Кровавая шутка (Шолом-Алейхем)/Часть первая. Глава 26. Рехнулся

Кровавая шутка — Часть первая. Глава 26. Рехнулся
автор Шолом-Алейхем (1859—1916)

Дата создания: 1912-1913. Источник: http://www.web-lit.net/writer/76/book/49971/aleyhem_sholom/krovavaya_shutka

Глава 26. Рехнулся

Тумаркин, принявший на себя роль дипломатического представителя Сарры Шапиро, в один из ближайших дней пришел к Рабиновичу и приступил к исполнению своей «деликатной миссии» несколько своеобразно.

— Слушай! — сказал он Рабиновичу, с которым за последнее время окончательно сдружился и перешел даже на «ты». — Садись, пожалуйста, я должен поговорить с тобой серьезно и конфиденциально!

Рабинович побледнел и в первую минуту подумал: «Уж не узнали ли, кто я?» Он сел, закрыл плотнее двери, провел рукой по шевелюре и ответил:

— Говори! Какие такие у тебя секреты?

Тумаркин взял быка за рога:

— Скажи, пожалуйста, вот что: ты любишь хозяйскую дочь и она любит тебя, какого же черта ты тянешь?

Знаменитый «венский стул» затрещал под Рабиновичем. Он хотел подняться, но Тумаркин придержал его обеими руками и продолжал, уставившись прямо на него:

— Сиди, сиди! Что ты покраснел? Со мной, братец, можешь не церемониться, со мной можешь говорить начистоту! За чем, собственно, дело стало?

Для Рабиновича весь этот разговор был такой неожиданностью, что в первое мгновение он вообще лишился языка… Во-первых, он никак не мог сообразить, как можно о таких вещах говорить в таком легком тоне; во-вторых, откуда все это известно Тумаркину? Неужели от нее самой? И, ощущая невероятный сумбур в голове, он принялся шагать вдоль и поперек комнаты, чрезвычайно взволнованный.

— Слушай, Тумаркин! — сказал он наконец. — Ты — честный парень. Я знаю тебя! Скажи мне, откуда тебе все это известно?

— Какое тебе дело? Важен не источник, а то, что это верно! Ведь правда? Ты не станешь отрицать?

— Да не в этом дело, чудак! Я о другом говорю. Я хочу знать, не она ли сама тебе говорила об этом? Мне это необходимо знать…

Тумаркин приподнялся и снова присел.

— Ты что, спятил? Эге, брат! Да ты, оказывается, большущий дурень! Насколько я ее знаю — а я знаю ее меньше, чем ты, — она не из таких! Она скорее даст себе руку отрезать, чем станет постороннему человеку говорить о таких вещах…

Рабинович понял, кому принадлежит инициатива этих переговоров, и остался очень недоволен. Он предпочел бы «первоисточник», ведь с тех пор, как он любит ее, ему не пришлось ни одного слова услышать из ее уст.

Он сам уж неоднократно говорил о своих чувствах. Если не вполне открыто, то намеками, полусловами, — но она неуклонно молчит, а с того памятного вечера, когда они были в театре и встретили белоподкладочника Лапидуса, он перестал понимать Бетти: она то холодна и безразлична, то ласкова и внимательна, то ходит туча тучей, то оживлена, весела и приветлива.

Однажды Рабинович сказал ей:

— Вы, Бетти, для меня загадка!

— Уж на что лучшая загадка, чем вы сами! — отпарировала Бетти.

— Одним словом, ответа на мой вопрос нет! — сказал Тумаркин, которому надоело молчание товарища.

— Что я могу тебе сказать? — отвечал Рабинович, ушедший с головой в свои размышления. — Ничего я тебе сказать не могу…

— Почему, собственно?

— Потому что есть вещи, о которых даже самому близкому человеку не скажешь! Есть вещи…

— «Есть вещи», — передразнил Тумаркин, — «есть вещи»… — Что ты этим хочешь сказать?

— Что я хочу сказать?

— Ты хочешь сказать, что между вами — пропасть… Что она бедная девушка, а ты — богач! Будущий наследник тетки-миллионерши. Я знаю! Я, братец, все знаю!.. А если так…. — Тумаркин даже встал с места, — если так, то я тебе должен сказать откровенно, что ты — подлец!

Тирада эта произвела самый неожиданный эффект. Вместо того чтобы вскочить как ужаленному, вместо того чтобы вскипеть и оправдываться, Рабинович пригнулся к земле, выпрямился, снова пригнулся и, взявшись за бока, стал так оглушительно хохотать, что стены задрожали. Затем он свалился на кровать и, перекатываясь с боку на бок, хохотал чуть ли не до истерики, хохотал до тех пор, пока из соседней комнаты не прибежали перепуганные насмерть Сарра Шапиро и Бетти.

— Что случилось? В чем дело?

— Ваш квартирант рехнулся! — злобно крикнул Тумаркин и выбежал из комнаты.

С этого дня Тумаркин точно в воду канул.

— Провалился! — говорила Сарра. — Сквозь землю!

И никто, конечно, так не грустил по Тумаркину, как она. Он унес с собой одну из наиболее дорогих ей тайн.