К истории топографии Саратова (Духовников)/1893 (ДО)

Къ исторiи топографiи Саратова начала нынѣшняго столѣтія
авторъ Ф. В. Духовниковъ

Изъ сборника «Саратовский край». Дата созданія: 1893, опубл.: 1893. Источникъ: Саратовский край. Исторические очерки, воспоминания, материалы. — Саратов: Паровая скоропечатня Губернского Правления, 1893. — С. 116—154. Индекс в Викитеке

КЪ ИСТОРІИ ТОПОГРАФІИ САРАТОВА

начала нынѣшняго столѣтія.

I.

Центръ Саратова въ прежнее время и постройки въ немъ. — Торговая площадь. — Три главныя улицы и зданія на нихъ. — Торговыя площади — Театръ. — Соборная площадь. — Архіерейская усадьба. — Горная часть г. Саратова. — Военно-сиротское отдѣленіе. — Съѣзжіе дома. — Слободки: Нѣмецкая и Черный лѣсъ. — Окраины стараго Саратова.

Подъ вліяніемъ разнаго рода условій мѣстность и внѣшній видъ г. Саратова измѣнились въ теченіе времени. На основаніи разсказовъ старожиловъ и письменныхъ документовъ, особенно подлиннаго плана Саратова, высочайше утвержденнаго 12 сентября 1812 г. и копій съ него, я могу представить слѣдующія данныя къ исторіи топографіи г. Саратова начала нынѣшняго вѣка.

Центръ стараго Саратова на правомъ берегу Волги въ старину былъ около стараго собора. Здѣсь сосредоточивались торговые ряды и находился гостиный дворъ, который сочли нужнымъ выстроить въ 1811 г.: это большое двухъ-этажное зданіе, существующее и теперь, можетъ служить доказательствомъ значительной торговли г. Саратова. Такъ какъ около стараго собора сосредоточена была вся торговля, то и площадь называлась гостиною. На ней находилось зданіе нормальнаго училища, преобразованнаго въ 1820 г. въ мужскую гимназію, потомъ здѣсь помѣщалось уѣздное училище вмѣстѣ съ приходскимъ училищемъ, которое называлось до 1856 г. приготовительнымъ классомъ. Теперь здѣсь находится четвертое приходское мужское училище. Рядомъ съ этимъ домомъ красовался домъ «давнишняго виннаго откупщика», саратовскаго богача Устинова^[1], существующій и теперь. Рядомъ съ зданіемъ народнаго училища, въ домѣ, который принадлежалъ семинаріи, и въ которомъ была нѣкогда семинарская больница, помѣщалась «казенная аптека съ лаболаторіей» какъ видно изъ плана, высочайше утвержденнаго 12 сентября 1812 г. По словамъ г. Шмидта, владѣльца аптеки въ Саратовѣ, въ это время существовала и другая аптека: въ 1807 г. была открыта первая частная аптека Линдегреномъ, въ домѣ Акимова, противъ зданія старой семинаріи. Послѣ нѣсколькихъ владѣльцевъ аптека перешла къ нему, Шмидту. Противъ нормальнаго училища, при Казанской церкви, находилось древнее каменное небольшое зданіе, которое только недавно было уничтожено, и на мѣстѣ его построенъ домъ для священно-служителей Казанской церкви. Въ этомъ зданіи была въ ограду комната, а на внѣшнюю сторону 8 лавокъ, въ которыхъ входы и отверстія для оконъ были узкія. Двери и затворы (ставни) въ зданіи были желѣзныя. Въ однихъ окнахъ были желѣзныя рѣшетки, другія безъ нихъ. Покупателямъ, по словамъ старожиловъ, подавали товаръ въ окна, которыя были безъ рѣшетокъ. Въ этихъ лавкахъ была продажа шапокъ и шляпъ мужскихъ (Труды Сар. Арх. Ком. 1888 г., стр. 596). Леопольдовъ называетъ эти лавки старымъ гостинымъ дворомъ. (Историч. очеркъ Саратова и Пугачевщины, второе изд., стр. 3). Позади старой семинаріи до сихъ поръ существуютъ старыя зданія, между ними выдѣляется по своей старинной архитектурѣ домъ П. И. Медвѣдева.

Главныхъ улицъ въ Саратовѣ было три: Московская, Царицынская (нынѣшняя Большая Сергіевская) и Воздвиженская (нынѣшняя Покровская). Большая Сергіевская называлась Царицынской, потому что по ней шелъ почтовый трактъ на Царицынъ, почему ворота, бывшія въ прошломъ столѣтіи за чертою города, между бульваромъ и Сергіевской церковью, назывались Царицынскими. На Царицынской улицѣ, которая въ 1812 г. была заселена вплоть до Бѣлоглинскаго оврага, было нѣсколько казенныхъ зданій. Почтовая контора помѣщалась на нынѣшнемъ мѣстѣ и въ томъ же домѣ. Улица, ведущая къ почтѣ, называлась Почтамтскою (нынѣ Армянская). Домъ, въ которомъ помѣщается теперь Срѣтенское 2-е мужское училище, занятъ былъ полиціею^[2], почему позднѣе и улица, которая шла отъ нея и изъ которой одинъ кварталъ несуществуетъ, называется и до сихъ поръ Полицейской. Въ Князевскомъ переулкѣ на планѣ показана старообрядческая часовня. На Сергіевской улицѣ находилась и нынѣ существуетъ Сергіевская церковь, которая построена въ 1776 г.; въ 1825 г. она была сломана и на ея мѣстѣ построена была другая. Отъ церкви Сергія Царицынская улица стала называться Сергіевскою. По Сергіевской улицѣ позднѣе мимо церкви Сергія жителямъ города часто доводилось ходить къ берегу Волги въ «домъ купечества и мѣщанства», занимаемый магистратомъ и представляющій въ настоящее время руину (противъ конторки «Самолетъ»). Кромѣ магистрата, по берегу Волги отъ Московскаго до Бабушкина взвоза тянулись рыбные лабазы. Часть этихъ лабазовъ около женскаго монастыря существуетъ и до сихъ поръ. Изъ нынѣшнихъ зданій Александровской больницы было только два, выходящія на Сергіевскую улицу: въ одномъ помѣщалась «больница для бурлаковъ», другое — Александровская больница. Въ слѣдующемъ кварталѣ Сергіевской улицы отъ Александровской больницы стоялъ «рабочій домъ, вошедшій внутрь города», который «дѣлаетъ безобразіе черезъ рытье ямъ для дѣланія кирпича, къ тому-жъ и глина онаго не очень способна»^[3] (подлинный планъ г. Саратова, высочайше утвержденный 12 сентября 1812 г.). Такъ какъ арестанты рабочаго дома производили въ немъ и около него работы, то и самая улица, идущая позади него, а равно и Александровской больницы, прослыла рабочею улицею, каковое названіе сохранилось за нею и до сихъ поръ.

Въ томъ же кварталѣ (371-мъ), гдѣ былъ рабочій домъ, построенъ былъ домъ, въ которомъ помѣщались „казармы для баталіона «новыя»“.

Въ кварталѣ (162-мъ) противъ рабочаго дома, почти на берегу Волги, стоялъ домъ «баталiонный лазаретъ», который по ветхости и неудобству назначался на другое мѣсто (подлинный планъ г. Саратова). За Бѣлоглинскимъ оврагомъ находилось кладбище, на которомъ была ветхая церковь. Близь церкви стояла «богадѣльня ветхая», каменная: «бѣдные сыты были подаяніемъ: потомъ эта богадѣльня обращена была въ цейхгаузъ, а послѣ изъ нея губернаторъ Панчулидзевъ сдѣлалъ вокругъ кладбища, гдѣ было похоронено его семейство и двѣ жены, ограду» (Труды Сар. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 581). По берегу Бѣлоглинскаго оврага построены были новые провіантскіе магазины.

Другая главная улица въ старину и теперь была Московская. Такое названіе дано этой улицѣ потому, что по ней шелъ изстари путь къ Москвѣ; точно также ворота, стоявшія на этой улицѣ (нынѣшней Михаило-Архангельской площади) и находившіеся въ прошломъ столѣтіи за городомъ, назывались Московскими.

На Московской улицѣ, какъ значится на планѣ 1812 г., было немного общественныхъ зданій. Какъ разъ противъ переулка, образуемаго оградою Никольской церкви и угломъ стараго гостинаго двора, находился хлѣбный амбаръ. Въ кварталѣ, гдѣ нынѣ домъ нотаріуса Всеволожскаго, стояли хлѣбный амбаръ и питейный домъ. Домъ дворянства показанъ на планѣ 1812 г. на томъ же мѣстѣ, гдѣ онъ и теперь существуетъ.

Около этихъ главныхъ улицъ шли другія улицы, направленіе которыхъ осталось въ старомъ городѣ, отъ Волги до Михайло-Архангельской площади, почти тоже, что въ высочайше утвержденномъ планѣ 1812 г. Прочія же улицы до площадей Соборной и Театральной совершенно иначе были прежде расположены, чѣмъ теперь: параллельныхъ улицъ почти не было, большая часть изъ нихъ были кривыя; гдѣ прежде были улицы, тамъ теперь дома, и наоборотъ. Въ „Запискахъ Попова“ объ этомъ подробно разсказано. Въ концѣ прошлаго и въ началѣ нынѣшняго столѣтія Саратовъ оканчивался, по словамъ старожиловъ, нынѣшними Соборной и Театральной площадями, а также Верхнимъ базаромъ (Сарат. Сборникъ, изд. стат. ком. Т. I. стр. 4.). Разсказы старожиловъ подтверждаются статистическими данными: въ 1815 г. въ Саратовѣ считалось только 15000 жителей.

Но и на вышеозначенныхъ площадяхъ были постройки.

Нынѣшній верхній базаръ въ документахъ начала нынѣшняго вѣка называется новою торговою площадью. На мѣстѣ нынѣшняго новаго гостинаго двора были хлѣбные амбары; хлѣбными амбарами были и нынѣшнія мучныя лавки на Хлѣбной площади. Большое количество хлѣбныхъ амбаровъ, бывшихъ на этой площади, показываетъ, что въ началѣ нынѣшняго столѣтія хлѣбная торговля была очень развита въ Саратовѣ. Въ 1820-хъ годахъ амбары, стоявшіе на мѣстѣ нынѣшняго гостинаго двора, были передѣланы въ конюшни для жандармскихъ лошадей, а равно и для стоявшаго здѣсь гусарскаго полка. Другіе амбары, приспособленные для мучныхъ лавокъ, существуютъ и теперь на Хлѣбной площади. На планѣ 1812 г. показанъ и театръ на Театральной площади, въ срединѣ ея, и показанъ въ числѣ общественныхъ зданіи вмѣстѣ съ градскою полиціею, будками, хлѣбными амбарами, частными съѣзжими и др. Это доказываетъ, что театръ существовалъ въ Саратовѣ до 1812 г. и принадлежалъ уже городскому обществу: между тѣмъ С. С. Гусевъ въ книгѣ «Саратовецъ», стр. 102, относитъ время постройки этого театра къ 1815 или 1816 г. По его разсказу, въ Саратовѣ это былъ первый театръ, деревянный; построенъ губернаторомъ А. Д. Панчулидзевымъ и принадлежалъ ему, затѣмъ проданъ былъ городу. Замѣчу здѣсь, что Поповъ въ свохъ «Запискахъ» появленіе перваго театра въ Саратовѣ приписываетъ помѣщику Гладкову. Театръ Гладкова, по разсказамъ старожиловъ, помѣщался въ его домѣ изъ сырцоваго кирпича на Дворянской улицѣ (теперь тамъ домъ Александровскаго училища). Улица (нынѣшняя Казачья), идущая отъ театра, называлась Театральною.

Между театромъ и хлѣбными амбарами были колодцы, на случай пожара; колодцы были у нынѣшнихъ Тріумфальныхъ воротъ, въ Глѣбучевомъ оврагѣ и въ другихъ частяхъ города. На мѣстѣ корпуса лавокъ, гдѣ теперь помѣщаются лавки Чернова, Болдырева, Захарова и др., былъ питейный домъ. Какъ разъ противъ Мясницкой улицы, рядомъ съ нынѣшней гостиницей Бѣлозерцева, находились мясные ряды. Тамъ, гдѣ теперь стоитъ церковь Петра и Павла, до построенія ея въ 1815 г., по словамъ старожила Я. Н. Славина, былъ конный базаръ. Противъ гостиницы Берлиндинера, на мѣстѣ нынѣшняго корпуса мясныхъ лавокъ, были глиняныя кузницы: затѣмъ кузнецовъ заставили перевести ихъ въ Глѣбучевъ оврагъ, но большая часть изъ нихъ расположилась при домахъ своихъ хозяевъ въ улицѣ, которая получила оттого названіе Кузнечной. Когда же кузницы на Кузнечной улицѣ сгорѣли, то уже не позволили строить ихъ на прежнемъ мѣстѣ, и тогда, поневолѣ, построили ихъ въ оврагѣ, гдѣ они и теперь находятся.

Соборная площадь имѣла иной видъ, чѣмъ теперь. Когда Саратовъ въ 1781 г. сталъ губернскимъ городомъ, то въ степи, за городомъ, былъ построенъ деревянный домъ для присутственныхъ мѣстъ, который сгорѣлъ въ 1811 г. въ большой пожаръ, и послѣ того построено на нынѣшней Соборной площади каменное зданіе. По словамъ француза Савена, около нынѣшней Соборной площади и на ней были огороды; Соборная же площадь служила мѣстомъ для наказанія преступниковъ. Здѣсь, кромѣ наказанія плетьми, существовало и другое наказаніе: преступниковъ выставляли къ позорному столбу подъ „зонтомъ“ (навѣсомъ), подъ которымъ они стояли съ утра до полудня. Плетьми наказывали на кобылѣ, а потомъ съ 1840-хъ гг. на эшафотѣ. Когда стали строить новый соборъ, то мѣстомъ наказанія преступниковъ служила нынѣшняя Хлѣбная площадь.

