Въ какомъ году — разсчитывай,
Въ какой землѣ — угадывай,
На столбовой дороженькѣ
Сошлись семь мужиковъ:
Семь временнообязанныхъ,
Подтянутой губерніи,
Уѣзда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Изъ смежныхъ деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горѣлова, Неѣлова,
Неурожайка-тожъ.
Сошлися — и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
Романъ сказалъ: помѣщику,
Демьянъ сказалъ: чиновнику,
Лука сказалъ: попу.
Купчинѣ толстопузому!
Сказали братья Губины,
Иванъ и Митродоръ.
Старикъ Пахомъ потужился
И молвилъ, въ землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Провъ сказалъ: царю...
Мужикъ, что быкъ: втемяшится
Въ башку какая блажь,
Коломъ ее оттудова
Не выбьешь: упираются,
Всякъ на своемъ стоитъ!
Такой ли споръ затѣяли,
Что думаютъ прохожіе —
Знать кладъ нашли ребятушки
И дѣлятъ межъ собой...
По дѣлу всякъ по своему
До полдня вышелъ изъ дому:
Тотъ путь держалъ до кузницы,
Тотъ шелъ въ седо Иваньково
Позвать отца Прокофія
Ребенка окрестить.
Пахомъ соты медовые
Несъ на базаръ въ Великое,
А два братана Губины
Такъ просто съ недоуздочкомъ
Ловить коня упрямаго
Въ свое же стадо шли.
Давно пора бы каждому
Вернуть своей дорогою —
Они рядкомъ идутъ!
Идутъ, какъ будто гонятся
За ними волки сѣрые,
Что далѣ — то скорѣй.
Идутъ — перекоряются!
Кричатъ — не образумятся!
А времячко не ждетъ.
За споромъ не замѣтили,
Какъ сѣло солнце красное,
Какъ вечеръ наступилъ.
Навѣрно-бъ ночку цѣлую
Такъ шли — куда не вѣдая,
Когда-бъ имъ баба встрѣчная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: „почтенные!
Куда вы, на ночь глядючи,
Надумали идти?.."
Спросила, засмѣялася,
Хлестнула, вѣдьма, мѣрина
И укатила вскачь...
—Куда?... Переглянулися
Тутъ наши мужики;
Стоятъ, молчатъ, потупились...
Ужъ ночь давно сошла,
Зажглися звѣзды частыя
Въ высокихъ небесахъ,
Всплылъ мѣсяцъ, тѣни черныя
Дорогу перерѣзали
Ретивымъ ходокамъ.
Ой тѣни! тѣни черныя!
Кого вы не нагоните?
Кого не перегоните?
Васъ только, тѣни черныя,
Нельзя поймать — обнять!
На лѣсъ, на путь-дороженьку
Глядѣлъ, молчалъ Пахомъ,
Глядѣлъ — умомъ раскидывалъ
И молвилъ, наконецъ:
— „Ну! лѣшій шутку славную
Надъ нами подшутилъ!
Никакъ вѣдь мы безъ малаго
Верстъ тридцать отошли!
Домой теперь ворочаться
Устали — не дойдемъ,
Присядемъ, — дѣлать нечего,
До солнца отдохнемъ!.."
Сваливъ бѣду на лѣшаго,
Подъ лѣсомъ при дороженькѣ
Усѣлись мужики.
Зажгли костеръ, сложилися,
За водкой двое сбѣгали,
А прочіе покудова
Стаканчикъ изготовили,
Бересты понадравъ.
Приспѣла скоро водочка,
Приспѣла и закусочка —
Пируютъ мужички!
Косушки по три выпили,
Поѣли — и заспорили
Опять: кому жить весело,
Вольготно на Руси?
Романъ кричитъ: помѣщику,
Демьянъ кричитъ: чиновнику,
Лука кричитъ: попу;
Купчинѣ толстопузому,
Кричатъ братаны Губины,
Иванъ и Митродоръ;
Пахомъ кричитъ: свѣтлѣйіпему
Вельможному боярину,
Министру государеву;
А Провъ кричитъ: царю!
Забрало пуще прежняго
Задорныхъ мужиковъ,
Ругательски ругаются,
Не мудрено, что вцѣпятся
Другъ другу въ волоса...
Гляди — ужъ и вцѣпилися!
Романъ тузитъ Пахомушку,
Демьянъ тузитъ Луку.
