможно, если вы захотите мнѣ помочь.
Леонато. Я къ вашимъ услугамъ, хотя бы для этого мнѣ пришлось не спать десять ночей кряду.
Клавдіо. И я также.
Донъ Педро (Геро). А вы, моя красавица?
Геро. Я буду очень рада способствовать моими скромными силами, чтобъ сестра нашла себѣ хорошаго мужа.
Донъ Педро. А Бенедиктъ будетъ именно такимъ. Онъ изъ хорошей семьи, честенъ и храбръ безупречно. (Геро) Сейчасъ я вамъ скажу, что должны вы сдѣлать, чтобъ заставить Беатрису его полюбить. (Леонато и Клавдіо) А мы съ вами такъ обработаемъ Бенедикта, что онъ, вопреки всей своей злости и прихотливости, непремѣнно влюбится въ Беатрису. Если это намъ удастся — мы разжалуемъ Амура изъ искусныхъ стрѣлковъ и перебьемъ его славу. Пойдемте теперь, — я разскажу вамъ подробнѣй мой планъ. (Уходятъ).
Донъ Жуанъ. Вѣдь оказалосъ точно, что Клавдіо женится на дочери Леонато.
Борахіо. Да, но не хотите ли, я этому помѣшаю?
Донъ Жуанъ. Всякое препятствіе, всякая непріятность, словомъ — всякая пакость этому дѣлу доставить мнѣ несказанное удовольствіе. Я боленъ ненавистью къ этому человѣку. Всякое сдѣланное ему зло будетъ добромъ для меня. Какимъ образомъ хочешь ты помѣшать этой свадьбѣ?
Борахіо. Не совсѣмъ чисто, зато вполнѣ шито и крыто, такъ что на насъ съ вами не упадетъ даже тѣни подозрѣнія.
Донъ Жуанъ. Говори яснѣй и короче.
Борахіо. Я, кажется, уже вамъ разсказывалъ годъ тому назадъ, что горничная синьоры Геро, Маргарита, моя любовница.
Донъ Жуанъ. Помню.
Борахіо. Я могу ее вызвать въ какой угодно часъ ночи на разговоръ съ собой черезъ окно горницы ея синьоры.
Донъ Жуанъ. Какимъ же образомъ это можетъ помѣшать ихъ свадьбѣ?
Борахіо. Выжать нужный ядъ изъ этого свиданія будетъ вашимъ дѣломъ. Отправьтесь къ вашему брату и надуйте ему въ уши, что онъ врѣзался въ дураки, сосватавъ великому Клавдіо (хвалите его при этомъ, какъ можно больше) такую отпѣтую тварь, какъ Геро.
Донъ Жуанъ. Чѣмъ же я это докажу?
Борахіо. Доказательствъ будетъ довольно, чтобъ отравить жизнь Клавдіо, сгубить Геро и убить Леонато.
Донъ Жуанъ. Говори; чтобъ сдѣлать имъ пакость, я готовъ на все.
Борахіо. Отправляйтесь же къ нимъ и объявите прямо Донъ Педро и Клавдіо, что Геро моя любовница. Притворитесь, что вы говорите это изъ любви къ нимъ обоимъ, желая спасти честь вашего брата, какъ главнаго виновника этой свадьбы, и изъ дружбы въ Клавдіо, чтобъ предохранить его отъ подобной ловушки. Они, конечно, вамъ не повѣрятъ и потребуютъ доказательствъ; а вы, въ отвѣтъ на это, предложите имъ отправиться вмѣстѣ сторожить окно. Я вызову Маргариту и буду называть ее Геро; а она станетъ звать меня моимъ именемъ — Борахіо. Все это вы сдѣлаете въ ночь наканунѣ свадьбы; я же устрою, чтобъ Геро въ это время не была дома, и такимъ образомъ виновность ея покажется до того очевидной, что ревность Клавдіо будетъ совершенно достаточна для разстройства всей свадьбы.
Донъ Жуанъ. Будь, что будетъ, — я это сдѣлаю. Если выйдетъ удачно, подарю тебѣ тысячу червонцевъ.
Борахіо. Поддерживайте только настойчивѣй ваше обвиненіе; а я маху не дамъ.
Донъ Жуанъ. Пойду узнать, въ какой день назначена свадьба. (Уходятъ).
Бенедиктъ. Эй, мальчикъ!
Пажъ. Что угодно синьору?
Бенедиктъ. Достань на окнѣ моей комнаты книгу и принеси ее сюда, въ садъ.
Пажъ. Сейчасъ, синьоръ.
Бенедиктъ. Не сейчасъ, а сію минуту. Ну живо! — поворачивайся! (Пажъ уходитъ). Я, право, никакъ не могу понять, въ силу какой логики человѣкъ, видѣвшій много разъ изъ примѣра другихъ, что за глупость любовь, и постоянно смѣявшійся надъ этой глупостью, — кончаетъ тѣмъ, что влюбляется самъ? А между тѣмъ Клавдіо поступаетъ именно такимъ образомъ. Было время, когда онъ не хотѣлъ знать никакой музыки, кромѣ барабана и трубы; а теперь предпочелъ имъ тамбуринъ и нѣжную флейту! Прежде онъ готовъ былъ пройти десять миль пѣшкомъ, чтобъ посмотрѣть хорошее оружіе, — нынче же проведетъ десять ночей безъ сна, обсуждая покрой моднаго камзола! Рѣчь его въ былое время была груба и откровенна, какъ рѣчь солдата; а теперь онъ сидитъ и выдумываетъ, какъ пустѣйшій педантъ риторики, вычурныя фразы, похожія на безконечный десертъ послѣ обѣда. Неужели могло бы случиться что-либо подобное со мной? — Едва ли! Ну, конечно, минутная любовь можетъ превратить на нѣсколько времени въ устрицу и меня; но я готовъ поклясться всѣми святыми, что никогда не сдѣлаетъ она меня окончательнымъ дуракомъ. Положимъ, одна женщина хороша; — но вѣдь и я недуренъ! Другая умна — я также неглупъ! Третья порядочна — равносильныя качества найдутся и у меня. Слѣдовательно, пока всѣ эти качества не совокупятся въ одной и той же женщинѣ, я не стану на нее и смотрѣть. Чтобъ мнѣ понравиться, женщина должна быть, во-первыхъ, богата — это непремѣнно! во-вторыхъ, умна — или мнѣ ея не надо и даромъ; въ-третьихъ, добродѣтельна — иначе я не стану ее и торговать; хороша собой — въ противномъ случаѣ я на нее не взгляну; кротка нравомъ — или пусть лучше не подходитъ ко мнѣ близко; изъ хорошаго рода — иначе я не возьму ея, будь она хоть ангелъ 25); наконецъ она должна быть хорошо воспитана, отличная музыкантша и имѣть волосы цвѣта… ну, насчетъ ихъ цвѣта я, пожалуй, прихотливъ не буду!.. Что это? Кажется, сюда идутъ принцъ и нашъ любовникъ. Спрячусь въ бесѣдку..
Донъ Педро. А не попробовать ли намъ заняться
Немного музыкой?
Клавдіо. Весьма умѣстно.
Вечерній тихій воздухъ вызываетъ
Какъ будто самъ на звуки.
Донъ Педро (тихо). Ты не видишь,
Гдѣ скрылся Бенедиктъ?
Клавдіо. Отлично вижу.
Окончивъ пѣнье, мы легко поймаемъ
Звѣрька въ свои тенета.
Донъ Педро. Спой намъ снова
Ту пѣсню, Бальтазаръ.
Бальтазаръ. О добрый принцъ!
Не заставляйте оскорблять искусство
Такимъ убогимъ пѣньемъ.
Донъ Педро. Строгій судъ
Надъ собственнымъ талантомъ обличаетъ
Его недюжинность — такъ не конфузься
И начинай. Не заставляй просить
Себя напрасно.
Бальтазаръ. Если рѣчь доходитъ
Уже до просьбъ — тогда я повинуюсь.
Случается жъ нерѣдко, что влюбленный
Пристанетъ съ просьбой къ женщинѣ, далеко
Не стоящей его, и все жъ онъ любитъ
Ее въ минуты эти.
Донъ Педро. Къ дѣлу, къ дѣлу!
Когда ты намъ держать задумалъ рѣчь,
То спой ее.
Бальтазаръ. Держать мнѣ легче рѣчь,
Чѣмъ выдержать размѣръ и тактъ при пѣньи 26),
А потому боюсь, что ваши уши
Равно его не выдержатъ.
Донъ Педро. Довольно
Тебѣ острить. Въ рѣчахъ твоихъ вѣдь нѣтъ,
Какъ въ музыкѣ иной, ни капли смысла.
Бенедиктъ (про себя). Сейчасъ раздастся божественная арія! Судя по физіономіи пѣвца, онъ ужъ воспарилъ отъ востока за облака. Не странно ли, что бараньи кишки могутъ такъ восторгать инымъ людямъ душу! Стоитъ ли платить сумасшедшія деньги за вытье роговъ? (Музыка).
Бальтазаръ (поетъ). Къ чему, красавицы, вздыхать?
Мужчины все равно коварны!
Имъ только бъ цѣлый вѣкъ порхать,
Они въ любви неблагодарны.
Не вѣрьте имъ!
Любовь ихъ дымъ;
Отрите ваши слезы!
Чѣмъ такъ страдать,
Себя занять
Иной старайтесь грезой.
Не пойте пѣсенъ въ грустный часъ!
Ихъ звуки сердца не согрѣютъ:
Любовь обманываетъ васъ
Съ тѣхъ поръ, какъ листья зеленѣютъ.
Не вѣрьте ей,
Не вѣрьте ей!
Отрите ваши слезы!
Чѣмъ такъ страдать,
Себя занять
Иной старайтесь грезой 27)!
Донъ Педро. Славная пѣсня.
Бальтазаръ. И плохой пѣвецъ.
Донъ Педро. Нѣтъ, почему же!.. ты очень недурно поешь для любителя.
Бенедиктъ (въ сторону). Если бы имъ провыла такъ собака — они бы ее повѣсили. Молю Бога, чтобъ такое пѣніе не накликало бѣды. Я охотнѣе выслушалъ бы ночное гуканье совы, несмотря на то, что говорятъ, будто это приноситъ несчастье.
Донъ Педро. А знаете, что пришло мнѣ въ голову? Добудь намъ, Бальтазаръ, къ завтрашнему дню порядочный оркестръ. Мы дадимъ ночную серенаду подъ окнами комнаты Геро.
Бальтазаръ. Достану лучшій, какой только найдется.
Донъ Педро. Хорошо; теперь можешь итти. (Бальтазаръ уходитъ). Поди сюда, Леонато. (Нарочно громко) Такъ это правду ты мнѣ говорилъ давеча, будто твоя племянница Беатриса влюблена въ Бенедикта?
Клавдіо (тихо). Такъ, такъ! птичка встрепенулась. (Громко) Я не могу себѣ представить, чтобъ она могла полюбить кого бы то ни было.
Леонато. И я думалъ совершенно такъ же. Меня особенно удивляетъ то, что она влюбилась именно въ Бенедикта, котораго никогда не могла терпѣть.
Бенедиктъ (въ сторону). Возможно ли?.. вотъ не думалъ, не гадалъ!
Леонато. Я, право, не знаю даже, что объ этомъ подумать. Такая сумасшедшая любовь превосходитъ всякое вѣроятіе.
Донъ Педро. Можетъ-быть, она притворяется?
Клавдіо. Но всей вѣроятности.
Леонато. Ну, если это притворство, то надо признаться, что врядъ ли кто-нибудь притворялся такъ искусно.
Донъ Педро. Чѣмъ же она выказываетъ свою страсть? (Тихо) Рыбка готова клюнуть.
Клавдіо (тихо). Готовьте крючокъ.
Леонато. Чѣмъ выказываетъ? — да рѣшительно, всѣмъ. (Клавдіо) Вамъ объ этомъ моя дочь говорила?
Клавдіо. Какъ же, какъ же!
Донъ Педро. Такъ разскажите и мнѣ. Случай этотъ ужасно меня заинтересовалъ. Я думалъ, что сердце ея было совершенно застраховано отъ какой бы то ни было нѣжной склонности.
Леонато. Я готовъ былъ въ этомъ поклясться самъ; а ужъ тѣмъ паче отъ нѣжной склонности къ Бенедикту.
Бенедиктъ (про себя). Я счелъ бы это глупой шуткой, если бъ говорилъ не этотъ сѣдобородый старикъ. Вѣдь не предположить же, что плутовство скрывается подъ такой почтенной наружностью!
Клавдіо (тихо). Клюнулъ! — тапдите удочку.
Донъ Педро. Говорила ли она о своей любви Бенедикту?
Леонато. О, нѣтъ, — и клянется, что не скажетъ никогда. Въ этомъ все ея мученье.
Клавдіо. Это дѣйствительно такъ. Ваша дочь передавала мнѣ слова Беатрисы: «какъ могу я, — говоритъ она: — написать ему о моей любви послѣ того, какъ оскорбляла его такъ жестоко?»
Леонато. Это она повторяетъ каждый разъ, какъ сберется ему писать. А собирается она но двадцати разъ въ ночь. Встанетъ, сядетъ въ одной рубашкѣ къ столу и начинаетъ строчить. Дочь разсказала намъ все.
Клавдіо. Помните забавный случай, который произошелъ по поводу одного изъ такихъ писемъ?
Леонато. Да, да: — когда она начала складывать письмо, то имя Бенедикта легло какъ разъ надъ именемъ Беатрисы, такъ что оба очутились между листочками бумаги, точно между двумя простынями.
Клавдіо. Именно такъ.
Леонато. И тутъ письмо было разорвано въ тысячу клочковъ; а она даже вышла изъ себя, подумавъ, какъ глупо съ ея стороны писать къ человѣку, который навѣрно ее осмѣетъ. «Я должна судить о немъ по себѣ, — прибавила она! — Вѣдь если бъ написалъ онъ мнѣ, я осмѣяла бы его непремѣнно! Осмѣяла бы, несмотря на то, что такъ его люблю».
Клавдіо. И тутъ она упала на колѣни, заплакала, начала вздыхать, бить себя въ грудь, приговаривая: «о милый, безцѣнный Бенедиктъ! Пошли мнѣ Господи силъ и терпѣнья!»
Леонато. Совершенно вѣрно; мнѣ дочь передавала то же самое. Ея отчаяніе такъ велико, что Геро боится, какъ бы она не сдѣлала надъ собой чего-нибудь дурного.
Донъ Педро. Не худо, если бъ Бенедиктъ узналъ объ этомъ чрезъ третье лицо, если ужъ она никакъ не хочетъ ему сознаться сама.
Клавдіо. Для какой цѣли?.. Онъ только подниметъ ее на смѣхъ и тѣмъ приведетъ бѣдняжку еще въ большее отчаяніе.
Донъ Педро. За такой поступокъ его будетъ стоить повѣсить. Беатриса — прелестная дѣвушка, и добродѣтель ея выше всякихъ подозрѣній.
Клавдіо. А какъ она умна!
Донъ Педро. Только не въ этой несчастной страсти къ Бенедикту.
Леонато. Да, — тѣмъ болѣе, что когда страсть и умъ заспорятъ въ такомъ слабенькомъ тѣлѣ, то страсть одолѣетъ навѣрно. Очень мнѣ ее жаль!.. вѣдь я ей дядя и воспитатель.
Донъ Педро. Если бъ она влюбилась въ меня, я отбросилъ бы въ сторону всякіе предразсудки и женился на ней непремѣнно… Попробуйте поговорить съ Бенедиктомъ и скажите намъ, что онъ отвѣтитъ.
Леонато. Вы думаете, въ этомъ будетъ толкъ?
Клавдіо. Геро увѣряетъ, что она умретъ, если не встрѣтитъ въ немъ отвѣта своей любви. Это ея собственныя слова; и въ то же время она объявила, что умретъ скорѣе, чѣмъ рѣшится сдѣлать ему признанье. Если же онъ вздумаетъ ухаживать за нею самъ, то она никакъ не будетъ въ состояніи воздержаться отъ своей обычной насмѣшливости.
Донъ Педро. Ея рѣшимость очень похвальна. Если бъ она сдѣлала ему признанье, онъ навѣрно поднялъ бы ее на смѣхъ: вѣдь вы знаете, какой у него насмѣшливый характеръ.
Клавдіо. Но тѣмъ не менѣе онъ очень хорошій человѣкъ.
Донъ Педро. И къ тому у него очень счастливая наружность.
Клавдіо. Онъ очень уменъ.
Донъ Педро. Это можно замѣтить по многому.
Леонато. Я слышалъ также, что онъ храбръ.
Донъ Педро. Какъ Гекторъ, — это я знаю хорошо. Въ ссорахъ онъ ведетъ себя съ достоинствомъ. Онъ старается избѣгать ихъ всѣми средствами, а если ужъ этого нельзя сдѣлать, то умѣетъ за себя постоять, какъ слѣдуетъ храброму человѣку и доброму христіанину.
Леонато. Если онъ, какъ добрый христіанинъ, боится Бога, то, понятно, долженъ избѣгать ссоръ. А если этого уже нельзя сдѣлать, то принимать вызовъ слѣдуетъ съ большимъ страхомъ и трепетомъ.
Донъ Педро. Онъ именно ведетъ себя такъ. Я знаю, что онъ религіозенъ, несмотря на нѣкоторыя насмѣшливыя выходки, которыя иногда себѣ позволяетъ. Да! — жаль мнѣ вашу племянницу! Я думаю, намъ надо серьезно обсудить вопросъ, слѣдуетъ ли говорить объ ея несчастной любви Бенедикту.
Клавдіо. По-моему — нѣтъ. Лучше постараться убѣдить ее бросить эту страсть, какъ несбыточную мечту.
Леонато. О, это невозможно! Она скорѣе вырветъ и броситъ свое сердце.
Донъ Педро. Въ такомъ случаѣ поговоримте предварительно съ вашей дочерью. Можетъ-быть, въ дѣлѣ этомъ поможетъ время. Я очень люблю Бенедикта и крайне бы желалъ, чтобъ онъ, хорошо вглядѣвшись въ себя, понялъ, какъ мало достоинъ онъ любви такой очаровательной женщины.
Леонато. Угодно ли вашему высочеству пожаловать домой? Обѣдъ готовъ.
Клавдіо (тихо). Если онъ, услышавъ все это, не сойдетъ по Беатрисѣ съ ума — я не буду вѣрить ничему.
Донъ Педро (тихо). Остается устроить точно такую же ловушку для Беатрисы, и это должны взять на себя ваша дочь съ своими подругами. Забавно будетъ, какъ они встрѣтятся, воображая, что каждый влюбленъ въ другого, тогда какъ на дѣлѣ нѣтъ ничего подобнаго. Такую сцену стоитъ поставить хоть на театрѣ. Пошлемте теперь Беатрису звать Бенедикта къ обѣду. (Уходятъ Донъ Педро, Леонато, Клавдіо).