Архіерейская усадьба разсѣкалась улицей, которая называлась Богоявленскою. На мѣстѣ архіерейскаго дома (уголъ Театральной и Царицынской) стоялъ деревянный губернаторскій домъ, отчего и улица (Никольская) носила названіе Губернаторской: потомъ она была переименована въ Соборную, затѣмъ въ Никольскую въ честь Императора Николая I, другую же параллельную ей назвали Александровскою въ память посѣщенія Цесаревича Александра, въ Бозѣ почившаго Императора Александра II. Съ открытіемъ епископской кафедры сочтено, по словамъ А. И. Шахматова, неприличнымъ преосвященному жить на частной квартирѣ, почему губернаторскій домъ переданъ архіерею. Тогда же закрыта была и часть улицы, пересѣкавшей нынѣшнюю архіерейскую усадьбу, отчего Введенская улица вышла не сквозная. Нынѣшняя Соборная улица (отъ липокъ до Царицынской ул.) образовалась только въ 1850-хъ годахъ.

Покатость Соколовой горы была тоже заселена, хотя и не вся. Улицы начинались отъ Волги и простирались нѣсколько далѣе нынѣшней Духосошественской площади, которая на планѣ 1812 г. названа приходскою^[4]; на этой площади не было еще церкви: она была построена въ 1855 году. На мѣстѣ четвертой части находились будка и „временное военно-сиротское заведеніе“^[5]. Возлѣ сиротскаго отдѣленія показано быть «съѣзжей» (дѣло о проектированіи города по плану), которая и была вскорѣ построена (Историч. обзоръ сарат. полиц. Сар. Сборникъ, т. I, отдѣлъ II, стр. 66—68). Въ то время уже были четыре съѣзжія (полицейскія части), изъ которыхъ одна помѣщалась на углу Нѣмецкой и Митрофановской, другая—на томъ мѣстѣ, гдѣ нынѣ Маріинскій дѣтскій пріютъ, и третья—на Большой Сергіевской улицѣ. Къ казеннымъ и общественнымъ зданіямъ, кромѣ тѣхъ, о которыхъ было сказано выше, на планѣ 1812 г. причислены кордегардія. будки и питейные дома.

Кромѣ «горнаго» поселенія, къ Саратову примыкали еще двѣ слободки: одна была Нѣмецкая слободка (первый кварталъ нынѣшней Нѣмецкой улицы), въ которой были уже лютеранская и католическая церкви на нынѣшнихъ мѣстахъ, а также контора иностранныхъ поселенцевъ; другая слободка — «Черный лѣсъ» находилась въ нѣкоторомъ разстояніи отъ города, приблизительно на нынѣшней Ильинской улицѣ (Сарат. сборн., т. 1, стр. 4).

Мѣстность между Бѣлоглинскимъ оврагомъ и Константиновскою улицею, какъ окраина города, усѣяна была садами, остатки которыхъ есть въ нѣсколькихъ мѣстахъ и до сихъ поръ. Около Константиновской улицы, между Московской и Константиновской улицами, по словамъ Савена, было много вѣтряныхъ мельницъ и около нихъ хибарокъ.

Таковъ былъ Саратовъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія.

II.

Распланированіе г. Саратова въ 1813 г. — Названія саратовскихъ улицъ по церквамъ, по зданіямъ, по національностямъ жителей, по фамиліямъ владѣльцевъ домовъ, по занятіямъ жителей. — Симбирская и другія дороги.

Въ 1813 г. Саратовъ былъ распланированъ по высочайше утвержденному 1812 г плану, и съ тѣхъ поръ его улицы стали постепенно принимать то направленіе, какое онѣ и теперь имѣютъ. Съ увеличеніемъ народонаселенія Саратовъ сталъ расширяться: появились новые кварталы и улицы; его слободы и предмѣстья, войдя въ составъ города, тоже стали улицами города. По словамъ старожиловъ, съ двадцатыхъ годовъ нынѣшняго столѣтія въ каждомъ десятилѣтіи число жителей Саратова увеличивалось на 10,000 человѣкъ. Прежде саратовскія улицы не всѣ имѣли названія. Такъ, въ дѣлѣ 1813 г. о проектированіи города по плану (архивъ город. управы) поименовываются улицы: Московская, Царицынская, Большая Воздвиженская, Столешниковская, Дровяная, Сѣнная и Часовенная и площадь Старый хлѣбный базаръ^[6], находившіеся въ третьей части; въ четвертой части упоминаются улицы: Садовая, Мясницкая и Кузнечная и площади: Соляная и Старый мясной рядъ: другія-же улицы и кварталы вовсе не называются, такъ какъ имъ не было названій, а названы только фамиліи владѣльцевъ домовъ, около которыхъ были поставлены вѣхи для новаго расположенія кварталовъ и улицъ. Когда же Саратовъ сталъ увеличиваться, явилась потребность въ названіяхъ улицъ и площадей; но когда саратовскія улицы получили свои названія, неизвѣстно. Изъ старыхъ плановъ въ архивѣ губернской чертежной находится съ высочайше утвержденнаго 1812 г. плана только одна копія, на которой имѣются названія всѣхъ саратовскихъ улицъ и площадей, сдѣланныя, вѣроятно, въ 1830-хъ или даже въ 1840-хъ гг. Хотя съ тѣхъ поръ названія улицъ и площадей мѣнялись нѣсколько разъ, но народъ по привычкѣ удерживалъ прежнія названія, которыя, благодаря этому, сохранились и теперь. Такъ какъ названія улицъ имѣютъ мѣстный интересъ, то я остановлюсь на этомъ.

Большая часть улицъ получила названіе отъ церквей, къ которымъ онѣ вели или отъ которыхъ онѣ шли; лицамъ, незнакомымъ съ мѣстностью, указывали на церкви, какъ на зданія всѣмъ извѣстныя. Этимъ и объясняется названіе улицъ по церквамъ. Пріютская улица, идущая отъ церкви Сергія, называлась Сергіевскою: Введенская—Богословскою, какъ ведущая къ церкви Введенія (Покрова) съ довольно чтимымъ праздникомъ Іоанна Богослова; Царицынская улица упиралась въ церковь Воздвиженія, что въ женскомъ монастырѣ, за что и называлась Воздвиженскою. Соляная называлась Архангельскою, такъ какъ она шла отъ единовѣрческой церкви въ честь Михаила Архангела и позднѣе стала называться Соляною отъ соляныхъ амбаровъ. Нынѣшняя Тулупная имѣла названіе Никольской, такъ какъ вела къ церкви Св. Николая. Нынѣшняя Валовая называлась Казанской отъ церкви Казанской. Часовенная имѣла три названія: отъ Троицкаго собора — Троицкою, отъ верхняго базара до острога — Срѣтенскою, отъ церкви Срѣтенія (Петра и Павла) — Часовенною. Улица, ведущая къ церкви Ильи Пророка, изстари называлась Ильинскою.

Другія улицы получали названія отъ тѣхъ учрежденій и правительственныхъ мѣстъ, которыя на нихъ находились или находятся. Острогъ «ветхой» стоялъ, какъ показано на планѣ 1812 г, на улицѣ, которая отъ него получила названіе Старо-Острожной. Новыя зданія острога и рабочаго дома предполагалось построить въ началѣ нынѣшняго столѣтія на «горахъ», на Ильинской улицѣ: острогъ въ кварталѣ, гдѣ теперь помѣщается пріютъ Галкина-Враскаго, а рабочій домъ у самаго оврага; но острогъ былъ построенъ на томъ мѣстѣ, гдѣ теперь Крестовоздвиженская церковь. 31 мая 1842 г. на мѣстѣ упраздненнаго тюремнаго замка происходила закладка Крестовоздвиженской церкви (Губ. Вѣд. 1843 г.); затѣмъ острогъ и арестантскія роты (бывшій рабочій домъ) выстроены каменныя на нынѣшнемъ мѣстѣ, на Московской улицѣ. Духовное училище, бывшее въ 1820-хъ годахъ на Сергіевской улицѣ, противъ д. Смирнова, и называвшееся семинаріей, дало и улицѣ названіе Семинарской.

Константиновская улица, которая шла отъ духовной консисторіи, временно помѣщавшейся въ домѣ Теплякова, на Никольской, называлась Консисторскою. Улица, идущая отъ казармъ, носитъ названіе Казарменной; гимназія дала названіе улицѣ Гимназической, пріютъ — Пріютской. Провіантское управленіе находилось на улицѣ, которая стала называться Провіантской, хотя теперь и нѣтъ этого учрежденія. Дача, отведенная для губернатора, дала поводъ назвать улицу Губернаторскою.

Нѣкоторыя названія улицъ показываютъ, что, кромѣ русскихъ, въ Саратовѣ жили и другія національности. Русскіе смотрѣли на людей другого вѣроисповѣданія, какъ на „нехристей“. съ которыми сближаться не рѣшались, считая грѣхомъ. Памятно многимъ отношеніе раскольниковъ, особенно ихъ дѣтей-мальчиковъ, къ татарамъ, на которыхъ мальчики-раскольники даже плевали, если они проходили по улицамъ. Вотъ почему русскіе издавна отводили другимъ національностямъ особыя мѣста для заселенія. Въ Саратовѣ, городѣ, наполненномъ раскольниками, тоже относились къ другимъ національностямъ враждебно и имъ отводили для поселенія особыя мѣста. Когда татары въ XVII и XVIII вѣкахъ гоняли изъ Астрахани сухимъ путемъ нагорною стороною лошадей на продажу, то за ихъ табунами тянулись обозы купцовъ разныхъ націи: русскихъ, персіянъ, бухарцевъ, хивинцевъ и армянъ, которые везли товары шелковыя, шерстяныя и бумажныя ткани, краски, шелкъ, жемчугъ, ковры и т. п. Но путь ихъ въ рѣдкихъ случаяхъ лежалъ на Саратовъ. На случай-же проѣзда такихъ каравановъ, а также съ овечьими табунами, пригонявшимися въ городъ для продажи, татары и ногайцы должны были останавливаться за городскимъ валомъ, гдѣ имъ, какъ „нехристямъ“, было отведено особое мѣсто. Здѣсь они могли имѣть свои дворы и лавки съ разными товарами. Впослѣдствіи отведенныя татарамъ мѣста вошли въ составъ города, и эта часть его до сихъ поръ называется Татарскою улицею, на которой живутъ татары^[7]. Около нынѣшней Казачьей было нѣсколько домовъ, принадлежавшихъ казакамъ, за что и улица называлась Казачьею.

Въ Саратовѣ нѣкогда жили цѣлыми семьями цыгане. Ведя кочующую жизнь, они постоянно безпокоили мѣстную администрацію, почему и выселены были изъ Саратова, но за улицей осталось названіе Цыганской. Для нѣмцевъ отведено было мѣсто за городомъ, гдѣ они образовали Нѣмецкую слободку и гдѣ они построили церкви лютеранскую и католическую.

Французъ Савенъ увѣряетъ, что въ Саратовѣ жили армяне, отъ которыхъ и улица получила названіе Армянской. Дѣйствительно, армяне, по словамъ нашего перваго мѣстнаго историка Леопольдова, закупали въ Саратовѣ значительное количество хлѣба и овса разныхъ сортовъ и отправляли въ Персію. (Прибавленіе къ Сарат. Губ. Вѣдом. 1843 г. № 49. Второй разливъ Волги въ Саратовской губ. въ 1843 г.). Но другіе саратовскіе старожилы объясняютъ иначе названіе, данное этой улицѣ. Домъ, который принадлежитъ теперь лютеранскому обществу, что противъ бульвара, и въ которомъ помѣщается городское училище, построенъ былъ купцомъ армяниномъ, который не достроивъ его, умеръ. Долго по смерти хозяина домъ этотъ былъ не отдѣланъ: окна его были безъ рамъ, вмѣсто крыши лубки. Домъ этотъ, выдѣлявшійся передъ всѣми домами этой улицы своей величиною, носилъ названіе армянскаго. Ѣдущіе или идущіе по направленію къ армянскому дому указывали незнакомымъ съ мѣстностію на него, какъ на домъ, всѣмъ извѣстный, или какъ на большой и очень примѣтный, по которому узнавали и самую улицу. Объясненіе это имѣетъ за собою основаніе и очень вѣское.

