Сюлли Прюдом.
Избранные стихотворения
править
ДАНАИДЫ править
Не ведая покоя, ежечасно
Они бегут с кувшинами толпой
То к бочке, то к колодцу, но — напрасно!
Им не наполнить бочки роковой.
Увы! дрожат слабеющие руки,
И, онемев, не движется плечо…
— Пучина страшная! Конец ли нашей муке?
Неумолимая, чего тебе еще?
И падают они, идти уже не в силах…
Но младшая из всех в сестер своих унылых
Умеет прежнюю уверенность вдохнуть.
Так грезы и мечты бледнеют, разлетаясь,
А юная Надежда, улыбаясь,
— О сестры, говорит, пойдемте снова в путь!
<1899>
НА БАШНЕ править
На башне, в поздний час, ученый наблюдал,
Как звездный хор торжественно и смело
Свой вечный путь в пространство направлял;
А утро в бесконечности белело.
Он вычислял… Средь золотых миров
Комета встретилась внимательному взору,
И грозному он молвил метеору:
«Ты вновь придешь чрез столько-то веков!»
Звезда придет, веленье исполняя,
И обмануть не сможет никогда
Науки вечной, в вечности блуждая!
Пусть человечество исчезнет без следа:
На башне бодрствовать упорно и тогда
Ты будешь, Истина, святая!
<1882>
ЗАТЕРЯВШИЙСЯ КРИК править
Игрой мечты ушел я в глубь веков.
И вижу юношу: болезненный, печальный,
Возводит он с толпой других рабов
Хеопсу мавзолей пирамидальный.
Вот он несет на согнутой спине
Чудовищный гранит. Дрожащая походка…
Глаза глядят страдальчески и кротко…
И страшный крик раздался в тишине!
Тот крик потряс весь воздух, строй эфира,
Дошел до звезд — и там, за гранью мира,
Всё вверх идет в пространстве вековом.
Он ищет божества и правды бесконечной…
Прошли века. Гигант остроконечный
Над деспотом стоит в величии немом!
<1880>
РАЗБИТАЯ ВАЗА править
Та ваза с гибнущей вербеной
Задета веером была.
Удар, бесшумный и мгновенный,
Чуть тронул зеркало стекла.
Но рана, легкая сначала,
Что день, таинственно росла:
Хрусталь незримо разъедала
И мерным кругом обошла.
Беда не вовремя открыта:
Цветок безмолвно умирал,
По капле кровью истекал…
— Не тронь ее: она разбита!
Так часто милая рука
Нам сердце любящее ранит, —
И рана тонко-глубока,
И, как цветок тот, сердце вянет.
Но долго гибельный огонь
От равнодушных взоров прячет, —
Болит и тихо-тихо плачет…
Оно разбито ведь — не тронь!
18 марта 1881
РАНЫ править
Со стоном падает в сражении солдат.
Его возьмут, забрызганного кровью,
В больницу отвезут и рану заживят.
И в ясный день поддельному здоровью
Он верит, как дитя… Но с запада сырой
Подует ветер вдруг и в облаках тумана
Потонет солнца блеск — и вновь заныла рана!
И веры нет в душе его больной!
Так прихоть времени всесильна; так, порою,
На месте, где душа поражена судьбою,
Я плачу, воскресив забытую печаль.
Слеза, печальный звук, одно пустое слово
Иль тучка в небесах, — как луч, осветят снова
Погибших лет затерянную даль!
<1880>
АГОНИЯ править
В час кончины моей меньше вздохов и слез, —
Горе в сердце пусть спит глубоко!
Вы гармонией сладкой ласкайте мой слух,
И умру я легко.
Так устал видеть ложь я под маской любви,
Слышать слово холодное «брат»…
Пусть баюкают боль мою струны одни,
И пусть люди молчат!
Няню, бедную няню, пришлите ко мне —
Она стадо в долине пасет.
Известите ее, что, готовясь навек
Сделать с жизнью расчет,
Увидать я хочу ее ласковый взор,
Услыхать ее песню… И пусть
Будет грустью дышать монотонный напев —
Я люблю эту грусть!
Вы найдете ее: люди хижин живут
Дольше нас… Мы, явившись на свет,
Прозябаем, как пальма в холодной стране,
И живем… двадцать лет!
Вы оставьте вдвоем нас! Она мне споет,
Пальцы рук на горячий мой лоб положив…
Звук за звуком с любовью ловить стану я,
Всё на свете забыв!
И, наверно, одна только грудь и вздохнет
Обо мне в этот час глубоко…
Я мечтой улечу к светлым детства годам,
Далеко-далеко!
