Общий характер армянского народа. Разделение его на классы. Армяне нередко высказывают неудовольствие за приравнивание их к евреям. Такое приравнивание, конечно, не может иметь никакого основания и насколько оно мыслимо, видно из самого кратчайшего обращения только к одному религиозному культу евреев, на котором зиждутся правила и образ нравственных начал еврейского народа. Кагал[1] (общественное управление), без деспотического разрешения которого еврей не смеет устроить у себя приема гостей, угощения по своему вкусу, воспитывает евреев с неумолимою строгостью в обособливости и чувствах самой ожесточенной ненависти ко всем неевреям. Вследствие этого еврей по законам Пятикнижия и правилам Талмуда соблюдает кашир и треф, воспрещающий ему употребление в пищу всего, изготовленного нееврейскими руками; ежедневно три раза еврей читает молитву с текстом: «Да пропадут вмиг все христиане» (миним); в первых числах сентября, после еврейского Нового года (рош-гашан), при конце периода десятидневного покаяния, в последний судный день отпущения (иом-кипур), еврей с величайшим благоговением произносит вслед за кантором синагоги особую молитву (кол-нидре), слова и дух которой составляют акт публичного отречения от обетов и присяг, данных в истекшем году и от всех могущих быть данными в год грядущий; по учению Талмуда: государи — это раввины[2] (рабонон микре-малке), и потому еврей ежедневно и по уставу непременно шепотом отчитывает себя особою молитвою от главы правительства, которому официально присягает на верность. Если к сказанному принять во внимание, что по еврейским законам нарушение евреем праздничного дня каким-нибудь мельчайшим занятием, например, зажечь свечу, совершить прогулку далее двух тысяч шагов от своего жилища и тому подобное, влечет за собою смертную казнь, и что еврейских праздничных дней считается в году девяносто шесть, то отвращение еврея к личному участию в сельской и фабричной производительности делается настолько же понятным, как и поучения раввинов вносить смуту и разорение в страну, давшую евреям приют и обогащение[3]. Эти и подобные им уставы создали основу для еврейской деятельности почти в одном торгашестве, основу, которая самих евреев выделила в исключительное племя между всеми народами земного шара, тогда как основная деятельность армян та же, как у всех христианских народов: земледелие и скотоводство. Также точно не может идти в сопоставление надменность и дерзость еврея, уверенного в безопасности, с личным мужеством кавказских и закавказских племен. Проявления мужества времен Бар-Кохебы и Маккавеев не повторились у евреев, тогда как о мужестве армян, засвидетельствованном заклятыми их врагами, древними персами, беспристрастно свидетельствуют полки русской армии от времен Петра I Великого.
Само собою разумеется, что языческий и мусульманский гнет многих веков должен был оставить разлагающий след на нравственности армян, но в народном армянском характере много светлых сторон. Сами армянские писатели вовсе не льстят землякам своими о них отзывами, но желают и от других того же беспристрастия в отзывах об армянах. И. Ахвердов говорит: «Представление о нынешних армянах основывается большею частью на рассказах туристов, не знающих настоящих армян… Привязанность к отеческой религии и к обычаям родной стороны сохраняется в нынешних армянах вообще неприкосновенно, а там, в глубине коренной Армении, у армян зейтунских, ванских, мушских и вообще малоазиатских во всей их идеальной чистоте…» В конце сочинения он приводит отзыв Байрона, рисующего армянский народ одаренным всеми мирными добродетелями. («Армения в пятом веке»).
А. Худобашев в «Обозрении Армении» доводит до суровости свои упреки к соотечественникам:
«Между прежнею и нынешнею Армениею существует большая разность. Вообще, в древности армянин был более чистосердечен, храбр, более проникнут любовью к своей национальности; тогда как под влиянием долговременного рабства он сделался ныне, по крайней мере в некоторой степени, уклончив, равнодушен, недоверчив, робок и заметно наклонен к эгоизму. Однако же и в настоящее время этот народ сохраняет еще многие добродетели своих предков. Христианскую веру, которою он просвещен, содержит он, в особенности вдали от больших городов, со всею строгостью, достойною первых времен христианства. Самоотвержение, гостеприимство, верность суть неотъемлемые достоинства армянского народа».
И. Шопен («Исторический памятник состояния Армянской области») едва ли не ближе всех к истине в своих словах: «Насчет общей характеристики армян излишне было бы повторять все то, что в подробности изложено во всех сочинениях, где была речь об них. Народ сей, как и все от Адама происходящие, имеет свои достоинства и недостатки».
Армяне разделяются на дворян, купцов, ремесленников, крестьян-хлебопашцев и на кочующих, между которыми заметны цыгане.
Армянское дворянство делится на наследственных: меликов и агаларов и на возведенных в эти достоинства за личные заслуги.
Армянский язык. В те времена, когда Армения составляла одно политическое тело, общенародный язык армян имел у всех одинаковое произношение. Со времен же распадения Армении и образования армянами своих колоний в чужих землях, произношение у них раздвоилось. Чистое, так называемое араратское произношение осталось у армян кавказских, закавказских, персидских и у живущих в Индии. Литературный армянский язык, конечно, не пострадал от перемен в судьбах Армении.
Примечания
править- ↑ Около 459 года Эздра, вернувшись из Вавилона, успел учредить народный трибунал: анше-кенесет-гагдола, получивший впоследствии, при владычестве греков, название Синедриона; кагал составляет возрождение древнего Синедриона.
- ↑ Халдейское слово рабби, равви или рав значит «начальник», «господин», «владыка» и никогда не означал духовного лица. По закону Моисея духовные требы и обряды лежат всецело на обязанности каждого еврея-мирянина, еврейское же духовенство когены и левиты, обязанность которых заключается в исполнении священнодействия, остаются праздными в ожидании восстановления иерусалимского храма. (См. книга Кагала. Я. Брафмана).
- ↑ «Новое Время» 1887 г.