Из Фауста (Гёте; Барыкова)

Из Фауста
автор Иоганн Вольфганг фон Гёте, пер. А. П. Барыкова

Оригинал: немецкий, опубл.: 1806. — Источник: «Стихотворения и прозаические произведения А. П. Барыковой», СПб., 1897. az.lib.ru

Гёте.

Из Фауста.

I. Посвящение

II. Пролог на небесах

I

Посвящение.

Вы приближаетесь, — былого привиденья,

Пленявшие когда-то взгляд печальный мой!

Пытаться ль вас поймать? Безумное стремленье,

Проснешься ль еще раз в душе моей больной?

Вы наступаете? Живите же! Из тленья

И мглы прошедшего вставайте чередой!

Дыханием волшебным веет рой ваш милый

И сердце мне волнует с юношеской силой.

Вы привели с собой весны воспоминанья,

Картин веселых ряд, ряд дорогих теней;

Вот первая любовь и дружба, как сказанья

Давно забытые, звучат в душе моей;

Воскресла боль; ожившее страданье

Оплакивает вновь обманы прошлых дней

И называет добрых, что навек со мною

В счастливые года разлучены судьбою.

Вам не слыхать моих последних песнопений,

Вам, души чистые, которым я певал

Все песни первые в восторге вдохновений.

Ах! Отголосок песен этих отзвучал,

И наш кружок судьбой разбит без сожаленья:

Пою — в толпе чужой. И от ее похвал

Мне тяжко на душе. А те, чью так высоко

Ценил я похвалу, — те от меня далеко.

И вот меня зовет всесильное влеченье

В тот тихий, мирный край, в то царство душ родных.

Лепечущая песнь, как арфа в отдаленьи,

Унылая, звучит; порыв страстей затих.

В суровом сердце вновь — любовь и примиренье

И за слезой слеза течет из глаз моих.

Исчезло, в даль ушло все то, что здесь, со мною. —

А невозвратное я вижу как живое.

II

Пролог на небесах.

Рафаил.

Хвалой Тебе звучит согласно

Светил-собратий дружный клир,

И греет солнца луч прекрасный

Тобою сотворенный. мир;

Вослед за солнцем путь свершая,

Грохочет туча громовая.

Окрепла мощь Небесных Сил

В немом восторге созерцанья.

И все, что Ты ни сотворил,

Прекрасно, как и в день созданья!

Гавриил.

Сияя вечною красой,

С неизъяснимой быстротою

Кружится дивный шар земной;

Свет рая, — утро золотое, —

Сменяется кромешной тьмой;

Морей бездонные пучины

Громят высоких скал вершины

Широкой, пенистой волной;

И буйных волн, и скал стремленья

Покорны вечному вращенью,

Закон свершают мировой.

Михаил.

Бушуют грозных бурь раскаты

Под небом в споре роковом;

Свирепой цепью их объята,

Вся бездна движется кругом;

Громам дорогу расчищая,

Там блещут молнии, сверкая

Все разрушающим лучом.

Но мы, творя Твои веленья,

Чтим день Твой в тихом дуновеньи.

Все вместе.

Окрепла мощь Небесных Сил

В немом восторге созерцанья.

И все, что Ты ни сотворил,

Прекрасно, как и в день созданья!

Мефистофель.

Уж если еще раз снисходишь Ты, Владыко,

До челяди Своей по милости великой,

И с нею о мирских делишках говоришь, —

И так как Ты ко мне всегда благоволишь, —

Осмелился и я явиться в заседанье.

Но, — пусть меня сейчас освищет все собранье:

Высокопарным слогом говорить с Тобой

Не стану я. Да, впрочем, пафос мой

И Самого Тебя наверно б рассмешил,

Когда б от смеха Ты себя не отучил.

Мне вовсе дела нет до солнц и мирозданья.

Я знаю лишь людей, — их беды, их терзанья.

И вот, скажу Тебе, что Твой божок земной

Еще и до сих пор такой же пресмешной,

Пре-удивительный, — как в первый день творенья.

