О битве на Куликовомт поле наши летописцы говорят, как о побоище какого до тех пор на Руси не бывало. Оно повторилось на бородинском поле. И как в 1380 году, при встрече с азиатскими полчищами Мамая, так в 1812-м, при встрече с западными ополчениями Наполеона I, потребовалось напряженнейших усилий русского народа для защиты целости России[1].
Бородинская драма разыгралась между рекою Москвою и деревнею Утицей на старой смоленской дороге из Гжатска, через с. Ельню в Можайск. Избранная для боя позиция представляла в своем общем покатость от левого фланга к правому, т. е. от старой смоленской дороги к р. Москве и устью Колочи. Последняя речка, окаймляя правый фланг позиции до с. Горок, у самого Бородина принимала в себя ручей Стонец, несколько выше речку Семеновку и слева речку Войну. Между этих трех речек, на командующей высоте, находилась батарея Раевского. Несмотря на то, что р. Колоча прикрывала правый фланг позиции, для усиления последней было поставлено у леса три флеши фронтом к р. Москве. Для обороны переправы через Колочу, поставили у Горок по правую сторону новой смоленской дороги две батареи, одну впереди другой саженей на 300. В центре, на кургане, между с. Бородиным и д. Семеновскою, поставили люнет на 18 орудий. Левее д. Семеновской шли невысокие кустарники до полей Утицы, которые окружены с трех сторон лесом, огибающим левое крыло позиции с тылу и сквозь который пролегала старая смоленская дорога. Впереди д. Семеновской поставили три батареи, названные Багратионовыми флешами, а впереди версты на две бородинской позиции между д. Шевардиным и д. Дораниной, на одном из трех курганов, поставили редут на 12 орудий. Шевардинский редут был устроен с целью рекогносцировочной, a потому с 24-го на 26-е августа оставлен, по исполнении своего назначения. У Горок сливался левый фланг первой армии, под командой Барклая де Толли, с правым флангом второй армии, под командой князя Багратиона[2]. Все укрепления бородинской позиции были сработаны наскоро, не были окончены, не им ли даже правильного типа.
26-го августа на рассвете Кутузов прибыл в Горки. В 6 часов туманного утра, по приказанию генерала Сорбье, грянул выстрел неприятельской батареи. Знаменитый бой начался.
Наполеон велел сделать две одновременные атаки: на Бородино и на флеши у с. Семеновского, — слабую часть позиции русских. Пользуясь туманом, французы врасплох атаковали Бородино, крайне беспечно занятое л.-гв. егерским полком. Генерал Дельзон с полком своей дивизии принудил л.-гв. егерский полк, потерявший 30 офицеров и половину низших чинов, к отступлению за р. Колочу; французы преследовали л.-гв. егерей чуть не до Горок, но бывший тут Барклай де Толли отрядил 1-й и 19-й егерские полки в помощь к товарищам. Дружная атака в штыки заставила французов отступить за Колочу, спасая свои остатки под прикрытием подоспевшего 92-го линейного полка.
Семеновские флеши были атакованы двумя дивизиями: Компана и Десса. Компан падает тяжко раненный. Маршал Даву, ставший во глав 57-го полка, овладел правою флешью[3]. Багратион посылает несколько батальонов 27-й дивизии Неверовского в подкрепление гренадерам Воронцова. Неприятель немедленно выбит из флешей, а новороссийские драгуны и ахтырские гусары, врубившись в неприятельскую пехоту, захватили 12 орудий, которых не увезли только из-за встречи с двумя неприятельскими бригадами кавалерии[4].
По приказанию Наполеона, для поддержки Даву, в 7 часов тронулся Ней через Шевардино, имея во глав дивизию Ледрю; за нею шли дивизии: Маршала и Разу, 3 кавалерийские корпуса: Нансути, Монбрюна, Латур-Мобура и легкие кавалерийские бригады. В 7½ часов корпус Жюно тоже двинулся вперед и стал левее Шевардина.