Бенедиктъ (выходя изъ бесѣдки). Это не шутка!.. Они говорили совершенно серьезно. Сама Геро передала имъ всю эту исторію. Они жалѣютъ Беатрису. Ея страсть, кажется, въ самомъ дѣлѣ не шуточная! Полюбить меня!.. Что жъ! — вѣдь если такъ, я долженъ ей отвѣчать тѣмъ же!.. И почему они на меня такъ напали? Увѣряютъ, будто я стану смѣяться, узнавъ объ этой любви! Они сказали также, что Беатриса скорѣе умретъ, чѣмъ обмолвится хотя однимъ словомъ о своей страсти… Конечно, я никогда не думалъ о женитьбѣ… но нехорошо же быть такимъ гордецомъ! Вотъ вѣдь какое счастье подслушать, что о насъ говорятъ, и такимъ образомъ получить возможность исправиться!.. Они сказали, что Беатриса хороша!.. Это совершенная правда, и я сознаю это самъ. Она добродѣтельна — съ этимъ также нельзя не согласиться… Умна, исключая случая ея несчастной любви ко мнѣ. Послѣднее обстоятельство дѣйствительно не говоритъ въ пользу ея ума; но вѣдь оно не доказываетъ также ея глупости; особенно если я самъ влюблюсь въ нее до зарѣзу. Конечно, я рискую выдержать безконечное количество насмѣшекъ за то, что такъ громко ратовалъ противъ женитьбы прежде; но развѣ вкусы не измѣняются? Какъ часто бываетъ, что мы любимъ въ молодости какое-нибудь кушанье, а чрезъ нѣсколько лѣтъ не можемъ его переносить. Неужели туча насмѣшекъ, острогъ и тому подобныхъ глупостей можетъ удержать человѣка съ рѣшительнымъ характеромъ отъ преслѣдованія его дѣли 28)? Такъ нѣтъ же! — свѣтъ долженъ быть населенъ! Когда я увѣрялъ, что умру холостякомъ, я просто предполагалъ, что не доживу до своей свадьбы!.. Тсс… вотъ Беатриса! Какъ она мила! Мнѣ кажется, я даже замѣчаю слѣды любви на ея лицѣ.
Беатриса. Меня силой принудили прійти сюда, чтобъ пригласить васъ къ обѣду.
Бенедиктъ. Благодарю васъ, очаровательная синьора, за вашъ трудъ!
Беатриса. О. повѣрьте, что труда я употребила для этого не больше, чѣмъ вы для выраженія вашей благодарности. Будь это иначе — я бы не пришла.
Бенедиктъ. Значитъ, порученіе это доставило вамъ удовольствіе?
Беатриса. Ровно столько, сколько можетъ помѣститься на остріѣ иголки 2Э). Что жъ? придете вы обѣдать? или, можетъ-быть, вы не голодны? въ такомъ случаѣ прощайте!
Бенедиктъ. Гм! — «меня силой принудили прійти сюда», — понятно, тутъ двойной смыслъ!.. «Я употребила для этого не болѣе труда, чѣмъ вы для выраженія благодарности», — это все равно, что сказать: «всякій трудъ, который я предпринимаю для васъ, такъ же мнѣ пріятенъ, какъ благодарность»… Если послѣ этого я ея не пожалѣю и въ нее не влюблюсь — я буду негодяемъ и жидомъ! Сейчасъ же бѣгу заказать ея портретъ. (Убѣгаетъ).
ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.
правитьГеро. Послушай, Маргарита! — позови
Сюда сестру; — ее застанешь ты
Теперь въ гостиной съ Клавдіо и принцемъ.
Шепни тихонько ей, что мы съ Урсулой
Сидимъ въ саду и говоримъ о ней.
Пускай она прокрадется въ бесѣдку
И спрячется, какъ будто невзначай,
Подъ вѣтви каприфолій. Ихъ листва
Такъ густо разрослась, что даже солнце
Не можетъ ихъ пробить. Онѣ похожи,
Мнѣ мысль пришла, на клику тѣхъ придворныхъ,
Что, выросши подъ милостью монарха,
Ему жъ собой скрываютъ видъ и свѣтъ
На жизнь и на людей…Теперь иди
И сдѣлай такъ, чтобы она явилась
Подслушать насъ. Старайся похитрѣй
Исполнить это дѣло.
Маргарита. Все исполню,
Ручаюсь вамъ — плутовка прибѣжитъ.
Геро. Теперь, Урсула, слушай: чуть сюда
Она придетъ, съ тобою будемъ мы
Гулять въ аллеѣ здѣсь и заведемъ
Нарочно разговоръ о Бенедиктѣ.
На все, что бъ ни сказала я, хвали
Его, какъ только можешь; я жъ отвѣчу
Тебѣ на то, что Бенедиктъ влюбленъ
Безумно въ Беатрису. Этимъ мы
Легко ее поймаемъ. Вѣдь стрѣла
Мальчишки Купидона попадаетъ
Нерѣдко въ цѣль, благодаря набору
Кудрявыхъ громкихъ фразъ… Но тише! вотъ
Идетъ она!.. Смотри: бѣжитъ точь-въ-точь
Малиновка въ травѣ, настроивъ уши.
Урсула. Когда сидимъ мы съ удочкой — всего
Забавнѣй видѣть то, какъ рыбка быстро
Юлить полоской золота въ потокѣ
Сребристыхъ водъ и жадно ловитъ крюкъ
Приманки ртомъ. Вотъ точно такъ поймаемъ
Сейчасъ мы Беатрису. Посмотрите,
Она совсѣмъ ужъ скрылась въ этой чащѣ
Изъ зелени… Не бойтесь: роли я
Своей не позабуду.
Геро (тихо). Подойдемъ
Поближе къ ней. Пусть не проронитъ слова
Она изъ нашей рѣчи и проглотитъ
Крючокъ приманки сладкой цѣликомъ.
(Громко) Нѣтъ, нѣтъ, Урсула! — вѣрь мнѣ, что она
Насмѣшлива черезчуръ. Мнѣ хорошо
Ея извѣстенъ нравъ: онъ дикъ, какъ соколъ,
Взращенный на скалѣ.
Урсула. Но точно ль вы
Увѣрены, что Бенедиктъ такъ страстно
Влюбился въ Беатрису?
Геро. Въ этомъ мнѣ
Ручались принцъ и мой женихъ.
Урсула. Просили ль
Они, чтобъ вы сказали ей объ этомъ?
Геро. Они желали этого, но я
Сказала имъ, что если Бенедиктъ
Имъ дорогъ въ самомъ дѣлѣ, то пускай
Они уговорятъ его навѣки
Забыть любовь, не говоря ни слова
Объ этомъ Беатрисѣ.
Урсула. Почему же?
Вѣдь Бенедиктъ считаться можетъ очень
Завиднымъ женихомъ. Его любви
Отвѣтили бъ охотно много женщинъ
Не хуже Беатрисы 30).
Геро. О, конечно!
Онъ стоитъ самой лучшей, о какой
Позволено мечтать, но надо также
Сознаться въ томъ, что врядъ ли въ цѣломъ свѣтѣ
Найти возможно женщину съ такой
Безчувственной душой, какъ Беатриса.
Насмѣшливая злость блеститъ, какъ искры,
Въ ея глазахъ; она глядитъ съ презрѣньемъ
На всѣхъ людей; они въ ея глазахъ
Ничто въ сравненьи съ ней, при всемъ умѣ ихъ.
Въ ея душѣ не можетъ зародиться
Ни искры теплой страсти иль любви
Къ кому-либо! Она любить способна
Одну себя.
Урсула. Вы совершенно правы,
И потому дѣйствительно полезнѣй
Не выдавать ни словомъ передъ ней
Его несчастной страсти, чтобъ избѣгнулъ
Онъ тѣмъ ея насмѣшекъ.
Геро. Въ томъ все дѣло!
Припомни лишь: встрѣчался ль человѣкъ
Изъ самыхъ одаренныхъ всѣмъ, что только
Есть въ людяхъ лучшаго: умомъ, душой,
Наружностью и прочимъ, чтобъ не сталъ онъ
Немедленно предметомъ самыхъ дерзкихъ
И злыхъ ея насмѣшекъ? Будь онъ нѣженъ
Въ чертахъ лица — она твердитъ, что годенъ
Онъ въ сестры ей; кто загорѣлъ и строгъ —
Готовъ сейчасъ же приговоръ, что черенъ
Онъ, какъ арабъ; высокъ — верста, а малъ —
Такъ будетъ мужъ-наперстокъ 31); любитъ много
Болтать и веселиться — глупый флюгеръ!
А молчаливъ — такъ скученъ, какъ чурбанъ.
Ни разу въ жизни не случилось ей,
Какъ слѣдуетъ, воздать прямою правдой
Достоинству и чести.
Урсула. Вѣрно, вѣрно!
Нѣтъ ничего хорошаго въ такомъ
Всегдашнемъ настроеньи.
Геро. Ну, конечно!
Такой дурной характеръ не найдетъ
Ни въ комъ къ себѣ участья. Кто возьмется
Ей, напримѣръ, серьезно заявить
О страсти Бенедикта? Если бъ я,
Положимъ, это сдѣлала — подумай,
Какимъ бы разразилась мнѣ въ отвѣтъ
Она обиднымъ смѣхомъ! Сколько злыхъ
Я выдержала бъ шутокъ! Нѣтъ, ужъ лучше
Пусть Бенедиктъ въ себѣ навѣкъ сокроетъ
Свою любовь, какъ искру подъ золой.
Пускай истаетъ онъ въ томленьи вздоховъ.
Такъ умереть считаю все же я
Гораздо больше легкимъ, чѣмъ исчахнуть
Подъ градомъ ѣдкихъ колкостей, похожихъ
На смерть отъ щекотанья.
Урсула. Все же мнѣ
Однако кажется, что вы могли бы
Ее спросить, хоть для того, чтобъ знать,
Что вамъ она отвѣтитъ.
Геро. Ни за что!
Скорѣй совѣтъ подамъ я Бенедикту
Смирить свою любовь. Мнѣ въ мысль приходить
Предъ нимъ немного даже очернить
Мою сестру, чтобъ только онъ скорѣе
Ее забылъ. Вѣдь клевета — опасный
Ядъ для любви.
Урсула. О, нѣтъ, — зачѣмъ же это?
Нельзя жъ сестрицу вашу обвинить
Ужъ въ полномъ безразсудствѣ. Вѣдь она
Извѣстна всѣмъ своимъ умомъ и тактомъ..
А потому я думаю, что все же
Въ концѣ концовъ согласье дастъ она
Женой быть Бенедикта. Лучше мужа,
Мнѣ кажется, нельзя и пожелать.
Геро. Такого мужа врядъ ли сыщешь въ цѣлой
Италіи. Я не равняю съ нимъ
Лишь только Клавдіо.
Урсула. А я скажу,
Вамъ не во гнѣвъ, что, на мои глаза,
Онъ даже лучше всѣхъ. Взгляните только,
Чѣмъ только онъ не взялъ: умомъ, сложеньемъ,
Наружностью! О немъ молва гремитъ
Вездѣ, гдѣ онъ извѣстенъ.
Геро. Это правда, —
Онъ всѣми оцѣненъ.
Урсула. И по заслугамъ;
Его достоинства опережаютъ даже
Любовь къ нему… Когда назначенъ день,
Синьора, вашей свадьбы?
Геро. Завтра утромъ,
Какъ сказано. Пойдемъ теперь со мной;
Я покажу тебѣ мои обновки
И кстати посовѣтуюсь, что лучше
Надѣть мнѣ будетъ завтра.
Урсула (тихо). Птичка въ клѣткѣ,.
Ручаюсь вамъ. Вотъ какъ ее легко
Поймали мы.
Геро. Случайно все въ любви!
Кого сразить нельзя стрѣлою мѣткой —
Поймать она хитро умѣетъ сѣткой!
Беатриса (выходя). Возможно ли? меня считаютъ гордой!
Насмѣшницей ославили меня!
Такъ лгутъ же всѣ!.. Съ рѣшимостью я твердой
Забуду все. въ чемъ такъ виновна я!
Его любви любовью я отвѣчу;
Какъ сокола, нравъ дикій приручу
И, съ радостью пойдя любви навстрѣчу,
Предъ алтаремъ себя ему вручу!
Ихъ похвалы ему я ужъ забыла!
Онъ дорогъ мнѣ! — сама я такъ рѣшила! (Уходитъ).
Донъ Педро. Я дождусь только твоей свадьбы и затѣмъ отправлюсь въ Аррагонію.
Клавдіо. Если прикажете, ваше высочество, я васъ туда провожу.
Донъ Педро. О, нѣтъ, — было бы слишкомъ жестоко поступить такъ съ новобрачнымъ. Это то же самое, если бъ ребенку подарили новое платье и не позволили его надѣть. Я удовольствуюсь въ этой поѣздкѣ компаніей Бенедикта, потому что онъ отъ головы до ногъ воплощенная веселость. Онъ по крайней мѣрѣ три раза подрѣзалъ тетиву лука Купидона, такъ что бѣдный маленькій палачъ не смѣетъ больше по немъ стрѣлять. Его сердце твердо, какъ мѣдь колокола; а языкъ служитъ ему молоткомъ. Вѣдь у него что на сердцѣ, то и на языкѣ.
Бенедиктъ. Почтенные синьоры! — я уже не тотъ, чѣмъ былъ.
Леонато. Я нахожу это самъ. На мой взглядъ, вы стали гораздо серьезней.
Клавдіо. Вѣроятно, онъ влюбленъ.
Донъ Педро. Кто? — онъ? Да онъ скорѣй повѣсится. Развѣ въ немъ есть хоть капля крови, которую любовь могла бы расшевелить? Если онъ грустенъ, значитъ — у него просто пустъ карманъ.
Бенедиктъ. У меня болитъ зубъ.
Клавдіо. Вырви его.
Бенедиктъ. Въ петлю его.
Клавдіо. Ну, да, — захвати петлей и потомъ вырви.
Донъ Педро. Неужели ты такъ раскисъ отъ зубной боли?
Леонато. Просто нашла меланхолія.
Бенедиктъ. Давно извѣстно, что нѣтъ ничего легче, какъ переносить чужую болѣзнь.
Клавдіо. Я все-таки держусь мнѣнія, что онъ влюбленъ.
Донъ Педро. Какая же можетъ зародиться въ немъ страсть, кромѣ страсти къ вычурнымъ нарядамъ? Сегодня онъ является голландцемъ, завтра французомъ, а затѣмъ, чтобъ не было обидно ни одной націи, нарядится снизу въ нѣмецкіе штаны, а сверху — въ испанскую куртку. Вотъ всѣ его страсти, если онѣ у него есть. Не предположить же въ самомъ дѣлѣ, чтобъ онъ могъ влюбиться.
Клавдіо. Если онъ не влюбленъ, то не вѣрьте болѣе никакимъ примѣтамъ. Сегодня утромъ онъ цѣлую четверть часа чистилъ свою шляпу щеткой. Развѣ вы не знаете, что это значитъ?
Донъ Педро. А видѣлъ ли кто-нибудь его у цирюльника?
Клавдіо. Нѣтъ; но зато цырюльникъ являлся къ нему. Бывшее украшеніе его щекъ служитъ теперь начинкой для мячика.
Леонато. Дѣйствительно онъ безъ бороды кажется гораздо моложе.
Донъ Педро. А какъ онъ раздушенъ! чувствуете? Это также можетъ навести насъ на слѣдъ.
Клавдіо. Ну, вотъ то-то же! Ясное дѣло: сладчайшій юноша влюбленъ.
Донъ Педро. Болѣе всего это доказываетъ его меланхолія.
Клавдіо. А когда онъ умывался по стольку разъ въ день?
Донъ Педро. Или румянился?.. До меня дошли слухи, что онъ занимается нынче и этимъ.
Клавдіо. А главное, куда дѣвался его прежній веселый нравъ? Онъ похожъ теперь на лютню съ сурдинкой на всѣхъ струнахъ 32).
Донъ Педро. Да, да!.. все это невольно наводитъ на мысль, что съ бѣднягой приключилось какое-то горе, и ужъ, конечно, скорѣе всего несчастная любовь.
Клавдіо. А я знаю, кто влюбленъ въ него.
Донъ Педро. Мнѣ бы также хотѣлось это узнать. Конечно, надо предположить, что такая женщина плохо его знаетъ.
Клавдіо. Знаетъ не только его, но даже всѣ его недостатки, и при всемъ томъ умираетъ отъ любви къ нему.
Донъ Педро. Ну, тогда остается ее только похоронить 33).
Бенедиктъ. Все, что вы болтаете, можетъ-быть, очень остро, но во всякомъ случаѣ это плохое средство отъ моей зубной боли. (Леонато) Пройдемтесь со мной, почтенный синьоръ. Мнѣ надо поговорить съ вами объ одномъ дѣлѣ, но такъ" чтобъ эти зубоскалы насъ не слышали.
Донъ Педро. Я готовъ держать пари, что рѣчь у нихъ будетъ о Беатрисѣ.
Клавдіо. Непремѣнно. Геро и Маргарита успѣли обработать ее такъ же, какъ мы обработали его. Теперь эти два медвѣжонка не будутъ болѣе кусаться при всякой встрѣчѣ.
Донъ Жуанъ. Да благословитъ васъ Богъ, дорогой братъ и повелитель.
Донъ Педро. Съ добрымъ утромъ, братецъ.
Донъ Жуанъ. Если вы свободны на одну минуту, я хотѣлъ бы поговорить съ вами.
Донъ Педро. Наединѣ?
Донъ Жуанъ. Да; но, впрочемъ, графъ Клавдіо можетъ остаться, потому что дѣло касается также его.
Донъ Педро. Въ чемъ дѣло?
Донъ Жуанъ (Клавдіо). Ваша свадьба назначена завтра?
Донъ Педро. Вѣдь вы это знаете.
Донъ Жуанъ. Да; но я не знаю, состоится ли она, если графъ Клавдіо узнаетъ то, что знаю я.
Клавдіо. Если есть какое-нибудь препятствіе, то прошу, сообщите его.
Донъ Жуанъ. Можетъ-быть, вы подумаете, что я вамъ недоброжелательствую; но погодите немного, а затѣмъ и судите обо мнѣ по тѣмъ фактамъ, которые выяснитъ время. Братъ мой, сколько мнѣ извѣстно, очень къ вамъ расположенъ и, по добротѣ своей души, устроилъ вашу свадьбу. Торопливо было это сдѣлано! И, по моему мнѣнію, очень неудачно!
