Кладбищенские поэзы (Северянин)/Victoria Regia 1915 (ДО)
| Кладбищенскія поэзы |
Изъ цикла «А садъ весной благоухаетъ!», сб. «Victoria Regia». Дата созданія: 1914, опубл.: 1915. Источникъ:  Игорь Северянинъ. Victoria Regia. Четвертая книга поэзъ. — М.: Наши дни, 1915. — 143 с. |
Да, стала лирика истрепаннымъ клише.
Трагично-трудно мнѣ сказать твоей душѣ
О чемъ-то сладостномъ и скорбномъ, какъ любовь,
О чемъ-то плещущемъ и буйномъ, точно кровь.
5 И мнѣ невѣдомо: хочу сказать о чемъ,
Но только надобно о чемъ-то. Быть плечомъ
Къ плечу съ любимою, глаза въ глаза грузя.
Такъ мало можно намъ, а сколькаго нельзя!
9 Какою нѣжностью исполнена мечта
О дѣвоженщинѣ, сковавшей мнѣ уста
Противоплесками чарующихъ рѣчей,
Противоблесками волнующихъ очей!
13 Не то въ ней дорого, что вложено въ нее,
А то, что сердце въ ней увидѣло мое,
И такъ плѣнительно считать ее родной,
И такъ значительно, что нѣтъ ея со мной…
17 Мадлэна милая! Среди крестовъ вчера
Бродя съ тобой вдвоемъ, я думалъ: Что жь пора
И намъ измученнымъ… И сладокъ былъ ознобъ,
Когда—намъ встрѣчные—несли дубовый гробъ.
21 И поворачивали мы,—плечо къ плечу,—
И поворотомъ говорили: „не хочу“.
Но вновь навстрѣчу намъ, и намъ наперерѣзъ,
И нагоняя насъ, за гробомъ гробъ воскресъ.
25 И были мертвенными контуры живыхъ,
Подъ завыванія о мертвыхъ дорогихъ,
И муть брезгливости, и тошнота, и страхъ
Насъ въ глушь отбросили…
29 Живой на мертвецахъ,
Какъ я скажу тебѣ и что скажу, когда
Все всяко сказано ужъ разъ и навсегда?!.
1914. Декабрь.
Вы на одиннадцатомъ номерѣ, изъ Дѣвьяго монастыря,
Домой вернулись въ черной кофточкѣ и въ шляпѣ бѣломѣховой,
Съ лицомъ страдальческимъ, но огненнымъ, среброморозовой мечтой горя,
И улыбаясь смутно—милому, чуть вздрагивая головой.
5 И было это въ полдень солнечный, въ одну изъ нашихъ зимнихъ встрѣчъ
На парковоаллейныхъ кладбищахъ, куда на часъ иль полтора
Съѣзжались мы безцѣльно изрѣдка,—давнишнія-ль мечты сберечь,
Глаза-ль ослёзить безнадежностью, иль въ завтра претворить вчера…
10 Какъ знать? да и зачѣмъ, любимая? Но „незачѣмъ“ больнѣй „зачѣмъ“:
„Зачѣмъ“ плѣнительно безвѣстностью, а „незачѣмъ“ собой мертво.
Такъ мы встрѣчались, разнотропные, наперекоръ всему и всѣмъ,
Мы, не встрѣчаться не сумѣвшіе во имя чувства своего…
15 Ни поцѣлуя, ни обручія,—лишь слезы, взоры и слова.
Слегка присѣвъ на холмъ оснѣженный, а часто—стоя тайный часъ.
Какой озлобленною нѣжностью зато кружилась голова!
Какою хлесткой деликатностью звучало—„Вы“ и „Вамъ“, и „Васъ“.
20 Назвать на „ты“ непозволительно; и въ голову мнѣ не придетъ
Васъ звать на „ты“, когда дѣйствительно Вамъ дорогъ Вашъ привычный мужъ.
Особенно Вы убѣдительна, что легче не встрѣчаться годъ,
Что эти встрѣчи унизительны, что надобность скрывать ихъ—ужасъ!..
24 О, любящая двухъ мучительно! Вамъ мужъ, какъ мнѣ моя жена:
Ни въ мужа, ни въ жену влюбленные и ни другъ въ друга,—въ Красоту!
Плѣнительнѣйшая трагедія! Душа, ты скорбью прожжена!
Зато тѣлесно несліянные, другъ въ другѣ видимъ мы Мечту!
1914. Декабрь.