Медиум
автор Константин Алексеевич Коровин
Опубл.: 1939. Источник: az.lib.ru

Коровин К. А. «То было давно… там… в России…»: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.

Кн. 2. Рассказы (1936—1939); Шаляпин: Встречи и совместная жизнь; Неопубликованное; Письма

М.: Русский путь, 2010.

Медиум править

Летом ко мне в деревню часто приезжали мои друзья. Мой дом стоял у большого леса, внизу протекала речка Нерля. И вот однажды вечером, когда у меня гостили Федор Иванович Шаляпин, художник Валентин Александрович Серов, композитор Корещенко, архитектор Мазырин и архитектор Кузнецов, Мазырин как-то обмолвился за вечерним чаем, что он спирит. Мы все очень заинтересовались.

— Послушайте-ка, Анчутка-то, оказывается, спирит…

Мазырина прозвище было Анчутка. Еще с давних пор его прозвали так в Школе живописи, ваяния и зодчества, где он проходил курс вместе со мной. Был он небольшого роста, румяненький. Имел круглые черные глазки, и если бы на него надеть платок, то был бы просто вылитая девица.

— И ты веришь, — спросил я его, — что спиритизм — это не ерунда?

— Не только верю, — сказал Анчутка, — но совершенно убежден. Последние явления в сеансах в Москве, где присутствовали и иностранцы, совершенно убедили меня.

— Что же там происходило? — спросили его.

— Это трудно объяснить, — ответил он. — К тому же вы смеетесь, а смешного здесь мало.

— Ну что же, ну что же было? — спрашиваем.

— А вот что. Когда мы сели за стол и положили руки, то стол постепенно начал двигаться, потом прыгать, так что мы за ним все бегали, не отнимая рук, а потом поднялся на воздух и стукал по полу. И по азбуке выходило «Аделаида». А Аделаидой звали тетку покойной хозяйки дома.

— Аделаида? — сказал Шаляпин. — Это, черт его знает, какое-то иностранное имя. Ну, и что же?

— А гитара, которая стояла в углу комнаты далеко, поднялась, полетела по воздуху и надо мной прозвенела: «Трам-трам-трам».

Мы ахали.

— Прямо пролетала по воздуху без веревки?.. Замечательно! И «трам-трам-трам»?.. Это ловко.

— Ты, значит, медиум? — спросил Шаляпин.

— Я-то не медиум, — сказал Анчутка, — но там был один из Швейцарии, так тот — медиум! У него из рук, когда мы сомкнулись, искры сыпались.

— А вот тут у нас, — говорю я, — в лесу, есть курган, древний курган, должно быть. Весь зарос густым ельником, высокий. И там — ночью огонь показывается и ходит. И видение в белом. Много раз видели. Вот сейчас я позову, у меня здесь два приятеля-охотника — пришли узнать, пойдем ли завтра на охоту, — так вот они вам расскажут, какая здесь штука кажется.

Я позвал охотников. Один из них был Павел Груздев, а другой — Герасим Дементьевич Тараканов. Охотники — народ смышленый. Пошел я к ним и сказал:

— Вот что. Сегодня пойдем к кургану, где огонь кажется. Так вот возьми, Герасим, у меня банку — знаешь, сухой спирт, который я беру на ночь рыбу ловить? — пойдешь туда, по дорожке-то, направо от кургана, да возьми с собой простыню… Когда мы покажемся, ты зажги в кустах спирт, встань перед ним сам да простыню над собой вот так руками высоко подними. Да немножко качайся. А когда я крикну: «Идет», ты вперед так перед огнем-то прыгни да и брось ее. А потом опять, когда мы подходить будем, стой на месте. Когда Шаляпин к тебе близко подойдет, ты кинься на него. А ты, Груздев, затуши спирт. Поняли?

Они смеются.

*  *  *

За чаем только и разговоров было, что о кургане. Герасим говорит:

— Шел я как-то, запоздал, ночью, а там огонь горит. Так — мигает. Я сробел. Обернулся — он ко мне ближе. Я думаю: что такое? Уж боюсь глядеть. Только меня сзади как схватит за плечи, и вот зачало трясти, прямо душу вытрясает. Я говорю: «Господи! Да расточатся врази…» — да бегом!.. Слышу — за мной бежит… Я упал. Смотрю, бежит. Я вскочил опять. Так насилу-то прибежал вот сюда, к кухне… Ну, отстало. Вот сейчас-то шел другой дорогой, боязно той-то идти.

— Да, верно, — подтверждает Груздев, — чего еще… место тут такое… Днем идешь к кургану, за рыжиками — рыжиков там много, — так и то оторопь берет. Говорят, в старину-то в кургане этом воеводу закопали, а он, знать, колдун был. Так это вот его штуки.

— Вот интересно! — говорит Анчутка. — Надо сделать цепь, сомкнуться и его вызвать. Это-то и есть подлинная материализация духа…

— Вот какая штука, — говорит Шаляпин. — Вот это вещь. Но что гитара над тобой летала и над тобой прозвучала «дзын-брын», — ты это врешь.