Заметивши движение неприятельской массы войск на флеши, Багратион взял 3-ю пехотную дивизию Кановницына в корпусе генерал-лейтенанта Тучкова, не состоявшего под его начальством и поставил 2-ю кирасирскую дивизию перед д. Семеновской. С своей стороны Кутузов приказал отправить к Багратиону кирасирские полки (Его Величества, Ея Величества и Астраханский) и 8 орудий л.-гв. конной артиллерии, затем полки лейб-гвардии: измайловский, литовский (ныне московский) и финляндский с бригадою сводных гренадерских батальонов и с артиллерийскими батарейными ротами Его Величества и графа Аракчеева. В то же время генерал-квартирмейстр, полковник Толль, получил приказание перевести 2-й корпус Багговута[5] на левый фланг, a до прибытия 2-го корпуса было уже отправлено несколько батарей из резерва.
Ней овладел крайнею (левою) флешью, полки Ледрю ворвались в правую флешь и только тогда в глаза неприятеля кинулась третья флешь, поставленная сзади. Начался штыковый бой. Воронцов получил тяжелую штыковую рану, — от его гренадер остались одни дребезги. До 10-ти часов флеши два раза переходили из рук в руки, а в то время, когда были ранены Горчаков и Неверовский, является дивизия Кановницына, поддержанная двумя гусарскими и двумя драгунскими полками под командой генерал-майора Дорохова. Раскатился крик: ура! и пехота вытеснила неприятеля из укреплений, — маршал Мюрат едва успел избегнуть плена, укрывшись в левой флеши.
Наполеон, еще в 9 часов получивший донесение о взятии флешей войсками Нея. велел Жюно двинуться в промежуток между Неем и Понятовским, чтобы таким образом послужить связью атакам на флеши и на с. Утицу. Первым, заметившим опасный маневр в тыл нашего левого фланга, был капитан Захаров, командир 1-й легкой батареи л.-гв. копной артиллерии. Батарея, поднятая с места в 8 часов утра, приближалась к люнетам на полных рысях в колоннах в 2 орудия. Случившийся при батарее полковник Козен, начальник л.-гв. конной артиллерии, приказал остановить неприятеля картечным огнем, а сам поскакал торопить прикрытие и помощь и передать об опасном положении леваго фланга. Захаров не стал дожидаться прикрытия, развернул фронт, подскакал к неприятелю на близкий картечный выстрел и снялся с передков. Частый огонь его батареи буквально смел с лица земли головы ближайших неприятельских колонн; в то же время сквозь облака дыма и пыли стали вырисовываться силуэты кирасир, шедших на полных рысях, — французы не долго любовались картиною, повернули тыл. Между тем Захарову, успевшему расстрелять всю картечь, пришлось довольствоваться ядрами и гранатами. Когда кирасиры понеслись в атаку, батарея Захарова, принявшая вправо к люнетам, вступила в бой с двумя неприятельскими батареями, против нее стоявшими. Полковник Козен приказал штабс-капитану Бистрому поставить три орудия на случайное возвышение и, хотя бы косвенно, обстреливать линию неприятельских орудий; остальные пять орудий расположились на широких интервалах, до 50 шагов. Широкие интервалы послужили батарее в пользу: — в течении двух часов времени ни одно орудие не было подбито. Этот успех, впрочем, мало обеспечил положение батареи, расстрелявшей сначала картечь, а потом при учащении огня с каждым неприятельским натиском, все ядра и гранаты, когда новые заряды не прибывали. В ожидании вторых ящиков, батарее было приказано укрыться за кустарником, дабы дать вздохнуть людям, как выразился Козен. Пользуясь передышкою, капитан Захаров въехал на возвышение к Бистрому, но едва успел шутливо сказать солдатам: ну, что ребята, как вы тут живете-можете?, как был сражен гранатою, вместе с фейерверкером, возле стоявшим. Капитан Захаров прожил минут пятнадцать, — последними его словами были: не сбиты ли французы?
Заряды наконец подъехали, но за убылью в людях и лошадях, действие батареи значительно ослабело. Козен, видевший опасность оставить позицию, так сказать, на сторож неприятельских обходов из леса, послал своих адъютантов; поручика Гардера и подпоручика Гербеля в резерв у с. Псарева, за другою батареею на смену 1-й легкой батареи л.-гв. конной артиллерии. В резерв не нашлось другой батареи — вся артиллерия находилась в бою. В этой крайности, посланные офицеры стали забирать те орудия, которые, переменив лафеты, возвращались в свои роты — насильственный способ формирования дал новую батарею в 11 орудий. Смешанная батарея заняла позицию 1-ой легкой л.-гв. конной артиллерии, потерявшей убитыми 12 рядовых, не считая командира Захарова и прапорщика Павлова, a раненными: 41 рядового и 5 фейерверкеров. Недочет в конях оказался: строевых 41 лошадь и 32 артиллерийских.
