[315]Вечеръ III.
«Недалеко есть переулокъ до того узкій, что я могу заглянуть въ него мимоходомъ лишь на минуту, но мнѣ довольно и этого бѣглаго взгляда, чтобы разсмотрѣть, какіе люди тамъ ютятся. Сегодня я видѣлъ тамъ женщину. Шестнадцать лѣтъ тому назадъ она была ребенкомъ и беззаботно играла въ саду стараго пасторскаго дома, за городомъ. Старые кусты розъ, доживавшіе свой вѣкъ, росли вкривь и вкось, а свѣжіе дикіе побѣги ихъ перекидывались черезъ дорожку и переплетались съ вѣтвями яблонь. На кустахъ, однако, виднѣлись еще кое-гдѣ розы. Онѣ, хоть и не отличались уже обычной красотой царицъ цвѣтовъ, всетаки украшали кусты и разливали вокругъ благоуханіе. Куда прекраснѣе ихъ была, по моему, дочка пастора. Она притащила подъ кусты маленькую скамеечку и сидѣла тутъ, баюкая и цѣлуя свою куклу съ провалившимися щеками. Прошло десять лѣтъ, и я увидѣлъ дѣвушку въ великолѣпно убранной бальной залѣ. Она была невѣстой богатаго купца. Я порадовался ея счастью и часто потомъ слѣдилъ за нею тихими вечерами. Увы! Мало кто думаетъ о моемъ ясномъ, всевидящемъ окѣ! Прекрасная роза моя тоже росла вкривь и вкось, пускала дикіе побѣги, какъ розовые кусты въ пасторскомъ саду! И среди будничной жизни разыгрываются своего рода трагедіи; вчера вечеромъ я видѣлъ въ узкомъ переулкѣ послѣднее дѣйствіе одной изъ такихъ трагедій. Дѣвушка лежала на постели при смерти, но злой хозяинъ, единственный ея покровитель, безжалостно отдернулъ занавѣски. «Вставай, принарядись, пугало ты этакое!» грубо крикнулъ онъ на нее. «Добывай деньги, или я вышвырну тебя на улицу! Ну, живо!» «Я умираю! Дайте мнѣ отойти съ миромъ!» молила она. Но онъ поднялъ ее силой, самъ нарумянилъ ея щеки, убралъ голову цвѣтами и, посадивъ ее у открытаго окна, близъ ярко горящей свѣчки, ушелъ. Я смотрѣлъ на нее. Она сидѣла неподвижно, уронивъ руки на колѣни. Вѣтеръ порывисто захлопнулъ окно; одно изъ стеколъ вылетѣло, занавѣска взвилась надъ головой дѣвушки, но она не шевельнулась: она умерла! Изъ открытаго окна глядѣло нѣмое нравоученіе—моя роза изъ пасторскаго сада».