Глава IV
правитьЦелых шесть лет выну ждан был Оттон пробыть в Италии — в стране, где после него еще бесчисленное множество германцев достигло славы, но вместе с тем возбудило в ней дикую ненависть к себе и обрело свои могилы. Будучи еще в Риме, Оттон отдал капуанскому Пандульфу Железная Голова в ленное владение Сполето и Камерино. Таким образом, верному вассалу были переданы лучшие земли Средней и Южной Италии и на него было возложено ведение все еще продолжавшейся войны с византийцами. Пасху 967 г. Оттон вместе с папой Иоанном праздновал в Равенне и затем на соборе возвратил церкви этот город и его область вместе с другими патримониями. После того Оттон приказал своему сыну прибыть в Италию, чтобы обеспечить ему наследование и сделать итальянское королевство, подобно империи, наследственным.
Оттон со своим отцом вступил в Рим 24 декабря и получил императорскую корону из рук Иоанна XIII в день Рождества. Идеи отца пленили воображение 14-летнего юноши' вдруг увидевшего себя цезарем, окруженным всемирно-историческими памятниками. Целью политики Оттона было восстановление Западной Римской империи; к этой цели должны были привести Оттона подчинение Рима и папства, изгнание из Италии греков и арабов и затем объединение этой раздробленной страны С Константинополем был заключен союз, к которому некогда так стремился Карл Великий. Вступлением в родство с греческим двором Оттон I надеялся придать блеск своей юной династии. Но византийский император смотрел с недоброжелательством на восстановление Западной империи и на возраставшее в Италии могущество германского короля, вассалами которого уже были государи Беневента и Капуи. Искавшие спасения в бегстве сыновья Беренгара нашли приют у византийского императора и легко могли начать войну из Калабрии, как некогда пытался это сделать претендент Адельхис. Оттон отправил посольство к Никифору Фоке, чтобы заключить с ним мир и просить у него для своего сына руки дочери Романа II. Посольская миссия была возложена на одного из самых умных людей Италии того времени; то был Лиутпранд, искусный царедворец, последовательно служивший при дворах Гуго, Беренгара и Оттона, а с 962 г. получивший сан епископа кремонского. Редкое для того времени знакомство с греческим языком, ум, находчивость и придворная ловкость делали Лиутпранда вполне пригодным для выполнения этой задачи, являвшейся тогда одной из самых трудных. Лиутпранд представил Оттону подробный отчет о своей поездке, который читается и в настоящее время с живейшим интересом. В этом отчете мы находим картину византийского двора, написанную, правда, нередко злостно, но живыми образами и в высшей степени ценную. Мы будем ссылаться на этот отчет, поскольку он относится к Риму и римлянам.
Лиутпранд прибыл в сто лигу Востока 4 июня 968 г., но не скоро был принят в аудиенции Никифором Фокой, увенчанным славой покорителя Крита. Суровый, мужественный герой удостоил тщеславного царедворца лишь несколькими словами, и оскорбленный таким презрительным обхождением Лиутпранд отомстил Никифору Фоке, изобразив его чудовищем. «Мы желали, — сказал император, — оказать тебе прием пышный и великодушный; но твой государь — безбожник, и потому мы не можем этого сделать; он вторгся в Рим, как враг, лишил жизни Беренгара и Адальберта противно праву и долгу, убивал, ослеплял и изгонял римлян и завладел героями нашей империи, предавая их огню и мечу». Нисколько не смущенный этими обвинениями епископ отвечал, что Рим освобожден от господства распутных женщин и надменных аристократов и что наказанию были преданы по законам Юстиниана бунтовщики, нарушившие присягу. В дальнейших переговорах Лиутпранд объяснил, что Отттон возвратил римской церкви все ее владения и передал папе все церковные имения, причем сослался на дар Константина, считавшийся тогда подлинным. Высокомерное поведение греческого императора, торжественная манера держать себя, претензия считать себя законным властителем Рима и Италии, презрение к варварам, нескладный и бьющий на театральный эффект придворный церемониал, — все это описано у Лиутпранда очень увлекательно; тем не менее нельзя не усомниться, что Лиуттпранд мог сохранить всю ту независимость и прямоту, которые он приписывает себе в своем отчете. Как некогда Василий отказал Людовику II в титуле императора, так поступал теперь и Никифор, не желавший признавать за Оттоном никакого другого титула, кроме riga. Никифор считал себя одного императором, и Лиутпранд пришел в немалый ужас, когда в Константинополе было получено от Иоанна ХЩ письмо с надписью, отчасти дерзкой, отчасти неопределенной: «Императору греков». Допустив посла Оттона к своему столу, Никифор, однако, не скрывал своего презрения к этому послу и заметил ему, что называющие себя в Италии римлянами не больше, как только варвары и лангобарды. «Настоящие римляне, — отвечал на это лангобард, — происходят от братоубийцы Ромула и разбойников, а мы — лангобарда саксы, франки, лотарингцы, баварцы, швабы и бургундцы — презираем римлян настолько, что ругаем их именем наших врагов, так как с именем „римлянина“ мы связываем все, что есть на свете неблагородного, корыстного, чувственного и лживого». Слыша это, греки, ненавидевшие Рим с той поры, как он пал, улыбались и уверяли посла, что Константин увел с собой в Византию сенат и римских всадников, а в Риме остались только подонки народа.