В 11-м часу, штабс-капитан Бистром повел батарею в резерв, где нижние чины, без всякого приказания, достав из сумок шилья и дратву, принялись исправлять упряжь, — сам же Бистром стал распределять уцелевших лошадей: в двух орудиях по четыре лошади, в двух других орудиях по две; в первые ящики по две лошади, во вторые — по одной. К двум часам батарея была приведена в порядок, допускающий возможность вступить в бой.
Между тем Ней послал доложить Наполеону, что теперь не он, а Багратион его атакует. В совещаниях с Бертье решено было послать дивизию Клапореда, затем первое решение отменено и в помощь отправилась дивизия Фриана. Колебание в выбор дивизии отняло ½ часа дорогого времени. У Семеновских флешей собралось 26 т. нападающих против 18 т. защитников, при 700-х орудиях с об их сторон. Здесь, в числе павших, оказался князь Багратион, генерал no образу и подобию Суворова[6].
Около одиннадцати часов французы, овладевшие флешами, были выбиты гренадерами генерал-лейтенанта Бороздина 1-го, но к 11½ часам четвертый раз ведут атаку и окончательно завладевают флешами.
Кановницын отвел остатки своих войск за семеновский овраг. Ней поручил Фриану выбить гренадер из их второй позиции, за семеновским оврагом — атака не удалась. Тогда Мюрат и Ней ввели в дело массу кавалерии. Атаки кирасир — «hommes de fers», как их называл Наполеон, оказались неудачными. Полки —измайловский и литовский построились в каре и отразили все три стремительные атаки Нансути, чему много посодействовала артиллерия, в том числе 1-я батарея л.-гв. конной артиллерии. Удачнее были атаки французской легкой кавалерии, до встречи с кавалерией, под начальством Бороздина 2-го, который опрокинул кавалерию Латур-Мобура. Пока шел кавалерийский бой, Фриан овладел семеновскими развалинами и пал, пронизанный пулей. Русская пехота, за исключением гвардейских полков, отошла от оврага на пушечный выстрел.
Пыль и пороховой дым скрыли от глаз неприятеля совершенное расстройство нашего левого крыла. По словам Ермолова: около полудня вторая армия была в таком состоянии, что некоторые части ее, не иначе, как отдаля на выстрел, возможно привести в порядок[7].
Ней, Даву, Мюрат просили подкреплений для решительного удара, но Наполеон не послал старой гвардии, отправил дивизию молодой гвардии генерала Роге, ограничив ее наступление рекою Каменкою, притоком реки Семеновки. Удобный момент для победы был пропущен.
В 10-м часу, вице-король повел атаку на центральную[8] батарею, у которой в эту решительную минуту оказался недостаток в зарядах. Атака была отбита. Тогда неприятель стал артиллерийским огнем подготовлять второе нападение. В 11-м часу, бригада Бонами бросилась на батарею, захватила орудия, а прикрытие отбросила за горецкий овраг. Центр нашей позиции мог быть прорван. Избавителем от этой опасности явился Ермолов, начальник штаба 1-й армии. Он находился у Кутузова, когда полковник князь Кудашев докладывал о смерти Багратиона и о замешательстве, какое эта смерть произвела во 2-й армии. Поручив начальство над 2-й армией генералу от инфантерии Дохтурову, Кутузов обратился к Ермолову и сказал ему: голубчик, посмотри нельзя ли там что сделать, чтобы ободрит войска? Исполняя поручение, Ермолов на пути встретил полковника Никитина, командира 7-й конной роты: Тезка, сказал он ему, возьми с собою три конные роты и не теряй меня из вида! И едва батареи тронулись с м ста, как их встретил граф Кутайсов, начальник артиллерии 1-й армии, решивший отправиться вместе с ними. Подвигаясь вперед, Ермолов, заметив необыкновенное оживление у центральной батареи, вызванное атакою Брусье, затем атакою Морана, немедленно подскакал к кургану, выстроил конную артиллерию фронтом и вмешался в дело, о котором отправил донесение на имя главнокомандующего 1-й армии — Барклая де Толли: ...18 орудий, доставшихся неприятелю, было слишком важным обстоятельством, чтобы не испытать возвратить сделанную потерю. Я предпринял оное. Нужна была дерзость и мое счастие, и я успел. Взяв один 3-й батальон Уфимского пехотного полка, остановил бегущих и толпою в образ колонны ударил в штыки. Штыки, ловко приложенные, сбросили неприятеля с кургана вниз, на попечение генералов: Паскевича и Васильчикова. He дешево заплатили французы за покушение на батарею Раевского: 3 тысячи человек легли на курган , в плен попал неустрашимый генерал Бонами, по выражению Ермолова, снятый со штыков. Солдаты Васильчикова и Паскевича погнались за неприятелем так далеко, что Ермолов приказал драгунам Крейца завернуть их назад.