И, чтоб я не слыхал, как покинет душа
Мой больной, охладелый скелет,
Чтобы так человек незаметно ушел,
Как явился на свет, —
Нет, не нужно ни вздохов печальных, ни слез,
Горе в сердце пусть спит глубоко…
Тихой музыкой мой убаюкайте слух —
И умру я легко!
<1880>
СОН править
Земледелец грубо мне сказал во сне:
«На тебя работать надоело мне!
Спину разогну я… В холодок и в зной
Сам ты походи-ка за моей сохой!»
И портной, взбесившись, отказался шить:
«Я хочу на воле барином пожить!»
Каменщик туда же — этакий нахал —
Молоток бросает: «Кончено, устал!»
Злобою кипела вся душа моя,
Позабытый всеми, горько плакал я.
Голый и голодный, в пустоте блуждал,
Бога, небо, землю, солнце проклинал!
Вдруг глаза открыл я: верить или нет?
Утренний в окошко пробивался свет.
Всюду труд великий бодро закипал:
Земледелец сонный мне поля пахал,
Фабрики дымились, и рабочий люд,
Грязный и голодный, начинал свой труд…
От восторга плача, солнышку смеясь,
Я на ложе мягком нежился в тот час.
Розовые грезы улыбались мне…
И забыл я думать об ужасном сне!
Октябрь 1880
КРЫЛЬЯ править
Ребенком, крыльев я у бога всё молил
И рвался к небесам неопытной душою.
Там всё торжественной дышало тишиною —
Мой детский вопль туда не доходил.
Желанием борьбы, желанием простора,
Широкого, как мир, душа была полна…
Прошли года — и что ж? По-прежнему ясна,
Заманчива лазурь для любящего взора.
Но нет в душе моей старинного огня!
О, кто ж ты, демон зла, карающий меня,
Сильней дающий мне познать ярмо бессилья?
Жестокий! для чего ты дал спине моей
Гнетущие к земле громадностью своей
И всё трепещущие крылья?..
<1880>
СЕРДЦЕ править
Решило божество, чтоб, вечно нам на страх,
Известный срок служило сердце наше,
Как глиняный сосуд, и обращалось в прах…
Увы! оно пустеть начнет подобно чаше.
Беги же, милый брат, от наслажденья прочь.
Заклятого врага здоровья и природы:
Одна безумная растратить может ночь
Сокровище, скопляемое годы.
Проклятие глупцу, который принесет
На шумный пир ту вазу и прольет
Ее бальзам пред идолом ничтожным!
Коснутся уст его горячие уста,
А над холодным сердцем пустота
Уже царит во мраке безнадежном!
<1880>
МОГИЛА править
Его сочли бездушным мертвецом.
Но он проснулся. Рот окостенелый
Хотел кричать, но крик его несмелый
Был заглушён каким-то потолком.
И в странной пустоте, холодной и бездонной,
Без звуков, без лучей, лежит он одинок,
Тревожно слушая… Испуганный зрачок
Пронизывает мрак безжизненный и сонный.
Кругом царит загадочный покой…
Вот хочет он привстать… и — ужас! — головой
Ударился о доски гробовые!
Усни и ты, душа моя,
Не плачь, не рвись в небесные края,
Чтоб цепи не почувствовать земные!
<1880>
ЖЕЛАНИЕ править
Ах, если б небеса одни лишь были сини
Да водной шири гладь! Желт — колос полевой,
И розов — розы цвет! Ни злобе, ни кручине
Причин бы не было… Но с мертвой красотой
Полей, цветов, лазури, океана
Есть красота улыбок и очей:
В их прелести живой — надежда, страх обмана,
Отчаянье и боль… И ад, и небо в ней!
Мы любим женщину… И вот он — бесконечный
Источник наших мук, любви простосердечной,
Лелеющей безумные мечты.
Когда бы человек с душой святой и чистой
Смотрел и на глаза, и локон золотистый,
Как на волну, колосья и цветы!
<1882>
БОРЬБА править
Приходит ночь. Терзаемый сомненьем,
Я сфинкса страшного опять зову на бой…
И в тот же миг из темноты ночной
Идет он грозным привиденьем.
На ложе узком, пышущем огнем,
Где гости редкие покой и радость были,
Лежу я и борюсь в безмолвии ночном,
Не шевелясь в своей могиле.
Нередко мать приходит со свечой:
«Ты болен, говорит, о сын мой?» Что с тобой,
Холодный пот бежит с тебя рекою".
Она глядит в отчаяньи тупом,
И, тронутый до слез, я говорю с мольбою:
— Родная, в эту ночь борюсь я с божеством!