На предложение Лиутпранда сочетать браком падчерицу императора Феофано с сыном Оттона был дан такой ответ: «Если вы возвратите то, что принадлежит нам, вы получите то, чего вы желаете; отдайте нам Равенну, Рим и все земли, примыкающие к ним и простирающиеся до наших провинций; если же твой государь хочет заключить союз, не вступая в родство, пусть он вернет Риму свободу». Когда Лиутпранд указал, что Оттон дал церкви больше богатств, чем она имела раньше, между тем как византийское правительство не думало возвращать церкви захваченные патримонии, императорский министр отвечал: император это сделает, когда снова будет по своей воле управлять Римом и римским епископством. Лиутпранду не удалось достигнуть поставленной ему цели. Лукавые греки осыпали самолюбивого епископа насмешками и относились к нему оскорбительно. Только в конце 968 г. Лиутпранд мог наконец к своему удовольствию покинуть Константинополь, пройдя через бесконечный ряд испытаний, описанных им, впрочем, больше с юмором, чем с горечью.
Мы не будем следить за движениями Оттона в Италии, когда он вел войну с греками в Калабрии, появлялся в Равенне и Павии, а Рождество 970 г. провел в Риме. Город теперь покорно переносил императорское иго. В продолжение нескольких лет после ужасного кровавого суда история Рима не отмечена никаким выдающимся событием. Заслуживает внимания только один диплом Иоанна XIII, относящийся к знаменитому городу Лациума. Древний Пренесте, стоявший на склоне горы и находившийся в 24 милях от Рима, откуда его можно было видеть невооруженным глазом, все еще назывался своим прежним именем и сохранял следы прежнего величия. Саги поэтов и исторические события составляли красу этого древнего города сикулов. Здесь Марий бросился на свой меч; Сулла, истребив жителей города, разрушил его и затем воздвиг в нем величественный храм Фортуны; Фульвия отвечала отсюда Октавиану отказом и с ней была Ливия, сначала противница, а затем супруга Августа. Бальзамический воздух Пренесте некогда излечил развратного Тиберия; императоры и поэты, поклонники Фортуны — Овидий, Гораций и Вергилий — любили этот украшенный лаврами город богини счастья. Во времена варваров он пал; его храмы, базилики и театры погибли или представляли одни развалины, и великолепные создания трех различных эпох древности исчезли в кучах мусора.
Пренесте сделался одним из семи древних римских викарных епископств и был поставлен под покровительство св. Агапита, юноши, погибшего здесь мученической смертью 28 августа 274 г. Этому святому, считающемуся до сих пор патроном города, посвящен собор, построенный на развалинах храма Фортуны. В ноябре 970 г. Иоанн предоставил Пренесте в наследственное ленное владение Стефании senatrix; за ежегодную плату в 10 золотых солидов Стефания, ее дети и внуки получили право владеть городом, но затем он должен был быть возвращен церкви. В этом документе мы имеем пример наделения в римской области феодальным владением.
Мы еще встретимся с потомством Стефании как владельцами Палестрины и, касаясь в истории XI века междоусобных войн знати, не раз будем возвращаться к этому городу.
Исполнить то, в чем отказал императору Оттону Никифор, изъявил согласие его преемник. Ровно год спустя после своего отъезда из Константинополя оскорбленный Лиутпранд мог с удовольствием узнать, что могущественный властитель Восточной империи пал под мечами убийц. На греческий престол в Рождество 999 г. вступил Иоанн Цимисхий, которым убийцы были введены во дворец. Иоанн дружески принял послов Оттона, явившихся с пожеланиями благополучного царствования, и дочь младшего Романа была помолвлена с Оттоном II. В свои юные годы эта принцесса пережила в родительском доме ужасные трагедии; она видела, как умирал ее отец, отравленный ее же матерью, императрицей Феофано, как затем мать ее стала женой Никифора и далее перешла в объятия его убийцы Цимисхия, который, возложив на себя окровавленную корону, заточил эту пленительную по своей красоте женщину в армянский монастырь. Выросшая под небом Востока, свыкшаяся и с греческим языком, и с греческим искусством, юная Феофано последовала на Запад, волнуемая тревожными сомнениями; ей предстояло там жить среди суровых воинственных саксов в городах, на которых климатом и отсутствием культуры была положена печать варварства.