Многія саратовскія улицы получили названіе отъ домовладѣльцевъ, которые на этихъ улицахъ жили и которые по чему-либо извѣстны были большинству обитателей Саратова. На нынѣшней Дворянской улицѣ существуютъ и до сихъ поръ дома Дмитріевыхъ (теперь Ивановыхъ). Алексѣй Ивановичъ Дмитріевъ, былъ совѣтникомъ питейнаго отдѣленія саратовской казенной палаты. Извѣстностью собственно пользовалась его жена Марія Федоровна Дмитріева, очень умная и хорошо воспитанная... Она поражала своимъ богатствомъ; выѣзжала она изъ дома въ каретѣ, запряженной четверикомъ; на запяткахъ у ея кареты стояли два лакея въ трехугольныхъ шляпахъ. Но особенно она прославилась въ Саратовѣ своими крупными пожертвованіями новому собору. Серебряныя ризы съ драгоцѣнными каменьями на мѣстныхъ образахъ, богатая плащаница и большой колоколъ въ 550 пуд. — ея дары: точно также колокольня новаго собора, стоящая болѣе 70 тыс. ассигнаціями, и позлащенныя звѣзды на куполѣ по голубому полю собора и колокольни сдѣланы на счетъ Дмитріевой. За такія пожертвованія ея она, согласно опредѣленію святѣйшаго синода, причислена прихожанкою къ новому собору и опредѣлена попечительницею его — случай чуть-ли не единственный въ Саратовѣ. Дмитріева умерла въ 1848 г. По духовному завѣщанію она отпустила на волю своихъ крестьянъ безъ земли, которая въ то время имѣла малую цѣнность; деньги, вырученныя за продажу земли, Дмитріева распорядилась употребить на уплату податей за крестьянъ на нѣсколько лѣтъ. Въ настоящее время въ бывшемъ ея имѣніи Студенкѣ, Саратовскаго уѣзда, образовался нѣмецкій «колонокъ». Пожертвованія Дмитріевой сдѣлали фамилію ея популярной въ Саратовѣ, почему и улицу въ которой жила она, прозвали Дмитріевскою. На Дмитріевской улицѣ, кромѣ Дмитріевой, жили и другіе дворяне: Быковы, Долгово-Сабуровы, Гладковы, Шомпулевы, Панкратьевы и др. Легко забывающее память прошлаго, потомство, позабывъ пожертвованія Дмитріевой новому собору, переименовало Дмитріевскую улицу въ Дворянскую; съ такимъ названіемъ она остается и до сихъ поръ. Дворяне жили и въ другихъ улицахъ, которыя были когда то окраиною города и даже вдали отъ него. Обыкновенно городъ отводилъ помѣщикамъ земли столько, сколько имъ было нужно. Почему даже и теперь бывшіе дворы помѣщиковъ отличаются своею величиною. Особенно много помѣщичьихъ усадьбъ съ обширными дворами было на Аничковской улицѣ, почему она называлась прежде Дворянскою, а также на Большой Сергіевской улицѣ. Укажемъ на большіе дворы Челюскина (теперь домъ католической духовной семинаріи), губернской земской управы и духовной семинаріи, выходящіе на двѣ улицы: Мало-Сергіевскую и Аничковскую. Дворяне помѣщики Аничкины, Панкратовы и Бахметьевъ, извѣстные въ былое время Саратову, дали названіе улицамъ, на которыхъ они жили: Аничковская, Панкратовская и Бахметьевская. Петинская улица, составляющая продолженіе Аничковской, называется такъ по фамиліи жандармскаго офицера Петина, имѣвшаго домъ на этой улицѣ. Нынѣшній домъ Семенова когда-то принадлежалъ князю Баратаеву, который былъ губернскимъ предводителемъ дворянства. Этотъ домъ и теперь считается большимъ домомъ, но въ прежнее время онъ принадлежалъ къ лучшимъ домамъ, составлявшимъ украшеніе Саратова. Домъ Баратаева извѣстенъ былъ подъ именемъ дома князя или князевскаго, почему и переулокъ, который упирался въ этотъ домъ, получилъ названіе Князевскаго. Называя улицу Константиновскою, никто не представляетъ, что ей придана фамилія частнаго пристава Константинова^[8], который жилъ на этой улицѣ. Константиновъ въ 1834 г. состоялъ при лицахъ, обращавшихъ иргизскіе монастыри въ единовѣрческіе. Не всегда важныя лица давали свое имя улицамъ: иногда даже ничтожные или незначительные домики, стоявшіе на улицахъ, присваивали улицѣ фамиліи ихъ владѣльцевъ. Четыре дома, принадлежавшіе женѣ чиновника дворянскаго собранія Угодниковой, дали улицѣ названіе Угодниковской; отъ фамиліи купца Обухова улица называется Обуховскою. Улица, носившая названіе Семинарской, оканчивалась взвозомъ, который назывался Бабушкинымъ, но теперь вся улица, состоящая изъ трехъ кварталовъ, носитъ названіе Бабушкина взвоза. Такое названіе эта улица получила отъ фамиліи владѣльца домовъ Бабушкина взвоза. Тутъ было когда то много лачужекъ бѣдныхъ жителей, которые выселены отсюда на «горы»; мѣщанинъ Живодеровъ имѣлъ плохонькій домишко у взвоза, который долгое время носилъ названіе Живодеровскаго.

Занятія жителей тоже послужили причиною названіи улицъ, такъ что но названіямъ улицъ можно судить и о занятіяхъ обитателей ихъ.

Прежде въ Саратовѣ было много канатныхъ фабрикъ. Онѣ находились за городомъ за Московскими воротами, но гдѣ именно—неизвѣстно. По Высочайше утвержденному плану 1812 г. для канатныхъ фабрикъ отведено было мѣсто за городомъ отъ бойни скота къ западу, по обѣимъ сторонамъ Астраханской дороги: кромѣ того канатныя фабрики были въ разныхъ частяхъ города, и между прочимъ, на Большой Казачьей улицѣ, во второмъ кварталѣ отъ Театральной площади. Канаты сбывались не только въ Саратовѣ, но и въ Астрахани и другихъ городахъ. По словамъ старожила Акима Петровича Славина на нынѣшней Кострижной улицѣ на памяти этого старожила, имѣющаго болѣе 80 лѣтъ, жители уже занимались производствомъ изъ пеньки пряжи. Нѣкоторые хозяева держали у себя отъ 2 до 3 человѣкъ рабочихъ. Точно такое же занятіе имѣли многіе горные жители. Они сами покупали на базарѣ у крестьянъ пеньку, но большинство изъ нихъ по неимѣнію средствъ брали ее у купцовъ, которые раздавали ее желавшимъ и затѣмъ получали отъ нихъ уже пряжу, которая продавалась въ Саратовѣ, въ Астрахани и др. городахъ. Такъ какъ при обработкѣ пеньки въ пряжѣ была всегда кострига, которая выбрасывалась на улицу, то поэтому и самая улица получила названіе Кострижной. (Тоже говоритъ Д. Л. Мордовцевъ въ «Сарат. Дн.» 1885 г.. № 279). Это производство, теперь совершенно не дающее никакого заработка, въ прежнее время, когда не было желѣзныхъ и проволочныхъ канатовъ, было въ большихъ размѣрахъ въ Саратовѣ.

Существовало въ Саратовѣ и другое производство, котораго теперь нѣтъ. Это—производство шелка. Подлѣ города для шелковичной плантаціи при императрицѣ Екатеринѣ II было отведено 60 десятинъ^[9]. На планѣ 1812 г. „бывшая шелковичная плантація Бердіева“ показана къ юго-западу отъ загородныхъ канатныхъ фабрикъ за садомъ мѣщанина Сапожникова и Винокурова. Садъ разведенъ, но производство шло въ немъ плохо. Кто завелъ шелковичную плантацію подъ Лысою горою, тамъ, гдѣ теперь губернаторская дача — неизвѣстно, вѣроятнѣе всего городъ. Но содержаніе шелковичной плантаціи обходилось городу довольно дорого, доходу-же она приносила мало, почему и была уничтожена. На нынѣшней губернаторской дачѣ и теперь ростутъ тутовыя деревья; сохранилось и зданіе тутовой плантаціи безъ всякихъ перемѣнъ; только надстроенъ на ней верхній этажъ. Когда была уничтожена шелковичная плантація, тогда городское управленіе превратило ее въ дачу для губернатора. Саратовскіе старожилы и до сихъ поръ помнятъ завѣдывающаго шелковичною плантаціею г. Штадлера. Улица, ведущая отъ шелковичной плантаціи, называется Шелковичною.

Въ былое время постройки въ Саратовѣ были почти всѣ деревянныя: въ кирпичахъ нуждались мало, и потому частныя лица не заводили заводовъ; они составляли предметъ заботъ правительства и были казенные. Въ 1802 г. нѣсколько частныхъ лицъ устроили, какъ видно изъ архивныхъ дѣдъ думы, кирпичные заводы. На памяти старожиловъ эти заводы почти до 1860-хъ годовъ находились въ Глѣбучевомъ буеракѣ къ Соколовой горѣ, приблизительно между Михайло-Архангельскою площадью и верхнимъ базаромъ. Улица, идущая у кирпичныхъ заводовъ, получила названіе Кирпичной.

Производство тулуповъ, дававшее большой заработокъ тулупникамъ, когда были въ большомъ употребленіи тулупы и полушубки, замѣненные теперь пальто и бекешками, послужило названіемъ улицы Тулупной.

Укажемъ и на такое занятіе нѣкоторыхъ жителей Саратова, которое всегда и вездѣ считалось постыднымъ и позорнымъ занятіемъ, но которое однако дала названіе улицѣ. Была въ Саратовѣ Милліонная улица, недалеко отъ женскаго монастыря. Она служила притономъ „погибшихъ, но милыхъ созданіи“, у которыхъ въ былое время купцы и купеческіе сынки, любившіе всяческія безобразія, прокучивали много денегъ, почему и улица прозвана Милліонною. Прежде содержатели такихъ притоновъ наживали большія деньги.

Митрофановская площадь, до построенія на ней церкви въ 1837 г. называлась Дровяною и лѣсною площадью, потому что на ней, какъ на окраинѣ, складывали лѣсъ и дрова: одна изъ улицъ, ведущихъ къ ней, называлась Дровяною улицею: но теперь она называется Грошовою. По объясненію француза Савена^[10], на этой улицѣ были двѣ—три лавченки, да три кабака. Ремесленники, жившіе на Нѣмецкой улицѣ и на Грошовой, могли въ лавчонкахъ съ грошовыми товарами купить на грошъ и съѣстныхъ припасовъ и другихъ вещей, а въ кабакахъ на грошъ выпить, за что и улица получила названіе Грошовой.

Характеристичны прежнія названія нѣкоторыхъ улицъ. Бахметьевская улица называлась Уединенною, потому что она дѣйствительно стояла отдѣльно и окружавшіе ее кварталы не были еще застроены, Малая Казачья—Скромнымъ переулкомъ, Малая Кострижная — Тихимъ переулкомъ. Крапивная улица — Скучною улицею, Угодниковская — Спокойною: Скучная улица переименована въ Крапивную потому, что на ней росла въ изобиліи крапива. Нѣкоторыя улицы и площади, образовавшіяся недавно, получили названія совершенно случайныя. Нужно было какъ-нибудь назвать ихъ, имъ и дали названія. Полтавская площадь долго не имѣла никакого названія; но когда представилась надобность въ ея названіи, городской архитекторъ Салько назвалъ ее Полтавскою въ память своей родины г. Полтавы. Улицы Хвалынская, Царевская, Вольская, Новоузенская, Камышинская получили названія по имени уѣздныхъ городовъ Сарат. губерніи.

Но Астраханская улица названа такъ потому, что по ней шелъ и идетъ теперь путь въ городъ Астрахань. Прежде было названіе Астраханскій трактъ. Астраханская почта.

Названіе улицы Симбирской имѣетъ такое же основаніе. Изстари большая дорога изъ Саратова въ Симбирскъ шла не по нынѣшнему направленію по Московской улицѣ мимо острога и мужскаго монастыря, а по иному направленію, признанному неудобнымъ и потому оставленному въ нынѣшнемъ столѣтіи, а именно на Гуселку, за что и улицѣ, проходящей тутъ, придано названіе Симбирской. До сихъ поръ на Симбирской дорогѣ существуютъ не уничтоженные временемъ рвы и валы, которые обыкновенно бываютъ при почтовыхъ дорогахъ. Но гдѣ выходила изъ Саратова Симбирская дорога, — неизвѣстно. Прежде одинъ изъ взвозовъ съ Волги назывался Симбирскимъ. Одинъ архивный документъ объясняетъ мѣсто этого взвоза такъ: одна изъ вѣхъ при размежеваніи города по Высочайше утвержденному 1812 г. плану была поставлена «по Симбирскому взвозу, что называемой вверху онаго монастырскаго угла» (дѣло 1813 г. о проектированіи города по плану). Можетъ быть, по этому взвозу возили рыбу и соль съ Волги по направленію къ Симбирску, но это только предположеніе, требующее документальнаго потдвержденія. Изъ вышеозначеннаго документа видно, что большая дорога шла тамъ, гдѣ въ настоящее время нѣтъ вовсе большой дороги. Пять вѣхъ было поставлено въ 1813 г. «по прямой Кузнечной по большой дорогѣ, что чрезъ буеракъ». Но какая это была большая дорога: Симбирская или Московская, или обѣ эти дороги шли вмѣстѣ чрезъ Глѣбучевъ буеракъ, изъ этого документа не видно. Московская дорога прежде шла по Московской улицѣ, которая до распланированія города по плану 1812 г. проходила мимо нынѣшней Киновіи, затѣмъ, пересѣкая этотъ, оврагъ, шла по одной изъ горныхъ улицъ и по степи, причемъ мѣсто нынѣшняго Воскресенскаго кладбища находилось влѣво отъ ѣдущаго изъ Саратова къ Москвѣ. Въ документахъ времени пугачевскаго бунта упоминаются слѣдующія дороги, ведущія изъ Саратова: 1) астраханская, 2) московская, она же носитъ названія: петровская и большая саратовская и 3) наконецъ, сызранская чрезъ село Воскресенское: послѣдняя, и есть симбирская дорога (Сочин. Державина, т. 8, стр. 271. 229, 178, 179, 232. Грамота на городскія земли г. Саратова).

III.

Саратовскія урочища: Глѣбучевъ оврагъ, Стрѣлка, Приваловъ мостъ. — Древнія урочища: Улеши, Игумные буераки, Медяковка, Пеньки, Горѣлый баракъ. — Овраги и ихъ уничтоженіе. — Обвалы Соколовой горы.

Окончивши рѣчь о саратовскихъ улицахъ, касавшуюся только близкаго къ намъ времени и неполно разсказанную по неимѣнію матеріаловъ, я, прежде, чѣмъ говорить о саратовскихъ урочищахъ^[11], сдѣлаю о ихъ названіи замѣчаніе словами Снегирева, которыя можно примѣнить какъ къ нашимъ урочищамъ, такъ равно и къ нашимъ уже разсмотрѣннымъ улицамъ.