Донъ Педро. Что? — что такое?
Донъ Жуанъ. Говоря коротко, чтобъ не повторять, о чемъ говорятъ уже всѣ, скажу вамъ, что особа эта безчестна.
Клавдіо. Кто? Геро?..
Донъ Жуанъ. Да, Геро! Геро, дочь Леонато, ваша Геро или, проще говоря, общая Геро.
Клавдіо. Безчестна?..
Донъ Жуанъ. Это еще очень мягкое выраженіе для ея нравственной оцѣнки. Я могъ бы выразиться покрѣпче. Придумайте сами для нея. достойное имя, и я подъ нимъ подпишусь. Не приходите, прошу васъ, въ негодованіе, прежде чѣмъ не узнаете дѣло до конца; а чтобъ узнать его, отправьтесь сегодня ночью подъ окно ея комнаты, и вы увидите, какъ къ ней, наканунѣ ея свадьбы, лазаютъ по ночамъ гости. Если любовь ваша не остынетъ при этомъ видѣ, тогда, пожалуй, женитесь на ней завтра. Но мнѣ кажется, что для вашей чести будетъ лучше измѣнить это рѣшеніе.
Клавдіо. Неужели это правда?..
Донъ Педро. Я не вѣрю этому.
Донъ Жуанъ. Если вы не повѣрите своимъ глазамъ, то не клянитесь больше никогда и ни въ чемъ. То, что я сказалъ, я покажу вамъ воочію, если только вы захотите за мною послѣдовать. Тогда, узнавъ и увидѣвъ достаточно, вы будете дѣйствовать, какъ пожелаете, сами.
Клавдіо. Если я увижу что-либо такое, чѣмъ свадьба моя можетъ быть дѣйствительно разстроена, я осрамлю Геро предъ всѣми въ церкви,
Донъ Педро. Это помогу сдѣлать и я, такъ какъ свадьба устроена мной.
Донъ Жуанъ. Я не скажу болѣе ни слова, пока вы не убѣдитесь въ правдѣ сказаннаго. Ведите только себя хладнокровно до вечера, и вы увидите, что правда заговоритъ сама за себя.
Донъ Педро. Вотъ несчастный день!
Клавдіо. Горе нежданное и негаданное!
Донъ Жуанъ. Слава Богу, что оно предварено во-время! — вотъ что слѣдуетъ вамъ говорить и чему радоваться!
Лямка. Ну, вы все народъ честный и вѣрный?
Посошокъ. Само собой!.. Будь иначе, они сгубили бы свои души; а кому же охота пойти на такое дѣло.
Лямка. Сгубить души было бы за это слишкомъ легкимъ наказаньемъ. Шутка сказать: быть вѣрноподданнымъ принца и состоять на службѣ въ его стражѣ!
Посошокъ. Ну, ладно! Втемяшь имъ теперь хорошенько въ головы, что слѣдуетъ дѣлать.
Лямка. Тсс!.. слушать! Кто изъ васъ попроще и годится въ ночные сторожа?
1-й стражъ. Крупа съ Уголькомъ: они умѣютъ читать и писать.
Лямка. Ползи сюда, Уголекъ. Хорошее у тебя имя. Если ты и самъ хорошій человѣкъ, то тѣмъ лучше для тебя; а умѣть читать и писать — это ужъ Божій даръ.
2-й стражъ. Я умѣю и то и другое.
Лямка. Знаю, знаю! — а потому довольно объ этомъ. Если ты хорошій человѣкъ — благодари за то Бога и не хвастай; а умѣешь читать и писать, такъ не суйся съ этимъ знаніемъ, гдѣ его не спрашиваютъ. Про тебя говорятъ, что ты годишься въ ночные сторожа, — бери, значитъ, въ руки фонарь. Обязанность твоя останавливать воровъ и мошенниковъ. Путь увидишь такого — сейчасъ кричи: «стой, именемъ принца!»
2-й стражъ. А если онъ не остановится?
Лямка. Такъ пусть идетъ своей дорогой!.. ты же съ товарищами поблагодари Господа Бога за то, что Онъ помогъ вамъ отдѣлаться отъ мошенника.
Посошокъ. Потому, кто не остановится на вашъ окликъ, значитъ, тотъ не вѣрноподданный принца.
Лямка. Само собой!.. А съ такимъ негодяемъ нечего вамъ и связываться. Главное, не шумите на улицахъ сами. Стража обязана наблюдать тишину и спокойствіе; потому сторожъ, который шумитъ и кричитъ самъ — никуда не годится.
1-й стражъ. Зачѣмъ шумѣть?.. мы лучше ляжемъ спать. Держать стражу намъ не впервой.
Лямка. Вижу, что ты точно сторожъ умѣлый и опытный. Отчего не заснуть? Кто спитъ, тотъ никого не обижаетъ, а стража обижать не должна. Смотрите только, чтобъ мошенники не украли ваши аллебарды… Вы можете входить во всѣ кабаки и требовать, чтобъ пьяницы расходились по домамъ.
2-й стражъ. А если они не послушаются?
Лямка. Такъ пусть проспятся тамъ, гдѣ напились. Пьяный въ себѣ не воленъ, и вы можете сказать, что приняли его не за того человѣка, каковъ онъ есть на самомъ дѣлѣ.
2-й стражъ. Слушаемъ.
Лямка. Если вы встрѣтите вора, то можете, по вашей обязанности, заподозрѣть его въ воровствѣ. Впрочемъ, чѣмъ меньше будете вы имѣть дѣлъ съ такими людьми, тѣмъ будетъ это лучше для вашей собственной честности.
2-й стражъ. А можемъ мы задержать вора силой?
Лямка. Право на это вы имѣете; но я полагаю, по пословицѣ, что полезнѣй не трогать дегтя, чтобъ не запачкаться. Если же вамъ точно случится задержать вора, то всего лучше будетъ дать ему улизнуть, чтобъ онъ отправился воровать куда-нибудь въ другое мѣсто, отъ васъ подальше.
Посошокъ. Ты, куманекъ, всегда былъ добрымъ, милосерднымъ человѣкомъ.
Лямка. Я не повѣшу добровольно даже собаки, а не то что человѣка, въ которомъ уцѣлѣла хоть искра честности.
Посошокъ. Если услышите ночью ребенка, который блажитъ, то кликните кормилицу, чтобъ она его накормила.
2-й стражъ. А если она заснула и насъ не услышитъ?
Лямка. Тогда идите съ Богомъ дальше; ребенокъ же пусть разбудитъ ее самъ. Овца, которая не слышитъ блеянья своего ягненка, навѣрно не проснется отъ мычанья быка.
Посошокъ. Истинно такъ.
Лямка. Вотъ и всѣ ваши обязанности. Не забывайте главное, что вы представляете лицо самого принца! А потому, если вамъ встрѣтится ночью принцъ, то вы можете задержать и его.
Посошокъ. Неужто они точно могутъ это сдѣлать?
Лямка. Всенепремѣнно!.. бьюсь объ закладъ съ первѣйшимъ законникомъ. Конечно, они могутъ это сдѣлать только въ такомъ случаѣ, если принцъ изъявитъ на то свое соизволеніе. Стража не должна сама по себѣ обижать никого, а задержать человѣка противъ его воли, значитъ — нанести ему тяжкую обиду.
Посошокъ. Это точно.
Лямка. Идите же съ Богомъ! Если случится что-либо важное, зовите сейчасъ меня. Дѣло знайте про себя, и потому лишняго вамъ болтать не зачѣмъ. Идемъ, сосѣдушка.
2-й стражъ (товарищамъ). Ну, теперь дѣло свое мы знаемъ. Посидимъ часовъ до двухъ на паперти, а тамъ и по постелямъ.
Лямка. Да вотъ еще: сторожите хорошенько домъ синьора Леонато. У нихъ завтра свадьба, такъ не случилось бы, Боже упаси, какого грѣха! Смотрите же, не зѣвать!
Борахіо. Эй! Конрадъ!..
1-й стражъ. Тсс!.. тише!
Борахіо. Конрадъ! — ты гдѣ?
Конрадъ. Не видишь развѣ? Я вплоть подлѣ тебя.
Борахіо. Такъ это ты?.. То-то у меня чесался локоть, и я ужъ думалъ, не хочетъ ли вскочить чирей.
Конрадъ. Задамъ я тебѣ за такія рѣчи. Говори, чего тебѣ надо?
Борахіо. Иди подъ навѣсъ. Не видишь развѣ — начинаетъ накрапывать дождикъ. А я пьянъ, и у меня, какъ у честнаго пьяницы, чешется языкъ все тебѣ разсказать.
1-й стражъ. Э! — да это мошенники! Стойте, братцы, смирно
Борахіо. Знаешь ли ты, что я заработалъ сегодня у донъ Жуана тысячу червонцевъ?
Конрадъ. Неужто есть еще такіе дураки, что платятъ такъ дорого за мошенничество?
Борахіо. Спроси лучше: неужели есть еще такіе богатые мошенники? Потому, если богатому мошеннику понадобится: бѣдный, то съ него можно слупить, сколько захочешь.
Конрадъ. Я что-то не возьму этого въ толкъ.
Борахіо. Потому что ты безтолковъ. Вѣдь ты знаешь, что въ чужое платье можетъ нарядиться всякій.
Конрадъ. Ну такъ что жъ?
Борахіо. А то, что платье должно быть только моднымъ.
Конрадъ. Мода модѣ рознь.
Борахіо. Да вѣдь и дуракъ дураку рознь. А въ модѣ надо, чтобъ былъ покрой.
1-й стражъ (тихо). Вотъ оно что! Я слыхалъ объ этомъ Покроѣ 35). Это — первѣйшій мошенникъ. За послѣдніе семь лѣтъ онъ гуляетъ и воруетъ по всѣмъ домамъ.
Борахіо. Тс… ты ничего въ слыхалъ?
Конрадъ. Это флюгеръ скрипитъ на крышѣ.
Борахіо. Ну, такъ слушай, какъ мнѣ помогъ покрой. Съ нимъ ни почемъ вскружить голову всякой бабѣ отъ пятнадцати до сорока пяти лѣтъ. Кѣмъ бы ты ни одѣлся: фараоновымъ ли солдатомъ, жрецомъ Ваала, или хоть самимъ Геркулесомъ, словомъ — однимъ изъ тѣхъ чучелъ, какія мы видимъ на старыхъ обояхъ, — покрой все покроетъ 36).
Конрадъ. Все это я знаю; — не знаю только, зачѣмъ ты мнѣ порешь этотъ вздоръ? Или мода вскружила голову тебѣ самому?
Борахіо. Не то!.. Слушай дальше… Сегодня ночью я пробрался къ окошку Геро и любезничалъ съ ея горничной Маргаритой. Я звалъ ее именемъ Геро, а она посылала мнѣ тысячу разъ пожеланье доброй ночи. Я, впрочемъ, разсказываю дѣло не по порядку. Надо тебѣ знать, что принцъ* Клавдіо и мой господинъ, донъ Жуанъ, сидѣли въ это время въ кустахъ и шпіонили наше нѣжное свиданье.
Конрадъ. И приняли Маргариту по платью за Геро?
Борахіо. Въ этомъ вся суть. Впрочемъ, приняли ее за, Геро только Клавдіо и принцъ; мой же дьяволъ-господинъ хорошо зналъ, кого видѣлъ. Конецъ былъ тотъ, что Клавдіо, убѣдясь клятвами донъ Жуана, темнотой ночи, а главное — моимъ мошенничествомъ, подтвердившимъ клятвы моего господина, — убѣжалъ домой, какъ бѣшеный, давъ слово осрамить завтра Геро въ церкви предъ всѣми и отправить ее домой безъ мужа.
1-й стражъ. (приближаясь). Во имя принца — стойте!
2-й стражъ. Зови скорѣй пристава. Мы накрыли величайшее мошенничество, какое когда-либо бывало въ государствѣ.
1-й стражъ. Надо посмотрѣть, который изъ нихъ Покрой. Я его сейчасъ узнаю по волосамъ.
Конрадъ. Да вы съ ума сошли!..
2-й стражъ. Погоди, погоди!.. накроемъ мы васъ и съ Покроемъ.
Конрадъ. Послушайте…
1-й стражъ. Тс… ни полслова! Молчи и ступай за нами!
Борахіо. Что тутъ дѣлать?.. У каждаго дурака по аллебардѣ. Того гляди, пересчитаютъ зубы 37).
Конрадъ. Попались, какъ куръ во щи. Нечего дѣлать, — надо слушаться. (Ихъ уводятъ),
Геро. Пожалуйста, Урсула, поди разбудить Беатрису.
Урсула. Сейчасъ, синьора.
Геро. И попроси ее прійти сюда.
Урсула. Иду. (Уходитъ Урсула).
Маргарита. Мнѣ кажется, тотъ воротничокъ идетъ вамъ лучше.
Геро. Сдѣлай одолженіе, не спорь: я надѣну этотъ.
Маргарита. Онъ гораздо лучше. Вотъ увидите, что сестрица ваша скажетъ то же самое.
Геро. Сестрица — дура, а ты другая. Я непремѣнно хочу надѣть этотъ.
Маргарита. Какая прелесть ваша новая прическа. Она шла бы вамъ еще лучше, если бъ ваши волосы были чуточку потемнѣй. Но вашъ подвѣнечный нарядъ — просто восторгъ. Я видѣла знаменитое платье герцогини Миланской.
Геро. Говорятъ, съ нимъ нельзя ничего сравнить.
Маргарита. Увѣряю васъ, что въ сравненьи съ вашимъ оно просто ночной капотъ. Конечно, оно сдѣлано изъ золотой парчи съ серебряными кружевами и жемчугомъ; рукава и подолъ опушены голубыми перьями; но что до фасона, изящества и граціи, то ваше въ десять разъ лучше.
Геро. Дай Богъ надѣть мнѣ его въ добрый часъ. Мнѣ что-то ужасно тяжело на сердцѣ.
Маргарита. Пройдетъ! — пустое! Вотъ погодите, помнетъ сегодня вашъ кавалеръ и ваше платье да и васъ самихъ.
Геро. Хоть бы ты постыдилась болтать такой вздоръ.
Маргарита. Что жъ!.. развѣ я нехорошее говорю? развѣ замужество не честное дѣло? Или, можетъ-быть, мнѣ слѣдовало вмѣсто «кавалеръ» сказать «мужъ»?.. Полноте, синьора! — въ хорошемъ дѣлѣ ничего дурного быть не можетъ. Сказать, что мужъ помялъ жену, всегда можно. Не будь этого — въ замужествѣ вмѣсто счастья было бы только горе. Спросите синьору Беатрису; — да вотъ, кстати, и она. (Входитъ Беатриса):
Геро. Здравствуй, сестричка.
Беатриса. Здравствуй, милая Геро.
Геро. Что это ты отвѣчаешь мнѣ такимъ кислымъ тономъ?
Беатриса. Я, кажется, потеряла всякій.
Маргарита. Постарайтесь отыскать его опять. Спойте ка- * кую-нибудь веселую пѣсенку., — ну хоть про «легкую любовь». Вы споете, а я пропляшу.
Беатриса. Смотри, чтобъ танецъ легкой любви не оказался для тебя тяжелъ, и чтобъ не пришлось наплясаться потомъ 38).
Маргарита. У, какая вы сегодня злая! Впрочемъ, такіе пустяки я пропускаю мимо ушей.
Беатриса. Смотри, Геро, ужъ пять часовъ; пора тебѣ быть готовой… Мнѣ сегодня что-то нездоровится. (Вздыхая) А…а…хъ!
Маргарита. Отчего вы вздыхаете?.. Отъ бѣды, боли, или безсонницы?
Беатриса. Вѣдь я вздыхаю на букву А, такъ что жъ ты лѣзешь ко мнѣ съ словами, которыя начинаются на Б. 39)?
Маргарита. Ну, если такъ, то не надо больше вѣрить ни клятвамъ ни зарокамъ.
Беатриса. Что на умѣ у этой дуры?
Маргарита. Ничего. Я желаю только, чтобъ Богъ каждому воздалъ по его желаніямъ.
Геро. Посмотри, какъ прелестно пахнутъ перчатки, которыя мнѣ прислалъ графъ.
Беатриса. Я не слышу, сестричка, запаха: у меня насморкъ.
Маргарита. Дѣвушка, и такъ легко простужается! Должно-быть, синьора, въ васъ самихъ много холода 40).
Беатриса. О Господи!.. Съ которыхъ поръ заразилась ты такимъ остроуміемъ?
Маргарита. Съ тѣхъ поръ, какъ потеряли его вы. Да что жъ вы смѣетесь?.. Развѣ у меня ужъ совсѣмъ нѣтъ ума?
Беатриса. Можетъ-быть, есть, да только его что-то незамѣтно. Ты бы посадила его на болѣе видное мѣсто, — хоть на шляпу… Но однако мнѣ сегодня въ самомъ дѣлѣ нездоровится.
Маргарита. Привяжите къ сердцу «carduus benedictus». Ручаюсь, что всякую боль какъ рукой сниметъ.
Геро. Вотъ, что называется, не въ бровь, а прямо въ глазъ.
Беатриса. Бенедиктусъ!.. почему бенедиктусъ? Что ты хочешь сказать своимъ бенедиктусомъ?
Маргарита. Ничего, синьора, ничего. Вѣрьте, у меня не было никакой задней мысли. Я просто говорила объ извѣстной травкѣ. Вы, можетъ-быть, думаете, что я считаю васъ влюбленной? Полноте!.. Я не такъ глупа, чтобъ вѣрить тому, чего желаю. Вообразить же, что вы влюблены или можете влюбиться!.. — да вѣдь послѣ этого всякая вѣра умретъ въ моемъ сердцѣ. Ну а, впрочемъ, случилась же такая бѣда съ синьоромъ Венедиктомъ. Онъ тоже вѣдь клялся, что никогда не женится, а теперь готовъ проглотить это кушанье, не поморщившись. Можете ли измѣниться подобнымъ образомъ вы — я не знаю, но кажется мнѣ, будто и вы начинаете смотрѣть на этотъ предметъ глазами всѣхъ женщинъ.
Беатриса. Откуда берется такая рысь у твоего языка?
Маргарита. Фальшиваго скачка онъ не сдѣлаетъ.
Урсула. Торопитесь, синьора. Принцъ, графъ, синьоръ Бенедиктъ, донъ Жуанъ и вся городская знать собрались, чтобъ проводить васъ въ церковь.
Геро. Помоги мнѣ, сестра, одѣться; да и вы, голубушки, Маргарита съ Урсулой, также.
Леонато. Что тебѣ надо, почтеннѣйшій?