Императорская невеста следовала в сопровождении Геро, архиепископа кельнского, двух епископов и многих графов и герцогов; она высадилась в Апулии и вступила в Рим 14 апреля 972 г., где была встречена своим женихом. Юному цезарю было 17 лет; имея привлекательную наружность, он выглядел совсем еще юношей, но был высокообразован, смел и обладал большими способностями; в его небольшом теле жила душа героя. Юная невеста, которой было едва ли больше 16 лет, отличалась и умом, и красотой. В руки этих двух людей отдал состарившийся Оттон будущее империи. Иоанн XIII короновал Феофано 14 апреля и одновременно повенчал ее в присутствии знатных лиц Германии, Италии и Рима, после чего последовали блестящие празднества. Казалось, что Восток примирился с Западом, когда совершался этот происходивший в первый раз брак императора Запада с византийской принцессой. Тем не менее в действительности этот блестящий брачный союз не дал никаких положительных результатов; плодом его был замечательный ребенок, который был преисполнен почти болезненной по своей страстности любви ко всему греческому и римскому и презирал свою собственную родину. После свадебных празднеств императорская фамилия удалилась в Германию, и вскоре, 6 сентября 972 г., умер Иоанн XIII.
Его преемником был Бенедикт VI, сын Гильдебранда, римлянина германского происхождения, бывший раньше диаконом VIII округа; последний уже не назывался больше Forum Romanum, a Sub Capitolio. За дальностью расстояния императорское утверждение было получено нескоро, и Бенедикт VI был посвящен только 19 января 973 г. С провозглашением Бенедикта папой возникли снова внутренние раздоры, так как римляне, несмотря на утрату ими избирательных прав, все-таки продолжали выставлять кандидатов. Императорская партия предложила Бенедикта, но национальная партия стояла за Франко, сына Ферруция. Пока старый император был жив, его властная рука держала римлян в страхе, и Бенедикт был про. возглашен папой; но великий монарх, сделавший германцев господствующим народом в Европе, умер 7 мая 973 г., и римляне немедленно восстали против Бенедикта и заместили его своим кандидатом. Юность Оттона II, необходимость для него остаться в Германии, чтобы обеспечить там свою власть, и затем обещания помощи со стороны византийских правителей Южной Италии — все это давало надежду римлянам на то, что действия их останутся безнаказанными. И казалось, что теперь наступил момент, когда древние права, а может быть, и вообще независимость от чужеземной власти снова могут быть достигнуты.
Во главе национальной партии в то время стоял могущественный род Кресцентиев. Предки этого рода так же, как и родоначальники Альберика, неизвестны; но род этот был древний, так как имена Кресцентий и Кресцент были известны уже при императорах, хотя и не раньше III века. В первый раз имя Кресцентия упоминается в placitum Людовика III в 901 г.; затем мы встретили вельможу этого имени при Альберике; далее, мы упоминали о Кресцентий a Caballo Marmoreo, присутствовавшем на ноябрьском соборе Оттона I, и, наконец, в книгах Фарфы, как мы видели, отмечено, что дочь этого Кресцентия, Теодоранда, была повенчана с Бенедиктом, племянником Иоанна XIII. Затем сын того же Кресцентия, Иоанн, в 966 г. руководил контрреволюцией.
Прозвание a Caballo Marmoreo — одно из самых замечательных римских прозваний. Под caballo marmoreo подразумевались два колоссальных изображения коней с их укротителями. Эти знаменитые произведения древнего искусства так же, как и три статуи Константина и его двух сыновей, находящиеся в настоящее время на площади Капитолия, стояли тогда на Квиринале перед термами Константина и о них-то, вероятно, создалась та замечательная легенда, которая приведена в Mirabilia. Невежественные пилигримы с изумлением смотрели на голых великанов и, прочтя на пьедесталах имена величайших афинских ваятелей, решали, что эти имена относятся к самим укротителям лошадей. Придя к такому заключению, пилигримы рассказывали дальше так: «Некогда двое молодых философов, Пракситель и Фидий, пришли к императору Тиберию. Заметив, что они голые, император удивился и спросил их об этом. Они отвечали: мы голы потому, что перед нами все обнажено и открыто и мир для нас ничто; мы можем до слова повторить тебе даже то, о чем ты размышляешь в своей опочивальне в ночной тиши. Тогда Тиберий сказал им: если вы это можете, я награжу вас так, как вы пожелаете. Они отвечали: деньги нам не нужны; мы хотим чтобы нам был воздвигнут памятник. Когда на следующий день философы действительно изложили императору его самые сокровенные мысли, он приказал поставить им памятник, т. е. диких, попирающих землю коней — символ могущественных властителей мира. Но придет время, когда явится более могущественный царь, который укротит коней, т. е. обуздает власть государей мира. Возле лошадей стоят полуобнаженные люди с поднятыми руками и сжатыми кулаками; эти люди предсказывают будущее, и так как они сами обнажены, то и их знанию открыто все. Сидящая тут же женщина, обвитая змеями и держащая перед собой чашу, означает Церковь с ее множеством писаний Но постигнуть их может только тот, кто окунется в эту чашу». Таково предание о Caballi Marmorei. По — видимому, рядом с изображениями укротителей коней стояла в то время еще статуя Гигиен со змеей, пьющей из чаши; и эта статуя в представлении народа являлась символом церкви.
