Жорж Роденбах
правитьИзбранные стихотворения
правитьУмирающий город
Здесь каждый одинок: туманной пеленою
Окутана вся жизнь; все глухо, все мертво…
Здесь счастье кажется несбыточной мечтою,
Здесь — скуки торжество…
Каналы замерли, простившись с кораблями,
Унесшими к другим торговой жизни ход;
И только лебеди могучими крылами
Тревожат лоно вод…
Красавец город спит… Бледны его ланиты;
Живой румянец уст поблекнул навсегда;
Минули радости, желанья пережиты, —
Померкла их звезда…
Но есть мгновения, когда воспоминанья
Врываются толпой в безмолвие гробов,
И — к небу музыкой прощального рыданья
Несется гимн колоколов…
И стонет медный вопль по дремлющим каналам,
Волнами льется он в затихшие дома
И будит медленным молитвенным хоралом
Смерть сердца, сон ума…
Пройдут мгновения… И — снова тишью веет
От улиц дремлющих… Ни шума, ни тревог…
Здесь хорошо тому, кто сердцем овдовеет;
Здесь — каждый одинок…
(Перевод Аполлона Коринфского)
Стаю белых ручных лебедей —
Лебедей Лоэнгрина —
Выпускает на волю из клавиш своих
Пианино…
Но никто не касается их —
Чутких клавиш из кости слоновой;
И в сиянии дня, и во мраке ночей
Ждут они каждый час, каждый миг
Песни новой —
Песни, сердцу ответить готовой…
И в душе молчаливой моей
Дремлет стая ручных лебедей…
Кто ж разбудит их песнью своей —
Лебедей Лоэнгрина?!.
(Перевод Аполлона Коринфского)
Одинокий
Жить как в изгнании, изведав грусть разлуки,
В пустынном городе, что гибнуть обречен,
Где слышны в воздухе лишь трепетные звуки,
Органа скорбный плач и древней башни звон;
Грустить вдали от всех, в ком есть душа живая,
Кого венец борца победный осенил,
И молча угасать, во мраке изнывая,
Как пламя тщетное под сводами могил…
Как страждущий корабль, томиться, что когда-то
Мечтал отважно плыть к тропическим морям,
Но встретил мрачный край, где всё зимой объято,
И в царстве грозных льдов бесследно гибнет сам…
Быть вечно одному и знать, что увядает
Божественной души чарующий цветок,
Что тайну грез твоих никто не разгадает, —
И ты умрешь один, забыт и одинок!..
(Перевод Юрия Веселовского)
От неба Севера легла на душу тень…
Да, я в глазах, в воде искал его с тоскою —
Туманный, серый цвет, как бархатный порою,
Цвет моря бледного в октябрьский грустный день!..
Цвет каменной плиты с заброшенных могил!..
Им ранних, детских лет полны воспоминанья…
Его в себе канал заснувший отразил;
Он точно цветом был глубокого молчанья!..
С ним башни серые сливались в вышине, —
И небо траурным тогда казалось мне,
Как мрачный вдов наряд, печальных и усталых,
Как их зловещий креп, что роз не терпит алых
И горе лишь сулит в час радости людской…
Ах, этот цвет небес, колоколов унылых, —
Что жизнь мою лишил надежд, для сердца милых, —
И крылья мельницы, что вертятся с тоской…
(Перевод Юрия Веселовского))
Ах, этот грустный звон и этот дождь унылый,
Что властно целый день над городом царят
И душу мне томят
Щемящею тоской, с мучительною силой…
Как много грустных дум и безотрадных снов!
Я вижу сироту с подругой безучастной…
Как жизнь нам кажется печальной и несчастной
В дождливый мрачный день под звон колоколов!
Завяло всё кругом, всё умерло для света…
Ах, этот мелкий дождь и звуки в вышине…
Теперь в моей душе они слились вполне, —
В тоскующей душе, что серой мглой одета…
Вот замирает звон, — но с силою двойной
Печальный мелкий дождь всё льется над землею,
И холод влажных струй я чувствую порою
В душе моей больной!
(Перевод Юрия Веселовского))
Вечерняя нега
Нега, вечерняя нега, во мгле, без огня…
Сумерки тихи, как веянье смерти желанной,
Крадутся тени, тайком обнимая меня,
Все засыпает кругом под фатою туманной.
Ласка приветливой смерти во мгле разлита,
В зеркале мутном улыбка прощанья застыла.
Мнится мне, будто уносит меня темнота,
Словно и сам я отчасти уж житель могилы…
В рамах старинных картины висят на стенах —
С детства знакомы и памятны мне их полотна…
Только теперь, мне сдается, как будто впотьмах,
Черный, невиданный снег осыпает их плотно.
Нега вечерняя, нега, щемящая грудь,
Как переливы далекие скрипки певучей!..
Чуткой подруге заветные мысли вдохнуть
Можно без слов под наплывом безмолвных созвучий…
Медленно проблеск последний на небе угас,
В дымку сплошную слилися кругом очертанья.
Мрак благодатный сковал воедино и нас —
Те же у нас помышленья и те же желанья.
(Перевод Сергея Мамонтова)
Из цикла «Сердце Воды»
Душою женственной, душой всегда живою
Далёким небесам навеки предана,
Вода, все краски их удвоив глубиною,
Им отдаётся вся, как верная жена!
Чтоб не смутить в себе небесных отражений,
Чтоб сочетаться с их лазурью навсегда,
Стирая всех вещей, ей ненавистных, тени,
Сама бесцветною согласна стать вода.
Вода смущается, чуть ветерок пахнёт,
Чуть сморщится кристалл её немого лона,
И возмутит простор далёкий небосклона,
И, словно зеркало, безцветно лоно вод…
Бывают дни, когда полны любовью чистой,
И небо, и вода сияют торжеством,
Бывают дни, когда тоскует всё кругом,
Чуть отражается тогда свод неба мглистый!
Порою вся лазурь водой отражена,
Лазурь священных братств и месяца Марии;
Тогда вечерняя объемлет тишина
Их нежную любовь; её струи немые
Сливаются в одно с небесной высотой,
Дрожа, таят в себе восторги неземные,
И непорочных звёзд над ними блещет рой!
В любви неслыханной чудесное слиянье —
Два нераздельные, два целые созданья!
Как двух любовников задумчивые очи
При убывающей и ласковой луне
Им говорят без слов о тайном их огне,
Так в чуткой тишине,
И небо и вода, играя меж собой,
Сгорая от любви, меняются луной!
(Перевод Эллиса)
Эпилог
Уж осень на дворе, и дождь и смерть везде!
Смерть нашей юности и гордого стремленья,
Какое вспомним мы в последнее мгновенье:
Стремленья пережить себя в своем Труде.
Но гибнут лучшие, святые упованья;
Как сон обманчивый, рассеялись они;
И самый бдительный апостол в эти дни
Изменит божеству, забыв свое призванье.
Ах! призрачны венки и славы и побед!
Но всё ж проститься жаль с заветною мечтою,
Что не совсем умрешь, оставив за собою
На жизненных волнах среди людей свой след.
Увы! я чувствую, во мне слабеют силы
И розу мнет в душе какая-то рука!
Уж стынет кровь моя; вот ночь уже близка…
О, если бы скорей забыться сном могилы!
(Перевод Сергея Головачевского)