Немножко бы получше жил он, — без сомненья, —

Когда бы не дал Ты ему небесный свет,

В котором глупому ни капли проку нет;

Он — разумом его преважно величает,

А польза в пресловутом разуме лишь та,

Что человек при нем живет скотей — скота!

Прости, пожалуйста, он мне напоминает

Одну из длинноногих глупеньких цикад,

Вот, что в траве летают, прыгают, трещат

И ту же песенку поют на старый лад!

Ну, пусть бы весь свой век она в траве трещала,

Так нет же! Вечно нос сует куда попало!

Дух света.

И больше ничего? Все тот же ропот злой,

Все те же жалобы и те же обвиненья?

И то же недовольство вечное землей?

Мефистофель.

Да, Господи, там скверно, — по обыкновенью.

Сочувствую я людям бедным всей душой

И с ними в отношеньях состою прекрасных;

Пускай меня считают за врага,

А мне не хочется и мучить их — несчастных.

Дух света.

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель.

Он доктор?

Дух света.

Мой слуга!

Мефистофель.

Ну, — нечего сказать, — слуга довольно странный!

Всегда несбыточным стремленьем увлечен,

Он где-то, высоко, парит в дали туманной;

Безумие свое отчасти знает он, —

А требует звезды прекраснейшей, далекой

У неба, — наслаждений высших у земли;

И все, что ни на есть вблизи или вдали,

Не успокоит боль в груди его глубокой.

Дух света.

Пусть до сих пор он был лишь втайне мне слугой,

Но скоро я ему свет истины открою;

Садовник, деревцо увидев молодое,

Едва одетое зеленою листвой,

Заранее предвидит, что с годами

Оно украсится и цветом и плодами.

Мефистофель.

Ну, что ж, не хочешь ли, побьемся об заклад?

И этого еще у вас я оттягаю!

Ты только разреши, — я буду очень рад

Препроводить его туда, куда я знаю!

Дух света.

Он на земле живет, — над ним ты властен там.

Покуда человек стремится с увлеченьем

К высокой цели, — он подвержен заблужденьям.

Мефистофель.

За это вот спасибо! Знаешь ли, я сам

Не очень-то люблю возиться с мертвецами.

Здоровых мне подай. с румяными щеками,

А не покойников! Похож я на кота:

С мышонком дохленьким игра совсем не та.

Дух света.

Попробуй этот дух высокий и прекрасный, —

Когда объять его в тебе способность есть, —

От вечного его Источника отвесть

И обратить на путь твой ложный и опасный;

Попробуй отвратить его от назначенья;

Но устыдись потом, сознав когда-нибудь,

Что даже и в земной юдоли заточенья

Хороший человек находит правый путь.

Мефистофель.

Ну, ладно! На заклад, что хочешь, ставлю смело!

Недолго нам и ждать! Когда ж покончу дело,

Позволь мне ликовать — во всю, — как я люблю!

Уж я ж его тогда свалю и раздавлю.

И прах заставлю жрать, да с радостью большою, —

Как было с тетушкой, прославленной змеею!

Дух света.

И в этом разрешенье я тебе даю,

Ты властен поступать по своему желанью.

Не презираю я породу всю твою

И самого тебя. Из духов отрицанья,

Что всемогущество Мое не признают,

Мне менее всего мешает ловкий плут.

Давно бы замерли благие начинанья.

Уснул бы человек в бездействии тупом,

Когда бы не было товарища при нем,

Чтоб чарами надежд, обманами мечтанья

Будить его от сна, — творить, как может бес.

А вы, — родные дети всеблагих небес,

Возрадуйтесь! Сливайтесь с Красотою вечной,

Внимайте мыслью мощной тайне мировой,

И Присносущий Дух, всегда, во всем живой,

Обнимет вас Своей любовью бесконечной.

Мефистофель.

Охотно дедушку, порой я посещаю

И не грублю ему, когда он заворчит;

Премило, что особа знатная такая

По-человечески и с чертом говорит!