Таким образом, Кресцентий прозывался a Caballo Marmoreo по месту своего жительства и это прозвание сохранялось у римлян еще в позднейшее время. Нет сомнения, что члены семьи, принадлежавшей к роду Кресцентиев, построили себе замок на развалинах терм Константина, — может быть, на том самом месте, где стоит ныне дворец Rospigliosi. Многие римляне носили прозвище по месту своего жительства, и так как местность часто называлась по имени находившегося в ней памятника то мы встречаем в Л веке римлян с прозваниями, звучащими очень странно. Эти прозвища приковывают к себе наше внимание, воскрешая в нашем представлении древние памятники, все сведения о которых иногда исчерпываются такого рода прозвищами. Так, нам известны Роман и Григорий a Campo Martio, Иоанн de Campo Rotundo, Серий de Palatio, Бенедикт a Macello sub Templo Marcelli (с рынка у театра Марцелла), Дурант a Via Lata, Ильдебрандо a Septem Viis, Грациан a Balneo Miccino, Иоанн a S.-Angelo, Франко a S.-Eustachio, Риккардо а Sancto Petro in Vincula, Петр de Cannapara, Bonizo de Colossus, Андрей de Petro, получивший свое название от переулка у Колизея. Из таких прозвищ создавались иногда родовые имена у знати, как, например из S.-Eustachio — Santo Statio. Но народ уже давал прозвища некоторым лицам так же по их особенностям, и из таких прозвищ действительно произошли собственные имена; так, например: Кресцентий Пятизубый, Адриан Короткошея, Бенедикт Баранье Рыло, Иоанн Сто Свиней, Лев Короткие Штаны. Тем не менее сохранялось также и обычное обозначение сына по имени отца или матери: Стефан de Imiza, Leo de Calo Johannes, Azone de Orlando, Бенедикт de Abbatissa, Иоанн de Presbytero, Кресцентий de Theodora.
Имя Кресцентия встречалось в X веке так же часто, как и женские имена: Стефания, Феодора, Марозия. Как один из Кресцентиев прозывался a Caballo Marmoreo, так другие назывались: de Bonizo, de Roizo, de Duranti, Raynerii, Кресцентий Cannulus, Кресцентий Stelluto, Sub Janiculo, de Polio или Musca Pullo, de Flu-mine, de Imperio, a Puteo de Proba (от источника de Proba) и Squassa Casata (от разрушенного дома). Очень невероятно, чтобы Кресцентий a Caballo Marmoreo и кресцентий de Theodora, глава римских заговорщиков, были одно и то же лицо. Лроника Фарфы различает лиц этих двух прозвищ; в одном месте говорится только о Кресцентий a Caballo Marmoreo; в другом месте говорится о главе возмутившихся против Бенедикта римлян, и этот глава называется только именем Кресцентия de Theodora; в то время очень точно различали такие прозвища. Точно также нет основания видеть в Феодоре знаменитую senatrix и считать отцом ее сына, Кресцентия, Иоанна X. Ни один документ не дает таких указаний. Кресцентий de Theodora принадлежал, однако, к знаменитому роду патрициев и происходил, несомненно, от того Кресцентия, который был упомянут нами, когда мы говорили о Людовике III. Этому роду принадлежали в Сабине богатые имения, и уже в 967 г.
Кресцентий упоминается как граф и ректор сабинской земли. Когда Кресцентий поднял восстание, римляне схватили Бенедикта VI, заключили его в замок Св. Ангела и здесь в июле 974 г. задушили; на престол Петра был возведен под именем Бонифация VII сын Ферруция, диакон. О возведенном в сан папы такими насильственными мерами Бонифация сообщается, что он был римлянин; но неизвестно, из какого он был рода. У Бонифация было еще прозвание Франко; поэтому полагали, что он мог принадлежать к франкскому роду этого имени, часто упоминаемому в актах X века. Бонифаций вступил на папский престол, когда Бенедикт был еще жив или только умирал. Современники изображают его чудовищем, «monstrum», и говорят о нем, что он был запятнан в крови своего предшественника. К сожалению, мы располагаем только самыми скудными сведениями о событиях в Риме. За сообщением о провозглашении Бонифация папой следует немедленно сообщение о его низвержении. Через месяц и 12 дней новый папа поспешно забрал церковные сокровища и бежал в Константинополь, где, как и все другие претенденты, он нашел для себя поддержку. Это обстоятельство позволяет думать, что провозглашение Бонифация папой находилось в связи с политикой греческого императора, который именно тогда прилагал старания к тому, чтобы ослабить германское влияние и в Салерно. Изгнание антипапы могло быть делом только снова одержавшей победу германской партии в Риме, главой которой на юге все еще оставался храбрый Пандульф Железная Голова.