Съ измѣненіемъ вида и назначенія урочищъ, время отъ времени, говоритъ Снегиревъ, замѣняются прежнія ихъ названія другими и иногда прежнія названія совершенно выходятъ изъ употребленія. Другія, напротивъ, удерживаются въ памяти народной и тогда, когда уже не существуютъ на нихъ тѣ памятники, которые дали поводъ къ названіямъ, такъ что нерѣдко однимъ названіемъ ограничивается вся память и вся исторія этихъ памятниковъ.

Самое большое и извѣстное урочище въ Саратовѣ — Глѣбучевъ оврагъ, въ которомъ, вопреки запрещенію, и до сихъ поръ возникаютъ тайкомъ цѣлыя постройки. Этотъ оврагъ, по объясненію А. И. Шахматова, получилъ свое названіе отъ М. И. Глѣбова, который былъ воеводою въ Саратовѣ при перенесеніи его въ 1674 г. съ лѣваго берега на правый и который поселился на этомъ оврагѣ. (Истор. очеркъ г. Саратова. стр. 90).

Но академикъ И. Лепехинъ, изслѣдовавшій почву и воду этого оврага въ 1769 г., оставилъ его безъ всякаго названія (Дневныя записки путешествія И. Лепехина. Ч. I. Второе тисненіе. 1795 г., стр. 374 и 375), между тѣмъ о другомъ оврагѣ, который находится отъ Саратова не болѣе версты, Лепехинъ замѣчаетъ, что этотъ оврагъ — небольшой, Ключевымъ прозываемый (тамъ же, стр. 377); поэтому страннымъ кажется, что академикъ Лепехинъ, потратившій много времени на изслѣдованіе Глѣбучева оврага и посвятившій ему цѣлыхъ три страницы, никакъ не назвалъ его, если онъ дѣйствительно носилъ-бы въ то время это названіе. Въ документахъ пугачевскаго бунта Глѣбучевъ оврагъ фигурируетъ нѣсколько разъ, но опять таки безъ всякаго названія. Въ географическихъ словаряхъ Максимовича и Щекатова, изданныхъ въ прошломъ и въ началѣ нынѣшняго столѣтія, упоминается объ этомъ оврагѣ тоже безъ всякаго названія, а равно и въ архивныхъ документахъ начала нынѣшняго столѣтія. Только на картѣ мѣстности стараго Саратова, составленной поручикомъ Купидоновымъ и приложенной къ труду г. Шахматова, Глѣбучевъ оврагъ названъ «воровскимъ баракомъ»^[12]. Такимъ образомъ объясненіе А. И. Шахматова относительно названія Глѣбучева оврага нуждается въ документальномъ подтвержденіи.

Другое извѣстное въ Саратовѣ урочище есть «Стрѣлка». Стрѣлкою называется обыкновенно небольшая мѣстность, которая находится между двумя рѣками и даже буераками и представляетъ изъ себя трехугольникъ, напоминающій верхнюю часть стрѣлы. Большею частію это мысъ. Стрѣлка занимаетъ небольшое пространство въ горной части г. Саратова (на «горахъ»), между Покровскою и Казачьею церквами. Стрѣлка была заселена совершенно случайно. Желая заслужить уваженіе и любовь къ себѣ въ мѣщанахъ, отъ которыхъ главнымъ образомъ, вслѣдствіе ихъ значительнаго численнаго перевѣса на городскихъ выборахъ въ дореформенное время, зависѣлъ выборъ въ городскіе головы (должность, сопряженная въ былое время для нѣкоторыхъ лицъ съ большими доходами), Левъ Степановичъ Маслениковъ, саратовскій голова, очень благотворилъ бѣднымъ мѣщанамъ: онъ давалъ имъ одежду (полушубки, чапаны и пр.), муку, хлѣбъ, лѣсъ для постройки, цѣлые срубы и пр.; вообще всякая просьба мѣщанина исполнялась имъ безпрекословно, особенно если онъ зналъ, что просившій о помощи человѣкъ бѣдный. Въ то время на Бабушкиномъ взвозѣ и на Милліонной улицѣ было много плохонькихъ хибарокъ, которыя полиція запрещала поправлять и заставляла переносить на другія мѣста. Бѣдные жители этихъ улицъ, а равно и другіе бѣдняки, и были заселены Маслениковымъ. на его счетъ, на стрѣлкѣ, которая съ тѣхъ поръ получила другое названіе Масленниковы выселки; причемъ удержалось и прежнее названіе. Заселеніе „Стрѣлки“ стоило Масленникову до 15 тыс. руб. сер. (Леопольдовъ. Истор. очеркъ Саратова и Пугачевщины, 2-е изд. 1874 г., стр. 65).

Урочищемъ называютъ, хотя безъ всякаго основанія, и Приваловъ мостъ. Саратовскіе мосты чрезъ Глѣбучевъ оврагъ носили въ прежнее время разныя названія; Соколовскій, Живодеровскій, Здвиженскій, Горный и пр. Изъ этихъ названій сохранилось только названіе Приваловъ, данное мосту чрезъ Глѣбучевъ оврагъ противъ Духошественской церкви. Въ этомъ мѣстѣ не было моста.

Купецъ Приваловъ, имѣвшій дома по обѣимъ сторонамъ оврага и колокольный заводъ, на свой счетъ построилъ чрезъ Глѣбучевъ оврагъ маленькій и узенькій мостикъ. Такъ какъ по городу по ночамъ хожденіе было въ прежнее время не безопасно, особенно въ глухихъ мѣстахъ, около мостовъ, то Приваловъ держалъ на свой счетъ караулъ около моста, который на ночь запирался, такъ что сообщеніе по нему совсѣмъ прекращалось. Этотъ мостикъ, какъ собственность Привалова, получилъ названіе Приваловскаго. Это названіе, по привычкѣ перенесенное и на построенный городомъ большой мостъ, сохранилось до сихъ поръ.

Изъ древнихъ урочищъ, находящихся въ окрестностяхъ г. Саратова, укажу на Улеши, гдѣ прежде были „сѣнокосные луга“, а также и на урочище Игумные буераки, находившіеся гдѣ-то около Ильинской церкви.

Названія нѣкоторыхъ мѣстностей употреблялись и употребляются или только въ просторѣчіи или въ разговорномъ языкѣ, но въ документахъ вовсе не употребляются. Михаило-Архангельская площадь и пространство около Сергіевской церкви называлось прежде «Пеньками»: эти урочища покрыты были пеньками срубленныхъ деревьевъ. Мѣстность около мужской гимназіи Скопины называютъ Меляковкой (Дневн. Г. И., стр. 9 и Н. Г., стр. 409).

Почти недалеко отъ центра города одна мѣстность носила названіе «Горѣлаго барака». Точнаго опредѣленія урочища Горѣлаго барака я не узналъ. Одни называютъ такъ часть Мало-Сергіевской улицы, отъ дома Девлетъ-Кильдѣевой почти до дома Семенова; другіе указываютъ начало этой мѣстности на углу Мало-Сергіевской и Соборной.

Отъ дома Девлетъ-Кильдѣевой до дома Семенова но Мало-Сергіевской улицѣ, по увѣренію отставнаго учителя Плѣшивцева и сапожника П. И. Барышова, дѣйствительно былъ баракъ (т.-е. буеракъ, оврагъ). А. Е. Пыппна, мать извѣстнаго писателя, въ дѣтствѣ часто гуляла по этому оврагу. Вдоль него, какъ на мѣстности очень живописной, съ которой открывается прекрасный видъ на Волгу, выстроили себѣ дома помѣщики. Домъ мужской гимназіи, бывшій губернатора Панчулидзева, лицевой стороной выходилъ на Волгу: кромѣ того, онъ имѣлъ къ Волгѣ балконъ, который помнятъ многіе сторожилы. Другіе дома по этому оврагу, какъ на окраинѣ, тоже выстроены были помѣщиками: Зѣвакинымъ, княземъ Баратаевымъ, Неклюдовымъ и другими.

Кромѣ этого оврага, по словамъ француза Савена, въ этой мѣстности были еще два оврага: шли-ли они отъ вышеозначеннаго оврага, какъ его отроги, или же они были самостоятельными, — неизвѣстно. На подлинномъ планѣ 1812 г. показанъ на этой мѣстности одинъ оврагъ, который тянулся почти прямой линіей къ Волгѣ отъ сада Горбунова, и, пересѣкая Малую и Большую Сергіевскія улицы и садъ Кокуева, впадалъ въ Волгу. Этотъ оврагъ былъ глубокій и наполненъ водою. Другой, поменьше перваго, шелъ по другую сторону дома Кокуева: говорятъ, конюшни Кокуева построены на оврагѣ.

Французъ Савенъ не далъ точнаго опредѣленія мѣста этого оврага, но владѣльцы домовъ, вѣроятно, хорошо знаютъ, какъ увидимъ ниже, гдѣ были овраги. Эти овраги, по словамъ старожиловъ, засыпаны всякимъ мусоромъ и особенно навозомъ, который вывозили тогда съ дворовъ. Навозъ часто загорался и горѣлъ. Вотъ почему и самъ оврагъ носилъ названіе «горѣлаго». Французъ Савенъ помнитъ, что въ одномъ изъ овраговъ, навозъ, занимая большое пространство, горѣлъ чуть-ли не въ продолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ, постоянно тревожа пожарную команду.

Вообще склоны мѣстности къ Волгѣ и Глѣбучевому оврагу изобиловали оврагами. Отъ квартала № 371 шли два оврага черезъ Большую Сергіевскую къ Волгѣ. Отъ Тріумфальныхъ воротъ къ Никольскому взвозу тоже былъ оврагъ, какъ увидимъ ниже. Большой оврагъ, указанный на планѣ 1812 г., начинался въ 189 планномъ кварталѣ, пересѣкалъ Цыганскую улицу, 192 кварталъ, Старо-Острожную улицу, 194 кварталъ, Нижнюю улицу, 222 кварталъ. Въ этотъ-же оврагъ впадалъ на Нижней улицѣ другой оврагъ, начинавшійся въ 196 кварталѣ. Эти овраги были засыпаны на глазахъ многихъ старожиловъ. Вѣроятно, большой оврагъ былъ длиннѣе: онъ начинался на Царицынской улицѣ, на которой на дворахъ домовладѣльцевъ Фогель. Телѣгина и другихъ (1-й кварталъ отъ угла Театральной площади къ выѣзду изъ города) почва рыхлая, въ ней часто встрѣчаются мусоръ, навозъ и кости; ясно, что это не настоящая почва, а насыпная. Но когда составлялся планъ Саратова, верхняя часть оврага, вѣроятно, была засыпана, почему на планѣ и не показана.

Особенно много овраговъ было въ горной части Саратова. Отъ Соколовой горы по Веселой улицѣ, по Духосошественской площади шелъ оврагъ, который доходилъ почти до воротъ Духосошественской церкви: параллельно ему былъ другой оврагъ. Между нынѣшней Покровской церковью на горахъ и Духосошественской церковью на планѣ значится больше 8 овраговъ, которыхъ теперь нѣтъ. Самый большой изъ этихъ овраговъ былъ на «горахъ», противъ большаго оврага, который пересѣкалъ Цыганскую, Староострожную и Нижнюю улицы. Въ одномъ изъ овраговъ было даже озеро, въ которомъ плавали домашнія птицы: но теперь и этотъ оврагъ уничтоженъ и на мѣстѣ его построенъ домъ Мишатиной-Скорняковой.

Часть овраговъ была уничтожена военно-плѣнными французской арміи 12 года, часть самими жителями Саратова. Чѣмъ засыпано большинство овраговъ—неизвѣстно, но много овраговъ заваливалось преимущественно навозомъ. Такой способъ уничтоженія овраговъ практиковался изстари. Въ 1753 г., весною, „воевода Казариновъ прика залъ саратовскимъ жителямъ заваливать, и послѣ заваливали назьмомъ ровъ, около города къ г. Царицыну, у проѣзжихъ воротъ, учрежденный съ давнихъ лѣтъ" (Труды Сарат. Уч. Арх Ком., т. II. стр. 379). Хотя уничтоженіе овраговъ посредствомъ навоза даетъ себя чувствовать и до сихъ поръ, какъ увидимъ дальше, но мы можемъ но нахожденію навоза, а равно и по насыпной землѣ прослѣдить, гдѣ были овраги.