Огорченный недоверием к себе армии, оскорбленный в этот день тем, что изъяли два корпуса его армии (2-ой и 4-ый) из-под прямого ему подчинения, Барклай де Толли, видимо, искал смерти; но смерть предпочла графа Кутайсова, 28-ми летняго генерала, накануне отдавшего энергический приказ: Recammandez de ma part dans les compagnies qu'elles ne quittent point leurs positions avant que l'ennemi ne se mette a cheval sur les cannons, dites aux chefs et à messieurs les officiers que ce n'est que recevant l'ennemi d'un pied ferme, à une proche portée de la mitraille, qu'on peut seulement arriver à ne lui céder pas un pouce de terrain. L'artillerie doit se sacrifier. Laissez vous prendre avec vos cannons, mais lachez votre dernière mitraille à bout portant. La batterie ainsi prise aura déja pleinement compensé la perte de son cannon[9].
Смерть графа Кутайсова, no мнению самого Кутузова, была одною из главных причин почему наша артиллерия не успела дать бородинскому бою гораздо больший успех.
Победа была вырвана из цепких рук Наполеона и порядок на батарее скоро восстановился. Ермолов сдал начальство генерал-лейтенанту Лихачеву, направился к левому флангу, но на дороге, раненный пулею в шею, вышел из боя. В это время корпус Багговута успел совершить передвижение на левый фланг армии. Пользуясь прибытием подкрепления, Тучков атаковал Понятовского и принудил отступить к Утице, но тут же, смертельно раненный, был заменен Багговутом.
В 12 часов дня, после шести часов беспощадного боя, русские не удержали только двух позиций: семеновский овраг и семеповские флеши.
В первом часу вице-король Евгеиий собрался еще раз атаковать батарею Раевского. Уже колонны французской пехоты облегли наш центр, уже пеприятельские кавалерия строилась для поддержки атаки пехоты, как вдруг на левом фланге неприятеля произошло неожиданное смятение. Оказалось, что, с разрешения главнокомандующего, несколько казачьих полков (2500 коней) под начальством Платова и 28 эскадронов корпуса Уварова, с 12-ю конными орудиями, перешли в брод реку Колочу и в 12-м часу атаковали французский линейный полк и легкую кавалерийскую бригаду Орнано. Услыхав о нападении, Наполеон, задержавши наступление вице-короля на батарею Раевского, поскакал к месту неожиданном сумятицы, заставившей неприятеля остаться около двух часов в бездействии против нашего центра — время достаточное, чтобы центре успел усилиться войсками с правого фланга и из резерва, а промежуток, между батареею Раевского и д. Семеновской, тоже успел бы быть ими занятым.
Атака пеприятеля возобновилась во втором часу. К этому времени 4-й корпус Остермана, стоявший в резерве, вступил в 1-ю линию. За корпусом Остермана стали полки преображенский и семеновский, за ними расположились 2-й и 3-й кавалерийские корпуса под общим начальством Корфа, а во вторую линию вошли полки: кавалергардский и конный. Приближение резервов к боевым линиям сгустило людскую массу так, что прицельные выстрелы каждым ядром выносили десятки жертв[10]. Впрочем и неприятель находился в таком же точно положении и терпел не менее наших войск.