Затем Кресцентий уже не играет больше никакой исторической роли. Он не провозглашал себя патрицием и после победы, одержанной противной партией, даже продолжал спокойно оставаться в Риме. Так, в одной грамоте 977 г. упоминается Кресцентий Illustrissimus, по прозванию de Theodora, как мирный вассальный властитель замка у Веллетри. Другой документ, помеченный 15 октября 989 г., говорит о Кресцентии как уже умершем, называет его бывшим некогда консулом и герцогом, супругом светлейшей Сергии и отцом Иоанна и Кресцентия. Наконец, мы видим его искупающим свои грехи монахом монастыря Св. Алексея, где он умер 7 июля 984 г. Завершение жизни поступлением в монастырь было в нравах того времени. «Здесь покоится, — гласит надгробная надпись, имеющаяся в названном монастыре, — знаменитый Кресцентий, знатный римский гражданин и великий герцог; от славных родителей происходит славное потомство; его отец Иоанн и его мать Теодора озарили его блеском. Христос, милостивый Спаситель душ, снизошел к нему, и он, отрекшись от мира, пал ниц у порога св. мученика Бонифация, облекся в монашеское одеяние и посвятил себя на служение Богу. Он одарил этот храм богатыми дарами и многими землями. Читающий это, молись за него, дабы простились ему его грехи. Он умер 7 июля в 984 г. по Рождестве Господнем».
После бегства Бонифация избрать папу оказалось трудным. Святой муж Майол Клюнийский, которому Оттон II предложил тиару, отказался от нее, и только в октябре 974 г. папой был провозглашен Бенедикт VII, бывший до того епископом в Сутри. Что он был племянником или внуком Альберика, это не может быть доказано. Созвав собор, Бенедикт осудил Бонифация и затем стал править властно. Ему удалось продержаться в течение девяти лет, несмотря на то что Оттон не появлялся в Италии целых пять лет. Таким образом, немецкой партии удалось держать противную партию в своей власти; но как все это происходило, нам неизвестно.
Бенедикт VII усердно содействовал клюнийской реформе и позаботился о реставрации церквей и монастырей. Во дворе аббатства Св. Схоластики в Субиако еще сохраняется камень с грубыми рельефами и надписью, в которой сказано, что этот папа 4 декабря 981 г. освятил новую монастырскую церковь. Он возобновил также монастырь Бонифация и Алексея на Авентине, пользовавшийся в то время наибольшей славой в Риме. Хотя римские монастыри существовали уже несколько веков и город был переполнен ими, они тем не менее не имели того значения, которое признавалось за итальянскими, германскими и франкскими аббатствами. Монастырь, учрежденный Григорием на Целии, некогда славился как школа английских миссионеров. Это почтенное аббатство Св. Андрея и Св. Григория все еще существовало, но многие другие были в упадке, и мы уже упоминали о заботах, которые прилагал Альберик к восстановлению этих монастырей. В конце X века монастырь Св. Бонифация на Авентине начал процветать и вскоре стал школой, которая готовила миссионеров в славянские земли. Церковь Св. Бонифация была очень древней; по преданию, еще при императоре Гонории Евфимиан уступил свои дворцы для устройства этой церкви. Сын этого сенатора Алексей, является героем одной из самых прекрасных легенд, повествующих о христианском смирении. Знатный юноша бежал из своего свадебного зала, сверкавшего огнями и наполненного гостями. Вместо того чтобы обнять свою невесту, молодой человек обратился к ней со словами о суетности всякого земного счастья, затем переоделся в простую одежду и ушел в далекие пустыни. По прошествии четырех лет он, как Одиссей, вернулся домой под видом нищего и лег под лестницей дворца своего отца, по которой, осыпая нищего насмешками, подымались и спускались толпы отцовских слуг. Семнадцать лет прожил здесь Алексей, перенося всякие обиды от людей, которые обходились с ним, как с собакой, и затем умер безропотно, как герой. Описание своей жизни, которое он составил сам и держал в своей руке, открыло, однако, его действительное происхождение, и ангельские голоса, свидетельствуя о его величии, подтвердили это. Почивший сын сенатора был взят из-под лестницы и в присутствии толпы римлян был погребен папой и императором в базилике Св. Петра. Впоследствии его имя было соединено с именем Бонифация; оба имени упоминаются только с конца X века; однако в надписях времени Бенедикта VII мы находим имя только одного Бонифация. Вероятно, кроме древней церкви — диаконии, уже существовал и монастырь. И церковь, и монастырь были в упадке, пока Бенедикт VII в 977 г. не передал их греческому митрополиту Сергию. Гонимый арабами, этот митрополит бежал из своего епископства Дамаска в Рим, основал здесь монастырь Св. Бонифация и был его первым аббатом. В монастыре действовал бенедиктинский устав; тем не менее здесь наряду с латинянином жили и базилиане. Сергий остановился в своем выборе на этой церкви потому именно, что она была греческой колонией.
Местность, где находилась церковь, называлась Влахерны; сам Бонифаций погиб мученической смертью в Тарсе; наконец, Евфимиан, его жена Аглая и сын их Алексей, судя по их именам, были греками. Сергий прожил здесь до 981 г.; после него аббатом был Лев, и вскоре затем монастырь сделался сборным местом для некоторых выдающихся людей, о которых мы еще будем говорить.
Однако Бенедикт VII не имел возможности отдаться всецело мирным заботам о церковной реформе. Если бы мы располагали более полными сведениями о том времени, мы, без сомнения, увидели бы его занятым борьбой с противной партией и, быть может, даже готовым искать спасения от нее в бегстве. Ко всему тому, что побуждало Оттона II двинуться на Рим, присоединилась еще настоятельная просьба папы избавить его от его притеснителей. Со времени падения Беренгара и его сыновей и назначения в наиболее влиятельные епископства и графства Верхней Италии приверженцев саксонского дома только Нижняя Италии могла послужить ареной для военных подвигов юного императора. Сарацины все еще внушали страх Риму и Италии; правда, замок сарацин в Фраксинете был уже разрушен в 972 г.