Лямка. Надо поговорить съ вами объ одномъ дѣльцѣ, близко касающемся вашей милости.
Леонато. Говори, да только покороче: — я теперь занятъ.
Лямка. Это, синьоръ, вѣрно.
Посошокъ. Истинно такъ, синьоръ.
Леонато. Въ чемъ же дѣло?
Лямка. Посошокъ говорить не можетъ: онъ старъ и иной разъ, сбившись съ толку, брякнетъ совсѣмъ не то, что хочетъ сказать. Но все-таки могу васъ, синьоръ, увѣрить, что человѣкъ онъ хорошій и честный.
Посошокъ. Ей-ей такъ!.. Честенъ не хуже другого, а изъ стариковъ честнѣй меня не найдете.
Лямка. Ну ты гречневой кашей не будь и себя не хвали 42).
Леонато. Вы однако, братцы, какъ вижу, неторопитесь оба. —
Лямка. Истинно вѣрно изволили сказать. Да вѣдь мы что? — бѣдняки на службѣ герцога. Вотъ если бъ я былъ королемъ, нашлось бы у меня тогда чѣмъ занять вашу милость.
Леонато. Ужъ не своей ли болтовней? — спасибо!
Лямка. Безпремѣнно!.. Былъ бы вашъ тысячу разъ! Въ городѣ вѣдь только и разговоровъ, что о вашей милости. Я хоть и маленькій человѣкъ, а ничего мимо ушей не пропускаю.
Посошокъ. И я также, — вѣрьте слову.
Леонато. Мнѣ однако хотѣлось бы узнать, зачѣмъ вы сюда приплелись?
Посошокъ. Наша стража остановила сегодня ночью на улицѣ двухъ, не при васъ, синьоръ, будь сказано, первѣйшихъ мошенниковъ въ цѣлой Мессинѣ.
Лямка. Ты, кумъ Посошокъ, всегда суешься съ своими рѣчами впередъ. Извините его, ваша милость. Вѣдь справедливо говорятъ: старъ сталъ — глупъ сталъ! Правда, Посошокъ? Помни, что если двое хотятъ ѣхать на одной лошади, то одному, волей-неволей, надо сидѣть назади. (Леонато) Онъ, ваша милость, вѣрьте слову, человѣкъ хорошій; ну, да вѣдь противъ Божьей воли не пойдешь. Человѣкъ человѣку рознь. Вотъ и сосѣдъ мой…
Леонато. Между вами точно есть разница.
Лямка. Все въ Божьей волѣ!
Леонато. Я долженъ однако васъ оставить.
Лямка. Одно слово, синьоръ. Наша стража задержала сегодня точно двухъ подозрительныхъ людей; и мы думали допросить ихъ въ присутствіи вашей милости.
Леонато. Допросите ихъ сами и потомъ скажите мнѣ, въ чемъ дѣло. Вы видите, что мнѣ теперь некогда.
Лямка. А когда такъ, то пусть будетъ по-вашему.
Леонато. Выпейте по стакану вина и ступайте.
Разсыльный. Васъ ждутъ, синьоръ, чтобъ передать невѣсту, вашу дочь, ея супругу.
Леонато. Иду сейчасъ, — я готовъ.
Лямка. А ты, кумъ, ступай за Францискомъ Уголькомъ. Пусть онъ захватитъ перо и чернильницу. Намъ надо теперь повести допросъ.
Посошокъ. Придется разумно взяться за такое дѣло.
Лямка. Чего другого, а ума хватитъ. (Ударивъ себя по лбу) Найдется здѣсь довольно, чтобъ прижать къ стѣнѣ этихъ бездѣльниковъ. Зови проворнѣй писца, чтобъ писать протоколъ, и жди меня въ тюрьмѣ. (Уходятъ).
ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.
правитьЛеонато. Пожалуйста, отецъ Францискъ, будьте покороче въ службѣ и ограничьтесь однимъ обрядомъ. Обязанности супруговъ вы прочтете имъ послѣ.
Монахъ (Клавдіо). Явились ли вы сюда, графъ Клавдіо, для вѣнчанія?
Клавдіо. Нѣтъ.
Леонато. То-есть онъ явился, чтобы быть обвѣнчаннымъ, отецъ Францискъ; а вѣнчать ихъ будете вы.
Монахъ (Геро). А вы, синьора, — явились ли вы, чтобъ быть обвѣнчанной съ графомъ?
Геро. Да.
Монахъ. Если кто знаетъ какую-либо причину, которая можетъ воспрепятствовать этому браку, то пусть откроетъ ее ради спасенія своей души.
Клавдіо. Извѣстна ли такая причина, Геро, вамъ?
Геро. Нѣтъ.
Монахъ. А вамъ, графъ?
Леонато. Я беру смѣлость отвѣтить за него, что нѣтъ!
Клавдіо. Чего ни смѣютъ порой дѣлать люди! Какъ часто говорятъ они, чего не должны говорить, и даже не зная, о чемъ говорятъ!
Бенедиктъ. Это что за восклицательная фраза! Пусти ее по крайней мѣрѣ вмѣстѣ со смѣхомъ ха-ха!
Клавдіо. Постойте, братъ святой!.. Скажите мнѣ,
Достойный Леонато: добровольно ль
И съ чистой ли душой вы отдаете
Мнѣ вашу дочь?
Леонато. Такъ добровольно, сынъ мой,
Какъ мнѣ она дана самимъ Творцомъ.
Клавдіо. Какой, скажите, равною цѣной
Могу я заплатить вамъ за подарокъ?
Донъ Педро. Ты можешь это сдѣлать развѣ только,
Отдавъ ее обратно.
Клавдіо. Вы даете
Совѣтъ хорошій, принцъ! (Леонато) Такъ получите жъ
Ее назадъ! Не слѣдуетъ дарить
Попорченнымъ, добромъ 43). Она честна
Лишь только понаружѣ. Посмотрите!
Какъ истинно, повидимому, рдѣетъ
Въ ея щекахъ румянецъ чистоты!
Но если бъ знали вы, какъ много можетъ
Скрывать порокъ подъ маскою добра!
Кто могъ бы усомниться, что предъ вами
Не цвѣтъ святой невинности? Кто не далъ
Свое бы слово въ томъ, что предъ собой
Онъ видитъ дѣвушку? Но знайте всѣ,
Что это ложь!.. Знакомы ей давно
Уже объятья страсти! Тотъ румянецъ,
Какой горитъ въ лицѣ ея, не цвѣтъ
Невинной чистоты!.. Онъ обличаетъ
Лишь жаръ стыда!..
Леонато. Что… что сказали вы?..
Клавдіо. Я говорю, что не намѣренъ мужемъ
Быть женщинѣ, свою сгубившей честь.
Леонато. Синьоръ, синьоръ!.. Постойте!.. Если вы
Успѣли рядомъ пылкихъ домогательствъ
Верхъ одержать надъ юной простотой
И сами же сорвали цвѣтъ ея
Невинности…
Клавдіо. О, полноте!.. Я знаю,
Что скажете вы дальше. Если я
Виновенъ самъ, какъ вы предположили,
Въ ея грѣхѣ, то вы простить готовы
Обоихъ насъ, лишь только бы обнялъ я
Теперь ее, какъ мужъ, и тѣмъ загладилъ
Довременный проступокъ жениха!
Такъ знайте жъ, Леонато, что не только
Какимъ-нибудь поступкомъ, но и словомъ
Себѣ не позволялъ я никогда
Ей намекнуть на что-нибудь дурное!
Съ ней велъ себя я, какъ съ сестрою братъ,…
И выражалъ лишь скромностью одной
Свою любовь!
Геро. Ужели чѣмъ инымъ
Выказывала я вамъ это чувство?..
Клавдіо. Прочь маску лжи!.. Я обличу тебя!
Діаной мнѣ казалась ты! Цвѣткомъ,
Нетронутымъ въ его закрытой почкѣ!
Межъ тѣмъ на дѣлѣ хуже и грязнѣй
Развратной ты Венеры! Хуже самки
Изъ рода похотливѣйшихъ звѣрей!..
Геро. О Боже мой!.. Ужель онъ помѣшался,
Что могъ забыться такъ?..
Леонато (донъ Педро). Но что же вы
Молчите, принцъ? Ужель не возразите
Вы ничего?..
Донъ Педро. Что я могу сказать?
Я самъ здѣсь обезчещенъ тѣмъ, что вздумалъ
Посватать дорогому человѣку
Такое существо.
Леонато. Иль въ страшномъ снѣ
Я вижу это все?.. Иль я, быть-можетъ,
Ослышался?..
Донъ Жуанъ. Ни въ чемъ ослышки нѣтъ:
Что сказано — то вѣрно.
Бенедиктъ. Плохо дѣло!
Не свадьбой пахнетъ тутъ.
Геро. О Боже, Боже!..
Клавдіо. Отвѣтьте, Леонато, кто предъ вами?
Предъ вами я, предъ вами принцъ! Вотъ Геро;
Вотъ принца братъ; — мы всѣ здѣсь наяву!
Не правда ли?
Леонато. Все какъ нельзя вѣрнѣй;
Но что же дальше?..
Клавдіо. Я хочу предъ вами
Здѣсь сдѣлать вашей дочери вопросъ:
А васъ прошу, во имя вашей власти,
Дарованной вамъ Богомъ, какъ отцу,
Ведите ей отвѣтить чистой правдой
На мой вопросъ.
Леонато (Геро). Ты слышишь?.. Я тебѣ,
Какъ дочери, приказываю сдѣлать,
Что проситъ онъ!
Геро. О Боже!.. что жъ это?..
Иль мало я еще оскорблена?
Чего хотите вы своимъ допросомъ?
Клавдіо. Хотимъ узнать, какое имя точно
Вамъ слѣдуетъ носить.
Геро. Иль я не Геро?
Кто можетъ и кто смѣетъ очернить
Безчестьемъ это имя?
Клавдіо. Кто?.. Вы сами!
Никто, помимо васъ, не покушался
Нанесть безчестье Геро!.. Это взялись
Исполнить вы! Отвѣтьте, съ кѣмъ вчера
Вы говорили ночью чрезъ окошко?
Когда душой вы чисты — отвѣчайте
На мой вопросъ.
Геро. Ни съ кѣмъ, ни съ кѣмъ! Я даже
Не видѣла мужчины въ эту ночь.
Донъ Педро. О! — если такъ, то въ васъ стыда нѣтъ точно!
Мнѣ огорчить васъ жалко, Леонато;
Но все же я обязанъ вамъ открыть,
Что я, мой братъ и тяжко оскорбленный
Графъ Клавдіо сегодня ночью сами
И слышали и видѣли, какъ эта
Безчестная синьора рѣчь вела
Съ бездѣльникомъ, который безъ утайки
Разсказываетъ всѣмъ, что ихъ свиданья
Бывали ужъ не разъ.
Донъ Жуанъ. Такія вещи
Позорно и разсказывать! Нѣтъ словъ,
Чтобъ выразить, не оскорбляя чувствъ,
Такое поведенье! Да, моя
Красавица!.. отъ всей души жалѣю
Я вашу честь!
Клавдіо. О Геро, Геро!.. Чѣмъ
Могла ты быть, когда бъ хоть половинѣ
Твоихъ наружныхъ качествъ былъ отвѣтъ
Въ достоинствахъ души!.. Прощай навѣки!
Прощай, прелестный ужасъ! Ты въ себѣ
Умѣла слить достоинства съ порокомъ
Изъ-за тебя навѣкъ я потерялъ
Способность полюбить! На все я буду
Смотрѣть черезъ завѣсу подозрѣнья!
Во всемъ, что только встрѣчу на землѣ
Прелестнаго — предполагать я буду
Обманъ и ложь! Самъ оскверню его
Въ глазахъ моихъ!
Леонато. Кто ссудитъ мнѣ кинжалъ?..
Кинжалъ, чтобъ умертвить себя!..
Беатриса (бросаясь къ Геро). Сестричка!
Приди въ себя!.. будь пободрѣй…
Донъ Жуанъ. Уйдемте
Отсюда прочь. Они смутились всѣ,
Чуть вывели на свѣжую мы воду
Всю эту грязь.
Бенедиктъ. Что съ Геро?
Беатриса (около Геро). Умерла!..
Смотрите, умерла!.. О, помогите!
Зовите дядю! Геро! Бенедиктъ!..
Сестра! голубушка!..
Леонато. Судьба! докончи
Хоть этимъ свой ударъ!.. Не возвращай
Вновь жизни ей! Смерть — лучшая защита,
Какую лишь возможно пожелать
Позору и стыду!
Беатриса. Очнись же, Геро!..
Монахъ. Сберите вашу бодрость!
Леонато. Что!.. Ужели
Она жива?..
Монахъ. Зачѣмъ ей умирать?
Леонато. Затѣмъ, что все, что только на землѣ
Живетъ и дышитъ, вопіетъ позоромъ
Надъ головой ея! Чѣмъ оправдать
Ей этотъ стыдъ, какимъ заражена
Ея вся кровь?.. Умри!.. Не открывай"
Свои глаза! Когда бъ тебя считалъ я
Еще живой, — когда бы могъ я думать,
Что пережить ты можешь свой позоръ —
Удвоилъ я тогда бъ свои упреки,
Чтобъ ими умертвить тебя!.. И я
Когда-то смѣлъ роптать на Провидѣнье!
Винилъ его за скупость, что дана
Одна мнѣ дочь! О, вижу, вижу! — много
Мнѣ было и одной! Зачѣмъ родилась
Ты мнѣ на стыдъ?.. Зачѣмъ была, всегда
Ты такъ мнѣ дорога? Зачѣмъ не принялъ,
Взамѣнъ тебя, къ;себѣ я лучше въ домъ…
Подкидыша, ребенка первой нищей?..
Будь это такъ — нашелъ бы утѣшенье
Въ теперешнемъ я горѣ!.. Я сказалъ бы:
«Въ ней крови нѣтъ моей! Позоръ и стыдъ
Въ мой честный домъ явились издалека!»
Но ты моя! Ты дочь мнѣ! Я любилъ вѣдь
Тебя одну! Тобой одной гордился!
Моей была ты больше, чѣмъ себя
Своимъ считалъ я самъ!.. И ты погибла!
И ты осквернена!.. Весь океанъ
Не можетъ смыть стыда, какимъ покрылась
Ты — дочь моя! Вся соль его не въ силахъ
Остановить начавшееся тлѣнье
Твоей души!..
Бенедиктъ. Синьоръ, синьоръ!.. Придите,
Брошу, въ себя… Что до меня, я, право,
Такъ пораженъ, что самъ не знаю, что
Объ этомъ и подумать!
Беатриса. О, повѣрьте…
Ее оклеветали!
Бенедиктъ. Вы, синьора,
Съ ней спали въ эту ночь?
Беатриса. На горе: — нѣтъ.
Случилось въ первый разъ, что съ нею спали
Не вмѣстѣ мы, и, какъ на зло, случилось
Разъ въ цѣлый годъ.
Леонато. Ну, вотъ!.. еще поддержка
Тому, что мы узнали! Безъ того ужъ
Была улика ясна и тверда,
Какъ сталь оковъ! Могли ль солгать два принца,
И съ ними вмѣстѣ Клавдіо, любившій
Ее такъ горячо, что моремъ слезъ
Онъ заливалъ прискорбное сознанье
Ея вины?.. Идемте прочь!.. Пускай
Она умретъ!
Монахъ. Послушайте, прошу,
Что я скажу. Съ; намѣреньемъ молчалъ я
До сей поры, чтобъ пристальнѣй вглядѣться
Въ лицо несчастной жертвы. Много разъ
На немъ внезапно вспыхивалъ румянецъ,
Какъ знакъ стыда, и столько жъ разъ смѣнялся
Онъ блѣдностью, чистѣйшей, чѣмъ лицо
Святыхъ невинныхъ ангеловъ! Казалось,
Румянецъ тотъ усиливался сжечь
Жестокую обиду подозрѣнья,
Которою позорили два принца
Ея дѣвичій стыдъ… Пускай не вѣрятъ
Моимъ словамъ; пусть ставятъ ни во что
И опытность мою и знанье жизни —
Плодъ долгихъ думъ и лѣтъ; пускай забудутъ
Святой мой санъ, — все жъ буду я твердить,
Что ваша дочь чиста, что быть пришлось
Ей только жертвой горестной ошибки…
Леонато. Отецъ, — ошибся ты: стыда осталось
Въ ней ровно лишь настолько, что не смѣетъ
Она усугубитъ еще свой грѣхъ
Притворной, ложной клятвой! Самъ ты видишь
Что отрицать не думаетъ она
Того, въ чемъ обвиняется; — къ чему же
Оправдывать ее? Къ чему скрывать
Всю наготу позорнаго проступка?
Монахъ. Скажите мнѣ, синьора, кто винится
Здѣсь вмѣстѣ съ вами?
Геро. Пусть про это скажутъ
Мои вамъ обвинители; сама я
Не знаю въ этомъ дѣлѣ ничего!
Нѣтъ на землѣ мужчины, съ кѣмъ была бы
Я болѣе близка, чѣмъ это могутъ
Позволить честь и скромность… Пусть иначе
Погибну я навѣкъ! Пусть мой отецъ
Докажетъ мнѣ, что точно говорила
Я ночью съ кѣмъ-нибудь; что приходилъ
Ко мнѣ вчера хоть кто-либо, — позволю
Тогда себя я тотчасъ умертвить,
Пытать, проклясть, карать и ненавидѣть,
Какъ только захотятъ.
Монахъ. Синьоры эти,
Мнѣ кажется, ошибочно вдались
Въ какой-то злой обманъ.
Бенедиктъ. Я вамъ ручаюсь,
Что двое были искренни во всемъ;
А если ужъ искать, кто здѣсь коварно
Ихъ обманулъ, — то это быть могло
Лишь дѣломъ донъ Жуана. Онъ живетъ
И дышитъ только злостью.
Леонато. Я не знаю,
Кто тутъ и какъ виновенъ, — знаю только,
Что ежели окажутся слова
Правдивы ихъ — то задушу ее
Своими я руками! Если жъ ложно
Они задѣли честь ея, то высшій
Изъ всѣхъ троихъ услышитъ обо мнѣ
Кой-что еще ври жизни! Какъ ни старъ
Годами я, но кровь не перестала
Во мнѣ еще кипѣть; мой разумъ можетъ
Еще судить; я не лишился вовсе
Добра или друзей, чья помощь мнѣ
Послужитъ въ этомъ дѣлѣ!.. Ихъ усердіемъ
Отыщутся и средства и рука,
Которыя отплатятъ за обиду
Мою съ лихвой!
