Еслибъ ты хоть разъ наказанье злое,
За измѣну клятвѣ, Бари́на, знала;
Еслибъ зубъ одинъ почернѣлъ иль только Ноготь сталъ дуренъ, 5 Я бъ вѣрилъ богамъ. Но не успѣешь клятвой
Отягчить главы ты своей преступной,
Какъ для всѣхъ красой ты блистаешь новой, Юношей мука!
Въ пользу лгать тебѣ погребеннымъ прахомъ 10 Матери и всѣмъ молчаливымъ небомъ
Звѣздъ ночныхъ и чуждыми вѣчго-хладной Смерти богами.
Тутъ сама Венера, кажись, смѣется[2],
Съ ней простыя Нимфы смѣются, съ ними 15 И Эротъ, на камнѣ точа кровавомъ[3] Жгучія стрѣлы.
Юность вся, прибавь, выростаетъ наша
Вся тебѣ въ рабы, и никто изъ прежнихъ
Не оставитъ кровъ госпожи коварной, 20 Какъ ни грозится.
Матери тебя за сыновъ страшатся,
Бережливые старики и дѣвы
Новобрачныя[4], чтобъ мужей не обнялъ
Кругъ твой душистый.
<1856>
Примѣчанія.
↑Веберъ относитъ эту оду къ 721 году, хотя, по полнотѣ и замкнутости своей, она указываетъ на періодъ полнаго развитія Горація. Кто эта Бари́на — опредѣлить трудно. Хотя и принимаютъ ее за Нееру, но самые законы метрики опровергаютъ подобное положеніе; производить же имя Бари́ны отъ рабы (βαρίνοσ) еще несообразнѣе. Довольно того, что Бари́на является неумолимой кокеткой, и, намъ кажется, въ этой одѣ такъ мало резкости, что нельзя считать ее плодомъ униженнаго самолюбія. (Прим. перев.)
↑Венера съ приближенными, вмѣсто того, чтобъ негодовать на продѣлки Бари́ны, смѣется. (Прим. перев.)
↑Камень названъ кровавымъ потому, что стрѣлы, наточенныя на немъ, наносятъ кровавыя раны. (Прим. перев.)