Вильгельмом Прованским; тем не менее их единоверцы продолжали производить свои разбойнические набеги из Сицилии в Калабрию. Помимо того, было важно разбить греков, старавшихся вернуть утраченные Капую и Беневент, покорить германскому скипетру Апулию и наконец завладеть Сицилией. С пламенным желанием совершить все эти подвиги прибыл Оттон II в Италию осенью 980 г. Отпраздновав Рождество в Равенне и, вероятно, встретившись здесь с папой, император вступил в Рим только в Пасху 981 г. Оттона сопровождали его мать Адельгейда, жена Феофано, сестра аббатисса Матильда Кведлинбургская, франкский герцог Гуго Капет, король Конрад Бургундский и многие другие государи и властители.
Ни у одного из летописцев того времени мы не находим указаний, что Оттон II подверг наказанию участников восстания 974 г., и только в сообщениях позднейшего происхождения рассказываются басни, будто Оттон, подобно Каракалле устроил римлянам на ступенях базилики Св. Петра предательский пир, на котором приказал одним участникам пира отрубить головы, а другим остаться на месте и продолжать пир. Это предание лишено всякого смысла, но и до сих пор повторяется некоторыми итальянскими историками. Юный император, от гнева которого Кресцентий, без сомнения, спасся тем, что принял монашеский сан, покинул Рим в июне или в июле и направился в Южную Италию, где готовились к войне с ним греки (в то время в Византии царствовали братья Феофано, Василий II и Константин IX) и сарацины под предводительством Абуль-Касима Палермского. Битвы Оттона в Южной Италии, где уже издавна шла борьба интересов Западной и Восточной империи и ислама, были неудачны. 13 июля 982 г. при Стило произошла битва, которую Оттон сначала выиграл, а потом проиграл; в этой битве под саблями сарацин погиб цвет германской и итальянской знати. Греческое судно доставило бежавшего Оттона в Россано; спасаясь оттуда, отважный беглец вернулся в Капую Таким образом, планы Оттона были разрушены; византийцы ликовали, и сумей они воспользоваться великой победой, одержанной сарацинами, греческий император, быть может, снова стал бы назначать своих экзархов в Равенне и своих пап в Риме. Смущенные поражением, стояли вокруг Оттона магнаты империи в Вероне в июне 983 г., когда происходило избрание сына Оттона, Оттона III, королем Германии и Италии. После этого император поспешил обратно в Южную Италию, чтобы предпринять новый поход. Но раньше Оттон пошел в Рим, где его присутствие было необходимо, так как Бенедикт VII умер в сентябре или октябре 983 г.
Преемником Бенедикта VII Оттон назначил государственного канцлера Петра из Павии, Иоанна XIV, но, едва успев это сделать, сам смертельно заболел. Большое напряжение сил, которого потребовали последние годы, сломило силы юною императора, который не обладал таким железным организмом, как его отец. Собрав вокруг своего смертного одра друзей и соратников, Оттон завещал свои сокровища церквям и бедным, своей матери Адельгейде, своей единственной сестре Матильде и наконец своим воинам, покинувшим из любви к нему отчизну. Затем в присутствии епископов и кардиналов он исповедался, получил прощение грехов и умер в императорском дворце при базилике Св. Петра 7 декабря 983 г. на 28-м году от роду Гробница единственного германского императора, умершего и погребенного в Риме, находится на восточной стороне атриума, слева от входа. Тело императора было положено в древний саркофаг, украшенный изображением какого-то консула и его жены. Древние римские гробницы перемещались в Риме точно так же, как и колоны древних храмов, и подобно тому, как при жизни император германской нации носил титул и сан, заимствованные из древних времен, так и по смерти его тело было заключено в саркофаг, составлявший наследие древности. Над гробницей Оттона была вделана в стену мозаика, изображающая Христа с поднятой для благословения рукой и свв. Петра и Павла, стоящих по сторонам Христа. Эта замечательная мозаика, в настоящее время вделанная в стену в ватиканских подземельях, является памятником искусства того времени. Техническое выполнение слабо, но лучше, чем в мозаиках времени Иоанна VII. Выражение лица Христа с длинными черными волосами полно достоинства; рисунок слаб и света мало; особенно недостаточно освещены оба апостола, из которых Петр держит связку трех ключей. Нет сомнения, что эта мозаика была сделана и помещена над языческой гробницей Оттона по приказанию Феофано. Германские пилигримы имели возможность взирать с благоговением на гробницу императора в течение семи столетий, пока наконец при Павле V во время перестройки базилики эта гробница не была уничтожена. Останки императора были вынуты из саркофага в присутствии нотариуса, подтвердившего свидетельство о том, что Оттон II был маленького роста. На этот раз нашли, что античный саркофаг будет слишком хорош для хранения останков императора, и он кощунственно был отдан в распоряжение поваров Квиринала как простая посудина, в которой можно держать воду. Прах императора был положен в другой мраморный саркофаг и над ним был сделан оштукатуренный свод. В таком виде гробница Оттона II сохраняется до настоящего времени в подземельях Ватикана, недалеко от гробницы Григория V, родственника Оттона II, среди трагического собрания останков пап, покоящихся в своих саркофагах в виде мумий. И посетитель этих замечательных подземелий, погружаясь в их полумрак, не может не проникнуться теми страданиями, которые были даны в удел человечеству его историей.