А два братана Губины
Утюжатъ Прова дюжаго —
И всякъ свое кричитъ!
Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать
Какъ будто подзадоривать
Упрямыхъ мужиковъ.
Царю! направо слышится,
Налѣво отзывается:
Попу! попу! попу!
Весь лѣсъ переполошился,
Съ летающими птицами,
Звѣрями быстроногими
И гадами ползущими,
И стонъ, и ревъ, и гулъ!
Всѣхъ прежде зайка сѣренькій
Изъ кустика сосѣдняго
Вдругъ выскочилъ, какъ встрепанный,
И на утёкъ пошелъ!
За нимъ галчата малые
Вверху березы подняли
Противный, рѣзкій пискъ.
А тутъ еще у пѣночки
Съ испугу птенчикъ крохотный
Изъ гнѣздышка упалъ;
Щебечетъ, плачетъ пѣночка,
Гдѣ птенчикъ? — не найдетъ!
Потомъ кукушка старая
Проснулась и надумала
Кому-то куковать;
Разъ десять принималася,
Да всякій разъ сбивалася
И начинала вновь...
Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлѣбъ,
Подавишься ты колосомъ —
Не будешь куковать! [1]
Слетѣлися семь филиновъ,
Любуются побоищемъ
Съ семи большихъ деревъ,
Хохочутъ полуночники!
А ихъ глазищи желтые
Горятъ какъ воску яраго
Четырнадцать свѣчей!
И воронъ, птица умная,
Приспѣлъ, сидитъ на деревѣ
У самаго востра,
Сидитъ да чорту молится,
Чтобъ до смерти ухлопали
Котораго-нибудь!
Корова съ колокольчиком,
Что ́ съ вечера отбилася
Отъ стада, чуть послышала
Людскіе голоса —
Пришла къ костру, уставила
Глаза на мужиковъ,
Шальныхъ рѣчей послушала
И начала, сердечная,
Мычать, мычать, мычать!
Мычитъ Корова глупая,
Пищатъ галчата малые,
Кричатъ ребята буйные,
А эхо вторитъ всѣмъ.
Ему одна заботушка:
Честныхъ людей поддразнивать,
Пугать ребятъ и бабъ!
Никто его не видывалъ,
А слышать всякій слыхивалъ,
Безъ тѣла — а живетъ оно,
Безъ языка — кричитъ!
Сова, — замоскворѣцкая
Княгиня, — тутъ же мычется,
Летаетъ надъ крестьянами,
Шарахаясь то ́о землю,
То о кусты крыломъ...
Сама лисица хитрая,
По любопытству бабьему,
Подкралась къ мужикамъ,
Послушала, послушала,
И прочь пошла, подумавши:
„И чортъ ихъ не пойметъ!"
И вправду: сами спорщики
Едва ли знали, помнили —
О чемъ они шумятъ...
Намявъ бока порядочно
Другъ другу, образумились
Крестьяне, наконецъ;
Изъ лужицы напилися,
Умылись, освѣжилися;
Сонъ началъ ихъ кренить...
Тѣмъ часомъ птенчикъ крохотный,
По малу, по полсаженки,
Низкомъ перелетаючи,
Къ костру подобрался.
Поймалъ его Пахомушка,
Поднесъ къ огню, разглядывалъ,
И молвилъ: „Пташка малая,
А ноготокъ востеръ!
Дыхну — съ ладони скатишься,
Чихну — въ огонь укатишься,
Щелкну — мертва покатишься!
А все-жъ ты, пташка малая,
Сильнѣе мужика!
Окрѣпнутъ скоро крылышки,
Тю-тю! куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь!
Ой ты, пичуга малая!
Отдай свои намъ крылышки,
Все царство облетимъ,
Посмотримъ, поразвѣдаемъ,
Поспросимъ — и дознаемся:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?"
— „Не надо бы и крылышекъ,
Кабы намъ только хлѣбушка
По полупуду ъъ день, —
И такъ бы мы Русь-матушку
Ногами перемѣряли!"
Сказалъ угрюмый Провъ.
„Да по ведру бы водочки",
Прибавили охочіе
До водки братья Губины,
Иванъ и Митродоръ.
— „Да утромъ бы огурчиковъ
Соленыхъ по десяточку",
Шутили мужики.
— „А въ полдень бы по жбанчику
Холоднаго кваску".
— „А вечеромъ по чайничку
Горячаго чайку..."