<1882>
ЗАТИШЬЕ править
Тихо всё! Шелестят только листья березы,
Да о выступ скалы вечно бьется волна,
Не о горе ль своем тихо плачет она,
И в ответ ей скала льет беззвучные слезы?
Я не слышу, как лодка по речке скользит…
То не берег ли движется, берег зеленый?
То не в царстве ль мечты я? В волне усыпленной,
Точно занавес, небо блестит и дрожит.
Если бросишь цветок, он в каком-то сомненьи
Закачается здесь, на лазурной волне,
Будто силясь узнать — где теченье.
И, как этот цветок, будут вечно во мне
Колебаться отныне мечты и желанья:
Тихо дремлют в душе и любовь, и страданья…
<1880>
МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ править
Готовая к жертве, приходит она
На первый же голос невзгоды,
Кротка, милосердна, добра и нежна, —
И всё в ней — загадка природы.
Награды не ждет и печально парит
Над фатом, достойным проклятья,
Суровый родитель наследства лишит,
А мать… Мать раскроет объятья!
Ее легковерна любовь и скромна,
Не видит себя и не ценит,
Но даже тогда не изменит она,
Как всё нам на свете изменит!
За нами и к небу она полетит,
И в бездну низринется с нами;
От гибели грудью своей заслонит,
А раны омоет слезами…
И есть ли убежище в мире верней?
Какой это кров благодатный
Усталому сердцу — и ласку скорей,
И отдых предложит отрадный?
Какой еще друг для других пренебречь
Без гнева позволит собою, —
Забытый, всё будет наш образ беречь,
Тоскуя незлобной душою?
И кинется в пропасть отверстую к нам,
Себя, не колеблясь, погубит
И жертвы следа не почувствует там,
Где мать только верит и любит?..
— О мать! Ты одна лишь из всех Данаид,
Чья вера незыблемо вечна,
Кто бездну наполнить с любовью спешит
Любовью своей бесконечной!..
<1910>
Примечания править
Сюлли Прюдом (1839—1907) — псевдоним французского поэта Рене-Франсуа-Армана Прюдома. Примыкал к группе поэтов «Парнаса», но в отличие от них ему не чужды были социальные мотивы.
Данаиды. Перевод стихотворения «Les Danaïdes». Впервые — изд. 1899 г., стр. 279. Данаиды (греч. миф.) — 50 дочерей царя Даная, убивших в брачную ночь своих мужей; за свое преступление Данаиды были обречены вечно наполнять водою бездонную бочку.
На башне. Перевод стихотворения «Le rendez-vous». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 196.
Затерявшийся крик. Перевод стихотворения «Cri perdu». Впервые — «Дело», 1880, № 4, стр. 85, под заглавием «Затерянный крик». Печ. по изд. 1901 г., т. 1, стр. 28. Хеопс — см. стр. 438.
Разбитая ваза. Перевод стихотворения «Le vase brisé». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 105. В другой редакции — изд. 1899 г., стр. 282. С новыми исправлениями — изд. 1901 г., т. 1, стр. 30. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 200. Беловой автограф датирован: «март, 18. 1881» (ПД).
Раны. Перевод стихотворения «Les blessures». Впервые — «Дело», 1880, № 3, стр. 184, с подзаголовком «Из сонетов Сюлли Прюдома», подпись: П. Я. С исправлением — изд. 1901 г., т. 1, стр. 29. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 201.
Агония. Перевод стихотворения «L’agonie». Впервые — «Дело», 1880, № 5, стр. 283. В изд. 1902 г., т. 1, стр. 25, --под заглавием «В предсмертный час».
Сон. Перевод стихотворения «Un songe». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 109. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 204, где дано в переработанном виде. Черновой автограф — ПД.
Крылья. Перевод стихотворения «Les ailes». Впервые — «Дело», 1880, № 6, стр. 208, подпись: П. Я. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 206.
Сердце. Перевод стихотворения «Au prodique». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 207.
Могила. Перевод стихотворения «Tombeau». Впервые — «Дело», 1880, № 4, стр. 34. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 208.
Желание. Перевод стихотворения «L’art sauveur». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 209.
Борьба. Перевод стихотворения «La lutte». Впервые — «Вестник Европы», 1882, № 7, стр. 107. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 210.
Затишье. Перевод стихотворения «Sur l’eau». Впервые — «Дело», 1880, № 7, стр. 82. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 211.
Материнская любовь. Перевод стихотворения «L’amour maternel». Впервые — изд. 1910 г., т. 2, стр. 212. Данаиды — см. стр. 488.
Источник текста: П. Ф. Якубович. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л., «Советский писатель», 1960.