На углу Бабушкина взвоза по Большой Сергіевской улицѣ стоятъ дома Смирнова. Хотя по закону и слѣдовало бы угольный домъ построить двухъ-этажный, а другой—флигель, но сдѣлано было какъ разъ наоборотъ. Причина этого простая: угольный домъ Смирнова стоитъ на оврагѣ. Когда стали рыть для фундамента землю, то увидѣли совершенно свѣжій навозъ, пропитанный водою. Это заставило владѣльца мѣста построить на углу одно-этажный домъ и на сваяхъ. Часть надворныхъ построекъ Смирнова распалась вслѣдствіе осѣданія почвы, на которой онѣ построены. Свѣжій навозъ замѣтили на Бабушкиномъ взвозѣ, противъ дома Вѣнценосцева, когда рыли для водопроводныхъ трубъ канавы. По словамъ старожиловъ, дома, построеные на оврагахъ, въ прежнее время даже осѣдались и искривлялись, вслѣдствіе осѣданія рыхлой почвы отъ тяжести, такъ что ихъ должны были перестраивать или чинить. На Мало-Сергіевской улицѣ, не далеко отъ Соборной, и теперь можно видѣть искривленные дома. Мѣста, засыпанныя мусоромъ и навозомъ, по словамъ извощиковъ, стоящихъ на Сергіевской улицѣ, легко узнать: при ѣздѣ на такихъ мѣстахъ замѣчается колебаніе почвы. По направленію овраговъ, засыпанныхъ навозомь, можно провѣрить разсказы старожиловъ о направленіи древней крѣпости (т.-е. вала и рва), которая была въ Саратовѣ. По разсказамъ старожиловъ, валъ и ровъ шли отъ Волги вдоль Глѣбучева оврага, параллельно ему, почему и улица, идущая по этому направленію, изстари зовется Валовою, не смотря на то, что въ оффиціальныхъ бумагахъ въ разное время носила разныя названія. Затѣмъ валъ и ровъ, поворачивая, пересѣкалъ Михайло-Архангельскую площадь, шелъ по Полицейской улицѣ и наконецъ спускался чрезъ бульваръ, что противъ церкви Сергія, къ Волгѣ; ровъ или, какъ называли его, оврагъ, существовалъ въ этомъ мѣстѣ даже въ началѣ нынѣшняго столѣтія, что помнятъ старожилы^[13]. Въ этомъ-то направленiи встрѣчается или навозъ, или рыхлая почва. Когда стали строить домъ Брюханова (уголъ Большой Сергіевской улицы и Князевскаго переулка), то встрѣтили свѣжій навозъ: настоящій же грунтъ нашли на глубинѣ болѣе двухъ саженъ. Вслѣдствіе этого домъ Брюханова построенъ лицевой стороной не на Большую Сергіевскую улицу, а въ Князевскій переулокъ, гдѣ твердый грунтъ земли нашли на незначительной глубинѣ. Все-таки на фундаментъ дома Брюханова пошло кирпича столько, что можно было-бы, по увѣренію нѣкоторыхъ лицъ, выстроить и еще такой же домъ. Такой же навозъ нашли при постройкѣ дома Разумова, на Армянской улицѣ, гдѣ фундаментъ, послѣ долгой работы, принуждены были дѣлать аркой. Дворъ Племянникова и часть дома Бѣляниной, на Армянской улицѣ, находятся на оврагѣ, что можно замѣтить съ улицы. Навозъ и насыпную землю можно встрѣтить и въ другихъ мѣстахъ около Полицейской и на Валовой улицахъ. Укажу только на мѣсто, гдѣ ровъ соединялся съ Глѣбовымъ оврагомъ. Когда одинъ изъ домовладѣльцевъ, живущихъ около Привалова моста, захотѣлъ вырыть погребъ, то рабочіе при рытьѣ земли наткнулись на навозъ и срубъ: такъ и не дорылись до грунта.

Если мы соединимъ линіею указанные нами главные пункты, въ которыхъ находили навозъ, нерѣдко совсѣмъ свѣжій, и почву насыпную, то получимъ линію древняго рва и около него вала. Много насыпной земли, какъ это обыкновенно бываетъ въ давно населенныхъ мѣстахъ, въ старой части г. Саратова. Здѣсь при рытьѣ погребовъ и ямъ находили даже части построекъ изъ дуба, а на Соляной улицѣ къ Покровской улицѣ землекопы отрыли въ землѣ дубовую постройку даже съ печкою, въ которой стоялъ горшокъ. Въ этомъ отношеніи заслуживаетъ особеннаго вниманія мѣстность около Казанской церкви. Противъ ея воротъ существуетъ каменный домъ, въ которомъ помѣщалось Казанское приходское училище, а теперь ночлежный домъ. Городской голова В. В. Гудковъ землю для Казанской дамбы бралъ съ сосѣднихъ улицъ и дворовъ, и между прочимъ, со двора дома, въ которомъ помѣщается ночлежный домъ, вынувъ земли болѣе трехъ саженъ глубины, такъ что подвелъ подъ каменный двухъ-этажный домъ нижній этажъ. Оказалось, вся земля на этомъ дворѣ была насыпная; въ ней попадались кости, черепки и старинные кирпичи такой же формы и величины, какъ и находимые до сихъ поръ на Увекѣ. Кромѣ того впослѣдствіи учитель П. I. Плѣшивцевъ, жившій тамъ, нашелъ на дворѣ въ землѣ цѣлый сохранившійся дубовый срубъ, дерево котораго нисколько не испортилось, такъ что все пошло въ дѣло. Тамъ же нашли и мѣдный котелокъ, переданный городской управѣ.

При обозрѣніи этой мѣстности невольно возникаетъ вопросъ: что же засыпано землею съ мусоромъ: низкое ли мѣсто, которое заливалось Волгою, или оврагъ, или озеро, или болотистое мѣсто? Глубина насыпной земли (теперь извѣстно болѣе трехъ саженъ) вызываетъ предположеніе объ оврагѣ, а плотно осѣвшаяся земля, на которой построены были даже каменныя зданія, заставляетъ предполагать, что тутъ была или вода, отъ которой только и можетъ плотно осѣсться земля, или же насыпь сдѣлана очень давно. Если увѣренія старожиловъ о томъ, что разный мусоръ: черепки, разные осколки, камни и пр., который нашли и находятъ въ этой насыпной землѣ такой-же, какой попадается и на Увекѣ, справедливы, то это ясно доказываетъ, что это мѣсто было засыпано не русскими людьми, жившими за долго до перенесенія Саратова-крѣпости съ лѣваго берега на правый.

Къ особенностямъ же древней части г. Саратова нужно отнести и подземные ходы, которые есть подъ Старо-соборной площадью и въ другихъ мѣстахъ. На дворѣ духовнаго училища замѣтили, что во время таянія снѣга вода, скоплявшаяся на этомъ дворѣ, съ шумомъ стекала въ одинъ изъ такихъ подземныхъ ходовъ. Вообще мѣстность прежняго центра г. Саратова нуждается въ опытномъ изслѣдователѣ, который только и можетъ объяснить многіе факты, приведенные выше.

Жители домовъ, построенныхъ на оврагахъ, засыпанныхъ навозомъ и всякимъ мусоромъ, терпятъ большія неудобства: дома и другія постройки, построенныя не на грунтѣ, осѣдаются и надтрескиваются; въ дворахъ замѣчается постоянный притокъ подпочвенной воды, или весьма замѣтный или незамѣтный; отчего въ домахъ бываетъ сырость и гниль даже въ сильные жары: при сильномъ дождѣ и снѣговой водѣ въ погребахъ наблюдается большое скопленіе воды. Вообще въ гигіеническомъ отношеніи многія жилыя помѣщенія на засыпанныхъ оврагахъ не совсѣмъ здоровы.

Съ нынѣшняго столѣтія въ Саратовѣ практикуется другой способъ уничтоженія овраговъ — посредствомъ устройства плотинъ. Дождевая и снѣговая вода наносятъ въ овраги много ила, который удерживается плотиною, причемъ земля ложится плотно и уже не осѣдается. Такъ уничтожены большіе и глубокіе овраги: Бѣлоглинскій и часть Глѣбучева.

Большому измѣненію подверглась горная часть Саратова. Въ Затонской улицѣ, на Гудковской пристани, по словамъ старожиловъ, стоялъ заброшенный каменный домъ, стѣна котораго къ Волгѣ была вровень съ обрывомъ берега. Одинъ изъ старожиловъ называетъ этотъ домъ «огромными казармами для бурлаковъ» (Историч. сборникъ Сар. Арх. Ком., т. I. Смѣсь). Говорятъ, между домомъ и Волгою были еще садъ и дорога. На планѣ 1812 г. въ Затонской улицѣ показанъ кварталъ къ Волгѣ, отъ него теперь осталась часть, занимаемая Гудковскою пристанью. Очевидно, эта часть улицы, подобно Соколовой горѣ, сползла въ Волгу. Какому измѣненію подверглась Соколова гора, можно судить по характеристическому отрывку изъ статьи нашего извѣстнаго археолога Г. С. Саблукова: «Остатки древности въ селѣ Усть-набережномъ Увекѣ, Сарат. губ. и уѣзда» (Извѣстія общества археологіи, исторіи и этнографіи при Императорскомъ Казанскомъ Университетѣ. т. III, 1884 г.). «Въ 1786 г. часть Соколовой горы, говоритъ онъ, сдвинулась къ Волгѣ. Въ 1818 г. 19 іюля конецъ мыса Соколовой горы глубоко опустился; въ 1839 г. прежде осѣвшійся берегъ еще ниже опустился на пространствѣ въ четверть версты, при чемъ мѣстами изломался: нѣкоторыя его части осѣлись глубже, другія измѣнили прежнее положеніе свое. Подобные изломы горы, безъ сомнѣнія, случались и раньше. Протокъ Волги Тарханки, отдѣляющій отъ берега Беклемишевъ островъ противъ Соколовой горы, прорылъ себѣ нынѣшній путь сквозь осѣдшiйся край горы; островъ былъ нѣкогда соединенъ съ берегомъ и нынѣ на него должно смотрѣть, какъ на отложившуюся и низко опустившуюся часть Соколовой горы». Въ другомъ мѣстѣ той же статьи Г. С. Саблуковъ замѣчаетъ, что «пятьдесятъ лѣтъ тому назадъ (статья написана въ 1846 г.) притокъ Волги Тарханка въ нѣкоторыхъ мѣстахъ былъ небольшимъ ручьемъ, чрезъ который дѣти легко переходили на островъ» (стр. 301).

ІV.

Застой водъ, трясины и топи; ихъ уничтоженіе. — Мощеніе улицъ.

Вообще мѣстность, на которой стоитъ Саратовъ, значительно измѣнилась и подъ вліяніемъ природы и подъ вліяніемъ человѣка. Въ концѣ прошлаго и въ началѣ нынѣшняго столѣтія за Саратовомъ, который оканчивался, какъ выше было сказано, нынѣшнею Никольскою улицею, тянулись, по разсказамъ старожиловъ, болота, заросшія большимъ лѣсомъ. На нынѣшней Матрофановской площади еще въ началѣ нынѣшняго столѣтія стояли болота, которыми изобиловали эти мѣста, и водились дикія утки. (Сарат. Сборникъ. Изд. Сар. Ст. Ком., т. I. отд. 1. стр. 4). Но архивный документъ, содержащій описаніе Саратова прошлаго столѣтія (около 1769 г.), удостовѣряетъ, что въ Саратовѣ болотъ совсѣмъ нѣтъ. Подобное разногласіе нуждается въ объясненіи. Почва^[14] на которой расположенъ Саратовъ, прежде содержала гораздо болѣе влаги, чѣмъ теперь. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Саратова вода изъ земли пробивалась даже ключами. Одинъ изъ подобныхъ ключей на памяти старожиловъ выходилъ на Армянской улицѣ, недалеко отъ Полицейской Случается и теперь, что эти подземные ключи затопляютъ подвальныя помѣщенія и погреба. Кромѣ того, многія мѣстности Саратова, будучи ровными, не имѣли скатовъ, отчего на этихъ мѣстахъ долго застаивались снѣговая и дождевая воды: почва же, имѣвшая и безъ того много подземныхъ ключей, не принимала въ себя эти воды. Такіе застои водъ и лужи покрывались или обрамлялись тростниками и кустарниками и просыхали только въ самые жаркіе годы, и оттого давали особый характеръ мѣстности. Говорятъ, въ такихъ мѣстахъ водилась, къ удовольствію охотниковъ, даже дичь. Указываютъ при этомъ на Митрофановскую площадь и сосѣднія улицы. Весною и осенью, въ дождливое время, пѣшеходное сообщеніе въ этихъ мѣстахъ или вовсе прекращалось, или же происходило съ большими препятствіями. Эти то лужи, долго не просыхавшія, старожилы принимали за болота. Впрочемъ, садъ Штафа у желѣзной дороги на памяти старожиловъ покрытъ былъ болотами, заросшими рощею изъ высокихъ деревьевъ. Стоячая вода во многихъ мѣстахъ города образовывала трясины и топи, которыя составляли истинное мученіе для ѣдущихъ: лошадей изъ трясинъ приходилось вытаскивать веревками, что происходило лѣтъ десять тому назадъ на Большой Казачьей и Камышинской улицахъ, а въ нѣкоторыхъ окраинахъ случается и теперь. Въ дождливое время многія саратовскія улицы до самаго замощенія были не проѣздны даже на памяти многихъ старожиловъ. На Театральной площади грязь была по колѣна, такъ что въ 1840-хъ годахъ къ театру, тогда плохонькому деревянному зданію, съ трудомъ подвозила тройка или четверка лошадей помѣщичьи экипажи. Осенью въ присутственныя мѣста чиновники ходили въ охотничьихъ сапогахъ, которые съ приходомъ туда замѣнялись обыкновенными сапогами.

Давно предпринимались разныя мѣры къ уничтоженію топкихъ мѣстъ и трясинъ.

Для стока воды вырыты были на улицахъ перекрестныя канавы (дѣло сарат. город. управы 1845 г., № 769). а для осушенія Горянской площади проведены даже „подземельныя канавы“ (тамъ же 1845 г., № 8358); чрезъ водомоины устраивались переѣзды (тамъ же 1844 г., № 7413). Многія топи были уничтожены въ 1840 годахъ нынѣшняго столѣтія. Въ 1843 г. „отданы въ подрядъ по чертежамъ и смѣтамъ для забученія и планировки топкія мѣста за 449 р. 429/10 к. сер.: 1) между церковью Срѣтенія Господня (Петра и Павла) и общественными лавками и 2) на Хлѣбной площади противъ площаднаго питейнаго дома“. (Прибавленіе къ „Сарат. Губ. Вѣд.“ 1843 г., № 27). Въ этомъ же году была уничтожена топь у Ильинскаго моста (дѣло город. управы. № 7116), а въ слѣдующемъ — на Петропавловской (Цыганской) улицѣ (тамъ же, № 7005). Топкія мѣста и трясины заваливались навозомъ и даже клали фашинникъ. На Казачью улицу, между Ильинскою и Камышинскою, до замощенія постоянно вывозили изъ первой полицейской части навозъ; но когда и это не помогло уничтожить топи, то положили фашинникъ. Эти мѣры не всегда достигали желаемой цѣли. Единственнымъ средствомъ для уничтоженія такихъ мѣстъ было признано замощеніе улицъ, къ чему съ конца 1850 годовъ и было приступлено.

