Кровавая шутка (Шолом-Алейхем)/Часть первая. Глава 10. Веселая беседа

Кровавая шутка — Часть первая. Глава 10. Веселая беседа
автор Шолом-Алейхем (1859—1916)

Дата создания: 1912-1913. Источник: http://www.web-lit.net/writer/76/book/49971/aleyhem_sholom/krovavaya_shutka

Глава 10. Веселая беседа

Хотя медалисты наши в вегетарианской столовой пили за обедом одну только воду, Рабинович вернулся домой в каком-то особенно повышенном настроении. Он чувствовал, что у него голова идет кругом: за последние дни он наслушался и насмотрелся такиx диковин, что не успел еще разобраться во всем. В данную минуту для него было отчетливо ясно одно: он — не студент и получит свои документы обратно через полицию… Так. Что же будет дальше?

Этот сакраментальный вопрос, который прочим кандидатам-евреям буравил голову, у Рабиновича вызывал только любопытство. Интересно было знать: что же будет дальше? И чем вообще кончится вся эта комедия, в силу которой его принимают за еврея и верят, что он, Гриша Попов, — вовсе не Гриша Попов, а Гершко Рабинович?.. Ха-ха! Он сам не ожидал, что сумеет так хорошо играть эту своеобразную роль!

Довольный собой, он позвонил у дверей своей квартиры, втайне мечтая о том, что дверь откроет Бетти, смуглая девушка с прекрасными карими глазами и ямочками на матовых щеках… Мало того, он даже совсем по-мальчишески загадал: если откроет Бетти, то, значит, она его любит. А если откроет другой?..

Он не успел закончить свою мысль, как дверь распахнулась и перед ним появилась Бетти… «Неужели она меня любит?» — спросил себя Рабинович.

И тут же ответил самоуверенно: «Да, любит! Так же, как и я люблю ее!»

Увидев его радостное лицо и блестящие глаза, Бетти решила, что он уже принят в студенты, и даже попыталась представить себе его в нарядной студенческой форме…

— Как дела? — спросила Бетти, заглядывая в его счастливые глаза.

— Прекрасны! Замечательны! — отвечал Рабинович, не отрывая глаз от лица Бетти и думая все время о счастливой примете, сбывшейся только что у дверей.

— Стало быть, можно вас поздравить? — спросила Бетти, протягивая ему руку.

— С чем, собственно? — ответил вопросом Рабинович, пожимая ее руку.

— С поступлением в университет, разумеется!

Не желая выпускать руку девушки, Рабинович медлил с ответом, но в конце концов рассказал о положении в университете…

— То есть как же это? — воскликнула Бетти, всплеснув руками так сильно, что мать, почуя недоброе, выбежала из кухни ни жива ни мертва.

— В чем дело? Что случилось? — спросила она, глядя на обоих испуганными глазами.

— Ничего не случилось! — постаралась успокоить ее Бетти. — Представь себе, мама, его не приняли в университет.

— Ох ты, горе мое! — воскликнула Сарра по-еврейски. — Что же теперь будет?

Три тревожные мысли пробежали в голове Сарры: 1) что он будет делать без правожительства? 2) что будет с комнатой, если квартирант уедет? и 3) что она будет делать без репетитора?

— Горе мне, горе! Вот шлим-мазл!.. — ломала руки хозяйка, оплакивая своего квартиранта, точно любящая мать.

А «виновник торжества», хоть и не понимал ни одного слова из всех этих еврейских причитаний, все же видел по расстроенному лицу Сарры Шапиро, что она оплакивает его.

Тронутый вниманием, он взял ее обе руки и сказал сердечно:

— Успокойтесь, матушка, успокойтесь!..

Но Сара Шапиро не могла успокоиться и, обращаясь к дочери, продолжала:

— Да что там «матушка», какая там «матушка»? Спроси-ка ты его лучше, что он будет делать без правожительства?

Из всей этой фразы Рабинович понял только слово «правожительство».

— Правожительство, матушка, ерунда! — сказал он, покровительственно поглаживая ее по плечу. Этот жест рассмешил всех троих.

— Как тебе нравится этот тип? — обратилась снова Сарра к дочери по-еврейски. — А ты еще сердишься, когда я называю его «шлим-мазл»…

— Что это значит «шлимазать»? — спросил квартирант, полагая, очевидно, что это слово имеет отношение к праву жительства.

Слово «шлимазать» вызвало веселый смех у обеих женщин, а Рабинович, любовавшийся жемчужными зубками Бетти, решил показать, что он хоть и не говорит по-еврейски, однако прекрасно понимает:

— Если речь идет о том, чтобы «мазать», так мы будем «мазать»! — сказал он, сделав выразительный жест рукой.

Взрыв хохота был ответом на догадку Рабиновича. Глядя на смеющихся мать и дочь, он рассмеялся и сам.

— Что это за смех на вас напал? — спросил влетевший, как всегда, неожиданно Давид Шапиро. — Что это у вас так весело? Его уже можно поздравить? — прибавил он, указывая на квартиранта…

«Поздравление» снова рассмешило всех. Смеялись сочно, со вкусом, а Давид глядел на них, как на сумасшедших, и даже не улыбался.

В кратких словах Бетти передала отцу всю историю. Он схватился за голову и никак не мог поверить.

— Как? Медалист?!.

Потом Давид обратился к жене:

— Вот видишь? А ты вечно говоришь: «Медаль, медаль!» Вот тебе и медаль.

И, не слушая ответа Сарры, Давид Шапиро почесал у себя за ухом, наморщил лоб и проговорил про себя:

— Ай, Давид! Держись, милый! Кажется, ты навязал себе хорошую историю!..