Монахъ. Я предлагаю вамъ
Совѣтъ, что должно сдѣлать. Оба принца,
Какъ кажется, ушли, съ предположеньемъ,
Что Геро умерла. Распространите
Нарочно этотъ слухъ. Дочь ваша можетъ
Прожить, покамѣстъ, скрытно. Приготовьте,
Какъ слѣдуетъ, обрядъ для похоронъ;
Изсѣчь велите каменную надпись
Въ фамильномъ вашемъ склепѣ, словомъ — все
Устройте такъ, чтобъ погребенье было
Исполнено вполнѣ.
Леонато. Какую жъ пользу
Все это принесетъ?
Монахъ. На первый мигъ
Ужъ будетъ польза та, что сожалѣнье
Значительно ослабитъ клевету.
Но цѣль моя не въ этомъ; — я надѣюсь
Достичь гораздо большаго. Чуть только
Промчится вѣсть, что Геро умерла,
То ради сожалѣнья перестанутъ
Не только что винить ее, но будутъ,
Напротивъ, извинять. Всегда вѣдь люди
Не цѣнятъ по достоинству того,
Что въ ихъ рукахъ; но чуть случится имъ
Утратить тотъ предметъ — сейчасъ найдется
Въ немъ бездна рѣдкихъ качествъ, о которыхъ
И рѣчи прежде не было, пока
Онъ былъ при нихъ. Такъ точно, вѣрьте, будетъ
И съ Клавдіо. Чуть слухъ распространится,
Что Геро умерла его виной —
Умершей милый образъ вновь воспрянетъ
Въ его душѣ; всѣ качества, какими
Была одарена она при жизни,
Зажгутся передъ нимъ гораздо ярче,
Живѣй и обольстительнѣй, чѣмъ это
Ему казалось прежде. Онъ начнетъ
Грустить и убиваться, если только
Его способно сердце для любви 44).
Въ него вопьется жало сожалѣнья
О сдѣланномъ, и усомнится онъ
Невольно самъ, дѣйствительно ль улики,
Какимъ поддался онъ, ее винили
Ужъ такъ неотразимо… Поступите,
Какъ я вамъ говорю, — и я ручаюсь,
Что въ будущемъ развязка приведетъ
Къ счастливому концу, — скорѣй, быть-можетъ,
Чѣмъ я пророчу вамъ. Но если даже
Не будетъ такъ — то все же ложный слухъ,
Что Геро, умерла, поможетъ много
Смягчить ея безчестье. Вамъ тогда
(И это будетъ лучшимъ изъ исходовъ)
Останется возможность поселить
Ее въ святомъ убѣжищѣ монахинь,
Гдѣ навсегда умолкнутъ для нея
И ложный толкъ и злоба свѣтскихъ сплетенъ.
Бенедиктъ. Послушайтесь, достойный Леонато,
Того, что вамъ сказали. Какъ ни близокъ
И съ принцемъ я и съ Клавдіо — я вамъ
Даю честное слово, что не выдамъ
Ни знакомъ вашей тайны; буду вамъ
Такъ вѣренъ въ этомъ дѣлѣ, какъ лишь можетъ
Быть вѣренъ тѣлу духъ.
Леонато. Я такъ смущенъ
Моимъ жестокимъ горемъ, что позволю
Себя вести теперь на волоскѣ.
Монахъ. Рѣшивъ вопросъ, мы примемся за дѣло.
Чѣмъ злость сильнѣй, тѣмъ крѣпче злости сѣть;
(къ Геро) Умрете вы, чтобъ вновь воскреснуть смѣло;
Бѣда пройдетъ — лишь надо потерпѣть.
Бенедиктъ. Вы все время плакали, дорогая Беатриса.
Беатриса. Да!.. и буду плакать долго.
Бенедиктъ. О, какъ бы я хотѣлъ васъ утѣшить!
Беатриса. Не зачѣмъ: — я хочу плакать и буду.
Бенедиктъ. Я убѣжденъ, что вашу сестру оклеветали.
Беатриса. Я готова на, все для того человѣка, который ее оправдаетъ.
Бенедиктъ. Неужели нѣтъ средства оказать вамъ эту дружескую услугу?
Беатриса. Средство есть, да, жаль, нѣтъ друга.
Бенедиктъ. Это же бы могъ это сдѣлать?
Беатриса. Тотъ, кто имѣлъ бы на это довольно рѣшимости, значитъ — не вы.
Бенедиктъ. Для васъ я готовъ на все, потому что… какъ это ни странно вымолвить… я люблю васъ болѣе всего на свѣтѣ!
Беатриса. Дѣйствительно странно, какъ всякое неправдоподобіе. Этакъ, пожалуй, и я могу сказать, что. люблю васъ. Только вы, пожалуйста, не вздумайте этому повѣрить, хоть я и не лгу никогда. Я ничему не вѣрю и ничего не увѣряю. У меня теперь только болитъ сердце за сестру.
Бенедиктъ. Беатриса, вы любите меня! клянусь моей шпагой.
Беатриса. Не клянитесь: вамъ придется проглотить ее вмѣстѣ съ клятвой.
Бенедиктъ. Я заставлю проглотить ее того, кто скажетъ, что это неправда.
Беатриса. А клятвы своей вы не проглотите обратно сами?
Бенедиктъ. Ни за что!.. какимъ бы соусомъ вы ее ни приправили. Повторяю, что я люблю васъ!
Беатриса. Ну, тогда и я виновна передъ Богомъ.
Бенедиктъ. Въ чемъ, дорогая Беатриса?
Беатриса. Что дѣлать!.. Вы поймали меня въ удачный мигъ! Я только-что хотѣла отречься отъ того… что люблю васъ.
Бенедиктъ. О!.. напротивъ, сознайтесь въ этомъ, отъ всего сердца!
Беатриса. Люблю всѣмъ сердцемъ, такъ, что не остается даже, чѣмъ сознаться.
Бенедиктъ. Говорите, что долженъ я для васъ сдѣлать?
Беатриса. Убейте Клавдіо.
Бенедиктъ. Ни за какія сокровища въ мірѣ!
Беатриса. Этимъ отказомъ вы убили меня. Прощайте!
Бенедиктъ (удерживая ее). Постойте, постойте!
Беатриса. Что изъ того, что вы меня удерживаете: я все разно уйду сердцемъ. Вы меня не любите. Пожалуйста оставьте и пустите меня уйти.
Бенедиктъ. Беатриса!
Беатриса. Пустите, — я хочу итти.
Бенедиктъ. Ну, полноте!.. будемте друзьями попрежнему.
Беатриса. Вамъ легче быть мнѣ другомъ, чѣмъ врагомъ моему врагу.
Бенедиктъ. Развѣ Елавдіо врагъ вамъ?
Беатриса. Не доказалъ ли онъ своей безчестности тѣмъ, что оскорбилъ, обезчестилъ, чуть не убилъ мою сестру? О, если бъ я была мужчиной!.. Что за низость!.. Итти объ руку съ ней до той минуты, когда руки ихъ должны были соединиться навѣкъ, и затѣмъ осрамить ее и ославить съ утонченно приготовленной злостью, публично! О, если бъ я была мужчиной — я вырвала бы ему сердце!
Бенедиктъ. Выслушайте меня, Беатриса.
Беатриса. Сказать, что она говорила съ мужчиной ночью, и черезъ окно!.. Что за вздоръ! что за выдумка!
Бенедиктъ. Дайте мнѣ сказать слово…
Беатриса. Милая, дорогая Геро! Какъ я подумаю, что ее оскорбили и обезславили!..
Бенедиктъ. Беатр…
Беатриса. И кто же это сдѣлалъ? — князья и графъ! Истинно княжескій поступокъ! Какъ хорошъ и благороденъ этотъ разслащенный графъ!.. О, если бъ я была мужчиной или, по крайней мѣрѣ, имѣла друга, который изъ любви ко мнѣ былъ бы твердъ и мужественъ! Но вѣдь нынче смѣлость обратилась въ любезничанье, а храбрость въ болтовню! У мужчинъ остались только позолоченые язычки! Нынче, чтобъ прослыть храбрецомъ, какъ Геркулесъ, достаточно хвастать и клясться. О, если я не могу сдѣлаться мужчиной, то хоть умру съ горя, какъ женщина!
Бенедиктъ. Милая Беатриса, успокойтесь!.. Клянусь этой рукой, — я люблю васъ страстно!
Беатриса. Если любите, то употребите вашу руку не на пустыя клятвы.
Бенедиктъ. Точно ли вы убѣждены, что графъ Клавдіо оклеветалъ Геро?
Беатриса. Убѣждена такъ же, какъ въ томъ, что живу.
Бенедиктъ. Довольно! Я рѣшился и сдѣлаю ему вызовъ. Цѣлую вашу ручку и затѣмъ ухожу, Клянусь вамъ, что Клавдіо. будетъ имѣть дѣло со мной! Судите обо мнѣ впредь по моимъ поступкамъ. Идите теперь успокоить вашу сестру. Я долженъ распространять слухъ, что она умерла. Прощайте.
Лямка. Всѣ ли разсѣлись, какъ слѣдуетъ 45)?
Посошокъ. Дайте табуретъ и подушку протоколисту.
Протоколистъ. Гдѣ преступники?
Лямка. Здѣсь, — вотъ это я, а вотъ это мой товарищъ.
Посошокъ. То-есть, я и онъ, мы будемъ допрашивать.
Протоколистъ. Скажите, гдѣ преступники, которыхъ вы будете допрашивать? Велите имъ явиться передъ судомъ.
Лямка. Да, да, пусть ихъ поставятъ передъ судомъ. Какъ тебя зовутъ, пріятель?
Борахіо. Борахіо.
Лямка. Пишите: «Борахіо». А тебя, плутъ?
Конрадъ. Я, синьоръ, дворянинъ, и меня зовутъ Конрадомъ.
Лямка. Пишите: «синьоръ дворянинъ Конрадъ»… Въ Бога вы вѣруете?
Борахіо и Конрадъ. Надѣемся.
Лямка. Пишите: «они надѣются, что вѣруютъ въ Бога». Лишите имя Бога прежде. Оборони Богъ, чтобъ оно стояло въ протоколѣ послѣ именъ такихъ мошенниковъ… Ну, такъ вотъ видите: уже доказано, что вы первые плуты и мошенники, и скоро это узнаютъ всѣ досконально. Что вы на это скажете?
Конрадъ. То, что мы не мошенники и не плуты.
Лямка. Слышите, какой ловкій плутъ! Погоди, — я займусь съ тобой по-своему. (Борахіо) Поди-ка сюда поближе, — я тебѣ шепну кое-что на ухо… Я тебѣ говорю, что ты бездѣльникъ.
Борахіо. А я вамъ говорю, что нѣтъ.
Лямка. Хорошо! Отойди къ сторонѣ. Они въ стачкѣ, — это ясно! Написали ли, что они мошенники и плуты?
Протоколистъ. Послушайте, приставъ: вы совсѣмъ не такъ ведете допросъ. Вамъ надо сначала выслушать стражу, которая ихъ обвиняетъ.
Лямка. Да, да, — дѣйствительно такъ. Пускай введутъ стражу. (Стража входитъ). Я приказываю вамъ именемъ принца обвинить этихъ людей.
1-й стражъ. Вотъ этотъ говорилъ, что донъ Жуанъ, братъ принца, мошенникъ.
Лямка. Пишите: «принцъ донъ Жуанъ мошенникъ!» Назвать брата принца мошенникомъ! Да вѣдь это ересь!
Борахіо. Послушайте вы…
Лямка. Молчать! мнѣ твоя физіономія не нравится. Я тебѣ покажу…
Протоколистъ (стражѣ). Что вы слышали и знаете еще?
2-й стражъ. Онъ говорилъ, что получилъ отъ донъ Жуана тысячу червонцевъ за то, чтобъ оклеватать синьору Геро.
Лямка. Душегубство! чистое душегубство!
Посошокъ. Истинно такъ.
Протоколистъ. Что дальше?
1-й стражъ. Онъ сказалъ также, что графъ Клавдіо обѣщалъ осрамить Геро при всѣхъ и отъ нея отказаться.
Лямка. Ахъ, бездѣльникъ!.. Да вѣдь ты будешь присужденъ за это къ вѣчному искупленію 46)
Протоколистъ. Что еще?
2-й стражъ. Мы все сказали.
Протоколистъ (обвиняемымъ). Этихъ показаній вы не можете опровергнуть. Донъ Жуанъ тайно бѣжалъ сегодня утромъ. Геро была обвинена Клавдіо, который отказался отъ женитьбы, вслѣдствіе чего Геро скончалась. Прикажите, приставъ, связать этихъ людей и отвести ихъ къ синьору Леонато. Я отправлюсь къ нему впередъ и сообщу полученныя показанія. (Уходитъ протоколистъ).
Лямка. Ну-ка, вяжите ихъ.
Посошокъ. Ихъ надо прибрать къ рукамъ покрѣпче.
Конрадъ (отбиваясь). Прочь, дурачье!..
Лямка. Создатель!.. гдѣ протоколистъ? Пусть онъ запишетъ, что служители принца дурачье! Вяжите ихъ, вяжите бездѣльниковъ!
Конрадъ. Сами-то вы набитый оселъ!
Лямка. Какъ! ты званія моего не уважилъ! Старость мою осрамилъ! Эхъ, жаль, некому записать, что я оселъ! Ну, да все равно: — помните всѣ: я оселъ! А вотъ ты такъ бездѣльникъ, и это скоро тебѣ докажутъ, какъ слѣдуетъ! Я, знай — человѣкъ значительный! да еще, мало того — особа чиновная! да еще, мало того — домовладѣлецъ! Такихъ, какъ я, въ цѣлой Мессинѣ не сыщешь! Я законы знаю! у меня добра непочатый уголъ! я откупами занимался 47)І въ приличномъ видѣ живу!.. Ведите ихъ, ведите! Экая жалость, нельзя записать, что я оселъ! (Уходятъ).
ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.
правитьАнтоніо. Ты такъ не выдержишь и кончишь тѣмъ.
Что изведешь себя. Умно ль нарочно
Усиливать еще свою печаль?
Леонато. Пожалуйста, оставь свои совѣты!
Лить воду въ рѣшето не больше пользы,
Чѣмъ ихъ давать, — такъ потому и ты
Ко мнѣ не суйся съ ними. Только тотъ
Имѣетъ право дѣлать ихъ, кто вынесъ
Такое жъ горе самъ! Да, да! Зови
Сюда отца, который точно такъ же
Любилъ свое дитя и потерялъ
Съ нимъ всю свою утѣху! Пусть придетъ
Такой отецъ! Пусть поведетъ со мной
Онъ рѣчи о терпѣньи! Пусть сначала
Онъ точка въ точку смѣряетъ все то,
Что вынесли мы оба! Пусть сравнить
Всѣ наши чувства, горести, страданья; —
И если онъ найдетъ довольно силъ
Затѣмъ, чтобъ улыбнуться мнѣ, погладить
Съ лицомъ довольнымъ бороду, воскликнуть:
«Все пустяки!» взамѣнъ потока слезъ;
Когда свое прогонитъ онъ страданье
Наборомъ глупыхъ фразъ, забудетъ горе,
Усѣвшись гдѣ-нибудь съ толпой зѣвакъ
За кружкой пива ночью, — о! тогда,
Пожалуй, буду слушать я съ терпѣньемъ
Такого человѣка, — но такого
Ты не найдешь! Давать совѣты станетъ
Лишь только тотъ, кто не извѣдалъ горя
На собственной спинѣ, а чуть въ бѣду
Попался самъ, такъ поглядишь, куда
Дѣвались въ немъ и разумъ и терпѣнье!
Тотъ разумъ, что сбирался такъ легко
Бобами развести чужое горе,
Связать печаль песчинкою и вѣтромъ
Развѣять всѣ бѣды! Извѣстно всѣмъ,
Что рады мы учить другихъ терпѣнью,
Когда бѣда заставила согнуть
Ихъ шею предъ собой; но нѣтъ на свѣтѣ
Такихъ людей, которые сносили бъ
Бѣду съ терпѣньемъ сами! Потому,
Пожалуйста, молчи! Мое страданье
Кричитъ гораздо громче, чѣмъ твои
Всѣ мудрые совѣты!
Антоніо. Гдѣ жъ тогда
Различье между взрослымъ и ребенкомъ?
Леонато. Ахъ, замолчи!.. Я быть хочу созданьемъ
Изъ плоти и костей! Найди врача,
Который выносилъ бы самъ съ терпѣньемъ
Зубную боль! А какъ красно они
Умѣли исписать объ этой боли
Съ три короба бумагъ, твердя, что, это
Все вздоръ одинъ!
Антоніо. Не присуждай тогда
Себя терпѣть за всѣхъ: пусть и другіе
Твое раздѣлятъ горе.
Леонато. Ну, вотъ съ этимъ
Никто не станетъ спорить! Сердце мнѣ
Давно твердитъ, что Геро стала жертвой
Позорной клеветы; — такъ пусть же это
Узнаютъ принцъ и Клавдіо, а съ ними
И всѣ, кто оболгалъ ee!
Антоніо. Вотъ кстати,
Они идутъ и, кажется, куда-то
Торопятся.
Донъ Педро. Съ пріятнымъ днемъ.
Клавдіо. Желаю
Я вамъ того жъ, синьоры.
Леонато. Не могу ли
Я васъ остановить на пару словъ?
Донъ Педро. Намъ некогда, любезный Леонато.
Леонато. Вамъ некогда? Что жъ заставляетъ васъ,
Синьоры, такъ спѣшить? Спѣшите, впрочемъ;
Мнѣ все равно: я обойдусь и такъ.
Донъ Педро. Старикъ, — ты ищешь ссоры.
Антоніо. Если бъ онъ,
Поссорившись, достигнулъ исполненья
Того, чего желаетъ, — былъ бы здѣсь
Одинъ изъ насъ убитымъ.
Клавдіо. Кто жъ его
Такъ оскорбилъ?
Леонато. Ты, негодяй! ты! ты!..
О, не берись за рукоятку шпаги!
Тебя я не боюсь.
Клавдіо. Свою бы руку
Я проклялъ самъ, когда бъ она причину
Дала меня бояться старику.
Схвативъ свой мечъ, не думалъ вынимать
Я вамъ его на зло.
Леонато. О, полно, полно!
Оставь свои дурачества! Я вовсе
Съ тобою не намѣренъ говорить,
Какъ старый шутъ, что, скрывшись подъ защитой
Своихъ сѣдинъ, болтаетъ безъ умолку
О томъ, что дѣлалъ онъ, когда былъ молодъ,
Иль сдѣлалъ бы, будь молодъ и теперь
Знай, Клавдіо: ты гнусно оболгалъ
Мое дитя! Я оскорбленъ тобою
Такъ глубоко, что, позабывши тяжесть
Сѣдинъ моихъ и лѣтъ, бросаю вызовъ
Тебѣ, какъ равный равному! Въ глаза
Тебѣ еще бросаю я названье Клеветника!