В два часа, слева, из-за семеновского оврага Коленкур с кирасирами перелетел через ров и бруствер, но пуля в грудь остановила его дальнейшее стремление. Корпус Латур-Мобура вступил в бой имея на правом фланг польских улан, в центр — конные батареи, на левом фланге — кирасир; впереди всех шла саксонская гвардия прямо на батарею. Наша пехота (полки: пернавский, кексгольмский и 33-й егерский) хладнокровно подпустила неприятеля шагов на 60 и встретила его залпами; — атакующие отступили в полном расстройстве. Между тем саксонские гвардейские кирасиры, под начальством генерала Тиллемана, ворвались в укрепление, где на походном стул сидел израненный генерал Лихачев. Он кинулся в свалку, отыскивая верную смерть. но неприятель узнал в нем русского генерала и взял его в плен.
Эти эпизоды имели вид последних минут боя. Барклай де Толли в своем описании бородинского боя говорит: Высота с частью артиллерии была взята штурмом; 24-я дивизия возвращалась в величайшем смятении, но была немедленно остановлена и построена. Тогда неприятельская кавалерия соединенными силами устремилась на нашу пехоту. Казалось уже наступила минута рещения участи боя... В эту минуту подоспели из резерва полки кавалергардский и конногвардейский, под начальством бригадного командира генерал-майора Шевича. Между тем неприятель вновь овладел батареею Раевского, атаковал пехотную 7-ю дивизию Капцевича и прорвал одно наше карре. Тогда 2-й дивизион 2-й батареи л.-гв. конной артиллерии, под командой подпоручика барона Корфа, понесся на встречу неприятелю и на близком расстоянии брызнул в него картечью. Местность впереди орудий покрылась трупами. В свою очередь, легкая кавалерия корпуса Груши в рассыпную накинулась на орудия Корфа, взятые на отвозы. Всадники уже влет ли в интервалы, когда Корф крикнул командиру 1-го взвода правофлангового эскадрона: Башмаков, выручи орудия! Едва кавалергардский полк успел выручить дивизион л-гв. конной артиллерии, как Барклай де Толли приказал полковнику Левенвольду, командиру полка, атаковать саксонских кирасир и польских улан. Левенвольд только что успел крикнуть командиру 4-го эскадрона, ротмистру Давыдову: командуйте, Евдоким Васильевич, левое плечо, как в тот же миг упал, пораженный картечью в голову. Кавалергарды, поддержанные конно-гвардией, несколько раз повторяли свои атаки, под командой полковника Левашова и не допустили неприятеля к нападению на нашу пехоту.
Барклай де Толли, заметивши подкрепления беспрерывно прибывающие к неприятелю, приказал генерал-адъютанту Корфу спешить со 2-ы кавалерийским корпусом на помощь. Последовали горячие схватки, сам Барклай де Толли обнажил шпагу для личной защиты. Замечательная удача сопровождала атаку псковского драгунского полка, под начальствоы полковника Засса, успевшего расстроить часть неприятельской кавалерии, остававшейся в резерве, и врубиться в неприятельский батальон. Этими удачами псковские драгуны были обязаны 1-му дивизиону л.-гв. конной № 2-й батареи, пальбою которого лично распоряжался полковник Козен, прибывший с левого фланга. Но, когда орудия вынеслись еще вперед, то наткнулась на 12-ти орудийную батарею и сильно пострадали: в числ убитых оказался поручик Вольф, в числ смертельно раненных — капитан Раль, командир л.-гв. 2-й конной батареи[11]. Штабс-капитан Столыпин привел все орудия назад, хотя переход совершил он тащивши одно орудие с подбитым передковым колесом и среди неприятеля, рассыпанного по всей местности.
С прибытием кавалерийских полков 3-го корпуса, новые атаки, с переменным успехом, следовали одна за другою. В продолжении кавалерийского боя, вице-король занял курганную батарею, а русские окончательно ушли за горецкий овраг.
В четыре часа у Багговута завязалась горячая схватка между курганом и левым флангом с вестфальскими колоннами, под командою Окса. Багговут отошел назад более версты, по старой смоленской дороге и разместился на одной высоте с левым флангом.
К 6 часам русские были оттеснены на позицию мало удобную для обороны, сзади них, около 2 т. шагов, пролегал путь к Москве. Солнце еще высоко стояло, когда Мюрат и Ней известили Наполеона, что участие старой гвардии (20 т. человек) довершит расстройство русских. Наполеон поскакал осматривать поле, увидел русских оттесненными, но упорно ожидавшими боя и сказал: Je пе ferai pas démolir ma garde. A huit cents lieues de France on ne risque pas sa dernière reserve[12]. Старая гвардия не тронулась с места. Тем не менее, русские ожидали наступления старой гвардии, справедливо прославленной. Неприятель ограничился канонадою, мало-по-малу затихшею.