— Как хотите, — обиделся Анчутка.

— Ну дай честное слово, — попросил приятель Вася Кузнецов.

— Ну честное слово…

— В таком случае, — говорю я, — не иначе, что ему открыто. У него свойство такое, натура, так сказать. Медиум… И поэтому надо будет идти к кургану сегодня же.

— Это надо в двенадцать часов — в полночь это завсегда больше кажет-то, — сказал Герасим. — У нас в округе знают. Вот тут, в Охотине, так часто видят. Старый барин жил. Полубояринов. Росту-то вот с вас, Федор Иванович. Ну и сердит!.. Так он и посейчас в халате там по ночам ходит. Старики-то помнят еще, когда было право господское. Идет Полубояринов, старый уж, как увидит мужика, подзовет, спросит: «Ты что?» Тот говорит: «Ничего, барин». Ну, даст ему по морде и пойдет. Такой уж нрав был. Нынче-то уж, конечно, этого нет. А то в Хозареве, в овраге, дом стоял. Он и сейчас еще разваленный остался. Там по ночи всегда русалка поет. Днем-то в реку уходит, а по ночам в доме песни поет:

Не ходи ко мне, мой милый,

Нет крови во мне живой…

*  *  *

Приближалось уж позднее время. Охотники пошли спать, а я рассказал всем, кроме Анчутки, что будет видение.

В половине двенадцатого ночи мы все сходим с террасы. Темень. Тишина. Большой сосновый и еловый лес темнеет кучами среди мелкого леса. Мы тихо идем дорожкой. Поворачиваем по тропинке в сторону кургана. Вдруг…

— Смотрите, смотрите! — закричал Анчутка.

Среди кустов, таинственно мелькая беглым пламенем, горит сухой спирт в банке, как бы движется синий огонь.

— Сомкнёмся скорее, сомкнёмся, — кричит Анчутка. — Явление чрезвычайное. Это я сейчас же сообщу…

Он заставляет нас соединить руки. В тот же миг перед огнем, как из земли, вырастает высокая, таинственно освещенная фигура. Было действительно фантастично и неожиданно. Шаляпин задумчиво молчал, скрестив руки и опустив голову.

— Идет! — крикнул я и побежал к дому.

Все бросились за мной. Впереди всех бежал Анчутка. А Шаляпин остался.

— Стойте! — кричу я. — Анчутка, это позор!

Шаляпин один остался… Мы вернулись. Фигура светилась. Шаляпин шел к ней.

— Не ходите! — кричал Анчутка. — Не ходите! Задушит! Непременно задушит!..

Шаляпин медленно шел к видению. И вдруг упал. Упал так, как умел падать Шаляпин! К нему бросился призрак, и все погасло. Настала тьма.

Анчутка закричал:

— Он погиб!

Мы бросились к Шаляпину. Он лежал у дорожки на траве и загадочно молчал. Мы подняли его. Анчутка держал его под руку и, волнуясь, говорил:

— Успокойся, успокойся, пожалуйста. Это ничего… успокойся…

— В чем дело? — спросил Шаляпин. — Чего ты дрожишь?..

— Да ведь как же, ты упал… Я испугался.

— Когда упал? Да ты что бредишь?..

Анчутка испуганно посмотрел на него.

— Ты не волнуйся, Федя, это ничего.

*  *  *

Пришли домой, сели у меня в большой комнате за стол. У Шаляпина на шее темнели два красных пятна. Анчутка отозвал меня в коридор и, блестя испуганными черненькими глазами, говорил:

— Посмотри… Ты видел? Он его душил… Хорошо, что мы подбежали вовремя… Я сейчас еду… Я сегодня же к утру все доложу нашему спиритическому обществу. Мы все сюда приедем…

Как ни уговаривали мы Анчутку остаться, он не мог успокоиться и утром, когда мы спали, уехал в Москву…

Через три дня, утром, во всех газетах появились сообщения: «Видение Шаляпина», «Шаляпин — медиум»…

Через несколько дней какой-то ловкий предприниматель выпустил брошюрку «Видение Шаляпина», и она успешно продавалась во всех книжных магазинах, и вся Москва гудела.

— Слышали, Шаляпин-то, медиум? Ведь это что такое? Сколько одному отпущено… А я вот хоть тресни… ничего не видал.

Ловкий предприниматель, автор книжки, руки потирал…

А когда вся история разъяснилась и его стали осаждать возмущенные читатели, — пожимая плечами, с лукавой усмешкой говорил:

— Не я выдумал… Мне говорил не кто-нибудь, а тоже медиум, архитектор Мазырин, человек почтенный. Я тут ни при чем…

А Мазырин с той поры, — если при нем заходила речь о спиритизме, — обиженно поднимался и безмолвно удалялся из комнаты.

ПРИМЕЧАНИЯ править

Медиум — Впервые: Возрождение. 1939. 25 августа. Печатается по газетному тексту.