Ты сердце поразилъ
Моей невинной дочери и сдѣлалъ,
Что мертвая лежитъ теперь она
Въ безвременномъ гробу, въ семейномъ склепѣ
Достойныхъ нашихъ предковъ, гдѣ ни разу
Еще не находилъ себѣ пріюта
Позорный стыдъ, пока теперь его
Туда твоя не поселила подлость!
Клавдіо. Сказали, подлость, вы?..
Антоніо. Да, да, сказалъ!
Донъ Педро. Старикъ! Ошибся ты…
Леонато. Синьоръ, молчите!..
На трупѣ докажу его я правду
Того, что говорю, когда онъ только
Не струситъ предо мной, при всемъ умѣньи
Владѣть мечомъ, при молодости лѣтъ,
И крѣпкихъ, юныхъ силахъ!
Клавдіо. Прочь подите: —
Я съ вами не дерусь!
Леонато. Ты не дерешься?..
Умѣлъ убить ребенка, отъ меня же
Ты прячешься! О, не стыдись, — убивъ
Меня — убьешь мужчину ты.
Антоніо. Пускай
Убьетъ тогда онъ двухъ! О чемъ еще
Тутъ толковать? Пускай со мною первымъ
Дерется онъ! Иди за мной, мальчишка!
Иди, молокососъ! Хлыстомъ тебѣ
Изъ рукъ я выбью шпагу! Честью въ этомъ
Клянусь, какъ дворянинъ!
Леонато. Братъ! Тише, тише!
Антоніо. Самъ тише будь! Любилъ я больше жизни
Племянницу, и вотъ она мертва!
Оскорблена до смерти негодяемъ!
Мерзавцемъ безъ души, кому страшнѣй
Сразиться съ тѣмъ, кто храбръ, чѣмъ мнѣ схватить
Змѣю, рукой за жало! О, мальчишка!
Щенокъ, мерзавецъ, дрянь!..
Леонато. Братъ, братъ!
Антоніо. Молчи!..
Молчи, прошу! Они извѣстны мнѣ
До мозга ихъ костей! Мартышки! дрянь!
Имъ только бъ лгать, обманывать, кутить,
Развратничать!.. Послушать всѣ ихъ рѣчи,
Ихъ клятвы, ложь и брань — подумать можно,
Что точно вѣдь они готовы съѣсть
Своихъ враговъ — да, жаль, недостаетъ
Лишь храбрости!
Леонато. Приди въ себя.
Антоніо. Оставь!
Я самъ берусь теперь за это дѣло!
Тебѣ соваться нечего!
Донъ Педро. Синьоры!
Мы не хотимъ васъ раздражать отвѣтомъ.
(Леонато) О смерти вашей дочери скорблю
Глубоко я; но все жъ клянусь вамъ честью,
Что въ томъ, что говорятъ о ней, нѣтъ тѣни
Ни лжи ни клеветы. Все для меня
Доказано вполнѣ.
Леонато. Синьоръ!..
Донъ Педро. Васъ слушать
Не буду я.
Леонато (Антоніо). А! если такъ… Иди
За мною, братъ!.. Мы ихъ, повѣрь, заставимъ
Насъ выслушать.
Антоніо. Навѣрно! Иль иначе
Поплатится за это не одинъ.
Донъ Педро. Вотъ тотъ, кого мы ищемъ.
Клавдіо. Что новаго, Бенедиктъ?
Бенедиктъ. Съ добрымъ утромъ.
Донъ Педро. Ты пришелъ какъ разъ во-время, чтобъ разнять ссорящихся.
Клавдіо. Да, намъ чуть не откусили носовъ два беззубые старика.
Донъ Педро. И какъ ты думаешь, кто именно? Леонато и его братъ. Что ты на это скажешь? Я думаю, для такихъ противниковъ мы слишкомъ молоды.
Бенедиктъ. Въ безчестныхъ поступкахъ силой чваниться нечего. Я искалъ васъ обоихъ.
Клавдіо. А мы искали тебя. На насъ напала меланхолія самой высокой пробы, и мы хотѣли бы себя развеселить. Не возьмешься ли это сдѣлать ты?
Бенедиктъ. Мое остроуміе въ ножнахъ шпаги. Могу, если желаете, его вытащить.
Донъ Педро. Значитъ, твой умъ выскочилъ изъ головы и волочится сбоку.
Клавдіо. Этого еще не бывало. Говорятъ, напротивъ, что люди сами выживаютъ изъ ума. Во всякомъ случаѣ пусти свое остроуміе въ ходъ. Вытаскивай его не какъ мечъ, а какъ смычокъ, и начинай свою музыку 48).
Донъ Педро. Смотрите: онъ поблѣднѣлъ. Что съ тобой? Разсерженъ ты или боленъ?
Клавдіо. Успокойся; — если тебя душитъ горе — души его самъ 49).
Бенедиктъ. Вы, кажется, хотите, чтобъ я съ вами сражался шутками. Не пожелаете ли лучше выбрать другое оружіе?
Клавдіо. Слышите?.. Онъ сознаётся самъ, что. копье его остроумія переломилось.
Донъ Педро. Однако онъ все болѣе и болѣе мѣняется въ лицѣ. Право, я думаю серьезно, что онъ сердится.
Клавдіо. Ну, что жъ, — за себя постоять онъ сумѣетъ 50).
Бенедиктъ (Клавдіо). Мнѣ бы хотѣлось шепнуть два слова лично вамъ.
Клавдіо (въ сторону). Оборони меня Боже отъ вызова!
Бенедиктъ (тихо Клавдіо). Вы негодяй! Говорю это совершенно серьезно и докажу мои слова, чѣмъ, какъ и когда хотите. Если вы откажетесь отъ вызова, я разскажу о вашей трусости вездѣ. Вы убили прелестную дѣвушку, и смерть эта упадетъ на вашу голову. Извольте отвѣчать на мой вызовъ.
Клавдіо (громко). О, да! Конечно, я принимаю предложенье; особенно, если ужинъ будетъ хорошъ.
Донъ Педро. Что такое? Вы говорили объ ужинѣ?
Клавдіо. Да, объ ужинѣ. Онъ пригласилъ меня на телячью голову и на каплуна, которыхъ я берусь разрубить на славу. Пусть иначе говорятъ, что никуда не годенъ мой ножъ. А скажите, не подвернется ли мнѣ кстати подъ руку какой-нибудь гусь 51)?
Бенедиктъ. Кажется, ваше остроуміе возбуждено особенно.
Донъ Педро (Бенедикту). А я скажу тебѣ, какъ отзывалась о твоемъ собственномъ остроуміи синьора Беатриса. Я сказалъ ей, что у тебя тонкій умъ; а она въ отвѣтъ: «такъ тонокъ, что никто его не можетъ замѣтить». Я возразилъ, что умъ твой съ тѣмъ вмѣстѣ глубокъ; а она: — «такъ глубокъ, что сквозь него никакой свѣтъ не проходитъ». Я сказалъ, что ты добродушенъ. — «Это такъ, — ввернула она: — кого-нибудь обидѣть ему нечѣмъ». Я назвалъ тебя разумнымъ человѣкомъ, а она ограничила это качество, сказавъ: что «ты только благоразуменъ и не полѣзешь въ ссору». Я замѣтилъ, что ты хорошо говоришь, а она: «еще бы! у него нѣсколько языковъ. Сколько разъ онъ говорилъ мнѣ въ понедѣльникъ вечеромъ то, отъ чего отрекался во вторникъ утромъ. У него двойной языкъ». Такимъ манеромъ она часа два сряду выворачивала наизнанку всѣ твои качества; но все-таки заключила со вздохомъ, что ты лучшій человѣкъ въ Италіи.
Клавдіо. Она увѣряетъ, что не хочетъ его знать; а втихомолку по немъ плачетъ.
Донъ Педро. Вѣрно, вѣрно! И я готовъ поддерживать предъ кѣмъ угодно, что она или его ненавидитъ, или очарована имъ до безумія. Дочь старика разсказала намъ все.
Клавдіо. Да, да, все, — съ прибавкой строки изъ Священнаго Писанія: — «и Богъ увидѣлъ его, когда онъ былъ спрятавшись въ кустахъ» 52).
Донъ Педро. Когда же займемся мы насаживаньемъ рогъ дикаго быка на мирное чело Бенедикта?
Клавдіо. Да, — съ условленной подписью: «здѣсь доказывается законный супругъ Бенедиктъ».
Бенедиктъ (Клавдіо). Прощай, юноша! Ты знаешь, что я хотѣлъ сказать, и потому оставляю тебя пока съ твоимъ веселымъ расположеніемъ духа. Твои насмѣшливыя выходки, благодаря Бога, настолько пусты, что не могутъ никого ранить, какъ шпага хвастуна. (Дону Педро) Васъ, принцъ, я благодарю за всѣ ваши милости; но далѣе въ вашей службѣ оставаться не намѣренъ. Вашъ побочный братъ бѣжалъ сегодня изъ Мессины, а вы оклеветали и убили невинную дѣвушку. Что до этого безбородаго птенца — то мы съ нимъ еще встрѣтимся, а до тѣхъ поръ да будутъ надъ нимъ благоденствіе и миръ. (Уходитъ Бенедиктъ).
Донъ Педро. Вѣдь это ужъ не шутка.
Клавдіо. Совершенно такъ; и могу васъ увѣрить, что онъ дѣлаетъ это изъ любви къ Беатрисѣ.
Донъ Педро. Онъ тебя вызвалъ?
Клавдіо. Во всемъ порядкѣ.
Донъ Педро. Забавную фигуру изображаетъ собой человѣкъ, когда разодѣнется въ камзолъ и штаны, а умъ оставитъ дома.
Клавдіо. Онъ тогда похожъ на обезьяну въ сравненіи съ гигантомъ; но и обезьяна показалась бы предъ нимъ докторомъ мудрости.
Лямка. Ведите ихъ. Если ужъ правосудіене покажетъ себя надъ ними, то нечего будетъ ему и вѣшать на своихъ вѣсахъ. Смотрите за ними, братцы, въ оба. Это такіе мошенники, какихъ бѣлый свѣтъ не привидывалъ.
Донъ Педро. Что это значитъ? Двое изъ людей моего брата связаны, и одинъ изъ нихъ Борахіо.
Клавдіо. Спросите, въ чемъ они обвиняются.
Донъ Педро. Эй, приставъ! что сдѣлали эти люди?
Лямка. Шутка сказать, что сдѣлали! Они, во-первыхъ, учинили ложный доносъ; во-вторыхъ, сказали неправду; въ-шестыхъ, оклеветали дѣвицу; въ-третьихъ, сдѣлали неправедное показаніе, а въ заключеніе — налгали во всемъ.
Донъ Педро. Я также спрашиваю, во-первыхъ: что именно они сдѣлали? въ-третьихъ: въ чемъ состоитъ ихъ преступленіе? въ-шестыхъ: за что они взяты? и въ концѣ концовъ — въ чемъ вы ихъ обвиняете?
Клавдіо. Вы видите, что вопросы поставлены вамъ ясно, и по такимъ же точно пунктамъ.
Донъ Педро (арестованнымъ), Что такое вы надѣлали и за что васъ связали? Мудрый приставъ до того глубокъ въ своихъ заключеніяхъ, что его не поймешь. Говорите, въ чемъ вы обвиняетесь?
Борахіо. Достойный принцъ!.. не томите меня допросомъ. Я скажу всю правду, и пусть тогда графъ, если хочетъ, убьетъ меня. Я обманулъ васъ въ глаза. Чего не замѣтила ваша прозорливость, то успѣли открыть эти дураки. Они подслушали ночью мой разсказъ этому человѣку, какъ донъ Жуанъ подкупилъ меня оклеветать Геро; какъ вы, спрятавшись въ саду, слышали и видѣли мой разговоръ съ -Маргаритой, одѣтой въ платье Геро, и какъ вы осрамили ее на свадьбѣ. Показаніе это ими записано, и я скорѣе умру, чѣмъ рѣшусь его повторить. Геро умерла вслѣдствіе ложнаго обвиненія, взведеннаго на нее мною и моимъ господиномъ. Я ничего для себя не требую, кромѣ достойной кары за такое преступленье.
Донъ Педро (Клавдіо). Не чувствуешь ли ты, что эта вѣсть
Пронзаетъ сталью кровь?..
Клавдіо. Я пилъ отраву,
Пока онъ говорилъ!
Донъ Педро (Борахіо). И эту гадость
Заставилъ сдѣлать братъ мой?
Борахіо. Да; онъ щедро
За это заплатилъ.
Донъ Педро. Онъ полонъ весь
Измѣной и злодѣйствомъ! Сдѣлавъ это,
Онъ убѣжалъ.
Клавдіо. О Геро, Геро!.. вѣчно
Преслѣдовать твой будетъ милый образъ
Теперь меня въ томъ самомъ чистомъ видѣ,
Въ какомъ ты мнѣ клялась въ своей любви!
Лямка. Ведите ихъ теперь назадъ въ тюрьму. Протоколистъ тѣмъ временемъ сообщитъ о всемъ синьору Леонато. Да не забудьте, гдѣ слѣдуетъ, показать въ установленномъ порядкѣ, что я оселъ.
Посошокъ. Да вотъ и синьоръ Леонато съ протоколистомъ.
Леонато. Гдѣ мой злодѣй?.. Скажите мнѣ и дайте
Въ него вглядѣться мнѣ, чтобъ я запомнилъ
Его лицо! Чтобъ могъ я, если встрѣчу
Кого-нибудь, кто видомъ сходенъ съ нимъ,
Стараться избѣгать его… Гдѣ, гдѣ онъ?
Борахіо. Когда хотите знать — тогда смотрите:
Злодѣй вашъ я.
Леонато. Ты? ты?.. Ты умертвилъ
Мое дитя?..
Борахіо. Да; — я одинъ.
Леонато. Неправда!
Ты оболгалъ себя! (Указывая на принца и Клавдіо)
Вотъ двое честныхъ
Стоятъ людей; жаль, третій убѣжалъ!
Здѣсь ихъ работа рукъ! Примите, принцъ,
Достойную признательность за смерть
Моей невинной дочери! Помѣтьте
Поступокъ вашъ въ числѣ высокихъ дѣлъ,
Какія вы свершили! Честь и слава
За подвигъ вамъ! Любуйтесь имъ!
Клавдіо. Мнѣ стыдно
На васъ смотрѣть, и я не знаю даже,
Что вамъ сказать; а высказаться должно!
Возьмитесь сами выбрать наказанье,
Какому вы хотите, чтобъ меня
Подвергла, ваша месть; — хотя я все же
Притомъ скажу, что если я виновенъ,
То лишь въ одной ошибкѣ.
Донъ Педро. То же долженъ
Сказать я о себѣ; но тѣмъ не менѣй
Согласенъ я — лишь только бъ былъ доволенъ
Старикъ почтенный этотъ — сдѣлать все,
Что только онъ захочетъ, какъ бы ни былъ
Тяжелъ его мнѣ приговоръ.
Леонато. Что пользы?
Вамъ-дочери моей не воскресить!
Прошу я васъ по крайней мѣрѣ громко
Всѣмъ разсказать въ Мессинѣ, какъ жестоко
Она оскорблена, и какъ невинно
Ее постигла смерть. Когда печаль
Васъ можетъ вдохновить, то напишите
На камнѣ гробовомъ ея стихи
И спойте ихъ надъ скорбною могилой
— Сегодня въ ночь; — а къ утру васъ прошу я
Прибыть ко мнѣ. (Клавдіо) Судьба не захотѣла,
Чтобъ были мнѣ вы зятемъ, — ну, такъ будьте
Племянникомъ. Мой братъ имѣетъ дочь,
Похожую на Геро, какъ двѣ капли
Воды въ ручьѣ. Она одна намъ будетъ
Наслѣдницей; — женитесь же на ней
Взамѣнъ ея сестры, и гнѣвъ мой будетъ
Навѣки утишенъ.
Клавдіо. О благородный
И честный человѣкъ! Рѣшеньемъ вашимъ
Заставили вы слезы течь ручьемъ
Изъ глазъ моихъ! Согласенъ я на все,
Что бъ вы ни приказали. Вашимъ будетъ
Навѣкъ несчастный Клавдіо.
Леонато. Такъ завтра
Я жду васъ у себя. Теперь же время
Разстаться намъ. (Указывая на Борахіо)
А этотъ негодяй
Сведется для допроса съ Маргаритой.
Сдается мнѣ, что и она грѣшна
Съ нимъ вмѣстѣ въ этомъ дѣлѣ; донъ Жуанъ
Платилъ и ей, конечно.
Борахіо. Нѣтъ, клянусь,
Она чиста; — она не знала даже,
Что дѣлала, когда пришла къ окну,
Чтобъ говорить со мной. Я знаю твердо,
Что всѣ ея поступки были честны
Во всемъ, что мнѣ извѣстно про нее.
Лямка. Сверхъ того, синьоръ, я считаю обязанностью донести (хотя въ этомъ и не заключается самая суть дѣла), что подсудимый назвалъ меня осломъ. Почтительнѣйше прошу не забыть этого въ вашемъ приговорѣ. Да еще стража слышала, какъ онъ говорилъ о какомъ-то Покроѣ. Этотъ негодяй, какъ они слышали, носитъ фальшивыя отмычки въ ушахъ вмѣсто серегъ и у всѣхъ занимаетъ деньги якобы на богоугодныя дѣла. Долговъ онъ никогда не платитъ и этимъ мошенничествомъ сдѣлалъ то, что теперь даже богобоязненные люди не хотятъ ничего жертвовать на добро. Покорнѣйше прошу допросить его касательно этого предмета.
Леонато. Благодарю васъ за ваше усердіе и старанье.
Лямка. Ваша милость говоритъ, какъ настоящій благородный и почтительный человѣкъ. Да пошлетъ вамъ за то свою благодать Богъ.
Леонато (даетъ ему денегъ). Вотъ вамъ за ваши труды.
Лямка. Рука берущаго не оскудѣетъ 53)!
Леонато. Можете итти. Я увольняю васъ отъ обязанности сторожить вашихъ арестантовъ.
Лямка. Слушаю, ваша милость. Не забудьте только, что съ вами остается величайшій, отъявленный мошенникъ, котораго слѣдуетъ наказать въ примѣръ другимъ. Да хранитъ Богъ вашу милость! Желаю вамъ всякаго благоразумія и добраго здоровья! Прощайте, ваша милость! Авось приведется намъ (храни насъ отъ этого Господь) 54) еще свидѣться. Идемъ, сосѣдушка! (Уходятъ Лямка, Посошокъ и стража).