Не имѣя въ распоряженіи документовъ о замощеніи улицъ, я ограничусь выпискою объ этомъ предметѣ изъ архивнаго документа, относящагося къ 1862 г. Вслѣдствіе предписанія министра внутреннихъ дѣлъ отъ 27 сентября 1862 г., въ Саратовѣ образованъ былъ временный комитетъ подъ предсѣдательствомъ и. д. начальника губерніи изъ депутатовъ отъ всѣхъ сословій городскихъ обывателей и городскаго головы для соображенія о вымощенiи въ городѣ улицъ для уничтоженія топкихъ мѣстъ и трясинъ. Комитетъ постановилъ вымостить: 1) По Театральной улицѣ отъ Александровской до Вольской на протяженіи 175 саженъ. 2) Между Александровской и Вольской двухъ переулковъ: Скромнаго и Тихаго и Казачьей улицы на протяженіи 525 саженъ. 3) По Вольской отъ угла Театральной до Московской на протяженіи 110 саженъ. 4) По Вольской отъ Михайловскаго переулка до Нѣмецкой улицы на протяженіи 20 саженъ. 5) По той же улицѣ отъ Камышинской улицы до Мирнаго переулка и въ срединѣ квартала между Мирнымъ переулкомъ и Ильинской улицею на 74 сажени. 6) По Михайловской улицѣ отъ угла Царевской 20 и отъ угла Астраханской улицы на протяженіи 40 саженъ. 7) По Большой Царицынской отъ угла Новоузенской къ Садовой улицѣ на протяженіи 33 саженъ.

Въ виду того, что на мощенiе этихъ улицъ исчислено 28303 р. 75 к., рѣшено вымостить только половину каждой улицы, на что употребить только 14181 р. 84½ к. (архивъ сарат. губ. правл.). Но замощалось улицъ очень мало. Къ 1871 г., ко времени введенія новаго городоваго положенія въ Саратовѣ, какъ видно изъ рѣчи начальника губерніи М. Н. Галкина-Враскаго, «на 43 версты длины всѣхъ улицъ центральной части города вымощено примѣрно всего 11 верстъ, но и на этихъ улицахъ, за исключеніемъ одной или двухъ, слѣдовало бы исправить мостовую заново. Всѣ же остальныя улицы покрываются обыкновенно со вскрытіемъ весны страшною грязью, и при этомъ, что особенно важно, не только заражается воздухъ вредными испареніями, но и значительно ухудшается самое качество воды въ рѣкѣ, въ которую, по наклонному положенію города, стекаютъ нечистоты»^[15]. Хотя съ тѣхъ поръ прошло цѣлыхъ 20 лѣтъ, но многія улицы города и до сихъ поръ не вымощены, и теперь большая часть улицъ тонетъ въ грязи.

V.

Древнія кладбища. — Ильинское кладбище: могилы на немъ, изслѣдованіе о немъ Росницкаго; ему дано другое назначеніе. — Кладбище «Красный Крестъ»; могилы на немъ. Холерныя кладбища. — Еврейское и магометанское кладбища; ихъ разрушеніе. — Пичугинское кладбище: время его основанія; постройка на немъ храма. — Католическое и лютеранское кладбища.

Къ антигигіеническимъ особенностямъ города относятся и кладбища Саратова.

Небольшая часть Саратова носитъ названіе Ограды. Только немногіе жители знаютъ, что подъ такимъ названіемъ слыветъ часть Бахметьевской и Бѣлоглинской улицъ. Если вы будете у торговыхъ бань Шубина, то замѣтите, что противъ переулка есть ходъ, который поведетъ васъ на Ограду. Никакой ограды тамъ теперь нѣтъ; только увидите жалкіе домишки: на дворахъ ихъ лежатъ камни-памятники, которые вросли въ землю, а нѣкоторые даже покрылись землею. Хотя эта мѣстность теперь застроеиа, но прежде тамъ было кладбище, загороженное оградою. Въ оградѣ на кладбищѣ жилъ причтъ: помнятъ даже домъ священника: затѣмъ, когда кладбище было закрыто, въ оградѣ стали безъ позволенія селиться бѣдные жители. Время уничтожило ограду, но названіе сохранилось и до сихъ поръ.

Саратовскіе старожилы указываютъ и на другія мѣста, гдѣ были кладбища. Около всѣхъ почти старинныхъ церквей находили человѣческія кости, почему и пришли къ заключенію, что въ старину хоронили умершихъ при церквахъ, какъ и до сихъ поръ ведется при сельскихъ церквахъ, не смотря на запрещеніе въ 1721 г. не хоронить при нихъ мертвыхъ внутри города, кромѣ знатныхъ персонъ^[16] (Труды Сарат. Уч. Арх. Ком., т. III, вып. I, стр. 44). Въ 1772 г. вновь былъ опубликованъ указъ, чтобы погребать мертвыхъ на особенныхъ кладбищахъ, а внутри города, при церквахъ, не погребать (Дневникъ Скопина, стр. 8). По словамъ старожиловъ, при Казанской церкви было даже кладбище. Помимо церкви находили много человѣческихъ костей и въ другихъ мѣстахъ города. На Бабушкиномъ взвозѣ, на дворѣ дома Вѣнценосцева, вырыто много человѣческихъ костей; на мѣстѣ Михаило-Архангельской церкви, при постройкѣ ея, найдено тоже много человѣческихъ костей^[17] . 21 мая 1861 г. случайно обнаружено существованіе цѣлаго кладбища на возвышенности Соколовой горы противъ водопроводныхъ фильтровъ: весенняя вода обнаружила нѣсколько гробовъ. Нѣкоторые гроба довольно хорошо сохранились: кисея и другіе наряды покойниковъ еще не подверглись тлѣнію. Это показываетъ, что въ этомъ мѣстѣ хоронили покойниковъ не очень давно. Въ этомъ же году при рытьѣ ямы для прокладки водопровода на Крапивной улицѣ, между Вольской и Ильинской, нашли около 200 скелетовъ, сложенныхъ вмѣстѣ. Черепа были обращены на западъ. Многіе изъ нихъ, вообще большіе, сохранились довольно хорошо, въ особенности зубы въ нихъ, отличающіеся величиною и крѣпостію. Кромѣ того найдены совершенно сохранившіеся длинные волосы, круто заплетенные въ косы, очевидно, отгнившіе отъ череповъ. Между костями найденъ какой-то бѣлый порошокъ. Эта была общая могила, но не павшихъ въ битвѣ, о чемъ свидѣтельствуетъ нахожденіе женскихъ скелетовъ, а вѣроятнѣе умершихъ отъ какой-нибудь заразительной болѣзни; можетъ быть, бѣлый порошокъ былъ положенъ для обезвреживанія. Сильно пожелтѣвшія кости указываютъ на то, что тѣла эти похоронены давно, не въ нынѣшнемъ столѣтіи; отсутствіе при костяхъ металлическихъ крестовъ заставляетъ предполагать, что тамъ были похоронены не христіане.

Когда стали поправлять домъ Шомбурга (на углу Александровской и Мало-Сергіевской), то нашли человѣческія кости въ рогожахъ, которыя еще не истлѣли и залиты известью. Одинъ изъ саратовскихъ старожиловъ считаетъ мѣстность около дома Шомбурга кладбищемъ, на которомъ похоронены умершіе отъ чумы въ 1808 г. Но это объясненіе не выдерживаетъ критики. Въ то время уже существовала Нѣмецкая слободка (вѣроятно, только первый кварталъ нынѣшней Нѣмецкой улицы) и домъ совѣтника казенной палаты по соляному отдѣленію Иванова (нынѣ государственный банкъ); вѣроятно, были домишки и около дома Шомбурга; поэтому во избѣжаніе заразы чумой, противъ которой предпринято было очень много энергическихъ мѣръ, ни въ какомъ случаѣ не могли отвести мѣсто для кладбища умершихъ отъ чумы около человѣческихъ жилищъ, тѣмъ болѣе, что обыкновенное кладбище для умершихъ въ началѣ нынѣшняго столѣтія было въ мѣстности около Ильинской церкви. А. А. Росницкій въ статьѣ: «Кладбища въ Саратовѣ», написанной въ 1843 г. и напечатанной съ дополненіями А. И. Минхомъ (Сарат. Губ. Вѣд., 1881 г., №№ 203 и 205), различаетъ около Ильинской церкви два кладбища. «Одно на южной сторонѣ церкви, въ разстояніи отъ нея ¼ версты; оно не огорожено: однимъ концомъ примыкаетъ къ большому мосту чрезъ оврагъ а другимъ — къ дачѣ А. А. Панчулидзева (теперь институтъ) и уже болѣе 20 лѣтъ, какъ оно закрыто». Въ числѣ могилъ, поименованныхъ А. А. Росницкимъ, значится «могила священника села Матышева Ивана Семеновича, скончавшагося 21 іюня 1809, 77 лѣтъ», близъ дома Панчулидзева.

«Другое кладбище (съ памятникомъ Панчулидзева) было на сѣверовосточной сторонѣ Ильинской церкви и занимало большое пространство близь оврага Бѣлоглинскаго; одно его отдѣленіе къ берегу Волги предположено было обнести оградой: основаніе ограды выведено кирпичемъ, съ южной и западной сторонъ выведены столбы изъ кирпича. Здѣсь можно замѣтить изъ надписей, уцѣлѣвшихъ на надгробныхъ камняхъ, что съ 1790 г. похоронены тѣла людей значительныхъ: Вешнякова, Заварицкаго, Панчулидзева, Устинова и пр. Надъ прахомъ А. Д. Панчулидзева, съ Высочайшаго соизволенія, строится часовня».

Укажу на могилы, перечисленныя въ вышеозначенной статьѣ. Могилы 1) Вильгельма Антона фонъ-Кабрита, генералъ-лейтенанта, рожден. въ Кенигсбергѣ 1746 г. и умершаго 1800 г. (нѣмец. надпись), и его жены, Іоганны Поликсены фонъ-Кабритъ, урожд. Штутцъ, сконч. 1811 г. 2) коллеж. ассесора и кавалера Алексан. Оттовича Ребендера, род. 1769 г., сконч. 1831 г.(нѣм. надпись)^[18], 3) тайнаго совѣт. Ивана Петровича Вишнякова^[19], сконч: въ 1802 г., 11 янв. на 65 г. 4) капитана И. Н. Образцова, сконч. 1808 г., 5) надвор. совѣт. Я. В. Чигарева^[20], сконч. 1817 г. (оба послѣдніе памятника у построенныхъ около Панчулидзевской часовни амбаровъ), 6) коллеж. совѣт. И. И. Иванова, сконч. 1814 г. и его жены и пр. На восточномъ краю, за оградою церкви, погребены: 1) Дѣти В. и А. Ланскіе, 1798 г., 2) стат. совѣт. и кав. Михаилъ Андріановичъ Устиновъ, сконч. 29 дек. 1836 г., 3) Marg. Cath. Mejer, geb. v. Brill. gestorben 7 imv 1790 г., 4) тит. совѣт. Вас. Ив. Сиверцевъ, сконч. 1802 г.. 5) 60-ти лѣтній Григоріи Никифор. Заварицкій^[21], 6) Сергіевской церкви протоіерей Георгій Ивановичъ Голубевъ, сконч. 1818 г.. 23 апрѣля, 37 лѣтъ отъ роду^[22], 7) статскій совѣтникъ и кавалеръ Алекс. Васил. Иванчикъ^[23], сконч. 1819 г., 8) кол. сов. Петръ Вас., сынъ его и жена Тихменевы^[24], 9) майоръ и кавалеръ князь Григорій Ив. Волховской, сконч. 1814 г., и др.

А. Н. Минхъ предполагаетъ, что старое кладбище съ памятникомъ Панчулидзева доходило до берега Волги: кромѣ него онъ со словъ старожиловъ передаетъ, что „кладбище у Ильи пророка существовало еще лѣтъ сорокъ тому назадъ и занимало гораздо большое мѣсто. Такъ часть Бахметьевской и Бѣлоглинской улицъ слыветъ подъ именемъ Ограды, такъ какъ находилось за Ильинской оградой“. Но вышеприведенное объясненіе урочища «Ограда», переданное мною со словъ старожиловъ, по моему мнѣнію, гораздо справедливѣе.

Кромѣ двухъ кладбищъ, около Ильинской церкви было третье кладбище — нѣмецкое. Оно, по увѣренію И. Кропотова, «находилось тамъ, гдѣ нынѣ южная стѣна ограды Ильинской церкви». (Труды Сарат. Уч. Арх. Ком, 1888 г., стр. 581). Были еще раскольническія кладбища, на которыхъ Н. Г. Скопинъ въ 1797 г. «встрѣтилъ все одно грубіянство и невѣжество и гдѣ мужицкій вездѣ виденъ нравъ». (Дневникъ Н. Скопина, стр. 135); но о мѣстѣ ихъ нахожденія нѣтъ никакихъ данныхъ.