Пока они гуторили,
Вилась, кружилась пѣночка
Надъ ними: все прослушала
И сѣла у костра.
Чивикнула, подпрыгнула
И человѣчьимъ голосомъ
Пахому говорить:
— „Пусти на волю птенчика!
За птенчика за малаго
Я выкупъ дамъ большой".
—А что ты дашь?
— „Дамъ хлѣбушка
По полупуду въ день,
Дамъ водки по ведерочку,
Поутру дамъ огурчиковъ,
А въ полдень квасу кислаго,
А вечеромъ чайку!"
— А гдѣ, пичуга малая,
Спросили братья Губины,
— Найдешь вина и хлѣбушка
Ты на семь мужиковъ?
— „Найти — найдете сами
А я, пичуга малая,
Скажу вамъ, какъ найти".
— Скажи!
— „Идите по лѣсу,
Противъ столба тридцатаго
Прямехонько версту:
Придете на поляночку,
Стоятъ на той поляночкѣ
Двѣ старыя сосны,
Подъ этими подъ соснами
Закопана коробочка.
Добудьте вы ее! —
Коробка та волшебная:
Въ ней скатерть самобранная,
Когда ни пожелаете,
Накормитъ, напоитъ!
Тихонько только молвите:
—Эй! скатерть самсбранная!
Попотчуй мужиковъ!
По вашему хотѣнію,
По моему велѣнію,
Все явится тотчасъ.
Теперь — пустите птенчика!"
— Постой! мы люди бѣдные,
Идемъ въ дорогу дальную,
Отвѣтилъ ей Пахомъ:
Ты, вижу, птица мудрая,
Уважь — одёжу старую
На насъ заворожи!
— Чтобъ армяки мужицкіе
Носились, не сносилися!
Потребовалъ Романъ.
— Чтобъ липовыя лапотки
Служили, не разбилися,
Потребовалъ Демьянъ.
— Чтобъ вошь, блоха паскудная
Въ рубахахъ не плодилася,
Потребовалъ Лука.
— Не прѣли бы онученьки...
Потребовали Губины...
А птичка имъ въ отвѣтъ:
— „Все скатерть самобранная
Чинить, стирать, просушивать
Вамъ будетъ... Ну, пусти!..."
Раскрывъ ладонь широкую,
Пахомъ птенца пустилъ.
Пустилъ — и птенчикъ крохотный
По малу, по полсаженки,
Низкомъ перелетаючи,
Направился къ дуплу.
За нимъ взвилася пѣночка
И на лету прибавила:
— „Смотрите, чуръ одно!
Съѣстного сколько вынесетъ
Утроба — то и спрашивай,
А водки можно требовать
Въ день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И разъ и два — исполнится,
По вашему желанію,
А въ третій быть бѣдѣ!"
И улетѣла пѣночка
Съ своимъ родимымъ птенчикомъ,
А мужики гуськомъ
Къ дорогѣ потянулися
Искать столба тридцатаго.
Нашли! — Молчкомъ идутъ
Прямехонько, вѣрнехонько
По лѣсу, по дремучему,
Считаютъ каждый шагъ.
И какъ версту отмѣряли,
Увидѣли поляночку —
Стоятъ на той поляночкѣ
Двѣ старыя сосны...
Крестьяне покопалися,
Достали ту коробочку,
Открыли — и нашли
Ту скатерть самобранную!
Нашли и разомъ вскрикнули:
„Эй, скатерть самобранная!
Попотчуй мужиковъ!"
Глядь — скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Двѣ дюжія руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлѣбушка,
И спрятались опять.
—А что ́ же нѣтъ огурчиковъ?
—Что ́ нѣтъ чайку горячаго?
—Что ́ нѣтъ кваску холоднаго?
Все появилось вдругъ...
Крестьяне распоясались,
У скатерти усѣлися,
Пошелъ тутъ пиръ горой!
На радости цѣлуются,
Другъ дружкѣ обѣщаются
Впередъ не драться зря,
А съ толкомъ дѣло спорное
По разуму, побожески,
На чести повести —
Въ домишки не ворочаться,
Не видѣться ни съ женами,
Ни съ малыми ребятами,
Ни съ стариками старыми,
Покуда дѣлу спорному
Рѣшенья не найдутъ,
Покуда не довѣдаютъ
Какъ ни на есть — доподлинно,
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Зарокъ такой поставивши
Подъ утро, какъ убитые
Заснули мужики...