Леонато. Итакъ, синьоры, — встрѣтимся мы завтра.
Антоніо. Прощайте, принцъ, — до завтра.
Донъ Педро. Будемъ, будемъ.
Клавдіо. Я буду плакать на гробницѣ Геро
Всю ночь сегодня.
Леонато (указывая на Борахіо). Пусть его ведутъ
Теперь за мной. Намъ надобно узнать,
Какъ онъ успѣлъ связаться съ Маргаритой.
Бенедиктъ. Пожалуйста, дорогая Маргарита, сослужи мнѣ службу: — устрой, чтобъ я могъ повидаться съ синьорой Беатрисой.
Маргарита. А что мнѣ за это будетъ?.. Не напишите ли вы въ честь моей красоты сонетъ?
Бенедиктъ. Изволь, — напишу такимъ высокимъ слогомъ, что ни одинъ живой человѣкъ къ нему не подступится. Ты этого заслуживаешь.
Маргарита. Что?.. Ко мнѣ никто не подступится? Значитъ мнѣ, по-вашему, весь вѣкъ придется торчать въ чужихъ переднихъ?
Бенедиктъ. Твои зубы остры, какъ зубы левретки: кусаются не хуже ихъ.
Маргарита. А ваши тупы, какъ старая рапира: въ цѣль попадаютъ, но никого не ранятъ.
Бенедиктъ. Они должны быть такими, когда я говорю съ женщинами. Кто же станетъ обижать женщинъ? Въ этомъ случаѣ я отдаю имъ и шпагу и щитъ.
Маргарита. Отдайте только шпагу, а щитъ отъ васъ мы найдемъ сами.
Бенедиктъ. Шпага — опасное оружіе для дѣвушекъ. Если она попадаетъ тебѣ въ руки — спрячь ее сейчасъ же въ ножны.
Маргарита. Довольно вамъ нести вздоръ. Я сейчасъ позову Беатрису; а чтобъ прійти, ноги найдутся у нея самой.
Бенедиктъ. И поэтому она придетъ.
(Напѣваетъ) О страсти, Богъ,
Несись мой вздохъ!
Туда, туда — къ тебѣ высоко!
Я знаю, жалокъ я глубоко…
то-есть жалокъ только въ поэзіи; но что касается до любви, то я полагаю, что отважный пловецъ Леандръ и Троилъ, начавшій первый пользоваться въ любви сводниками, предо мною ничто, если даже присоединить къ нимъ всю ватагу любовниковъ, чьи имена истрепаны въ безконечномъ множествѣ нѣжныхъ стиховъ. А риѳмы мнѣ дѣйствительно не даются. Пробовалъ писать, да ничего не выходитъ. На слово «взоръ» прибралъ риѳму «вздоръ». Вѣдь глупо, — не правда-ли? Написалъ: «врага», а сриѳмовалъ «рога» — слишкомъ твердая риѳма. А на «Амура», вотъ хоть лобъ взрѣжь, не нашелъ ничего, кромѣ «дура» 55). Нѣтъ, вѣрно, я не рожденъ подъ поэтическимъ созвѣздіемъ и не умѣю побѣждать сердца этимъ способомъ. (Входитъ Беатриса). Вы пришли на мой зовъ, прелестная Беатриса?
Беатриса. Да, синьоръ, — и если вамъ угодно, сейчасъ же уйду назадъ.
Бенедиктъ. О, нѣтъ, нѣтъ, — останьтесь на мигъ!
Беатриса. Мигъ прошелъ, значитъ — прощайте! Впрочемъ, прежде чѣмъ уйти, мнѣ надо узнать отъ васъ то, зачѣмъ я собственно и пришла. Что было между вами и Клавдіо?
Бенедиктъ. Мы обмѣнялись кислыми словами, и за это я васъ поцѣлую.
Беатриса (отстраняясь). Отъ кислыхъ словъ дѣлается кисло во рту, а такой ротъ цѣловать непріятно, и потому я ухожу безъ поцѣлуя.
Бенедиктъ. Вы ложно перетолковали смыслъ- моихъ словъ, да еще съ натяжкой. Потому скажу вамъ прямо, что я сдѣлалъ Клавдіо вызовъ. Онъ долженъ очень скоро дать мнѣ отвѣтъ, или я ославлю его, какъ труса. А теперь скажите мнѣ, пожалуйста: за какое изъ моихъ скверныхъ качествъ вы меня полюбили?
Беатриса. За всѣ вмѣстѣ. Они въ васъ сколочены такъ крѣпко, что сквозь нихъ не пробьется никакое добро. А вы? За какое изъ моихъ достоинствъ вздумали вы пострадать сердцемъ?
Бенедиктъ. «Пострадать сердцемъ!» — прекрасное выраженье! Я дѣйствительно пострадалъ, потому что полюбилъ васъ противъ моей воли.
Беатриса. Значитъ, все это сдѣлано на зло вашему сердцу? Бѣдное сердце! Въ такомъ случаѣ придется и мнѣ отплатить ему такой же злостью, потому что вѣдь не могу же я полюбить то, что ненавидитъ такой другъ, какъ вы.
Бенедиктъ. Должно-быть, мы съ вами очень умны, потому что не можемъ даже нѣжно ворковать безъ насмѣшекъ.
Беатриса. Врядъ ли такое заключеніе вѣрно. Изъ двадцати умныхъ людей ни одинъ не станетъ хвалить самъ себя.
Бенедиктъ. Это старое понятіе, Беатриса. Такъ думали при дарѣ Горохѣ 56); но нынче, напротивъ, тотъ, кто не станетъ еще при жизни хвалить себя самъ, никогда не воздвигнетъ себѣ памятника послѣ смерти. Память о такомъ человѣкѣ высохнетъ скорѣе, чѣмъ вдовьи слезы.
Беатриса. А какъ скоро онѣ сохнутъ?
Бенедиктъ. Вотъ вопросъ!.. Ну — часъ громкихъ рыданій, и затѣмъ четверть часа томныхъ вздоховъ. Потому я совѣтую каждому человѣку (если только не мѣшаетъ проклятый червякъ совѣсти) брать примѣръ съ меня и кричать какъ можно громче о своихъ собственныхъ достоинствахъ. Я дѣлаю это отъ чистаго сердца и самъ убѣжденъ въ правдѣ того, что дѣлаю. Скажите мнѣ, какъ себя чувствуетъ ваша сестра?
Беатриса. Очень нехорошо.
Бенедиктъ. А вы?
Беатриса. Еще хуже.
Бенедиктъ. Любите только меня, и все какъ рукой сниметъ. А теперь прощайте; — вотъ кто-то идетъ за вами, и очень поспѣшно. (Входитъ Урсула).
Урсула. Идите, синьора, скорѣе къ вашему дядюшкѣ. Весь домъ поднятъ на ноги. Оказалось, что синьора Геро была ложно обвинена, принцъ и Клавдіо безсовѣстно обмануты, а донъ Жуанъ, виновникъ всего, убѣжалъ. Идите скорѣе.
Беатриса (Бенедикту). Хотите вы итти со мной узнать объ этихъ новостяхъ?
Бенедиктъ. Я хочу жить въ вашемъ сердцѣ, умереть на вашей груди, быть похороненнымъ въ вашихъ глазахъ и въ заключеніе — хочу итти вмѣстѣ съ вами къ вашему дядюшкѣ!
Клавдіо. Такъ, это гробъ семейства Леонато?
Одинъ изъ свиты. Онъ здѣсь, синьоръ, — стоите вы предъ нимъ.
Клавдіо (читаетъ эпитафію).
Здѣсь клеветы зарыта жертва злобной;
При жизни Геро имя было ей!
Пошли ей Богъ въ обители загробной
Не знать ни зла, ни горя, ни скорбей!
Она стыдомъ покрылась здѣсь напрасно,
Но чистотой въ безсмертьѣ заблеститъ.
Ей похвалы сольются въ гимнъ согласный,
И жало зла безсильно замолчитъ 57).
Теперь, друзья, споемте нашу пѣсню. (Музыка).
Надгробный гимнъ.
правитьТуманная ночи царица!
Убійцамъ невинной прости;
Ихъ скорбью покрытыя лица
Предъ гробомъ склонить допусти!
Явитесь, могильныя тѣни
Усопшей умершихъ друзей,
И пѣсню безплотныхъ видѣній
Въ часъ ночи пропойти надъ ней 58)!
Клавдіо. Я каждый годъ весь день ея кончины Надъ прахомъ здѣсь такъ буду проводить.
Донъ Педро. Обрядъ свершенъ, — задуйте ваши свѣчи,
Промчалась ночь, волковъ утихнулъ вой;
Пора итти изъ храма намъ для встрѣчи
Въ лучахъ зари денницы золотой.
Благодарю за теплое участье
Всѣхъ бывшихъ здѣсь.
Клавдіо. Прошу принять васъ также
И мой привѣтъ, достойные друзья!
Донъ Педро. Смѣнивъ теперь печальныя одежды,
Мы къ Леонато поспѣшимъ на пиръ.
Клавдіо. И даруй Богъ, чтобъ свѣтлыя надежды
На новый бракъ свой распростерли миръ! (Уходятъ).
Монахъ. Я говорилъ, что ваша дочь невинна.
Леонато. Винить равно не можемъ мы ни принца
Ни Клавдіо: они вдались въ обманъ,
Который я вамъ объяснилъ подробно.
Грѣшна во всемъ немного Маргарита,
Но и она была вовлечена
Въ вину свою другими, какъ намъ это
Успѣлъ подробно разъяснить допросъ.
Антоніо. Что бъ ни было — я всей душою радъ
Столь мирному концу.
Бенедиктъ. А я тѣмъ больше!
Будь иначе — невольно мнѣ тогда
Пришлось бы драться съ Клавдіо.
Леонато. Пора
Приняться намъ за дѣло. Дочь съ своими
Подругами должна теперь уйти
И ждать въ сосѣдней комнатѣ. Когда же
Пошлю за ними я, то пусть онѣ
Сюда вернутся въ маскахъ. Принцъ хотѣлъ
Пріѣхать вмѣстѣ съ Клавдіо. (Антоніо) Ты знаешь,
Что должно дѣлать, братъ: тебѣ придется
Отцомъ моей быть Геро и вручить
Ее предъ всѣми Клавдіо.
Антоніо. Исполню
Со всей приличностью и важностью.
Бенедиктъ (монаху). А мнѣ,
Святой отецъ, придется обратиться,
Я думаю, съ покорной просьбой къ вамъ.
Монахъ. Съ какой, мой сынъ?
Бенедиктъ. Сгубить иль осчастливить
Меня навѣкъ — одно изъ двухъ. Я долженъ
Вамъ сообщить, почтенный Леонато,
Что если не ошибся я, то ваша
Племянница взглянула на меня
Глазами нѣжной склонности.
Леонато. Глазами,
Которыя, скажу я вскользь, успѣла
Ей вставить дочь моя. Что жъ!.. — это правда.
Бенедиктъ. И я за то намѣренъ отплатить
Такимъ же взглядомъ ей.
Леонато. Вы точно такъ же
Пріобрѣли вѣдь этотъ нѣжный взглядъ
Черезъ меня, чрезъ Клавдіо и принца, —
Но въ чемъ же суть вопроса?
Бенедиктъ. Ваши рѣчи,
Синьоръ, звучатъ загадкой. Суть вопроса
Тутъ, впрочемъ, та, что я горю желаньемъ
(И искренно желаю, чтобы вы
Со мною согласились) — быть сегодня жъ
Обвѣнчаннымъ, какъ требуютъ того
Обряды и законъ. Вотъ для чего
Нужна, отецъ святой, мнѣ ваша помощь.
Леонато. Я радъ отъ всей души.
Монахъ. Равно и я
Готовъ къ услугамъ вашимъ хоть сейчасъ же.
Но вотъ идутъ сюда, смотрите, принцъ
И Клавдіо. (Входятъ донъ Педро и Клавдіо).
Донъ Педро. Почтенному собранью
Нашъ искренній привѣтъ!
Леонато. Съ пріятнымъ, утромъ,
Достойный принцъ и Клавдіо. Мы ждемъ
Ужъ васъ давно. Рѣшились ли вы точно,
Графъ Клавдіо, жениться на моей
Племянницѣ?
Клавдіо. О, да!.. хоть будь она
Чернѣе эѳіопки.
Леонато (Антоніо). Такъ зови
Ее, любезный братъ, — къ обряду свадьбы
Готово все. (Антоніо уходитъ).
Донъ Педро. Здорово, Венедиктъ!
Чѣмъ ты смущенъ, что такъ глядишь уныло
Холоднымъ сентябремъ?
Клавдіо. Ему на память
Пришелъ рогатый быкъ. О чемъ ты тужишь,.
Дражайшій мой?.. Позолотимъ мы прочно
Тебѣ рога, и будешь жить на диво
Европѣ ты. Она, тебя увидя,
Навѣрно залюбуется, тобой,
Какъ древняя Европа любовалась
Юпитеромъ, когда веселый богъ
Предъ ней предсталъ съ бычачьей парой рогъ.
Бенедиктъ. Влюбленный богъ мычалъ краснорѣчиво;
Прислушавшись же къ пѣнью твоему,
Подозрѣвать большого нѣту дива,
Что сыномъ ты приходишься ему.
Клавдіо. За эту остроту я разсчитаюсь
Еще съ тобой; — теперь же долженъ свесть
Я счетъ иной. (Указывая на женщинъ) Съ которою я долженъ
Вступить сегодня въ бракъ?
Антоніо (указывая на Геро). Вотъ съ этой, сынъ мой.
Тебѣ ее вручаю, я.
Клавдіо (Геро). Вы стали
Теперь моей и потому позвольте
Увидѣть ваше личико.
Леонато. Нѣтъ, нѣтъ —
Не прежде, чѣмъ дадите ей вы руку
Предъ алтаремъ, поклявшись, что берете
Ее женой.
Клавдіо (Геро). Вотъ вамъ моя рука!
Клянусь быть мужемъ вамъ, когда лишь сами
Меня вы захотите.
Геро (снимая маску). Я была
Женой ужъ вамъ при жизни, и теперь,
Когда меня вы любите, то будьте
Мнѣ мужемъ вновь.
Клавдіо. Другая Геро!..
Геро. Нѣтъ, —
Другую Геро видѣли вы мертвой;
Но я живу, и это вѣрно такъ же,
Какъ то, что я невинна.
Донъ Педро. Не другую
Въ васъ вижу Геро я, но ту, надъ чьей
Мы смертью плакали.
Леонато. Скончалась Геро,
Покрытая позоромъ; эта жъ Геро
Невинна и чиста.
Монахъ. Я разскажу
Подробно вамъ, свершивъ святой обрядъ,
Исторію ея чудесной смерти
И тѣмъ васъ успокою; — до того же
На все должны смотрѣть вы, какъ на чудо.
Теперь идемте въ церковь.
Бенедиктъ. Въ добрый часъ!
(Къ женщинамъ) Которую изъ васъ я долженъ звать
Прекрасной Беатрисой?
Беатриса (снимая маску). За нее
Могу отвѣтить я. Что вамъ угодно?
Бенедиктъ. Вы любите меня?
Беатриса. Такъ, вздоръ, — разсудкомъ!
Бенедиктъ. Такъ, значитъ, дядя, Клавдіо и принцъ
Обмануты: они клялись въ противномъ.
Беатриса. А я вамъ дорога?
Бенедиктъ. Такъ, — вздоръ, — разсудкомъ!
Беатриса. Такъ Маргарита, Геро и Урсула
Обмануты: онѣ клялись въ противномъ.
Бенедиктъ. Подслушалъ я, что вы по мнѣ страдали.
Беатриса. А я, что вы отъ мукъ любви завяли.
Бенедиктъ. Все, значитъ, вздоръ: я вами не любимъ.
Беатриса. Какъ вамъ сказать?.. Я все жъ влекусь къ вамъ дружбой.
Леонато. Племянница!.. лукавишь! сердцемъ любишь,
Клянусь, ты Бенедикта.
Клавдіо. Я жъ клянусь
Въ томъ самомъ за него и вамъ представлю
Въ томъ доказательство. (Вынимаетъ бумагу). Хромой сонетъ,
Плодъ ревностныхъ, усильныхъ вдохновеній
Синьора Бенедикта, въ похвалу
Достоинствъ Беатрисы!
Геро (вынимая бумагу). Вотъ другой,
Написанный рукою Беатрисы,
Съ нѣжнѣйшимъ выраженьемъ томной страсти
Къ синьору Бенедикту. Я его
Нечаянно нашла въ ея карманѣ.
Бенедиктъ. Чудеса! Значитъ, наши руки соединились противъ сердца! (Беатрисѣ) Дѣлать нечего — я вашъ! Но предупреждаю, что женюсь на васъ единственно изъ сожалѣнія.
Беатриса. Я не отказываюсь; но, клянусь всѣмъ святымъ, дѣлаю это по принужденію, а частью также, чтобъ спасти вамъ жизнь, потому что мнѣ сказали, будто вы, въ противномъ случаѣ, уморите себя постомъ.
Бенедиктъ. Тсс… я зажму вамъ ротъ. (Цѣлуетъ ее).
Донъ Педро. Какъ поживаете, законный супругъ Бенедиктъ?
Бенедиктъ. Ваше высочество!.. Скажу вамъ на это, что цѣлая академія зубоскаловъ не въ состояніи заставить меня дѣйствовать противъ моихъ вкусовъ. Неужели вы думаете, будто я боюсь насмѣшекъ и эпиграммъ? — никогда! Вѣдь сказано, что если послушать людскія рѣчи, то придется взвалить себѣ на плечи осла 59). Потому, если мнѣ пришла блажь жениться, то я буду считать ни во что всѣ могущія встрѣтиться препятствія. Не смѣйтесь же надо мной. Человѣкъ — самое измѣнчивое существо въ мірѣ, и этимъ афоризмомъ я оканчиваю весь вопросъ. Что до тебя, Клавдіо, то мнѣ слѣдовало бы тебя поколотить; но такъ какъ ты сдѣлался моимъ родственникомъ, то Богъ съ тобой!.. Живи съ миромъ и люби мою кузину.
Клавдіо. А если бъ ты отказался отъ Беатрисы, то я непремѣнно поколотилъ бы тебя, чтобъ отучить вѣтреничать. Мнѣ, впрочемъ, сильно сдается, что ты останешься вѣтреникомъ и впредь, если кузина не заберетъ тебя хорошенько въ руки.
Бенедиктъ. Ну, довольно, довольно!.. — теперь мы друзья. Не мѣшало бы передъ свадьбой потанцовать, чтобы расшевелить сердца и ножки нашихъ будущихъ женъ.
Леонато. Танцовать будутъ потомъ.
