Солнце палило и только полуденный час миновало.
Членам давая покой, я на постелю прилёг.
Часть приоткрыта была, и часть закрыта у ставней.
В комнате был полусвет, тот, что бывает в лесах.
Сумерки так-то сквозят вослед уходящему Фебу,
Или когда перейдёт ночь, а заря не взошла.
Должно такой полусвет для застенчивой девы готовить:
В нём-то укрыться скорей робкий надеется стыд.
Вижу, Коринна идёт, — и пояса нет на тунике,
Плечи белеют у ней под распущенной косой.
Семирамида роскошная в брачный чертог так вступила
Или Лаиса, красой милая многим сердцам.
Я тунику сорвал; прозрачная мало мешала,
А между тем за неё дева вступила в борьбу.
Но как боролась она, — как бы не желая победы:
Было легко победить ту, что себя предала.
Тут появилась она очам без всякой одежды,
Безукоризненно всё тело предстало её.
Что за плечи и что за руки тогда увидал я!
Так и хотелось пожать формы упругих грудей!
Как под умеренной грудью округло весь стан развивался!
Юность какая видна в этом роскошном бедре!
Что ж я хвалю по частям? Что видел я, было прекрасно.
Тело нагое к себе много я раз прижимал.
Кто не знает конца? Усталые, мы отдыхали.
Если бы мне довелось чаще так полдень встречать!