Уже стоя у гроба Оттона II, Иоанн XIV мог предвидеть свою гибель. Римляне знали теперь, что над ними больше не стоит император, которого надо опасаться. Коронованному наследнику императора было всего три года, а опека над ребенком была в руках женщины. Затем этому наследнику угрожал честолюбивый родственник, Генрих Баварский, провозгласивший себя в Германии королем. Это обстоятельство заставило Феофано покинуть Рим весной 984 г. Тогда римляне стали громко заявлять о необходимости иметь своего собственного папу, и еще остававшийся в живых претендент появился в Риме в надлежащий момент.
Более Девяти лет провел сын Ферруция в Византии, находясь в изгнании, и мысль о престоле св. Петра не покидала его все это время. Приложив со своей стороны старания к тому, чтоб между греками и сарацинами осуществилась лига, Бонифаций затем имел удовольствие узнать о поражении императора и еще большее — слышать о его смерти. Тогда Бонифаций направился в Рим. Здесь он нашел престол Петра занятым епископом Павии. Но у Бонифация были приверженцы в Риме, а собственное или греческое золото позволило приобрести ему новых друзей. В Константинополе напутствовали Бонифация наилучшими пожеланиями, и греки сопровождали его. Возможно, что между Бонифацием и византийским двором был заключен известный договор; мы не имеем, однако, никаких документальных сведений в этом отношении, и история Рима в эту эпоху является еще более неясной, чем в какую-нибудь другую.
Иоанн XIV был скоро свергнут, и кончина его была ужасна. Получив в свои руки Иоанна, Бонифаций заточил его в подземную темницу замка Св. Ангела Здесь Иоанн томился четыре месяца и затем умер от голода или от яда. Революция происходила на Пасху 984 г., и, следовательно, Иоанн умер летом этого года. Бонифаций, без сомнения низложивший Иоанна на соборе как самозванца, смотрел на себя как на законного папу и по возвращении в Рим приказал считать началом своего правления 974 г. По-видимому, он оставался на престоле еще 11 месяцев; но нам ничего не известно об этом времени. Беглая заметка о том, что он велел вырвать глаза у кардинала Иоанна, дает основание предполагать, что Бонифаций дал волю своему мщению, вскормленному долгим изгнанием. Но сам он был чужд римлянам и его внезапная кончина свидетельствует, что он был помехой для своих собственных приверженцев. Последние составляли партию не византийскую, а национально-римскую, руководителем которой раньше был Кресцентий, а теперь стал его сын. Эта последняя свергла папу-тирана, так как решила воспользоваться благоприятным моментом, чтобы самой взять в свои руки управление городом. Бонифаций VII погиб, конечно, насильственной смертью. Его труп был подвергнут разъяренной толпой самым грубым насилиям; его волокли по улицам и затем бросили у конной статуи Марка Аврелия. Таким образом, памятник одного из самых благородных римских императоров получил значение как бы революционного эшафота. На утро труп был взят дворцовой прислугой и погребен по христианскому обряду. Так окончил свою жизнь летом 985 г. Бонифаций VII, которым на протяжении 11 лет были низложены и загублены в замке Св. Ангела два папы.
На престол Петра вступил затем, при обстоятельствах неизвестных нам, Иоанн XV, происходивший из квартала Galina Alba, который, как указано в Notitia, находился в VI округе Alta Semita. Отец Иоанна, пресвитер Лев, принадлежал к неизвестному роду, относившемуся к семье Кресцентиев, по-видимому, враждебно, к германской же партии или к императорскому дому сочувственно. Избрание Иоанна XV силами германской партии могло последовать только против желаний национальной партии. Иоанн XV слыл ученым человеком и, по-видимому, был даже автором некоторых сочинений. Это обстоятельство делало его особенно ненавистным для невежественного римского духовенства, которое было раздражено против Иоанна XV еще и потому, что он старался предоставить наиболее влиятельные места лицам своей партии и своим родственникам. Со времени возвращения Бонифация или его смерти светская власть была, однако, уже в руках Иоанна Кресцентия, сына того первого Кресцентия, о котором было говорено выше. Этот знаменитый римлянин, которого позднейшие летописцы называют Numentanus, так как ему, по-видимому, принадлежал Numentum в Сабине, ныне Mentana, стремился восстановить власть Альберика. В течение нескольких лет Иоанну Кресцентию действительно удалось быть властителем в Риме. Мы видим его во главе национальной партии, но он не имел сана princeps и сенатора всех римлян. Ни в одном из документов он не называется этими именами, а в 983 г. он принимает сан патриция, на что он мог решиться, так как в то время не было императора. Всем этим Кресцентий как бы заявил, что считает себя представителем римского сената и народа и светским властителем Рима, но не независимым государем. Италия больше уже не пыталась вернуть себе независимость и не провозглашала своими королями ни туземных, ни чужестранных государей. Достигнув значительного могущества благодаря Гвидо и Ламберту, и еще более в силу привилегий, дарованных обоими Оттонами, епископы явили собой противовес графам, так что области, находившиеся в распоряжении епископов, оказались как бы государствами в государстве. Но епископы были склонны поддерживать императора; среди же магнатов не оказывалось никого, кто носил бы в себе дух смелой инициативы. По смерти Оттона II Италия, признав права ребенка саксонского происхождения, снова осудила себя на подчинение чужеземному владычеству и по-прежнему продолжала возлагать свои надежды на германскую нацию, которая в силу своего политического могущества неизбежно должна была господствовать над этой разъединенной страной.
