Въ мимозахъ льна, подъ западные блики,
Окаменѣла нѣжно влюблена,
Ты надъ рѣкой, босая и въ туникѣ,
Въ мимозахъ льна.
Ты отъ мечтаній чувственныхъ больна,
И что-то есть младенческое въ ликѣ,
Но ты, ребенокъ, слабостью сильна.
Ты ждешь его. И кличешь ты. И въ кликѣ
Такая страстность! Плоть закалена
Въ твоей мечтѣ. Придетъ ли твой великій
Въ мимозы льна?
Окаменѣла, нѣжно влюблена,
И вотъ стоишь, безмолвна какъ Фенелла,
И надъ тобой взошедшая луна
Окаменѣла.
Твое лицо въ лунѣньи поблѣднѣло
Въ томленіи чарующаго сна,
И стало все вокругъ голубо-бѣло.
Возникнуть можетъ каждый мигъ страна,
Гдѣ чувственна душа, какъ наше тѣло.
Но что жъ теперь въ душѣ твоей? Она
Окаменѣла.
Ты надъ рѣкой, босая и въ туникѣ,
И дѣешь чары съ тихою тоской.
Но слышишь ли его призыво-крики
Ты надъ рѣкой?
Должно быть нѣтъ: въ лицѣ твоемъ покой,
И лишь глаза восторженны и дики,
Твои глаза, колдунья подъ луной!
Воздвигъ камышъ свои изъ рѣчки пики.
Съ какою страстью бѣшеной, съ какой
Безумною мольбою къ грёзомыкѣ—
Ты надъ рѣкой!
Въ мимозахъ льна олуненные глазы
Призывятъ тщетно друга, и одна
Ты жжешь свои безстыжіе экстазы
Въ мимозахъ льна.
А облака въ рѣкѣ то видъ слона,
То кролика пріемлютъ. Ухо фразы
Готово различить. Но—тишина.
И ткетъ луна сафировые газы,
Твоимъ призывомъ сладко плѣнена,
И въ душу льнутъ ея лучи-пролазы
Въ мимозахъ льна.
Ты отъ мечтаній чувственныхъ больна,
Отъ шороховъ, намековъ и касаній.
Лицо какъ бы увяло, и грустна
Ты отъ мечтаній.
Есть что-то мудро-лживое въ туманѣ:
Какъ будто тотъ, но всмотришься—сосна
Чернѣетъ на офлеренной полянѣ.
И снова ждешь. Душѣ твоей видна
Вселенная. Уже безгранны грани.
Но это ложь! И стала вдругъ темна
Ты отъ мечтаній!
И что-то есть младенческое въ ликѣ,
Въ его очахъ расширенныхъ. Чья вѣсть
Застыла въ нихъ? И разумъ въ знойномъ сдвигѣ
И что-то есть.
Что это: смерть? издѣвка? чья-то месть?
Невидимыя тягостны вериги…
Куда-то мчаться, плыть, летѣть и лѣзть!
Къ чему же жизнь, любовь, цвѣты и книги,
Разъ некому вручить дѣвичью честь,
Разъ душу переѣхали квадриги,
И что-то есть…
Но ты, ребенокъ, слабостью сильна,—
И вотъ твой голосъ тонокъ сталъ и звонокъ,
Какъ предъ тобой бѣгущая волна:
Вѣдь ты — ребенокъ.
Но на фореляхъ—розовыхъ коронокъ
Тебѣ не счесть. Когда придетъ весна,
Не всколыхнуть сиреневый просонокъ,
И въ немъ не счесть, хотя ты и ясна,
Спиральныхъ чувствъ души своей. Безсонокъ!
Готовностью считать ихъ—ты властна,
Но ты—ребенокъ…
Ты ждешь его. И кличешь ты. И въ кликѣ—
Тріумфъ тщеты. И больше ничего.
Хотя онъ ликъ не выявитъ безликій,
Ты ждешь его.
И въ ожиданьи явно торжество,
И нервные въ глазахъ трепещутъ тики,
Но ты неумолимѣй оттого:
Разъ ты пришла вкусить любовь владыки
Своей мечты, безвѣстца своего,
Разъ ты рѣшила пасть среди брусники,—
Ты ждешь его!
Такая страстность. Плоть закалена.
Во мракѣ жажды тѣла скрыта ясность.
Ты вѣрою въ мечту упоена:
Такая страстность!
Тебя не испугаетъ безучастность,
Пути къ тебѣ незнающаго. На
Лицѣ твоемъ—рѣшимость и опасность.
И вѣрою своей потрясена,
Ты обезумѣла. И всюду—красность,
Гдѣ лунопаль была: тебѣ дана
Такая страстность.
Въ твоей мечтѣ придетъ ли твой великій?
Вѣдь на-яву онъ вѣчно въ темнотѣ.
Что ты безумна—вѣрныя улики
Въ твоей мечтѣ.
И вотъ — шаги. Вотъ тѣни. Кто, вы, тѣ?
Не эти вы! но тотъ,—единоликій,—
Онъ не придетъ, дитя, къ твоей тщетѣ!
Высовываютъ призраки языки,
И прячутся то въ рѣчкѣ, то въ кустѣ…
И сколько злобы въ ихъ нещадномъ зыкѣ—
Къ твоей мечтѣ.
Въ мимозахъ льна—ахъ!—не цвѣтутъ мимозы,
А только лёнъ!.. Но, грёза, ты вольна,
А потому—безуміе и слёзы
Въ мимозахъ льна.
Да освѣтится жизнь! Она тѣсна
Въ оковахъ зла. И въ безнадежьи прозы
Мечта на смерть всегда обречена.
Но я—поэтъ! И мнѣ подвластны грозы,
И гро́зами душа моя полна.
Да превратятся въ дѣвушекъ стрекозы
Въ мимозахъ льна!
| Петроградъ. |
| 1915. Января 20-го. |