Барклай де Толли послал в Татариново к Кутузову флигель-адъютанта Вольцогена с донесением, что все важнейшие пункты нашей позиции в руках неприятеля и, что войска в совершенном расстройстве. На это Кутузов резко отвечал: что касается до сражения, то ход его известен мне самому, как нельзя лучше — неприятель отражен на всех пунктах; завтра погоним его из священной земли русской! Затем, одобрив все распоряжения Барклая де Толли, предложил ему сделать ночью необходимые приготовления для сражения на завтра. В сумерки квартирмейстр Толль, по приказанию Кутузова, объезжая линию войск 2-й армии, подъехал к одной части и спросил: какой это полк? на что ему ответили: это 2-я гренадерская дивизия! В полночь получено было предписание Кутузова: отступить за Можайск.
——————
- ↑ Ист. нашествия имп. Наполеона па Россию в 1812 г. стр. 358, изд. 1823 и. Д. Бутурлина с франц. на русский язык переведена Свиты Его Имп. Вел. по квартирмейстерской части ген.-майором А. Хатовым. Петербург 1823 год.
- ↑ Описание битвы при селе Бородине Генерал-Квартирмейстера Толля, изд. 1839 г.; Записки генерал-майора А. П. Ермолова. Москва, изд. 1861 года. История отечественной войны 1812 года генерал-майора Богдановича. С.-Петербург, изд. 1859 г.; Арт. журнал, Петербург, изд. 1861 года.
- ↑ С нашей стороны левая.
- ↑ Во время атаки, контуженный Даву упал с убитой лошади. Наполеону донесли, что маршал убит, но прибывший на смену Мюрат нашел Даву уже готовым сесть в седло.
- ↑ История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году. Бутурлин. Москва. 1823 г. По словам же М. Богдановича распоряжение о 2-м пехотном корпусе сделал Барклай де Толли, при чем скавано: — вероятно, донеся о сделанных распоряжениях Кутузову. Т. I, стр. 183.
- ↑ По выражению графа Разумовского.
- ↑ Записки генерала Ермолова в отечественную войну 1812 года. Стр. 195. Москва. Изд. 1865-го года.
- ↑ Она же Шульмановская, по имени командира батареи; Раевского по имени начальника войск ее защищающих.
- ↑ Предложить от меня ротам не оставлять своих позиций, ранее чем неприятель не сядет верхом на орудия, скажите начальникам и офицерам, что только отважно встречая неприятеля на близкий картечный выстрел и можно достигнуть неуступки ему и пяди места. Артиллерия обязана жертвовать собою. Допустите взять ваши орудия, no последнюю картечь выпускайте в упор. Батарея, взятая таким образом, уже вполне окупила потерю своих орудий. Говорят, что накануне бородинского боя, Кутайсов обратился к некоторым друзьям со словами: желал-бы я знать кто-то из нас останется завтра в живых? На завтра Кутайсов упрекал артиллеристов, нагнувших головы при свисте летящего ядра, а когда он и сам поклонился ядру, пролетавшему над его головой, то отшутился: — это мое знакомое, его при мне отливали.
- ↑ Особенно пострадала резервная конная артиллерия — в роте Никитина, контуженного в ноги, убито 93 человека и 113 лошадей, подбито 7 орудий. Здесь же начальник артиллерии 6-го корпуса генерал Костенецкий, банником прогнал польских улан, наскакавших на орудия, и впоследствии предложил ввести в артиллерии железные банники. На этот проект нового Самсона, государь сказал: железные банники у меня могут быть, но откуда взять Костенецких? Когда Дмитрий Гаврилович Бибиков, бывший адъютантом Милорадовича, приглашал под Бородиным принца Евгения Вюртембергского к своему начальнику и на вопрос Принца где найти Милорадовича, поднял правую руку желая указать направление, то руку оторвало ядром. Тогда Бибиков поднял левую руку и, указав путь, добавил: сюда, поспешите!
- ↑ В батарее капитана Раля числились: штабс-капитан Столыпин, поручик Вольф, подпоручики: барон Корф, Бартоломей и Куприянов.
- ↑ He дозволю сокрушить мою гвардию. За восемьсот лье от Франции нельзя рисковать своим последним резервом!