Поведение римлян внушало опасения регентше Феофано и побудило ее ускорить свое возвращение в Рим, куда ее призывал также и теснимый своими противниками папа. Феофано вступила в Рим в 989 г., и обычно столь несговорчивая Италия выказала ей, гречанке, полное повиновение. По странной случайности, в это же время государями Восточной империи были родные братья Феофано. Патриций Рима не закрыл ворота перед регентшей, и она не встретила никакого сопротивления наоборот, ей, как матери государя, за которым было признано право на императорскую корону, оказано было полное повиновение. Такая покорность Рима однако, ничуть не объясняется общепринятым предположением, что немецкая партия в Риме была очень могущественна. Эта покорность могла явиться только последствием договора, который еще раньше был заключен Феофано с Кресцентием. Феофано не считала имперскую власть прекратившейся со смертью своего мужа и смотрела на власть над Римом как на наследие своего сына. На Западе еще не было такого случая, чтобы императорская власть была в руках женщины; но Феофано как греческая принцесса могла иметь в виду пример Ирины и Феодоры. Власть, которой пользовалась Феофано в Равенне и в Риме, была вполне властью императрицы и даже «императора». Она лично вела placita и повелела ее именем решать судебные дела. Нам приходится допустить, что она обязала римлян присягой признать за ее сыном все принадлежащие ему права, и только при этом условии утвердила Кресцентия в сане патриция.
Рождество 989 г. Феофано провела еще в Риме и покинула город весною 990 г. В бытность свою в Риме она почтила память своего мужа раздачей милостыни и заупокойными обеднями. Здесь же она нашла утешение своей скорби в словах одного беседовавшего с ней святого человека. В это именно время в Риме находился Адальберт, пражский епископ; это был благочестивый человек, преисполненный энтузиазма и позднее имевший такое огромное влияние на сына Феофано. Неустойчивая славянская натура сочеталась в Адальберте с пылом римского святого прошлых времен. Христианство только что проникло к славянам, и Адальберт был вторым пражским епископом. Вынужденный жить среди чехов, он пришел в ужас от их дикости и вместо того, чтобы приложить свои силы к распространению в этом народе цивилизации, покинул против закона свое епископство, чтобы отправиться паломником сначала в Рим, а затем в Иерусалим. Феофано снабдила Адальберта деньгами на путешествие. Он взял деньги, но раздал их бедным, ушел в Монте-Касино и стал разыскивать самого знаменитого в то время святого, подвизавшегося в Калабрии. Этот святой был греческий отшельник с мистическим именем Нила. Он жил в Южной Италии среди своих учеников как странствующий патриарх и, переходя из провинции в провинцию, творил чудеса и проповедовал мир. Государи и народы поклонялись отшельнику и чтили его. Он отговорил Адальберта от паломничества в Иерусалим и посоветовал идти к аббату Льву в монастырь Св. Бонифация в Риме. На Пасхе 998 г. славянский епископ принял в этом монастыре монашеский сан и прожил несколько лет. Лев Простодушный (Simplex) был аббатом этого монастыря наряду с аббатом пользовались известностью или по своему ораторскому таланту, или по подвижническому молчанию также и другие монахи, как, например, Иоанн Мудрый, Феодосий Молчальник, Иоанн Блаженный, и в числе этих известных монахов были даже базилиане. В то время как город страдал от бедствий партийной борьбы, эти святые люди, сидя на развалинах Авентина и взирая на пирамиду Цестия и Monte Testaccio, вдохновлялись мыслью обратить в христианство далекие страны и претерпению мученичества на служении Христу. Кресцентий мечтал о славе древнего римского героя, Адальберт — о славе римского мученика Бывший епископ должен был, однако, покинуть монастырь: архиепископ Майнцский требовал, чтобы беглец вернулся, и римский собор приказал ему снова занять место епископа в Праге. Вернувшись в Прагу и убедившись, что он не может быть здесь полезен, Адальберт немедленно покинул Прагу во второй раз и в 995 г. снова явился в монастырь Св. Бонифация.
