— Напротив того, представьте себе другой мир, — мир, в котором каждый ссужает, каждый занимает, все должники и все заимодавцы. О, какая гармония будет в правильном движении небесных сфер! Мне кажется, что я слышу её, как некогда слышал её Платон. Какая симпатия между стихиями! О, как природа в ней расцветает в своих творениях и произведениях! Церера предстанет, нагруженная зерновыми хлебами, Бахус — вином, Флора — цветами, Помона — плодами, Юнона — в её ясном настроении, благожелательная, здоровая, приятная. Я прихожу в восторг от такого созерцания. Среди людей будут царствовать мир, любовь, веселье, верность, покой, пиры, банкеты, радость, изобилие, золото, серебро, товары будут переходить из рук в руки. Никаких тяжб, никаких споров, никто там не будет ни ростовщиком, ни скупцом или скрягой, ни сутягой, никто никому ни в чём не откажет. Ей-богу, ну, разве это не будет золотым веком? Царством Сатурна? Идеей об олимпийских сферах, где прекращаются все другие добродетели и царствует, управляет, даёт, торжествует одна любовь? Все будут добры, все будут красивы, все будут справедливы. О, счастливый мир! О, счастливые люди этого мира! Трижды и четырежды блаженные! Мне сдаётся, что я к нему принадлежу. Клянусь вам, что если бы в этом мире был папа с целым синклитом кардиналов и с поддержкой своей святой коллегии, то в каких-нибудь несколько лет вы бы увидели в нём большее изобилие святых, чудес, проповедей, обетов, посохов и свеч, чем во всех девяти епархиях Бретани вместе взятых, за исключением одной только епархии Св. Ива. Прошу вас, заметьте, что благородный Пателен, желая обоготворить и посредством выспренних похвал превознести до третьего неба Гильома Жусома, ничего не сказал как только:
«Своими припасами всех, кто их просил».
О, чудное слово! По этому образцу представляйте себе наш микрокосм, в котором все члены ссужают, занимают, одолжаются, то есть представьте себе натурального человека. Потому что натура создала человека только затем, чтобы ссужать и занимать. Гармония небес не затмит гармонии её устройства. План творца этого микрокосма заключался в том, чтобы поддерживать душу, которую он внедрил в него как гостя, и жизнь. Жизнь заключается в крови. Кровь — средоточие души; следовательно, единственным трудом в мире, единственной заботой должно быть — непрерывно творить кровь. В этой мастерской все члены занимают свою собственную должность, и их иерархия такова, что непрерывно один у другого занимает, один другого ссужает, один другому должен. Вещество и металл, потребные на то, чтобы быть превращёнными в кровь, доставляются природой: это хлеб и вино. В них двоих заключаются все роды пищи. Отсюда произошло на langue d’oc слово «компанейство». Чтобы найти, приготовить, сварить их, трудятся руки, шествуют ноги и носят всю эту махину; глаза же его руководят. Движение в желудке, причиняемое кислотами, напоминает, что время принимать пищу. Язык испытывает её достоинство, зубы пережёвывают её, желудок принимает её в себя и переваривает. Кровеносные сосуды в желудочных стенках поглощают из неё то, что годится (между тем как отбросы выводятся из организма другими органами, приспособленными к тому) и относят её в печень; оттуда она снова переходит и превращается в кровь. Представьте же, как велика радость этих служак при виде золотого потока, который один их питает! Радость алхимиков, когда, после долгих трудов, стараний и издержек, они видят, как металлы преобразуются в их ретортах, не может быть сильнее. Затем каждый орган приготовляется и старается заново очистить и улучшить это сокровище. Почки своими почечными венами извлекают из него жидкость, которую вы называете уриной, и проводят её через мочевой канал вниз. Внизу находится мочевой пузырь, который время от времени опоражнивается. Селезёнка извлекает те землистые части, тот осадок, который вы зовёте меланхолией. Желчевой пузырь извлекает холерический излишек. Затем он переносится в другую мастерскую, чтобы ещё лучше очиститься, это — сердце, которое, расширяясь и сжимаясь, так очищает и согревает кровь, что она достигает полного совершенства в правой полости и оттуда отводится венами во все органы. Каждый орган вбирает её в себя и питается ею на свой лад: ноги, руки, глаза, — короче сказать, все члены тела. И таким образом становятся должниками те, которые раньше были заимодавцами. В левой сердечной полости кровь так утончается, что её называют одухотворённой, и оттуда разносится артериями по всем органам, чтобы согреть и провентилировать венозную кровь. Тем временем лёгкие своими долями и мехами не перестают его освежать. В благодарность за это благодеяние, сердце передаёт им лучшую артериальную кровь. Наконец, в этой удивительной сети она так усовершенствуется, что из неё создаётся ум животных, и является способность воображать, рассуждать, судить, взвешивать, заключать и воспоминать. Клянусь добродетелью, я пропадаю, я теряюсь, я путаюсь, когда вступаю в глубокие недра этого мира и вижу, как в нём все ссужают друг друга и все одолжаются. Поверьте, что ссужать — дело божественное, одолжаться — геройская добродетель. И это ещё не всё. Этот мир ссужающий, одолжающийся, берущий взаймы, так добр, что, окончив своё пропитание, он думает уже о том, чтобы дать взаймы тем, которые ещё не родились, и такими ссудами продлить свой род, если можно, и размножиться в себе подобных: а именно, детях. С этою целью каждый член урезывает из своей пищи и отсылает вниз. Там природа создала целесообразные сосуды и органы, в которых окольными путями и после многих превращений, как к мужчине, так и в женщине, попадает в пригодное место и приобретает ту форму, которая делает возможным поддержание и продолжение человеческого рода. Всё это тесно связано с обязанностями ссуды и займа, отсюда возникло и понятие о брачных обязанностях или долге. Там, где уклоняются от этого долга, природа искажается, органы расстраиваются и чувства приходят в смятение; там, где следуют этому долгу, царствуют радость, веселие и нега.