Согласно Высочайше утвержденному на г. Саратовъ плану, Ильинскому кладбищу дано было другое назначеніе: въ 1840-хъ годахъ часть его отдѣлена была подъ постройки въ 161 кварталѣ и Царицынскую (нынѣшнюю Большую Сергіевскую) улицу, на которой чрез овраги устроены были плотины и мостъ; на другой части были построены, какъ выше сказано, Ильинская церковь съ оградою и башнями, казенные провіантскіе магазины и лавки, а также появились улицы. Каменная ограда, окружавшая часть этого кладбища, отъ времени совершенно разрушилась. Когда же сарат. губернаторъ А. М. Фадѣевъ, согласно предписанію министерства внутрен. дѣлъ, 14 іюля 1844 г. потребовалъ, чтобы прежнее кладбище, состоящее при Ильинской церкви, обнесено было вмѣсто разрушившагося каменнаго забора рвомъ или заборомъ, то привести въ исполненіе это предписаніе губернатора уже не представлялось никакой возможности. «Если же ограничить этотъ ровъ или заборъ только тѣмъ мѣстомъ, по которому нѣкогда сдѣлана уже разрушившаяся отъ времени ограда (около Панчулидзевской часовни), то въ такомъ случаѣ будетъ затруднено сообщеніе по Большой Царицынской улицѣ и окажется препятствіе для проѣзда къ лѣсной и хлѣбной пристанямъ; сверхъ того измѣнится высочайше утвержденный на г. Саратовъ планъ и обезобразится главнѣйшая въ городѣ улица», отвѣчала городская управа на предписаніе губернатора. Изъ того же объясненія сарат. городской думы губернатору видно, что «кладбище на Ильинской площади было закрыто болѣе сорока лѣтъ тому назадъ, такъ что память о немъ въ народѣ совсѣмъ уже ослабѣваетъ».

Въ исторіи нашихъ кладбищъ особенно выдаются слѣдующія явленія: они очень долгое время или совсѣмъ остаются не огороженными; послѣ ихъ закрытія скоро застраиваются и содержатся очень плохо^[25]: кромѣ того, несмотря на то, что для кладбища отводится новое мѣсто, на прежнемъ очень долго погребаются умершіе, почему одновременно хоронили покойниковъ на двухъ кладбищахъ, и въ первое время открытія новаго кладбища въ силу привычки давалось предпочтеніе для похоронъ прежнему кладбищу. Тоже самое произошло и съ Ильинскимъ кладбищемъ. „На немъ долго спустя послѣ его закрытія, по словамъ А. А. Росницкаго, хоронили покойниковъ въ видѣ исключенія, а также и въ могилахъ родственниковъ. Въ 1837 г. здѣсь похороненъ губернаторъ А. Д. Панчулидзевъ, и надъ прахомъ его построена, съ Высочайшаго соизволенія, каменная часовня“.

Въ 1830 г., когда въ Саратовѣ началась сильная холера, то въ гигіеническихъ видахъ хоронить на этомъ кладбищѣ не только холерныхъ, но и умершихъ обыкновенною болѣзнію, было, по словамъ старожиловъ, совсѣмъ запрещено, такъ какъ для кладбища давно отведено было мѣсто ниже по Волгѣ, между двумя буераками: Кладбищенскимъ и Дегтярнымъ. Для того, чтобы обозначить мѣсто похоронъ умершихъ, которые были большею частію холерные, указывали на большой красный крестъ, поставленный между двумя буераками и упавшій на памяти старожиловъ. Всѣхъ, имѣвшихъ нужду хоронить покойниковъ, направляли отъ Ильинскаго кладбища къ красному кресту, гдѣ уже видѣли мѣсто, назначенное для погребенія холерныхъ. Вотъ почему эта мѣстность носила названіе «холерное кладбище», новоильинское кладбище, но чаще всего «красный крестъ», какое названіе сохранилось и до сихъ поръ. Улица, по которой проносили покойниковъ къ «красному кресту», прослыла печальною: этотъ эпитетъ такъ и остался ея названіемъ.

Вотъ какъ описываетъ это кладбище въ 1843 г. А. А. Росницкій. «Оно на сторонѣ оврага, за мостомъ: существуетъ болѣе 30 лѣтъ. Большой деревянный крестъ близь Астраханской дороги, пролегающей мимо этого кладбища, усвоилъ ему названіе „Краснаго Креста“: онъ поставленъ надъ прахомъ католиковъ; пониже его къ берегу Волги погребаютъ тѣла лютеранъ. Въ 1838 г. здѣсь построена была церковь большею частію на средства монахини Сусанны, дочери генерала Рылѣева, извѣстнаго въ французскую войну 1812 г. Въ 1855 г. эта церковь изъ кладбищенской обращена была въ приходскую. Кладбище это нѣкоторое время находилось въ завѣдыванuи женскаго монастыря. За другимъ малымъ мостомъ начали хоронить покойниковъ въ 1830 г., во время холеры, и могилы похороненныхъ въ то время были засыпаны известью. Оба эти отдѣленія отъ дороги огорожены деревомъ».

Изъ перечисленныхъ А. Н. Минхомъ могилъ, находящихся на этомъ кладбищѣ, укажу на слѣдующія:

1) Могилы Чеботарева^[26] 1810 г., 2) Данилова — 1812 г.: 3) Варфоломѣева — 1812 г.; 4) Мѣщанинова — 1813 г., 5) В. С. Симановскаго — 1818 г.; 6) Николая Дмитр. Попова, коллеж. сов. сарат. межевой конторы, умер. 1824 г.; 7) Пустошкиныхъ — 1830 г.; 8) священника церкви Ильи Пророка іерея Іосифа — 1831 г.; 9) штабъ-лѣкаря Межева 1830 г.; 10)кол. ассес. Ив. Сем. Красицкаго—1845 г.; 11) Хрисанфа Андр. Жегина — 1846 г.; 12) купца Славина — 1846 г.; 13) купца Зайцева, умершаго отъ зимней бури 1846 г.; 14) Быковыхъ—1819 г.; 15) могила «Emilie Polixena Herrmann»—1816 г.; 16) Іohann Herrmann^[27] (pastor in Saratoff) 1810 г.; 17) могила Barbara Heimers — 1820 г.; 18) могила Caspar Seifert — 1844 г.: 19) могила Rosine Erfurt — 1844 г.; 20) могила Іohann Carl Nordström — 1844 г.; 21) могила Carl Zuckchwerdt — 1845 г.; 22) Hrabini Bielinski z domu Ksienz Galicki — 1826 г. и др.

Въ 1847 годъ холерныхъ хоронили недалеко отъ «стрѣлки» (Маслениковскихъ выселокъ), гдѣ, говорятъ, съ утра до вечера толпился народъ съ холерными покойниками. Могилы холерныхъ какъ на этомъ, такъ и на другихъ кладбищахъ заливали известью. Теперь это холерное кладбище застроено домишками. На самой Соколовой горѣ были еврейское и татарское кладбища, которыя въ одинъ изъ сухихъ 1850 годовъ разгромили горные жители: невѣжественная саратовская чернь приписала засуху тому, что эти кладбища были выше крестовъ православныхъ церквей.

Въ 1836 г. для кладбища отведено было другое мѣсто за городомъ. Въ 1844 г. саратовскій мѣщанинъ Пичугинъ выстроилъ на немъ на свой счетъ церковь во имя Воскресенія Господня, почему и кладбище стало называться Воскресенскимъ; но въ просторѣчіи оно носитъ названіе Пичугинскаго.

Не смотря на существованіе этого кладбища съ 1836 г., умершихъ погребали и около Краснаго креста. Такъ какъ оно не было огорожено, то хоронили иногда на тѣхъ мѣстахъ, которыя назначены подъ постройки (напр. на Дегтярной площади). Въ 1848 г. кладбище у Краснаго креста было упразднено, и съ тѣхъ поръ стали хоронить на одномъ Пичугинскомъ кладбищѣ. Въ сороковыхъ же годахъ переведены кладбища иностранныхъ вѣроисповѣданій, а также татарское и еврейское на нынѣшнія ихъ мѣста; Ильинское же кладбище находится подъ Ильинской площадью, а частью занято улицами.

Вотъ какова была мѣстность, на которой находится Саратовъ.

VI.

Внѣшній видъ Саратова начала нынѣшняго столѣтія. — Постройки изъ сырцоваго камня. — Дома саратовскихъ богачей.

По словамъ француза Савена, Саратовъ почти весь перестроился въ текущемъ вѣкѣ на глазахъ этого старожила. Въ 1815 г. внѣшній видъ Саратова не былъ привлекателенъ, какъ свидѣтельствуетъ профессоръ казанскаго университета Эрдманъ. Каменныхъ домовъ было «едва-ли до сотни»: преобладали деревянныя постройки, сдѣланныя изъ сырцоваго кирпича. Нѣсколько такихъ построекъ сохранилось и до сихъ поръ. Такъ, дома Фельбертона, домъ Штейна, выходившій на Провіантскую улицу, заборъ и флигель около дома Славина на Московской улицѣ и др. сдѣланы изъ сырцоваго камня. Вообще постройки изъ этого матеріала были очень распространены въ Саратовѣ. Самые богатые дома принадлежали купцамъ, торговавшимъ рыбою. Дома богачей походили, по словамъ француза Савена, на крѣпости: вмѣсто ставней у нихъ были одпополотные желѣзные затворы изъ кубоваго желѣза; наружныя двери тоже были желѣзныя. Существующія при нѣкоторыхъ домахъ въ настоящее время желѣзныя ставни не даютъ понятія о дверныхъ затворахъ, какъ издѣлія позднѣйшаго времени. Ночью богатые дома, по словамъ француза Савена, охранялись стражею, вооруженною дубинами и ружьями. Много бездѣльниковъ привлекалъ къ себѣ Саратовъ, но еще больше «кормилица» русскаго народа Волга. Грабежи на ней были обыкновеннымъ явленіемъ; на всѣхъ судахъ были пушки для «разъѣзжавшихъ удальцовъ» по Волгѣ, которые приставали иногда ночью къ Саратову и грабили намѣченный ими домъ.

Заборы въ богатыхъ домахъ были высокіе. Параднаго крыльца не было ни у одного купеческаго дома. Входъ въ домъ былъ черезъ калитку, которая запиралась съ самаго вечера, а во многихъ домахъ и днемъ калитка была заперта. Это дѣлалось затѣмъ, чтобы во дворъ не зашелъ «лихой» человѣкъ, а раскольники, къ которымъ принадлежало большинство купечества, запирали калитки днемъ по другой причинѣ: у нихъ всегда находились пріѣзжіе начетники, монахи и священники: при нѣкоторыхъ домахъ были молельни, которыя были даже въ центрѣ города. У нѣкоторыхъ раскольниковъ были дома съ окнами, обращенными не на улицу, а на дворъ, чтобы не слышно было пѣнія и не видно было, что происходило въ домѣ.

VII.

Окрестности Саратова: лѣса и ихъ истребленіе, ущелья горъ, три древнія городища.

Въ заключеніе этого очерка, далеко неполнаго по недостаточности матеріаловъ, я коснусь и окрестностей Саратова.

Прежде Саратовъ окружали лѣса, но уже въ прошломъ столѣтіи они уничтожены. Интересны объ этомъ разсужденія неизвѣстнаго автора статьи: «Примѣчанія на лежащія около Саратова мѣста, въ разсужденіи сельскаго домостроительства», помѣщенной въ седьмой части «Трудовъ вольнаго экономическаго общества» 1767 г. «Нѣкоторые печальные остатки ясно показываютъ», говоритъ неизвѣстный авторъ, «что лѣса при Саратовѣ прежде сего состояли изъ великихъ и прекрасныхъ деревъ, а особливо изъ нужнѣйшаго дуба. Находимые нынѣ пни вышиною болѣе, нежели въ человѣка, изъ коихъ нѣкоторые обхвата въ 2 или 3 толщиною, очевидные тому свидѣтели: но теперь едва увидишь молодой дубнякъ».

Лѣсъ истреблялся разнымъ способомъ. «Когда понадобится кривая вѣтвь, здѣшній земледѣлецъ усматриваетъ ее на преизрядномъ дубѣ и срубаетъ ее, такимъ образомъ срубаются всѣ вѣтви, и остаются отъ дерева одни пни». Особенно много лѣса, по увѣренію автора, погибло отъ огня. Не смотря на то, что земли много, крестьяне выжигаютъ часть лѣса подъ пашни, точно также истребляется много лѣса отъ неосторожнаго обращенія съ огнемъ. Вмѣсто того, чтобы срубить дерево, крестьянинъ поджигаетъ его, чрезъ это сгораетъ нѣсколько саженъ. Наконецъ много лѣса идетъ на постройки. «Вдоль по Волгѣ весь лѣсъ вырубленъ», — говоритъ авторъ вышеозначенной статьи, — и сплавленъ на продажу въ ближайшіе города. Сіе зло по большей части вошло въ обычай съ того времени, какъ начали возить съ Эльтонскаго озера соль на Волгу для употребленія тамошнихъ жителей. Многіе малороссы собираются тамъ для отвозки соли; и нѣкоторые изъ нихъ косятъ лѣтомъ съ луговъ траву по своей волѣ вдоль по Волгѣ, и тѣмъ кормятъ зимою своихъ воловъ: также продаютъ оную проѣзжимъ. Когда же въ зимнее время никакого дѣла не имѣютъ, то рубятъ при Волгѣ и Ерусланѣ лѣсъ, и оный сплавляютъ весною внизъ по сей рѣкѣ, пока напослѣдокъ въ іюнѣ мѣсяцѣ опять возвратятся къ своему дѣлу, то есть, ломать соль и отвозить, куда надобно“.

На Соколовой горѣ въ началѣ нынѣшняго столѣтія были еще пни, которые бѣдные жители вырывали для топлива. По дорогѣ на Гуселку на Соколовой горѣ даже въ 1840-хъ годахъ росли кустарники, а по словамъ А. А. Малькова, въ одномъ мѣстѣ было озеро съ чистою прохладною водою, окаймленное кустарниками. Бѣдные жители рубили кустарники на дрова и вѣники^[28], чѣмъ уничтожена растительность, и теперь тамъ голая мѣстность, и только кое-гдѣ по оврагамъ встрѣчаются сады съ мелкими рощами.