Бенедиктъ. Нѣтъ, нѣтъ — теперь. Велите играть музыкѣ. (Дону Педро) Вы что-то грустны, принцъ. Совѣтую вамъ жениться: — вѣдь отъ роговъ не уберегаются даже холостяки!
Гонецъ. Принцъ донъ Жуанъ задержанъ на пути
И привезенъ подъ стражею въ Мессину.
Донъ Педро. Не будемъ думать о немъ; завтра я придумаю ему славное наказаніе. Музыканты, за дѣло! (Танцы).
ПРИМѢЧАНІЯ.
править1. Имена полицейскихъ приставовъ имѣютъ нарицательное значеніе: Dogberry — значитъ кизиль (мягкая ягода), а Verges — жезлъ. Второе имя, Verges, удачно передается словомъ: посошокъ; а Dogberry хотя и переведено Кронебергомъ словомъ клюква, но при этомъ теряется юморъ этого имени. Слово Лямка (напоминающее выраженіе: тянуть служебную лямку) казалось мнѣ болѣе подходящимъ.
2. Въ подлинникѣ Беатриса говоритъ: «Signor montano» — montano назывался по-испански большой мечъ, который управлялся двумя руками. Этимъ именемъ она въ насмѣшку зоветъ Бенедикта. Выраженіе редакціи перевода: мечъ-кладенецъ передаетъ смыслъ по-русски лучше.
3. Въ подлинникѣ Беатриса говоритъ, что шутъ вызвалъ Бенедикта на бой, «with bird-bolt», т.-е. птичьими стрѣлами. Такъ назывались тупыя стрѣлы, употреблявшіяся для стрѣльбы въ цѣль.
4. Въ подлинникѣ Беатриса заключаетъ свою рѣчь словами: «We are all mortals», т.-е. мы всѣ смертны. Прямой смыслъ этой фразы въ настоящемъ случаѣ не имѣлъ бы значенія. Вѣроятно, ее надо понимать, какъ разъяснено въ редакціи перевода.
5. Въ подлинникѣ Беатриса говоритъ, что Бенедиктъ отличается отъ лошади лишь тѣмъ, что «можетъ держать себя въ теплѣ» (keep himself warm). Это была современная приговорка для выраженія ничтожества чьихъ-нибудь способностей.
6. Въ подлинникѣ гонецъ говорить Бенедикту: «the gentleman is not in your books», т.-е. вижу, что этотъ господинъ не записанъ въ вашихъ книгахъ. Смыслъ: что онъ на дурномъ счету.
7. Въ подлинникѣ: «I will bold friends with you, lady», т.-е. буквально: я хотѣлъ бы поддержать съ вами дружбу.
8. Въ подлинникѣ: «you will never run mad, mece», т.-е. ты никогда не сойдешь съ ума, племянница. Это сказано въ переносномъ смыслѣ, вмѣсто: ты никогда не перестанешь острить, или болтать.
9. Въ подлинникѣ здѣсь оригинальное выраженіе: «the lady fathers herself», при чемъ отъ слова «father» — отецъ — произведенъ глаголъ. Буквальный смыслъ фразы будетъ, что «Геро сама даетъ себѣ отца», т.-е. обличаетъ, что она его дочь своимъ съ нимъ сходствомъ.
10. Въ подлинникѣ: «you play the flouting Jack», т.-е. изображаешь перемѣнчиваго (или пустого) Джака. Смыслъ, что онъ болтаетъ зря. Имя Джака считалось вульгарнымъ.
11. Эти слова Бенедикта — фраза изъ одной старинной сказки, гдѣ преступникъ отрицаетъ свою вину именно этими словами.
12. Въ подлинникѣ: «look pale with love», т.-е. буквально: сдѣлаешься отъ любви блѣднымъ. Въ русскомъ языкѣ такое выраженіе неупотребительно.
13. Въ подлинникѣ Бенедиктъ говоритъ, что пусть попавшаго въ цѣль стрѣлка провозгласятъ «Адамомъ». Адамъ Белль былъ знаменитый стрѣлокъ изъ лука, прославленный въ народныхъ легендахъ.
14. Венеція считалась въ то время привилегированнымъ городомъ любовнымъ интригъ и приключеній.
15. Въ подлинникѣ Антоніо, на вопросъ Леонато, пріятныя или дурныя онъ сообщаетъ новости, отвѣчаетъ оригинальнымъ выраженіемъ: «as the events stamps them, but they have a good cover», т.-е. буквально: смотря какъ отмѣтятъ ихъ событія, но во всякомъ, случаѣ покрышка ихъ хороша.
16. Въ подлинникѣ здѣсь также оригинальное выраженіе: «he meant take the present time hy the top», т.-е. буквально: схватитъ время за чубъ (въ смыслѣ воспользуется благопріятной минутой).
17. Сатурнъ считался зловѣщей звѣздой. Родившіеся подъ его астрологическимъ вліяніемъ дѣлались, по тогдашнимъ понятіямъ, или неудачниками, или злjдѣями.
18. Въ подлинникѣ Беатриса, говоря о Бенедиктѣ, употребляетъ выраженіе: «my lady’s eldest son», т.-е. буквально: старшій сынъ миледи. Въ этихъ словахъ насмѣшливый намекъ на англійскій законъ, по которому все имущество послѣ родителей наслѣдовалъ старшій сынъ и потому могъ проводить жизнь въ праздности и пустой болтовнѣ.
19. Надъ разборчивыми невѣстами, оставшимися въ дѣвицахъ, смѣялись, говоря, что онѣ на томъ свѣтѣ будутъ няньчить обезьянъ.
20. Въ подлинникѣ Беатриса говоритъ о своихъ хорошихъ глазахъ, что она «видитъ днемъ церковь». Буквальный переводъ этой пословицы не имѣлъ бы на русскомъ языкѣ смысла.
21. Юпитеръ (Jove) напечатано въ изданіи in quarto. Въ in folio же стоитъ «love», т.-е. любовь. Обѣ редакціи имѣютъ смыслъ, а потому и выборъ зависитъ отъ вкуса читателя.
22. Ива считалась деревомъ отвергнутыхъ любовниковъ. Во всѣхъ чувствительныхъ балладахъ того времени они изображались съ ивовымъ вѣнкомъ на головѣ.
23. Въ подлинникѣ не барышникъ, а гуртовщикъ (drover), и не лошадь, а быкъ (bullock). Смыслъ этого присловья тотъ же, какъ и въ русскомъ языкѣ.
24. Въ подлинникѣ: «the length of Prester John’s foot», т.-е. буквально: мѣрку ноги попа Джона. Такъ назывался въ то время владѣтель какого-то фантастическаго восточнаго государства, куда не могъ попасть ни одинъ европеецъ. По новѣйшимъ изслѣдованіямъ полагаютъ, что это была Абиссинія. Буквальный переводъ былъ бы въ текстѣ пьесы совершенно непонятенъ для русскихъ читателей.
25. Въ этой фразѣ Бенедикта игра значеніемъ словъ «noble» — благородный (а также серебряная монета нобль) и «angel» — ангелъ (и тоже золотая монета ангелъ). Бенедиктъ говоритъ, что если невѣста не будетъ изъ хорошаго рода (noble), то онъ ее не возьметъ, будь она хоть ангеломъ. Но фразу эту можно перевести еще такъ: Если она не будетъ серебрянымъ ноблемъ, то онъ ее не возьметъ, хоть бы она стоила цѣлаго золотого ангела.
26. Въ подлинникѣ игра значеніемъ слова «note», которое значитъ ноты и замѣтить. Бальтазаръ говоритъ: «note this before my notes», т.-е. замѣтьте это (т.-е., что онъ плохой пѣвецъ), прежде чѣмъ услышите мои ноты (пѣніе). Въ переводѣ эта игра словъ замѣнена по возможности.
27. Буквальный переводъ этой пѣсни: «Не вздыхайте, красавицы, не вздыхайте! Мужчины были обманщиками всегда. Одна ихъ нога на водѣ, а другая на землѣ. Они никогда не бываютъ вѣрны чему-нибудь одному. Не вздыхайте же! Отрекитесь отъ нихъ и найдите себѣ утѣшеніе, обративъ ваше горе и вздохи въ пѣсню съ привѣтомъ: гей — нонни, нонни. Не пойте печальныхъ, томительныхъ элегій. Обманы мужчинъ были всегда одни и тѣ же, начиная съ того дня, когда появились листья на деревьяхъ въ первое лѣто! Не вздыхайте! Отрекитесь отъ нихъ!» и т. д.
28. Въ подлинникѣ Бенедиктъ называетъ насмѣшки и остроты оригинальнымъ именемъ: «the papper bullets of the brain», т.-е. буквально: бумажныя ядра мозга. Смыслъ тотъ, что они безвредны.
29. Въ подлинникѣ Беатриса, на вопросъ Бенедикта, доставило ли ей порученіе его позвать удовольствіе? отвѣчаетъ присловіемъ: ровно, сколько умѣстится на лезвеѣ ножа, чтобъ отравить галку. Буквальный переводъ былъ бы безсмысленъ.
30. Въ подлинникѣ Урсула выражается, что Бенедиктъ заслуживаетъ точно такой же хорошей постели, какъ и та, въ какой спитъ Беатриса.
31. Въ подлинникѣ: «малъ, какъ агатъ». Изъ агатовъ дѣлали въ то время перстни съ вырѣзанной на камнѣ маленькой фигуркой. Потому людей, очень маленькихъ ростомъ, называли въ насмѣшку агатами. Такъ въ «Генрихѣ IV» Фальстафъ звалъ своего маленькаго пажа.
32. Въ подлинникѣ сказано, что шутливый умъ Бенедикта заползъ въ лютню и управляется колками. Смыслъ тотъ, что вмѣсто веселыхъ прежнихъ остротъ Бенедиктъ поетъ печальныя пѣсни любви. Въ переводѣ этотъ смыслъ разъясненъ.
33. Буквальный переводъ этой фразы дона Педро былъ бы: «она будетъ похоронена лицомъ кверху» (with lier face upwards). Точный смыслъ этого выраженія не объясненъ.
31. Объ именахъ обоихъ приставовъ (Dogberry — Лямка и Verges — Посошокъ) уже сказано въ прим. 1. Здѣсь остается прибавить, что комизмъ этихъ лицъ въ подлинникѣ въ значительной степени основанъ на томъ, что они, по глупости, безпрестанно перевираютъ слова, говоря вмѣсто одного другое, созвучное, напримѣръ, вмѣсто odious — odourous, вмѣсто effect — defect, и т. п. Этотъ пріемъ встрѣчается и въ нѣкоторыхъ другихъ пьесахъ Шекспира (напримѣръ, въ «Виндзорскихъ проказницахъ» — въ роляхъ Слейдера и Куикли), но здѣсь количество такихъ искаженій уже такъ велико, что при соблюденіи ихъ въ переводѣ весь текстъ обратился бы въ наборъ безсмысленныхъ фразъ, а потому изъ такого рода остротъ приведены лишь нѣкоторыя, для которыхъ можно было пріискать созвучныя выраженія на русскомъ языкѣ.
35. Въ подлинникѣ Борахіо, объясняя, что Маргарита нарядилась въ платье Геро, говоритъ, что это переодѣванье оказалось мошенническимъ (this fashion is a deformed thief). А стражъ слово defomed (буквально: безобразный) принимаетъ за собственное имя одного вора. Слово «безобразный» не походило бы на собственное имя на русскомъ языкѣ, а потому, взамѣнъ его, употреблено выраженіе: «Покрой», которое звучитъ въ данномъ случаѣ комичнѣй и лучше.
36. Въ этой болтовнѣ Борахіо о модахъ нѣкоторые комментаторы хотятъ видѣть насмѣшку надъ тогдашнимъ пристрастьемъ высшаго общества къ вычурнымъ костюмамъ.
37. Здѣсь непереводимая игра значеніемъ слова «bill» — аллебарда, а также счетъ, предъявляемый къ уплатѣ. Борахіо говоритъ: "хорошимъ мы окажемся товаромъ, попавъ къ нимъ (къ стражамъ) на счетъ (bill), или на ихъ аллебарды (bill).
38. Въ отвѣтѣ Беатрисы игра значеніемъ слова «baril», которое значитъ житница, а также ребенокъ. Буквальный переводъ всей ея фразы вышелъ бы по-русски совершенно безсмысленъ.
39. Въ подлинникѣ Беатриса вздыхаетъ восклицаніемъ «heigk-ho!» На что Маргарита спрашиваетъ: о комъ она вздыхаетъ? О соколѣ (hawk), лошади (horse) или мужѣ (husband)? Соль вопроса въ томъ, что всѣ эти слова начинаются по-англійски съ буквы h, такъ же, какъ и вздохъ Беатрисы (heigk-ho). Въ переводѣ можно было передать смыслъ только приблизительно.
40. Въ подлинникѣ здѣсь игра значеніемъ слова: «stuff» — закладывать. Беатриса говоритъ, что у нея отъ насморка заложенъ (stuffed) носъ, а Маргарита относитъ это слово къ самой Беатрисѣ, восклицая: «Дѣвушка! и заложена!» — Нельзя не сознаться, что острота довольно пошлая, и очень можетъ быть, что ее слѣдуетъ считать прибавкой позднѣйшихъ издателей.
41. Эта сцена, подобно всѣмъ прочимъ, въ которыхъ являются полицейскіе пристава, пересыпана множествомъ искаженныхъ словъ и двусмысленныхъ выраженій, часто совершенно непонятныхъ или не имѣющихъ равнозначащихъ въ русскомъ языкѣ. Нѣкоторыя присловья и сравненія потеряли смыслъ даже въ англійскомъ текстѣ. Такъ, напримѣръ, говоря о честности Посошка, Лямка говоритъ, что онъ честенъ, какъ кожа -между его бровями.
42. Здѣсь Лямка говоритъ равнозначащую съ русской англійскую пословицу о самохвальствѣ: «comparisons are odious», т.-е. сравненія непріятны; но при этомъ перевираетъ слово «odious» непріятны, говоря «odourous», т.-е. вонючи.
43. Въ подлинникѣ Клавдіо говоритъ, что не слѣдуетъ дарить испорченный апельсинъ.
44. Въ подлинникѣ «Имег» — печень. По медицинскимъ понятіямъ того времени печень считалась органомъ страсти.
45. Образцомъ умышленныхъ искаженій, какія введены въ роли приставовъ, можно привести хоть настоящую фразу: «is our whole dissembly appeared?» Лямка хочетъ сказать: все ли наше собраніе здѣсь? Но вмѣсто слова собраніе (assemly) говоритъ: dissembly, т.-е. разбродъ. Само собой разумѣется, что подобныя выраженія подлиннаго текста не могутъ быть переведены никакимъ образомъ.
46. Здѣсь Лямка также вмѣсто слова: damnation — проклятіе говоритъ, противоположное выраженіе: redemption, т.-е. искупленіе.
47. Слова Лямки, что онъ занимался откупами — поправка, сдѣланная Кольеромъ. Въ прежнихъ изданіяхъ Лямка говоритъ, что онъ въ жизни имѣлъ потери (losses), Кольеръ поправилъ: leases — откупа. Поправка эта показалась мнѣ удачной и потому введена въ текстъ перевода.
48. Въ подлинникѣ игра двойнымъ значеніемъ слова «to draw», которое значитъ: вытянуть мечъ, а также размахивать смычкомъ.
49. Въ подлинникѣ пословица: «если забота убиваетъ кошку, то имѣй довольно мужества, чтобъ убить заботу».
50. Въ подлинникѣ «he knows liow to turn his girdle», т.-е. буквально: онъ знаетъ, какъ передернуть поясъ. Пояса въ то время застегивались спереди; но когда противникъ вступалъ въ борьбу, то пряжка, застегивавшая поясъ, передвигалась назадъ. Отсюда выраженіе: передернуть поясъ — означавшее готовность вступить въ драку или борьбу.
51. Въ подлинникѣ не гусь, а лѣсной куликъ (woodcock). Существовало повѣрье, будто у этой птицы не было мозгу.
52. Этотъ стихъ изъ книги Бытія Клавдіо говоритъ, намекая на то, что Бенедиктъ подслушалъ ихъ разговоръ, спрятавшись въ кусты.
53. Въ подлинникѣ Лямка говоритъ: «Grod save the foundation», т.-е. буквально: храни Господь учрежденіе! Ѳто было восклицаніемъ нищихъ, когда они получали милостыню изъ какихъ-либо благотворительныхъ учрежденій. Юморъ фразы тотъ, что Лямка по глупости смѣшиваетъ Леонато, отъ котораго получаетъ деньги, съ такимъ учрежденіемъ. Буквальный переводъ былъ бы непонятенъ, и его пришлось замѣнить инымъ, тоже комическимъ, но понятнымъ выраженіемъ.
54. Здѣсь Лямка опять говоритъ противоположное тому, что хочетъ сказать. Изъявивъ желаніе увидѣться съ принцемъ впредь, онъ сейчасъ же прибавляетъ: «Храни насъ отъ этого Богъ». Никто не станетъ спорить, что комическія личности приставовъ нарисованы Шекспиромъ превосходно, но насколько онъ участвовалъ въ сочиненіи всѣхъ этихъ детальныхъ и, надо сознаться, довольно пошлыхъ остротъ, сказать трудно. Вѣрнѣе предположить, что тутъ много прибавокъ издателей и клоуновъ, исполнявшихъ эти роли.
55. Въ подлинникѣ риѳмы, конечно, другія, а именно: lady — женщина и baby — ребенокъ; scorn — презрѣніе, horn — рогъ, school — школа и fool — дуракъ.
56. Въ подлинникѣ равнозначущее присловье «that lived in the time of good neigbbours», т.-е. это было во время добрыхъ сосѣдей.
57. Буквальный переводъ этой эпитафіи: «Преданная смерти языкомъ клеветы, здѣсь погребена Геро. Смерть, въ вознагражденіе за перенесенное ею, воздала ей вѣчной доброй памятью. Такимъ образомъ жизнь, покрытая стыдомъ, воскресла въ смерти, увѣнчанная славой».
58. Буквальный переводъ этого гимна: «Прости, богиня ночи, тѣмъ, которые убили благородную дѣвственницу! Они, съ гимномъ печали, ходятъ вокругъ ея могилы. Прими, о полночь, участіе въ нашей скорби! Помоги намъ вздыхать и плакать! Останься могила разверзтой, пока мы не оплачемъ умершую. Тяжело, тяжело!»
59. Въ подлинникѣ смыслъ этой пословицы выраженъ иначе: «if a man will be beaten with brains, а’shall wear nothing bandsome about him», т.-е. буквально: тотъ, кто позволитъ побить себя насмѣшками, не добьется ничего добраго.