XII. Люблинская уния.
Склонность шляхты к унии.
Унитарный вопрос снова выдвигается на первый план во время Сигизмунда II. Постановка его совпала с движением шляхты в сторону демократизации государственного строя. Шляхта, чем больше принимала участие в политической жизни, тем все более и более сознавала необходимость унии с Польшей, как условия шляхетизации Литвы. Этим и объясняется ее сочувственное отношение к унии, так как самостоятельность Литвы не давала надежд на реализацию ее планов. Борьба шляхты с аристократией, ливонская война поставили вопрос об унии. Шляхта открыто на сеймах заявляет о своих симпатиях к унии, а на Виленском сейме 1563 года ей удалось добиться постановления об отправке сеймовой делегации для переговоров об унии. Наказ делегации составлен в духе компромисса между автономными стремлениями магнатов и унитарными требованиями шляхты.
Переговоры с поляками.
Инструкция ни слова не говорит об инкорпорации: она понимает унию в смысле сближения обоих государств на почве военной защиты и единства королевской власти, выбираемой на общих совместных сеймах; коронование происходит в Кракове, а в Вильне бывает отдельно посажение на великокняжеский стол. Инструкция предусматривает совместные сеймы и по другим общим вопросам, но внутренняя автономия каждого государства сохраняется в неприкосновенности. Кроме того, литовцы соглашались в интересах унии разрешить полякам приобретать имения в Литве. Но для поляков и такая уния оказалась неприемлемой, да и политический момент был очень благоприятен для "втеления" Литвы в Польшу. Переговоры на Варшавском сейме 1564 года кончились ничем, хотя литовская делегация во многом отступила от инструкции, настаивая только на сохранении особых законов и установлении особых судов и администрации.
Переговоры на Варшавском сейме 1564 года, на котором не удалось заключить унии, закончились опубликованием весьма важного акта: король отказался за себя и своих потомков от своих "дедичных" прав на Литву, с передачей таковых короне Польской на вечные времена. Такая декларация могла ускорить заключение унии в желательном для поляков и Сигизмунда направлении. Впрочем, поляки не унывали, в надежде, что переговоры об унии всетаки увенчаются успехом. Бельский сейм 1564 г., на который приехало немало поляков, обнаружил сочувствие к унии со стороны шляхты и отрицательное отношение только аристократии, а после реформ 1565-1566 года, когда власть перешла в руки шляхты, заключение унии было обезпечено. Поляки торопились закончить унию до окончания войны с Москвой. Послали послов для переговоров на Бресткий сейм, но они кончились ничем, хотя литовцы предлагали унию в духе переговоров Варшавского сейма 1564 года. Но внешнее положение дел для Литвы складывалось неблагоприятно, и Литве пришлось снова поднять вопрос об унии.
Люблинский сейм 1569 г.
Сигизмунд I, в интересах скорейшего решения этого вопроса, созвал "спульный" сейм в Люблине (1569 г.): он и явился завершением того политического плана, который столько веков приводился в исполнение. И на этом сейме шла упорная борьба сторонников и противников унии. Каждая сторона выставляла известные нам аргументы: одни ссылались на Мельницкий трактат 1501 года, другие на старые привилеи и прошлое государства. Польские послы не желали считаться ни с какими моральными и политическими соображениями литовцев. В конце концов литовцы уехали, в надежде что без них дело унии не будет решено. Но в момент их отсутствия поляки присоединили к Польше Подляшье и Волынь, и, конечно, это присоединение было актом насилия по отношению к Литве: бывших на сейме подляшан заставили присягнуть под угрозой лишения имений. Не присягнул только староста Евстафий Волович, лишенный держав, полученных за разные государственные заслуги. Затем, по требованию короля, стали приезжать на сейм уехавшие подляшане и волыняне для принятия присяги. После присоединения поляками двух областей, литовцы опять приехали на сейм, но их протест по поводу инкорпоратии не имел практического значения. Присоединение двух областей и видимая невозможмость для стороны Литвы активно этому противодействовать сделали поляков смелее: они таким же путем присоединили Киевщину.
Люблинская уния 1569.
После этого и поляки не настаивали на полной инкор- порации, согласившись сделать кое-какие уступки литовским магнатам. Правда, Литва лишилась части территории: Подляшья, Волыни, Киевщины и Литовского Подолия, но урезанное княжество сохранило в некотором отношении автономию в виде прав иметь свои суды, законы, уряды. Но зато соединенное государство имеет общего главу, избираемого на совместном сейме: элекции происходят в Польше. Сеймы и раду Литва и Польша должна иметь общие. На сеймах и в раде литовцы заседают совместно с поляками. Место для сеймов избирается в границах Польши, по указанию панов-рады. Устанавливается общая монета. Внешняя политика — дело обоих народов: заключение договоров, отправка послов-производится с ведома и согласия обоих народов. Поляки и литовцы имеют право повместного приобретения недвижимых имуществ, но старые пожалования остаются в неприкосновенности. Должности, почетные и служебные, могут раздаваться только лицам, присягнувшим королю и короне польской: благодаря этой статье поляки получили возможность занимать должности в Литве. Шляхта и их подданные в Польше и Литве освобождаются от платежа всяких пошлин при продаже сельско-хозяйственных продуктов или вывозе их за границу.
Значение Люблинской унии.
Заключением унии 1569 года польские дипломаты отчасти добились своего, отторгнув от Литвы лучшие русские земли, но "втеления" и теперь не произошло, и самостоятельность литовских урядов-лучший показатель известной внутренней самостоятельности Литвы. Это, врочем, все, чего могло добиться литовские сепаратисты в лице магнатов. Зато шляхта могла быть довольна результатами парламентарной унии, отдавшей судьбу Речи Посполитой в ее руки. С введением унии 1569 года политическая роль магнатов фактически была кончена. За ними оставались незначительные привиллегии, отнять которые было делом будущего. Уния 1569 года сблизила литовско-русскую шляхту с польской и содействовала усвоению ею польских форм быта. Отсюда идет ея быстрая полонизация, а вместе с ней быстро развивается крепостное право, гнет которого в Речи Посполитой содействовал образованию казачества, вызвал ряд его востаний, принявших характер социального протеста. Унию нельзя забывать при изучении общественной борьбы, которая обострилась после 1569 года в связи с нетерпимой религиозной политикой польского правительства. В общем, уния дала больше отрицательных результатов, чем положительных, и с нее приходится вести начало упадка Речи Посполитой.