Въ ущельяхъ горъ, окружающихъ городъ съ западной стороны, находится много садовъ. Въ прежнее время въ Мячевомъ и Баранниковомъ буеракахъ, находящихся въ этихъ ущельяхъ, были даже раскольничьи скиты, начало которыхъ Н. С. Соколовъ, авторъ книги: «Расколъ въ Саратовскомъ краѣ», относитъ къ 1678—1688 г.

Въ каждомъ буеракѣ было до ста келій, въ которыхъ жили старики и старухи, придерживавшіеся безпоповщины. Тамъ были даже часовни. До сихъ поръ указываютъ въ этихъ садахъ на могилы, въ которыхъ похоронены раскольники. Деревянные кресты и камни бывшіе на могилахъ, только недавно уничтожены, а земля на могилахъ сравнена. Въ Маляринскомъ буеракѣ находился скитъ поморской секты: въ саду этого буерака похороненъ главный воротила и покровитель поморской секты Волковъ (Песковскій тожъ), который былъ три трехлѣтія саратовскимъ городскимъ головою (1810—1812, 1816—1818 и 1822—1824). Каменный памятникъ, поставленный на его могилѣ, стоитъ одиноко, возбуждая невольное удивленіе о необычномъ мѣстѣ погребенія.

Окрестности Саратова долго будутъ привлекать вниманіе археологовъ. Въ семи верстахъ отъ Саратова находится городище Увекъ, о которомъ существуетъ цѣлая литература, почему и не считаю нужнымъ говорить о немъ. Къ сѣверу отъ Покровской слободы были когда-то развалины древняго обширнаго татарскаго городища Сары-тау. Упомяну и о третьемъ городищѣ, о которомъ неизвѣстно нашимъ археологамъ. Противъ Увека, на противоположномъ лѣвомъ берегу Волги, на возвышенномъ мѣстѣ, недалеко отъ села Квасниковки, сохранились остатки городища въ видѣ возвышеній, или валовъ. Между жителями Квасниковки существуетъ преданіе, что на этомъ городищѣ зарытъ золотой конь. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, жители Квасниковки, желая отыскать золотаго коня, производили на городищѣ раскопки, но кромѣ кирпича, тамъ ничего не нашли; монетъ же, какъ и на Увекѣ, находятъ тамъ много.

Эти три городища свидѣтельствуютъ, что въ окрестностяхъ Саратова до водворенія здѣсь русскихъ было три города съ несомнѣнными признаками богатой культуры.

Ф. Духовников.

Примечания

1. Дневникъ Скопина, стр. 493.
2. Труды Сарат. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 598.
3. Вѣроятно, кирпичи дѣлались въ тѣхъ казенныхъ кирпичныхъ сараяхъ, о которыхъ Скопинъ говоритъ, что ихъ въ іюлѣ 1781 г. «начали дѣлать ниже города». (Дневникъ Скопина, стр. 22).
4. Недалеко отъ Волги, на „горахъ“. вѣроятно въ каменномъ домѣ, принадлежащемъ теперь Дьяконову, что на Покровской улицѣ, помѣщалась межевая контора, какъ видно изъ дѣла 1815 г. о прожектированiи г. Саратова по плану.
5. Когда было открыто въ Саратовѣ военно-сиротское отдѣленіе, не извѣстно. В. А. Боголюбовъ въ „Столѣтіи главнаго народнаго училища въ Саратовѣ“ говорить, что „главное народное училище имѣло разнообразный составъ учащихся; которыхъ главный контингентъ составляли солдатскія дѣти (кантонисты). Въ 1808 г. съ открытіемъ приходскаго училища уже по уставу 1804 г., по которому главныя народныя училища преобразовались въ гимназіи, кантонисты, по всей вѣроятности, были отдѣлены, а съ ними вмѣстѣ перешли въ приходское училище и другія дѣти, такъ что число учениковъ главнаго народнаго училища въ 1808 г. низошло до 67 ч.“. Но предположенія В. А. Боголюбова не вѣрны: въ 1808 г. приходскаго училища еще не было въ Саратовѣ; по крайней мѣрѣ на высочайше утвержденномъ планѣ оно не показано; кромѣ того В. Меркуловъ (Историч оч. сарат. народ. школы, стр. 15), основываясь на оффиціальныхъ данныхъ, появленіе приходскаго училища относитъ къ 1818 г. Кантонисты же несомнѣнно были переведены изъ главнаго народнаго училища въ военно-сиротское заведеніе, которое для нихъ и было открыто и которое показано, какъ выше сказано, на планѣ 1812 г. и названо временнымъ. Въ военно-сиротскомъ отдѣленіи, кромѣ солдатскихъ и еврейскихъ дѣтей, находились дѣти священно-церковно служителей. Согласно докладу Святѣйшаго Синода отъ 19 ноября 1806 г. о разборѣ священно-церковно служительскихъ дѣтей, живущихъ праздно при отцахъ, повелѣно: тѣхъ дѣтей, кои имѣютъ болѣе 15 лѣтъ отъ роду, обратить въ военную службу, а менѣе 15 лѣтъ отослать въ военно-сиротскія отдѣленія для обученія и приготовленія на унтеръ-офицерскія мѣста. (Протоколъ Сар. Уч. Арх. Ком., 1888 г., стр. 160). Въ 1825 г. въ военно-сиротскомъ отдѣленіи было 1400 воспитанниковъ, при чемъ на наемъ торговой бани отпускалось до 800 р. (Протоколъ общаго собранія Сар. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 112). Военно-сиротское отдѣленіе въ 1820-хъ годахъ помѣщалось въ частныхъ наемныхъ домахъ на нынѣшней Царицынской улицѣ, рядомъ съ архіерейскимъ домомъ. (Записки К. И. Попова). Въ 1831 г. военно-сиротское отдѣленіе, переименованное при Императорѣ Николаѣ Павловичѣ въ баталіонъ военныхъ кантонистовъ, переведено было въ Вольскъ, въ бывшій загородный домъ Злобина, гдѣ оно въ эпоху реформъ было преобразовано въ военную гимназію. Въ 1836 г. кантонистовъ въ Вольскѣ было 2107 душъ. (Труды Сар. Уч. Арх. Ком., т. III, вып. II, В. Г. Еланскій. Описаніе бумагъ Вольской полицiи, стр. 19). Военно-сиротское отдѣленіе оставило по себѣ намять въ Саратовѣ тѣмъ, что истребляло много розогъ, которыми наказывали кантонистовъ; но словамъ старожила Кузнецова, который учился въ немъ, поставщикъ розогъ еженедѣльно привозилъ ихъ по два большихъ воза. Кромѣ того изъ жизни военно-сиротскаго заведенія извѣстно, что кантонистовъ подозрѣвали въ Саратовѣ нѣсколько разъ въ поджогахъ, за что, по повелѣнiю государя, въ 1800 г. даже отданъ былъ подъ судъ баталіонный начальннкъ Гартогъ (Дневникъ Скопина, стр. 217). Многіе изъ кантонистовъ заняли видныя общественныя положенія. Такъ, Бѣляковъ, саратовскій губернаторъ, былъ изъ кантонистовъ. О жизни кантонистовъ въ Вольскѣ можетъ дать понятіе книга Никитина «Многострадальные», а также есть данныя въ Трудахъ Сарат. Уч. Арх. Ком., 1888 г., стр. 194, 200, 202, 485, 487, 491, 505.
6. Хлѣбный базаръ былъ противъ церкви Михаила Архангела. Труды Сарат. Уч. Арх. Ком. 1886 г., т. 1. вып. 1, стр. 591.
7. Историческіе очерки г. Саратова. А. И. Шахматова.
8. О немъ см. Историческіе пропилеи, Мордовцева, т. I, стр. 340—343.
9. О шелководствѣ въ Саратов. губ.: 1) Записка академика Фалька въ „Полномъ собраніи ученыхъ путешествій по Россіи“. Т. VI 1824 г., стр. 115; 2) Леопольдовъ. Историч. очерки Саратова, 1848 г.; 3) Труды вольн. эконом. общества прошлаго столѣтія, и др.
10. Оч. по исторіи Саратова и Сарат. губ. Н. Ф. Хованскаго, стр. 168.
11. Урочище, но объясненію г. Забѣлина, происходитъ отъ областнаго слова уречъ; окончаніе ище заключаетъ въ себѣ смыслъ или понятіе вообще о пространствѣ, какъ пожарище, становище, пепелище. Урочище уреченное, названное, обозначенное, указанное мѣсто, иначе околодокъ, приходъ, участокъ земли. (Забѣлинъ. Опытъ изученія русскихъ древностей и исторіи. Часть II, стр. 194).
12. См. также Труды Сарат. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 591, гдѣ баракъ этотъ названъ «воровской пристанью».
13. Историческіе очерки А. И. Шахматова, а также Труды Сарат. Уч. Арх. Ком. 1888 г., стр. 594.
14. О почвѣ Саратова см. статью Г. С. Саблукова: «Остатки древности въ Усть-Набережномъ Увекѣ Саратов. губ. и уѣзда». Г. Синцовъ. Геологическій очеркъ Сарат. губ., стр. 12 и др.
15. Памятная книжка Сарат. губ. на 1872 г. (Изд. Сарат. Губ. Ст. Ком.).
16. Изъ знатныхъ персонъ похоронены: сарат. губернаторъ Бѣляковъ — при Казанской церкви, генералъ-поручикъ Илья Гавриловичъ Нефедьевъ — при Спасопреображенской и Бошнякъ при Крестовоздвиженской церкви женскаго монастыря.
17. Росницкій высказываетъ предположеніе, что мѣсто Горянской площади (Михаило-Архангельской) съ давнихъ лѣтъ было общимъ кладбищемъ, это мѣсто было въ то время внѣ города, за валомъ, и тутъ-же былъ лѣсъ. Здѣсь была деревянная церковь, которая при постройкѣ каменной продана въ село Озерки, и деревянная монастырская часовня, въ которой помѣщенъ былъ большой деревянный крестъ, предъ которымъ совершались панихиды". (Сарат. Губ. Вѣдом., 1881 г., № 203). При этой часовнѣ, принадлежавшей въ 1762 г. сарат. Спасо-Преображенскому монастырю и стоявшей въ то время за городомъ, за Московскими воротами, находился дворъ для «пріѣзду монастырскимъ людямъ». (Труды Сарат. Уч. Арх. Ком., т. III, вып. 1, стр. 234). Отъ этой часовни одна изъ сарат. улицъ получила названіе Часовенной. Въ настоящее время на мѣстѣ этой часовни стоитъ церковь во имя страстей Господнихъ (Киновія), построенная въ 1860 г.
18. Около Панчулидзевской часовни.
19. Поручикъ правителя сарат. намѣстничества при намѣстникахъ Ильѣ Гаврил. Нефедъевѣ и Вас. Серг. Ланскомъ Протоколъ VII общ. Собранія Сарат. Уч. Арх. Ком., 1887 г., стр. 65.
20. Дневникъ Г. И. Скопина, стр. 236 и 237.
21. Заварицкій — саратовскій прокуроръ, а затѣмъ вице-губернаторъ; вмѣсто него поступилъ въ 1818 г. Желѣзновъ. У Заварицкаго было имѣніе, село Варыпаевка, Петровскаго уѣзда. (Дневникъ Н. Г. Скопина, стр. 133, 538 и 483)
22. Тесть протоіерея Гавріила Ивановича Чернышевскаго. Въ Дневникѣ Скопина подъ 20 апрѣля 1818 г. записано: „Нынѣ умеръ въ Саратовѣ протоіерей Сергіевской церкви Георгіи Ивановичъ Голубевъ. Былъ человѣкъ честный, ученой и любимой многими; умѣлъ очень хорошо вкрадываться въ людей; отъ чего многіе звали его русскимъ iезуитомъ. Домъ имѣлъ каменный и оставилъ довольно денегъ“ (стр. 543). Подъ 7-мъ іюня Скопинъ замѣчаетъ: «Былъ бракъ дочери покойнаго протоіерея Голубева, дѣвицы Евгеніи Егоровой, съ учителемъ поэзіи Гавріиломъ Чернышевскимъ». (Стр. 543 и 514).
23. Иванчикъ — предсѣдатель уголовной палаты. Тамъ же, стр. 553.
24. Тамъ же, стр. 553 и 554.
25. Напр. внутренность могилы Вешнякова надъ склепомъ въ 1880-х годахъ была покрыта густымъ слоемъ нечистотъ. Въ концѣ 1844 и въ 1845 годахъ чиновникъ особыхъ порученій министра внутрен. дѣлъ Стобеусъ производилъ слѣдствіе объ «обстоятельствахъ, сопровождающихъ разрушеніе въ Саратовѣ Ильинскаго кладбища и устройство чрезъ оврагъ Бѣлую Глинку плотины».
26. Пріѣздъ въ Саратовъ оберъ-прокурора сената П. С. Молчанова въ 1807 г. Н. Г. Скопинъ объясняетъ „доносомъ на губернатора и прочихъ чиновниковъ, послѣдовавшимъ отъ ассесора казенной палаты Василія Аргамоновича Чеботарева. Доносы сіи состояли въ злоупотребленіи власти и взяткахъ“. Дневникъ Н. Г. Скопина, стр. 363 и 371.
27. О пасторѣ Германѣ см. «Сарат. лѣтопись», стр. 54 и 55.
28. Дѣла сарат. городской управы: Вѣниковъ дозволеніе вырѣзывать, съ 1811—1845.