В году достопамятном сорок осьмом,
Когда весь народ волновался,
Во Франкфурте, для заседаний своих,
Немецкий парламент собрался.
5 И в Рёмере «белая дама» тогда
Явилась; она — предвещанье
Тяжёлых невзгод и несчастий; народ
Ей дал «экономки» прозванье.
Молва утверждает, что в Рёмер она
10 Является в пору ночную.
Как только мои земляки сотворить
Сбираются глупость большую.
И вот в эту ночь самому мне пришлось
Увидеть, как «белая дама»
15 Ходила по залам, где с средних веков
Скопилося множество хлама.
В руках мёртвобледных держала она
Фонарик и связку с ключами,
Лари и шкафы отворяя, что здесь
20 По стенкам стояли рядами.
В тех ящиках спрятано много вещей:
Тут булла лежит золотая,
Лежат и корона, держава и скиптр
И разная ветошь другая.
25 Лежат одеяния кесарей — все
Изъедены молью, изгнили;
Германской Империи весь гардероб
В лохмотья года обратили.
При зрелище грустном таком головой
30 В тоске экономка качает;
И вскрикнула вдруг с отвращеньем она:
«Всё это ужасно воняет!
Всё это воняет мышиным дерьмом,
И в старом отрепье, в дни оны
35 Так гордо лежавшем на царских плечах,
Кишат насекомых мильоны.
А этот вот плащ горностаевый — он
Нередко служил, без сомненья,
Постелью для рёмерских кошек в часы
40 От бремени их разрешенья.
Тут сколько ни чисть, всё напрасно! Мне жаль
Грядущих монархов сердечно:
Венчальный их плащ — я уверена в том —
От блох не избавится вечно.
45 А знайте — когда у властителей зуд,
Чесаться должны их народы…
О, немцы! Боюсь я — от кесарских блох
Вам будут большие невзгоды.
Да, впрочем, к чему нам ещё и монарх,
50 И блохи? Ведь в старой одежде
Всё сгнило; в наш век не хотят уж носить
Костюмов, носившихся прежде.
Сказал справедливо немецкий поэт
В Кифгейзере Фридриху: «Право,
55 Коль строго рассудишь — так кесарь для нас
Не нужен — пустая забава!»
Но ежели кесарством обзавестись
Уж вы непременно хотите,
Любезные немцы — совет мой: ума
60 И славы совсем не ищите.
Из черни главу изберите себе,
Отнюдь не из высшего сана;
Не нужно ни льва, ни лисицы; должны
Избрать вы тупого барана.
65 Возьмите вы кёльнского Кобеса; он,
Поверьте мне, в глупости — гений;
Не будет терпеть от него наш народ
Неправедных бед и гонений.
Чурбан ведь всегда наилучший монарх,
70 Как в басне Эзоп объясняет;
Нас, бедных лягушек, он клювом своим,
Как хитрый журавль, не шпыняет.
Не будет тираном ваш Кобес, вторым
Нероном; в нём дух человека
75 Не древнего лютого времени; в нём
Дух мягкий, дух нового века.
То сердце отвергнула спесь торгашей —
И он устремился в объятья
Илотов-рабочих; он лучший цветок
80 Во всех мастерских без изъятья.
Союзом ремесленным избран он был
В ораторы; с ними делился
Их хлеба кусочком последним; и им
Рабочий весь люд возгордился.
85 В нём славили то, что не слушал совсем
Он лекций университетских
И книги писал из своей головы,
Без всяких подмог факультетских.
Да, это невежество полное сам
90 Себе приобрёл он; нимало
Научное знанье на душу его,
Как вредная вещь, не влияло.
И дух философьи абстрактной к нему
В мышленье совсем не пробрался.
95 Ваш Кобес — характер. Он с первого дня
Доныне собою остался.
Он стереотипную носит слезу
В прекрасных глазах неизменно;
И толстая глупость на милых губах
100 Покоится тоже бессменно.
И слов вислоухих в речах у него
Запас изумительный прямо;
Наслушавшись их накануне родов,
Осла родила одна дама.
105 Писаньем брошюр и вязаньем чулков
Он занят, когда он свободен
От прочих занятий; и этих чулков,
Им связанных, сбыт превосходен.
Его подстрекают и бог Аполлон,
110 И музы отдать на вязанье
Все силы: чуть только возьмёт он перо —
Приходят они в содроганье.
Вязанье приводит на память нам дни —
Дни функенов, в годы былые
115 Они в карауле вязали чулки —
И были бойцы удалые.
Будь Кобес на троне немецком — тотчас
Он функенов вызвал бы к жизни,
И храбрый отряд, охраняя престол,
120 Опять послужил бы отчизне.
Пожалуй, с такими бойцами монарх
Во Францию двинется смело —
Бургундью, Эльзас с Лотарингией вновь
Вернет он в германское тело.
125 Не бойтесь! он дома останется. Он
Великой и мирной идее
Себя посвятил: надо кёльнский собор
Достроить ему поскорее.
Но кончив постройку, немедленно он,
130 Воинственным духом объятый,
С мечом на французов помчится, и там
Потребует грозно расплаты.
У них он отымет и немцам отдаст
Эльзас с Лотарингией скоро,
135 Бургундию тоже; но надо сперва
Окончить постройку собора.
Да, немцы, коль кесарь так нужен уж вам —
Пусть будет им царь карнавальный,
И Кобесом Первым зовётся пусть он…
140 Чулками со спицей вязальной
Украсит пусть он государственный герб;
Министров пускай выбирает
В союзе шутов карнавальных и их
В дурацкий колпак наряжает.
145 А в канцлеры Дрикеса надо; пусть он
Граф Дрикес-Дриксгаузен зовётся;
В сан лейб фаворитки Марицебиль им
Торжественно пусть возвёдется.
В священном, почтеннейшем Кёльне своём
150 Монарх, воцарясь, поселится.
Об этом счастливом событьи узнав,
Зажжётся огнями столица.
Псы медные воздуха — колокола
Ликующим лаем зальются,
155 И в тихой часовне своей три царя,
Пришедших с востока, проснутся.
И выйдут оттуда, костями стуча,
И живо запляшут, ликуя…
Их пенье несётся далеко вокруг,
160 Я слышу — поют аллилуйа».
Так «белая дама» сказала и речь
Окончив, она рассмеялась,
И хохоту вторя, по залам пустым,
Зловещее эхо раздалось.
