РЕДКО кому удаётся видеть живого крота, потому что жизнь его, как известно, протекает под землёй. Однако иногда нет-нет, да и случится застать врасплох этого курьёзного зверька, в то время, когда ему вздумается выглянуть из-под земли на свет Божий.
Как-то раз, бродя в один из летних вечеров по полю, я услыхала какой-то своеобразный шорох на дне высохшей канавы. Подойдя поближе, я увидела, что сухая трава приподнимается и под нею шевелится что-то чёрное. Присмотревшись хорошенько, я тотчас же догадалась, что это виднеется бархатистая шубка крота. Я решилась сделать попытку поймать «господина землекопа», хотя, признаюсь, с малою надеждой на успех: мне хорошо было известно, с какою неимоверною быстротой зарывается крот в землю, при малейшей угрожающей ему опасности. Осторожно подкравшись и присев на землю, я напряженно следила за движениями зверька, выжидая удобного момента, и мне действительно посчастливилось схватить его быстрым движением руки. Однако теперь я находилась в большом затруднении — что с ним дальше делать; он же изо всех сил старался вырваться из моей руки. Мне не оставалось ничего больше, как завернуть его в один из концов моей кружевной шали и пуститься бегом домой. Но, — увы! — вскоре крот начал немилосердно терзать и рвать в клочки мою прекрасную дорогую шаль… Однако делать было нечего — буян должен был быть доставлен домой, где он тотчас же, предварительно, был посажен в небольшой холщовый мешок, который я сверху крепко зажала рукой. Уж как он там, бедняжка, бился и всё искал своею острою мордочкой выхода!
Вскоре затем мой пленник был помещён в ящик, обитый внутри жестью и наполненный землёй, в которую было предварительно впущено десятка два земляных червей. Также я не забыла поместить в ящик и небольшой сосуд с водой.
Неприятно было смотреть, как крот поедал червей: он бросался на них, словно тигр на добычу, и, схватив зубами, рвал на части и пожирал. У кротов вообще всегда такой ненасытный аппетит, что они очень скоро погибают, если даже ненадолго остаются без пищи.
Меня очень интересовало понаблюдать некоторое время за этим зверьком. Утренний свой туалет он проделывал с необыкновенною заботливостью и аккуратностью; чёрная бархатистая шубка самым тщательным образом выглаживалась и вылизывалась тонким розовым язычком, хотя я никогда не могла открыть на ней никаких следов приставшей земли или пыли.
Спустя несколько дней, я выпустила моего пленника на свободу. Едва успела я положить его на землю, как он почти немедленно исчез под её поверхностью, зарывшись с невероятною быстротой.
Года два спустя, один мой родственник, преподававший естественную историю в одной из сельских школ, пожелал показать своим ученикам живого крота. Желая помочь в этом отношении моему родственнику, я обратилась к содействию садовника, который, как оказалось, и без того уже собирался произвести охоту на одного крота, повадившегося посещать нашу теплицу и угрожавшего своими подземными работами причинить повреждения молодым отводкам растений. Интерес поимки этого крота увеличивался ещё тем обстоятельством, что зверёк должен был быть пойман непременно к 11-ти часам утра, так как в это время проезжал мимо почтальон, который и должен был доставить к месту назначения ящик с пойманным зверьком. Заметив подземное движение крота, садовник быстро сунул руку в рыхлую землю, но — крот ускользнул. Спустя минут десять, земля снова зашевелилась, — садовник повторил свою попытку, но и она не увенчалась успехом. Тем временем послышался колокольчик почтальона, проезжавшего мимо. Но я всё ещё продолжала ожидать движения крота. Наконец, земля опять зашевелилась и начала приподниматься всё выше и выше. В этот раз нам посчастливилось! Я тотчас же побежала за жестяною коробкой, и когда возвратилась, то увидела бедняжку-крота беспомощно висевшим между двумя пальцами садовника, державшего его за шиворот. Живо была нарвана мягкая трава, зверёк в неё завёрнут и «упакован» в жестянку, в которую мы не забыли положить также и горсть земляных червей. Экстренный верховой успел перегнать почтальона, а посланная телеграмма предупредила о скором прибытии желанного зверька.
Первая станция была в почтовой конторе Лондона, где — я опасаюсь — наш зверёк должен был нарушить правильный ход деловых занятий. Дело в том, что там нужно было пересадить его в клетку, для дальнейшего путешествия, и, конечно, ни у кого не могло явиться особенной охоты заняться этим делом, так как зубы у крота очень остры, а нрав его весьма сомнителен. Но, как бы то ни было, в конце концов, он всё-таки попал в свою клетку и, прибыв благополучно в Кент, своим появлением в школе доставил детям величайшее удовольствие.
Казалось бы, что деревенские дети, ежедневно ходившие в школу через поле, должны были быть знакомы с кротом. Однако, когда учитель спросил, кому из них случалось уже видеть этого зверька, из девяноста детей отозвались только пятнадцать, и из них всего лишь шестерым приводилось видеть крота живым.
На следующий день этот крот был выпущен, в присутствии всей школы, на волю. Выпустили его на плотной, сухой земле, и, несмотря на то, он всё-таки сумел скрыться из глаз присутствовавших в течение немногих секунд.